2020-09-27
103
Начав жить церковной жизнью, человек входит, как правило, в ту или иную общину.
Чем становится она для человека, старающегося идти за Христом в Его Церкви?
Тяга к церковной общине естественна для человеческой души, потому что именно в ней мы себя реализуем как христиане. Где такое еще возможно? В семье? Но ведь и семья – тоже прообраз христианской общины, это малая Церковь. Среди сокурсников, коллег? Хотелось бы, конечно, но, к сожалению, скорее всего, ничего из этого не выйдет, ведь даже там, где все без исключения настроены жить по-христиански, дело продвигается с великим трудом. Об этом сам Господь говорит, отвечая на вопрос, кто же может спастись. Самостоятельно решить эту сверхзадачу человек не в состоянии, но Христос утешает нас: Невозможное человекам возможно Богу (Лк. 18: 27). И ведь действительно, врагов по-настоящему возлюбить невозможно. Все нажитое оставить и налегке отправиться за Христом (см. Мф. 19:16–22) страшно. Обиды прощать до седмижды семидесяти раз (Мф. 18: 22) не получается. Ноги умывать ближним и неустанно служить им никаких сил не хватит, а ведь именно ко всему этому и призывает нас Господь. В этом смысле община единомышленников становится своего рода испытательным полигоном, «экспериментальной площадкой» для исполнения Евангелия.
Община-это школа жизни в Боге. Когда мы, помогая друг другу, вместе исполняем послушания, вместе молимся, вместе исповедуемся и причащаемся, возникает особая общность, которая налагает на каждого определенные обязанности: хочешь не хочешь, а нужно простить, хочешь не хочешь, а должен помочь, хочешь не хочешь, а придется через себя перешагнуть! Так постепенно, исподволь, в общении люди становятся христианами.
Конечно, человек может сказать: «Хорошо, я решил жить по-евангельски. Пойду в детский дом помогать сиротам. Зачем мне община?» Но детям ты вполне можешь помогать и без Евангелия. Кстати, очень многие именно так и поступают. Мотивация таких людей (вполне, кстати, благородная!) нисколько не связана с христианством. Христианство – это нечто неизмеримо большее, чем любые волонтерские движения и самые добрые дела, хотя без них христианство тоже немыслимо, недаром, по слову апостола, как тело без духа мертво, так и вера без дел мертва (Иак. 2: 26). Даже молитва и пост до конца не исчерпывают христианство.
Христианство – это глубокая верность Христу, вера в Него и доверие Ему. Ведь нередко бывает и так: ты руководствуешься самыми возвышенными побуждениями, но, возвращаясь домой, можешь на пустом месте в пух и прах разругаться с соседкой по подъезду, и этот эмоциональный взрыв не оставит в твоей душе ничего живого.
Значит, само по себе доброе дело никоим образом тебя не меняет. Ты не становишься ближе к окружающим тебя людям и к Господу.
* * *
Почему святые отцы считали чревоугодие чрезвычайно опасной и разрушительной страстью? Казалось бы, ну что плохого в том, если человек любит вкусно поесть, предпочитает хорошо приготовленную пищу, а плохо приготовленную терпеть не может? Дело в том, что чревоугодие -это не просто желание утолить голод и получить при этом удовольствие, а стремление использовать и пожирать все вокруг. При этом и мир, и любовь, и все ближние становятся для такого человека лишь объектом для утоления своего ненасытного желания. Это – ужасная, адская страсть.
Ад пожирает все, так же как раковая опухоль разъедает и уничтожает человеческую плоть. В противоположность этому в раю, в Царствии Небесном, все раздается, так же как Христос раздает Себя нам. Святое Причастие – это не просто образ, а Царствие Божие, действующее здесь, на земле. Слова Христа: Царство Божие внутри вас есть (Лк. 17: 21) означают, что, раздавая себя, мы уже сейчас можем обрести Царствие Небесное. Господь показывает нам это, совершая в пустыне чудо насыщения народа пятью хлебами и двумя рыбами23.
Община, которая так собирается на богослужение, так приобщается Телу и Крови Господним, так понимает слова Христовы: Все Мое Твое и Твое Мое (Ин. 17: 10), не может жить, не отдавая себя другим.
Человек должен нелицеприятно и трезвенно судить о себе, помнить, что он представляет собой на самом деле, и неустанно укорять себя. Его дела, совершаемые Христа ради, ни в коем случае не становятся для него индульгенцией.
Настоящая община рождается только тогда, когда в центре ее оказывается Евхаристия, когда люди, приняв Господа как Крест и радость, как смерть и жизнь, сошествие во ад и Воскресение, готовы идти за Ним до конца, готовы полностью раздавать себя. Любовь являет себя через служение, через Евхаристию, потому что Евхаристия – это и есть явленная Любовь.
Община складывается из прихожан, участвующих в литургии, и, конечно, священника, который собирает вокруг Чаши верующих. Именно он призван явить им радость раздающей себя Любви. Самое главное – наше общение со Христом, а значит, Причастие и общая молитва. Божественная Литургия и есть общинная жизнь. В этом случае община не уподобится кружку по интересам, а будет строиться по принципу: человек плюс Бог, Христос плюс человек. Такие общины должны появляться и множиться. Сама Церковь должна стать такой общиной.
