Знакомство с родственниками

(зимнее утро на подворье

Корнилие-Палеостровского мужского монастыря)

 

1. Попалось тут как-то интервью Владыки Ионы (Черепанова), где он сравнивал паломничества ко святым и святыням с посещением родственников. Святые — нам, православным, родня по Крови, посему и отношения с ними у нас соответствующие: одних часто видишь, вспоминаешь, мысленно беседуешь, с другими — редко, с третьими… С этими, случается, и вовсе приходится знакомиться. Вот как мы с друзьями сегодня взяли да и оказались на петрозаводском подворье Корнилие-Палеостровского мужского монастыря, на отрезке земли свв. Корнилия и Авраамия Палеостровских. Почти случайно. Точнее, промыслительно. У Бога ж случайностей не бывает:)

«Но странный стук зовет: «В дорогу!»

Может, сердца, а может, стук в дверь.

И когда я обернусь на пороге,

Я скажу одно лишь слово: «Верь!»

— пел когда-то Цой. Собственно, в сердце думка постучалась, сердце откликнулось. Оглянулся ты на пороге, а порог-то уже церковный — храма во имя иконы Божией Матери «Знамение». Воскресная литургия начинается.

И не помню, чтоб когда-то иначе было. Типа сидел, планы писал, карты чертил, цели высокие ставил, благими намерениями укреплял:)))) Не в этой жизни. Да и не в будущей. Слава Господу! Наш Бог — всё ж Бог живых, а не стереотипных да шаблонных.

2. Зимние пейзажи и описание дислокации впечатляющих построек на территории подворья замнем для ясности. Этим занимаются рекламные зазывалы. У нас же потребности в торговле религиозными «картинками» нет, поэтому о другом поразмыслим. Чего понесло-то туда? Не на всякий же стук подрываешься и несёшься в неведомую даль. Факт.

Читала на днях умную книжку. Так там монах пишет: «За все «услады» мира сего платил я сердцем моим, растрачивая безумно и безсмысленно силы его: за ненависть — сердце, за похоть — сердце, за деньги — опять все то же сердце. И теперь остыло оно, ибо не изведало возвышенной любви, к которой Ты зовешь меня, Господь мой, чтобы я научил­ся отвечать на все происки тьмы мира сего любовью, живущей в глубинах сердца моего: на ненависть — любовью, на злобу — лю­бовью, на зависть — любовью, на смерть и жизнь — безмерной и неистощимой любовью Твоей, Христе».

И можно смеяться, но во вторник я это читала-разбирала-с Божией помощью уразумевала, и с того самого времени встал у меня перед глазами Знаменский храм. Это, скорее всего, напоминает ситуацию, когда котик, приболев, ходит по лужайке и ищет травки нужной пожевать, находит, жует, приходит в себя. Хотя он, котик, и не фармацевт ни разу, и тем паче не усатый доктор. Так и я аптекарем не была, когда в тот храм сегодня поехала. Сердце полечить. Ну и по ходу дела с карельскими святыми пообщаться, коих всем собором безмерно люблю, ценю, восхищаюсь, и слов не найду, чтобы воспеть Богу благодарность, что Он мне оказал честь по карельской земле ступать.

3. Евангельское чтение было как раз о врачестве — исцелении прокаженных и кровоточивой. Отец Ферапонт (Грязнов) с амвона зачитывал из книги на проповеди о том, что мы дерзаем к Богу обращаться за просимым и должны отдавать себе отчёт, к Кому вообще обращаемся. Смирение нужно проявлять, веру ко Господу непоколебимую и благодарность. Как когда-то архимандрит Кирилл (Павлов) духовному сыну сказал, мол, чадо, многие думают, что Христос распялся для того, чтобы мы умели правильно свечки в храме зажигать, но ты, пока жив, стремись как можно глубже Евангелие понять. Т. е. от хамства неистребимого предостерегал и к Истине лицом обращал. А то ведь любимое церковное песнопение, исполняемое пред иконой соло, — «дай-подай», да? Припевчик песенки-однодневки с «Русского радио» напоминает. Но, как проповедь нам показала, дерзать просить — это тоже наука, жизнью предлагаемая и опытно осваиваемая.

Да… А пока внимала поучительному чтению, подумалось: «Хорошо… И вот дерзаем сейчас просить Господа об исцелении сердца… А кого ещё? Не Минздрав же!»

4. На всём подворье царит тишина. Неотступный признак постоянной молитвы, вокруг творящейся. Присутствие прпп. Корнилия и Авраамия Палеостровских становится явным. Ощущение усиливается и от их иконы, лежащей на аналое. XV-й век соединяется с веком XXI-м и вливается в вечность. «Преподобные отцы наши Корнилие и Авраамие, молите Бога о нас».

Это вместо «приятно познакомиться», если на безумный светский перевести.

