А вот так - в «Маятнике»

 

Я пробую стать смелее

Без страха пройти там, где зыбко

Во имя великой цели

Во имя Твоей Улыбки

Тем и живу, как видишь

Так и живу - не медленней, не быстрей

Не в тесноте, не в обиде, не в золоте

А в свете улыбки твоей

(«...Улыбки»)

 

Так меняй же перчатки на варежки, если не поздно

Если есть еще те, с кем хотелось бы быть ближе

Оглянись на бескрайнее небо, на небо звездное

Поднимись со мной выше, и выше, и выше

Тем, кто ложится спать – спокойного сна

А тем, кто ложится не спать, пусть им будет весна

Весна в шалаше, лето под одеялом

И пусть нам больше не покажется мало

(«Варежки»)

 

Так долго я брела по дну

Переболеть успела каждой строчкой

В глазах твоих читаю я весну

Но не могу сказать, насколько прочно

Она в тебе

Ничто давно не вечно под луной

И за душой давно ничто не вечно

И можно говорить: иду домой

Но чувствовать: путь этот бесконечен

Но есть всего лишь несколько минут

Пропахших нежностью и ароматом кофе

Мы в них нашли единственный уют

Теперь я называю их любовью

Она во мне

(«Ничто и ничего»)

 

В мире равнодушья и вранья

И бездумной вырубки корней

Мне с тобой теплей, чем без тебя

Этого достаточно вполне

Чтоб сберечь слова, учусь молчать

Снег, и зной, и дождик проливной

Что мне, если нынче по ночам

Мне не страшно, если ты со мной

Сколько нам отпущено судьбой

Знаков, снов и неслучайных встреч

Мир благодарю за дар такой

Научиться бы еще

Беречь

(«Вполне»)

 

Саунд «Маятника» счастливо избавился от огрехов «Ребра».

Показательно, что музыканты научились... кончать! Умение вовремя кончить - это, между прочим, великое умение, приходящее с опытом:) Неопытным хватает ума и сил - на вступление. Иногда - не развитие. А вот кода выходит спонтанной и смазанной. На «Маятнике» же нет случайных многоточий и клякс, сплошь - точки да восклицательные знаки.

Про гитары уже не скажешь, что они чужеродны песням. Да и остальные инструменты и партии - к месту и на месте. Ткань «Маятника» - не дырявый ситчик да протертая джинса «Ребра». Тут тебе - вельвет да шерсть, бархат, кашемир да шелк... Короче, не аккомпанемент, настоящая музыка.

Кстати, далеко не всегда цепляющаяся за гитары. Разве что в качестве «базиса», но не «надстройки».

 

Еще одна отличительная особенность саунда ОН образца 20/12 - в большинстве треков отсутствует напряжение. Которое современный слушатель в массе тоже не жалует. Ну, неуютно ему! Не хочет он, чтобы его напрягали. Хочет, чтобы расслабляли, чтобы уютно:)

Ну, «уютно» - это, слава Богу, не про Обаяние. Но то, что «Маятник» не воспринимается, как андеграунд, - очевидно.

 

Кстати, я не зря вновь употребил глагол «воспринимается».

Исполнителей, которые осознанно выбрали подполье, всегда было - по пальцам пересчитать. А вот тех, кто попадал в него - никаких пальцев не хватит.

Речь не об откровенных бездарях. И не об обстоятельствах, которые чуть не поголовно загоняли некогда, загоняют и теперь музыкантов в андеграунд. А именно о восприятии. Для этого уместнее всего - параллели с живописью.

 

Так вот, ВОСПРИНИМАЕТСЯ как андеграунд, андеграундом СЧИТАЕТСЯ, когда исполнители - в силу нежелания или неумения - остановились на стадии «эскиза». Когда, чтобы увидеть готовую «картину», слушателю надо додумывать, дорисовывать силой собственной фантазии, а то и души. Большинство к этому не склонно: это ведь тоже творчество, а творить не умеется или не хочется. Хочется потреблять.

Следующая за «эскизом» стадия - «набросок». К таковым можно отнести «Ребро». Недоделанность также отталкивает изрядную часть слушателей. Нет, на «набросок» уже не так легко поставить клеймо «андеграунд». Но вполне можно употребить, как некая знакомая, словцо «жмёт». Вот «наброски» жмут потребителям. Натирают им определенные места.

