Правдивая история о земляничном дереве и Морской Чайке

У моей бабушки был враг по имени миссис Уилкокс. Выйдя замуж, бабушка и миссис Уилкокс почти одновременно поселились в соседних домах на сонной поросшей вязами центральной улице крохотного городка, где им обеим было суждено прожить всю жизнь. Не знаю, что положило начало их войне — это было задолго до моего рождения. Подозреваю, что на момент моего появления на свет — лет тридцать спустя — они уже и сами не помнили, с чего все началось. Но ожесточенные сражения велись год за годом с завидным упорством.

Имейте в виду, это был не корректный спарринг, а самая настоящая война между двумя дамами — тотальная война. Эхо той войны разносилось по всему городу. Однажды, например, едва не рухнула простоявшая триста лет церковь. Почтенное архитектурное сооружение оказалось под угрозой, когда бабушка и миссис Уилкокс вступили в схватку за главенство в местной благотворительной организации. Бабушка отвоевала вожделенный пост, но не смогла сполна насладиться победой. Проигравшая миссис Уилкокс демонстративно покинула эту организацию. А какая радость в том, чтобы властвовать, если власть не дает тебе возможности прищучить своего врага?

Зато миссис Уилкокс сумела выиграть сражение за публичную библиотеку — ее племянница Гертруда сменила на посту библиотекаря мою тетю Филлис. И в тот самый день, когда Гертруда вступила в должность, бабушка перестала читать библиотечные книги — ибо они за одну ночь превратились в «засаленные рассадники микробов». С тех пор бабушка стала книги покупать.

Битва за школу закончилась вничью — ее директор перешел на более престижную работу прежде, чем миссис Уилкокс успела сместить негодяя или бабушка смогла радикально упрочить позиции сего достойнейшего работника образования.

Помимо этих стратегических военных операций, непрестанно шли перестрелки по всей линии фронта.

Когда мы в детстве навещали бабушку, одно из наших основных развлечений заключалось в том, чтобы корчить рожи несносным внукам миссис Уилкокс (теперь-то я понимаю, что мы с ними друг друга стоили) и воровать виноград с той стороны разделяющего нас забора. А еще мы нещадно гоняли уилкоксовских кур и раскладывали петарды, оставшиеся после 4 июля, на трамвайных рельсах напротив вражеского дома в надежде, что, когда они начнут взрываться под колесами трамвая, миссис Уилкокс с перепугу хватит удар (на самом деле «взрывы» наших петард звучали едва ли не тише, чем грохот самого трамвая).

В один знаменательный день мы бросили в соседскую бочку для дождевой воды водяную змею. Бабушка возражала против задуманной нами шалости, но скорее для проформы. Во всяком случае, мы чувствовали поддержку, скрытую за ее запретом, так разительно отличающимся от категорического «нет» из уст нашей мамы, и потому с удовольствием довели задуманное до конца. Если бы кто-то из моих детей... но это уже другая история.

Вы не подумайте только, что боевые действия велись лишь с одной стороны. Ведь у миссис Уилкокс тоже была армия внучат, — и побольше, чем у нашей бабушки... причем соседские воины были гораздо шустрее и крепче нас. Так что бабушка тоже терпела потери. Однажды в ее погребе появился скунс... а как-то раз на Хэллоуин все оставленные во дворе предметы, например садовая мебель, были заброшены на крышу сарая. Для того чтобы снять их оттуда, пришлось нанимать мужиков по разорительным праздничным расценкам.

И не было такого дождя, когда наши бельевые веревки не рвались бы загадочным образом, в результате чего все белье оказывалось в грязи и его приходилось перестирывать. Понятно, что порой подобные происшествия происходили исключительно по воле Божьей, но подозрение всегда падало на внуков соседки.

Я даже и не знаю, как бабушка справлялась бы со всеми своими невзгодами, если бы не страничка «для хозяек» ее любимой ежедневной газеты.

Замечательная была страничка. Помимо рецептов и полезных советов насчет того, что чем можно отмыть, там было отведено место для переписки читателей. Идея простая: если у тебя возникает какая-то проблема или ты просто хочешь выпустить пар, пиши письмо в газету под каким-нибудь забавным псевдонимом. Например, бабушка подписывалась Земляничное Дерево. Другая дама, уже сталкивавшаяся с подобной проблемой в прошлом, может написать в ту же газету письмо и подсказать тебе решение, подписавшись как Умудренная, или Ксантиппа, или как-то там еще. Случалось, с таких писем начиналась многолетняя переписка на страницах газеты — женщины рассказывали друг другу о своих детях, обменивались рецептами консервации и хвастались новыми кухонными комбайнами.

Так получилось и у моей бабушки. Она в течение четверти века переписывалась с женщиной под псевдонимом Морская Чайка. Бабушка рассказывала Морской Чайке вещи, о которых не заикалась больше ни одной живой душе, — например, о том, как она надеялась, что скоро у нее будет еще один ребенок, но надежды не оправдались... или о том, что дядя Стив подхватил в школе сами знаете каких насекомых и бабушка чуть не умерла со стыда, хотя от насекомых удалось избавиться раньше, чем кто-либо их заметил. Морская Чайка стала самой лучшей бабушкиной подругой.

Когда мне было лет шестнадцать, миссис Уилкокс умерла. В маленьких городках так заведено, что, даже если ты с соседом на ножах, полагается прийти в дом к усопшему и в меру сил помочь в организации похорон и поминок.

Надев перкалевый фартук — дабы показать, что она готова взяться за работу не только на словах, — бабушка вошла в дом соседки, где дочери Уилкокс прибирали к похоронам и без того безупречно чистую гостиную. Там, в гостиной, на почетном месте, лежал огромный альбом, где аккуратно, параллельными колонками были вклеены газетные вырезки — бабушкины письма к Морской Чайке и письма Морской Чайки к ней. Злейшая неприятельница оказалась лучшей подругой бабушки!

Это единственный случай на моей памяти, когда я видела бабушку плачущей. Тогда я не поняла, о чем она, собственно, плачет, но теперь мне это ясно. Она плакала обо всех растраченных годах, которые уже не вернуть. В тот момент на меня произвели впечатление сами ее слезы, но сейчас, вспоминая о них, я думаю и кое о чем более важном. Теперь я верю всем сердцем и надеюсь верить до последнего вздоха: человек может казаться тебе совершенно несносным, злым, мелочным и коварным. Но если ты отступишь на десять шагов и посмотришь на него под другим углом и в другом свете, то, вполне вероятно, увидишь, что он щедр, ласков и добр. В жизни нет ничего однозначного. Все зависит от точки зрения.

Луиза Дикинсон Рин