Тихий интеллигентного вида и молитвенных интонаций иеромонах благоговейно и размеренно служит. С ним контрастирует бодрый клирос, в стиле «православная зорька» выбивающий из тебя остатки всякого сна, который одолевает после невыносимо зверской трудовой недели. И даже намёки на эти остатки:))) Честно, очень здорово! Так, наверное, нельзя воспринимать церковное пение, чего-нибудь неотмирного контекст просит, но по-другому не получилось.

Служба была, как в популярной композиции:

Странники стоят,

Молится народ.

Русь ещё жива,

Русь ещё поёт:

«Господи, помилуй!»

То есть люди действительно единодушно едиными усты Бога, по апостольскому завету, славят. И ты там подмяукиваешь. С радостью. Которую дарует Господь, сердца исцеляющий.

 

5. В общем, познакомились с родственниками небесными. Да. Теперь, что называется, дорогу знаем. Можно общаться, навещать и прочее, о чём говорил архиепископ Иона, упомянутый в начале моих дорожных замет.

Слава Богу за всё!

И за это.

«ЗНАМЕНИЕ»

Тили-бом, родимые, тили-бом,

Ждёт-пождёт нас н`а Небе Отчий дом.

Он для странных странников и сирот,

Воскресенья чающих. Каждый год

Путь они проходят отмеренный,

Обретают дом свой потерянный...

 

Вот те раз, убогие, вот те раз,

Божья Матерь кротко глядит на нас,

Смотрит так, что хочется рухнуть в прах

И лежать до смерти в Её ногах.

По любви в нас жажда живёт-печёт,

Без любви всё мёртвое, всё не в счёт.

 

Сердце птицей бьётся, летит гор`е —

Праздник «Знаменья» выпал в календаре.

Нам от радости вовсе не продохнуть.

Каждый день желает нам «В добрый путь!».

С Богородицей за руку, тили-бом,

В Отчий дом, родимые, в Отчий дом.

 

 

Храм иконы Божией Матери «Знамение» на подворье монастыря

 

ЛЮДИ МУРОМСКИЕ

О НЕВМЕСТИМОМ

(прп. Лазарь Муромский)

 

Как к дымящему пепелищу грядёт преподобный Лазарь,

К затухающим углям шествует тихий инок.

Сыроядцы, лопь с чудью, в глаза не ведали аза

И с озверевшим сердцем звали Бога на поединок.

Мол, убирайся отсюда с доставшим Своим монахом,

Не дающим нам спать спокойно и ублажать ручных бесов,

Он для нас со всем скарбом ничтожней подножного праха.

В общем, нет больше кельи. Лазарь, иди себе лесом.

 

К дымящему пепелищу Лазарь в слезах подходит.

Не жаль ему скудных имений. В гробу всё равно нет карманов.

Сердце плачет об образе Девы Пречистой. Потерянно бродит

Монах… Тишина. Гарь глаза ест. Вечер. Сумерки. Всё как в тумане.

«Лучше бы сам сгорел я или людьми был растерзан,

Чем лишиться Твоей иконы, Богородице, Матерь Света!»

… Лучом незакатного солнца сумрак внезапно был взрезан.

И удостоился Лазарь Царицы Небесной ответа.

 

Вот икона — цела, невредима, на воздухе стала у древа.

Вот глас: «На смиренных Я призрю рабов и на это место.

Поставь здесь церковь Успенья». Так сказала Пречистая Дева.

Время проходит. И церковь поднимается среди леса…

А мы молимся и читаем о милости к человеку

И человечьем сердце, исполненном благодати,

Которое будет жить Богом с рождения и до века,

Которое будет любить больше жизни своей Божью Матерь…

 

Мы топчем святую землю, где посеяны кости святые,

Где сонм преподобных бился за нашу надежду с верой,

Где каждое житие за словами привычно простыми

Раскрывает нечто такое, для чего у нас вряд ли есть мера.

Посему не вмещается в сердце благодарность Благому Богу.

Может, однажды найдётся тот, кто слова подыщет,

Чтобы сказать так, как должно, о бессчетных дарах нам, убогим…

И глубине веры Лазаря, грядущего на пепелище…

 

 

ПРОСТО ВСПОМНИТЬ

 