И, наконец, «картина». «Маятник» - это, без сомнения, она. Но даже если автор дошел до стадии «картины», это не гарантирует успех либо понимание. Нужно - опять! - чтобы «картина» была оправлена в «раму формата». И дело не (с)только в мастерстве, с которым она выполнена. Дело в стиле: реализм там, кубизм итэдэ.

 

Мода нынче вертится вокруг «не затрагивающего ничьих интересов» абстракционизма. В почете у потребителей - «интерьерные» песенки и музыки. От них - ни холодно, ни жарко. Не болит (голова у дятла).

Стиль, в котором выполнен «Маятник», видится мне «импрессионизмом». Ну, не ту группу назвали «Гоген»:)

 

Не могу сказать, что краски саунда ОН мне всегда нравятся, всегда близки. Я долго не мог сформулировать ответ на простой, казалось бы, вопрос: почему? Теперь, кажется, могу.

Я, как ты давно понял, неровно дышу к эээ рокенроллу. А от изрядной части рокенролла, который мне в ОН был симпатичен, Обаяние избавилось. В то же время избавилось НЕ окончательно!

Да, «Маятник», в отличие от «Ребра», альбом органичный. Но цельный ли? Вряд ли. Уж слишком много в нем разнородных «тканей» и «красок». Именно потому я и рискнул сказать, что на «Маятнике» зафиксирован процесс приближения к «полному осознанию». Оно, кажется, не за горами. Думаю, следующий альбом нам его продемонстрирует во всей красе. Кажется, придя к нему, ОН ОКОНЧАТЕЛЬНО избавится от рокенролла.

Хорошо ли это? В определенном смысле, несомненно!

 

Перефразируя мушкетера, известного под ником Атос, «рокенролл - это такая игра, в которой выигравшему достается смерть».

Алёна в нее играла, но, слава Богу, не выиграла. Значит еще поиграем.

 

ЧАСТЬ 80.

РНО (роскошь нечеловеческого общения)

 

нш) Мне очень нравится — “писатель-соучастник”. Конечно! Именно! Мне всегда было как-то неловко подписываться под собственными рассказами. Потому что в глубине души у меня сохраняется ощущение, будто пишу их вовсе не я, хотя физически, разумеется, пишу я. Но рассказ — это нечто, лишь пропущенное сквозь меня, меня использующее.

- Постепенно у меня складывалось убеждение, что слово по природе своей принадлежит прошлому и нам дается нечто сложившееся, завершенное, а нам надо с его помощью рассказать о вещах еще не вызревших, только происходящих. И оказывается, что готового языка может быть недостаточно.

Но обычно поэты — поэты, а не прозаики — вливают в язык новую кровь, отчего составители грамматик приходят в бешенство, но потом, со временем, нововведения усваиваются — и попадают в словари, описываются в грамматиках...

- Я абсолютно убежден: мы выбрали не тот путь, ошибочный путь. Человечество заблудилось, ошиблось дорогой. Я имею в виду прежде всего западный мир. Мы пустились по неправильному пути, который ведет нас прямиком к финальной катастрофе, в любом случае нас ждет уничтожение — война, загрязнение окружающей среды, усталость, коллективное самоубийство, что угодно.

- Слово “техника” всегда толковалось двояко. Некоторые пренебрежительно отзываются о технике или даже резко отрицательно, потому что романтическое представление о творческом процессе отводит ей подчиненную роль. Я же считаю, что техника — это еще и то, что называется стилем, тем самым стилем, который не поддается определениям. Стиль не возникает из ничего. Стиль вообще не возникает, стиль создается.

- Я совершенно не мыслю жизни без игры. Но играть не значит возить туда-сюда игрушечный поезд. Игра занимает важное место в человеческом существовании. Если человеку хочется слушать музыку — он играет, если хочется рисовать — он играет, если хочется выйти на прогулку — он играет. Все, что впрямую не связано с работой, обязанностями и долгом, все, что выбивается за эти рамки, для меня — игра. Человек — играющее животное. И если отнять у человека эту возможность, вернее, не отнять — такое невозможно, — а направить в какое-то очень узкое русло, можно человека и погубить.

Хулио КОРТАСАР dixit.

 

Ну, о слове и ноте, жизни и игре?

 

СЕРГЕЙ ПУКСТ – 2012 "ВНУТРЕННЕЕ"

Первое ощущение: Вертинский присел на табуреточку - с гитарой.

