Импровизация и фиксирование приспособлений

1. Определение простейших физических действий по первому прочтению.
2. Установление большой психической задачи в определенный кусок сценической жизни.
3. Установление сценической задачи.
4. Установление очевидных для данного куска роли физических действий (то есть такие, которые неизбежно должен выполнить в этом куске любой актер, играющий данную роль).
5. Фиксация найденных действий:

ü Разделение большого куска на более мелкие части

ü Установление сценической задачи в каждой мелкой части

ü Выполнение приспособлений в каждой мелкой части.

6. Импровизация - те действия, что на предыдущей репетиции, были приспособлением (льстить, прибедняться, «заговаривать зубы» и т.п.), на следующей репетиции становится действием, за счет деление кусочков роли на части и дробности сценической задачи.

Таким образом, создается линия физического поведения персонажа - это цепь логически связанных между собой физических задач, а следовательно, и фиксация внешнего рисунка роли.

       Станиславский, утверждал, что если актер будет идти по линии верно найденных физических действий, то в процесс сценической жизни невольно вовлечется вся психофизическая природа актера: и его чувства, и его мысли, и его видения — словом, весь комплекс его переживаний, и возникнет, таким образом, подлинная «жизнь человеческого духа».

       Некоторые простейшие физические действия понятны с самого первого прочтения сценария на первой застольной репетиции (например, действующее лицо входит в комнату, здоровается, садится и т.п.). и  могут быть намечены еще в период застольной работы в результате анализа данной сцены.

       Работа над действием начинается не с установления линии физического поведения, а с определения (режиссером и актером совместно) большой психической задачи, охватывающей собою более или менее значительный период сценической жизни данного действующего лица. Пусть исполнитель отчетливо ответит себе на вопрос, чего добивается данное действующее лицо от своего партнера на протяжении данного куска роли, установит очевидные для данного куска роли физические действия, то есть такие, которые неизбежно должен выполнить в этом куске любой актер, играющий данную роль, и пусть он идет действовать, совершенно не беспокоясь о том, как именно (при помощи каких физических действий) он будет добиваться поставленной цели.

       Но так как это все получилось очень хорошо, достоверно и убедительно, то вполне естественно, что у режиссера и у самого актера возникло желание зафиксировать найденное. Для этого большой кусок роли делится теперь на девять маленьких кусков, и на следующей репетиции режиссер просит актера: в первом куске — льстить, во втором — прибедняться, в третьем — «заговаривать зубы» и т.д. Спрашивается: а как быть с импровизацией приспособлений? Импровизация остается, но если на предыдущей репетиции приспособление должно было ответить всего на один вопрос: как актер будет добиваться нужных ему денег? — то теперь приспособления призваны ответить на ряд более узких вопросов: сначала на вопрос, как он будет льстить, потом — как он будет прибедняться, потом — как он будет «заговаривать зубы» и т.д. Таким образом, то, что раньше, на предыдущей репетиции, было приспособлением (льстить, прибедняться, «заговаривать зубы» и т.п.), теперь становится действием.

Итак, мы видели, как постепенно от большой психической задачи актер без всякого насилия со стороны режиссера (только направляемый и контролируемый режиссером) приходит к созданию линии своего физического поведения, к цепи логически связанных между собой физических задач, а следовательно, и к фиксации внешнего рисунка роли.

Станиславский, утверждая, что если актер будет идти по линии верно найденных физических действий, то в процесс сценической жизни невольно вовлечется вся психофизическая природа актера: и его чувства, и его мысли, и его видения — словом, весь комплекс его переживаний, и возникнет, таким образом, подлинная «жизнь человеческого духа».