«Воспоминания об отце Ниле»… Название опубликованной «ВКонтакте» книги (группа Муромского Свято-Успенского монастыря, https://vk.com/muromskijmon) привлекло своей незатейливостью. Ни тебе яркой цитаты, ни броского заголовка, ни малейшего намёка на оригинальность. В мире, где всякая информация стремится громогласно заявить о себе, чтобы как угодно завладеть твоим вниманием, оно выглядело, как скромная Золушка средь принарядившихся сестер... Необычно:) Такой ярлык напрашивается сегодня по отношению к немудрящей простоте. Посему скачала я книгу да распечатала. Посмотрю, думаю, перед сном, что там за отец такой был. Ведь дивен Бог в ближних наших, причем во всяких. Не раз с этим сталкивалась, а особенно меня в этом утвердила книжка «Люди Церкви, которых я знал» почившего недавно игумена Дохиара архимандрита Григория (Зумиса), где собраны его мемуары о каких-то торговцах, бабушках, неприметных духовниках, многодетных матерях, одиноких крестьянах и прочих немощных мира сего, от чьей святости просто сидишь и навзрыд рыдаешь. Ну так а что такого? Мемуары юродивого:)), фигуры эсхатологической, то бишь нового века со своей логикой и иерархией ценностей, отличной от века нынешнего.

— Смотрит так строго… Кто это? — проходя мимо стола с распечаткой книги, поинтересовался муж. С обложки взирал отец Нил (Яшкин). Взирал так серьёзно, что захотелось выпрямиться.

 

Хороший вопрос. А ведь и правда — кто он? Повествование шло по известным трём точкам: родился — жил — почил… Нам, конечно же, важно, КАК жил. Вера — она вообще суть действие, поэтому в череде дел человеческих «по плодам узнаёшь», кто перед тобой. Страница листается за страницей. «Работал на скотном дворе…», «засыпал на утренней трапезе…», «ездил в скит… заявил, что никуда отсюда не пойдёт… благополучно и смиренно вернулся в Монастырь», «валил лес…», «пёк в печи хлеб…», «сооружал небольшую пристань…» Внешняя жизнь, благодаря вниманию авторов к деталям, описана живо настолько, что невольно вздохнёшь: «Вот и познакомились». Помимо этого, в канву воспоминаний вплетены сокровенные вещи: «делая уже всё для Бога, не мог переступить внутреннюю грань своей любви к Нему» (сделать что-то недостаточно хорошо), очень мало спал, страдал хроническим воспалением лёгких, нормальных досок для сооружения кельи пожалел, потому что для себя, а не для другого, Литургию служил самозабвенно, и вообще постоянно забывал себя, погиб, упокоился. Последние слова книги — о молитвенном правиле. Символично для монаха.

В книге есть ещё один персонаж — это Муромский Свято-Успенский монастырь, который не режет глаз, а тихо выступает фоном жизни о. Нила. Это древний общежительный монастырь, основанный в труднодоступном месте на берегу Онежского озера в XIV веке преподобным Лазарем Муромским, известным святым, в земле Карельской просиявшим. «Стена и прибежище был иноком, чадом твоим духовным, уневестив их Христу, преподобне отче Лазаре, евангельски пожив, обитель Божию, монастырь, сию крепость Церкве создал и братию богомудро наставляя упасл еси, на пажитях нивы Господней к вечному царствию приводя», — сказано об этом в акафисте прп. Лазарю. Т. е. понятно, каких наследников требует такое наследие.

Тема эта ненавязчиво раскрывается в выразительных фотографиях дьякона Константина Селезнёва с точными и глубокими комментариями, которые бережно и очень тактично приоткрывают для читателя неявные для него грани монашеской жизни. Говоря об иеромонахе Ниле, он замечает: «Жизнь его была не менее суровой, чем его успение. У меня нет никаких сомнений, что отец Нил был одним из сильнейших подвижников-монахов в современной России, один из тех, о ком практически никто не знает, потому что они прячутся от мира, чтобы жить с Богом».

И слава Господу, что есть ещё внимательные глаза, чтобы их рассмотреть в мелькании лиц, чуткие сердца, чтобы на них отреагировать и постараться понять, и ум, в Боге укоренённый, который способен породить добрые и весомые слова, чтобы об этом рассказать другим, как это сделали авторы «Воспоминаний об отце Ниле».

Слава Богу за всё! И за эту книжку.

 

P.S. Ну и поскольку мыслю я обычно ритмически и рифмованно, то в голове, на самом деле, пока писала, гуляло следующее:

 

В имени слышно «борись!» — видно, воином быть с рожденья

Повелел Господь человеку, направляя в светлую рать

Своих воинов-черноризцев, путь высокого напряжения —

До победы сквозь поражения — Богом призванных пролагать.

 

Узкий путь утешителен, только тяжек он до кровавого пота

И тернист — пока утвердишься, призадумаешься не раз.

Но Господь не оставит раненых Своей милостивой заботой,

Лишь бы только смирился воин, исполняя Божий наказ.

 

Камертоном по жизни «молись!» выступает денно и нощно.

Сколько в мире исхожено троп — и без Господа ни одной.

Вот родился и жил монах, а потом в мир иной бессрочно

Он отправился, память оставив для молитвы. Вечно живой.

 

 

В общем, как-то так я всё поняла о человеке Муромском…