Второе: не-а, не Вертинский. Это «разговор с фининспектором о поэзии». Кто в роли поэта - очевидно. Кто в роли фининспектора - надо ли пояснять?

Дополнение: «о поэзии" - это я фигурально. Хотя, если взглянуть широко...

Вряд ли этот альбом будет интересен Любителю Музыки.

Аккомпанемент ли - интуитивный гитаризм с легким налетом (не)человеческого нойза? Несомненно.

Музыка ли? Однозначно - нет. Хотя и советует поэт: со словом «однозначно» осторожней. Хотя и толкуется «музыка» достаточно широко.

- Настаиваете?

- Констатирую!

Это - НЕ музыка, а эээ мелодекламация:) Пукст - современный Дед-боян или Кот-баюн - по вкусу. Ходит по цепи кругом. По одному ему (?) ведомой и видимой цепи. И - что налево, что направо - песнь заводит. Да-да, ты не в сказку попал.

Причем, по собственному выражению СП, «слова знают себе длину". Длина та, конечно, поболе будет, чем традиционное в определенных кругах «йопблянах". Но не такая уж растакая, чтобы нельзя было догнать.

Можно. Другое дело, Пукст, похоже, общаться готов никак не меньше, чем с равными себе. Не делает никаких скидок - ни на косность, ни на лень, ни на скудоумие. Услышать, понять, принять - не помогает и не собирается. Может, даже мешает? Ну, по крайней мере, определенных усилий диалог требует.

Может, отсюда проистекает складывающееся у иных ощущение элитарности того, что он делает. Могу признать за ними некоторое право считать «Внутреннее» бредом сивого кобыла. Но напоминаю: «право» не = «правда». Сивый кобыл, вполне возможно, Конь Блед, а?

Мне ключик к творению СП видится в строках:

И видит Бог с последнею тоской

Как ты стал человеком, мальчик мой

Вот. Стал человеком - полностью и окончательно отказавшись от зачатков? остатков? основ? Божественного в себе. А Пукст - нетрудно понять - против - отказа и отказников! И в таком разрезе альбом можно воспринимать как звено в цепи де-эволюции - рас-человечивания человека. Друзья, прекрасен сей посыл, э?

Вот. Дальше - одни вопросы.

Первый. А правилен ли избранный Сергеем путь рас-человечивания?

Второй, попутный: а не слишком ли он извилист и тернист?

Третий: а можно ли рас-человечивания добиться ТОЛЬКО и ИМЕННО так? Или есть путь более «попсовый», не менее действенный, но попроще?

Не знаю. Но, кажется, мы тут ищем именно его:)

 

ЗМІЦЕР ВАЙЦЮШКЕВІЧ І WZ-ORKIESTRA "ВАЯЧАК"

Я неспроста собрал два этих альбома в могучую без преувеличения кучку. Видятся и слышатся мне в них параллели и меридианы. Поскольку и творение Змитрока - не что иное, как «разговор с фининспектором о поэзии». Поэзии и прозе жизни. Только ЗВ - более милосерден, чем СП.

У Пукста-Орфея гитара - нечто вроде электрогуслей или хе-хе кифары. Вместо нее расставлять точки-запятые и прочие знаки препинания в декламируемых текстах свободно и спокойно могли бы дудук или там пила. А можно было бы то же самое делать, поколачивая лист жести, или буравя сверлом деревяшку.

Употреблять в данном случае тривиальные, в том числе и для этих текстов, эпитеты вроде «приятно», «драйвово», «мелодично» - просто неуместно.

Войтюшкевич же воспользовался где более, где менее, но привычным и понятным звукорядом. Не ограничился аккомпанементом, но создал музыку. Не стал, как СП, накладывать на холст «абстрактный грунт», прежде чем выписать на нем конкретные реалистичные мазки слов. А, напротив, используя получившийся у них на пару с Ваячеком словесный эскиз, стал малевать масштабное полотно - где скупыми и пастельными, а где размашистыми и яркими красками.

Можно даже сказать, что получившееся у Пукста - черно-белая графика, в то время, как у Войтюшкевича - красочная живопись. Но такой вывод страдает натяжками и упрощениями.

Можно сказать, что предыдущие абзацы - совершенно логичны и очевидны, поскольку Пукст во «Внутреннем» - Поэт, а Войтюшкевич в «Ваячеке» - Музыкант. Но и это не слишком близко к истине. Да и от «правды жизни» далековато.

В качестве интродукции: скажи, а ты можешь вообразить Сергея вместо Змитрока на альбоме «Ваячек"? А Змицера вместо Сяржука - во «Внутреннем"? Я - без труда...

Вернувшись к противопоставлению-дихотомии Поэт-Музыкант, не сложно выяснить: в основе обоих альбомов лежит Слово. Только, на первый взгляд, Пукст - более обнажен и беззащитен, поскольку устраивает небольшой, но решительный сеанс духовного стриптиза, исторгая изнутри «новые строки о главном». А Войтюшкевич - более защищен, поскольку у него есть возможность, как бронежилетом или щитом, прикрыться Рафалом-автором.

Но это на первый взгляд. На второй очевидно: Ваячек - в лучшем случае, со-автор. Причем, что бы по этому поводу ни говорил или думал ЗВ, соавтор подчиненный. Если хотите, «литературный негр» Змитрока:) Нет, не собираюсь принижать масштаб и значение поэта Ваячека. В польском контексте. В данном же он - подмастерье Войтюшкевича, если хотите - фундамент здания, которое выстраивает ЗМ. Или костюм «Лунного Пьеро», который надел Войтюшкевич. Да не просто надел, вжился, врос в него, сделал собственной кожей.

Нет, что ни говорите, автор тут - не Рафал. Автор - Змицер. Это не перевод «с польскего», а, в лучшем случае, - вариации на тему. Ну, вроде как - «Автор - Един и вечен», а интерпретаторы у Него - разнятся:)

Естественно, «кожа-Ваячек» - еще не весь Войтюшкевич. Так, и Пукст из «Внутреннего» - не весь Пукст:)

Что мы имеем в конкретном случае? Да, Красных Звезд! «Играй в того, кто играет в тебя» и тэдэ до бесконечности:):)

В общем, перед нами Пукст, играющий в Пукста, и Войтюшкевич, играющий в Ваячека. И игра совсем не предполагает - как там у Кортасара? - тягание паровозика туда-сюда. Не дурачество это, не зубоскальство, не пустышка для взрослых (вместо сигареты:) Все всерьез. На кону - вечные Вещи: жизнь-смерть, любовь-ненависть, вера-безверье, надежда-безнадега...

Вернувшись к музыке ЗВ (в случае с «музыкой» СП я, как вы помните, взял самоотвод) - мне у Змицера не хватает того, чего через край у Сергея - однообразия! Нет, не того, армейского - «пусть безобразно, но однообразно»! Но было бы ужоснах как интересно, если б ЗВ обошелся кгм одной кистью и несколькими красками - в качестве которых выступали бы «заявленные» с самого начала, в «Габрэйке», гитара-контрабас-барабаны.

Ан, нет! См. на обложки!

Впечатано: тут - русскими, там - латиницей. «Сергей Пукст» - сам и один. «Зміцер Вайцюшкевіч і WZ-Orkiestra» - сам + оркестр. Подчеркну: не группа, а именно дирижер + оркестр. Соответственно, и ответственность - разная:) Но не в том суть. Суть - в “оркестре”. Войтюшкевич-диригент в нужные моменты “включает” нужные его, оркестра, эээ составляющие. А-ля - тут тебе, браток, рок-комбо, тут - струнный квартет, тут - казачий хор, а тут - духовая группа (товарищей:) В зависимости от того, как Дмитрий видит и слышит тот или иной текст.

Слышит, как за ним водится, по-разному. Решительно толкуя им же (или не им?) изобретенный «белорусский шансон» - в о-о-чень расширительном смысле.

По сути, долгое время альбом строится на, тык скыть, антагонизмах. «Социальной лирике», назовем ее так, противопоставляется «лирика любовная». Первая отдается на откуп электрической истерике. Вторая раскрывается с помощью акустики - гитары, гобоя, баяна, скрипки...

Ближе к окончанию акустика начинает превалировать, пока в финальной «На беразе...» не побеждает окончательно и бесповоротно.

Попутно - в «Просьбе» - Войтюшкевич будто дискутирует с Пукстом, примеряет на себя его образ. Чтобы во второй половине композиции отбросить и «сделать выбор» в пользу вполне себе кабацкого танго:)

 

Я так до конца и не определился, каково решение этой «головоломки». То ли ЗВ констатирует: вот он я, какой. То ли утверждает гм-гм превосходство личного над общественным:) В любом случае, благодаря ему в белорусской песне появился? утвердился? не пошлый, но подлинный горячий, а кое-где и горячечный эротизм.

Попутно 1. Любопытно: в процессе слушания ты вполне можешь себе представить совершенно или частично другую музыкальную интерпретацию, «подкладку» лицевой стороны - слов.

Попутно 2. Есть такой российский фильм «Небесный суд». В нем - в чистилище, в тамошнем кафе - играет группа. Конкретно - питерское «Краденое солнце». Я б после «Ваячека» с гораздо большим основанием поместил туда ЗВ и его ВЗ-Оркестра. Нет, ну серьезно: танцплощадка в чистилище, не иначе.

Попутно 3. Интересно было бы провести эксперимент: объединить усилия Пукста и Войтюшкевича на одной сцене. Вариант: с программой каждого в отдельности, но при участии обоих кгм коллективов. Вариант два: с общей программой. Ирреально? Ну... Ну-ну.

 

ЧАСТЬ 81.

РНО (роскошь нечеловеческого общения)

жо) Я понял, что неважно, что и как я делаю, я не могу угодить всем. Не очень приятно, когда тебя критикуют; никто не хочет быть козлом отпущения. Но я смирился, потому что у меня не было выбора.

В школе я был козлом отпущения, но не в смысле того, что люди постоянно дразнили меня. Они не дразнили и не били меня, потому что к тому времени я был уже очень замкнутым. Моя асоциальность походила на ненормальность. Я чувствовал себя настолько другим, настолько помешанным, что люди просто оставляли меня в покое. Я бы не удивился, если б на выпускном меня выбрали Мистером-Готовым-Замочить-Всех-На-Школьных-Танцах.

Мне никогда не везло с друзьями-парнями, поэтому в итоге я зависал с девчонками, и мне казалось, что с ними обращались не как с равными, без уважения. Я ненавидел, как в Абердине относились к женщинам, их ни во что не ставили. Слова «сука» и «пизда» употребляли повсеместно. Но мне потребовалось много лет, чтобы понять, насколько сильно эти вещи меня беспокоили.

Панк отражал мою социальную и политическую позицию. Панк выражал злость на мою отчужденность. Он помог мне понять, что мне не нравилось в таких группах, как Aerosmith и Led Zeppelin. Я вдруг осознал, что их сексизм - то, как они писали о своих членах и о том, как занимались сексом, наводит на меня скуку.

Я часами говорил с журналистами о рок-н-ролле, но это никогда не было напечатано. Даже на пике нашего взлета мы все пытались четко изложить свои мысли. Но мы находимся в руках журналиста, а журналист - в руках редактора. А они хотят продавать грязь. Понятно, что твоя первая реакция: "Я больше никогда не дам интервью". Я никогда не воспринимал рок-н-ролл всерьез. Возможно, моей самой большой ошибкой было то, что я не читал рок-журналы и не интересовался тем, что говорят мои любимые группы.

Я решил, что не буду никаким образом давить на свою дочку. Я точно не буду вдалбливать в ее голову идеи о политкорректности и феминизме. Если она захочет одеваться по последней моде, я куплю ей новинки моды. В конце концов она изменит свои взгляды. Это навязчивое давление, возможно, единственная вещь, которая меня раздражает в моих родителях. Они всю жизнь старались вылепить меня по своему образу и подобию. Они были уверены, что я стану бродягой, потому что я не интересовался теми вещами, которыми интересуются нормальные дети. И возможно, это травмировало меня в детстве больше, чем что-либо другое.

Избегать – это девиз моей жизни. Я всегда уходил с работы, не говоря ни слова своему работодателю; в один прекрасный день я просто там не появлялся. То же самое было и в выпускных классах – я бросил школу за два месяца до окончания. Я всегда сбегал.

Продав 10 миллионов дисков, ты начинаешь задумываться, действительно ли столько людей любят твою группу. Ответ - нет. Это стало модным; может, только два миллиона действительно любят нас. Но, эй, я рад двум миллионам. Поначалу я был уверен, что найдется всего пара сотен человек, которые смогут понять нас.

Курт КОБЕЙН dixit.

 

Ну, о козлах отпущения и понимании?