Соотношение мотивов законопослушного поведения

граждан по данным ИГиП АН СССР и ВНИИСЗ [59]

№	Мотивы	Классы и социальные слои (в %)
		рабочие	колхозники	интелли-генция
1. 2. 3.   4. 5.	Боязнь санкции Стереотип поведения Принципиальная позиция Другие мотивы Не получено ответа	21,5 21,2   42,4   5,6   9,3	24,7 22,0   40,1   6,2   7,0	20,0 24,2      47,9   4,8   3,1

 

Приведенные данные свидетельствуют о том, что граждане, не совершающие преступлений, в большинстве своем руководствуются при воздержании от преступных форм поведения не запретами, подкрепленными страхом наказания, а иными побудительными мотивами (такими как совесть, нежелание причинять вред другим людям, привычкой к законопослушному поведению и т.п.).

В то же время в среднем около 20% граждан указали на угрозу уголовного наказания (боязнь санкции) как на основную причину, по которой нельзя совершать преступления. Можно предположить, что если эти люди не совершают преступлений, то их удерживает от этого именно существование угрозы уголовного наказания. Эта угроза ими воспринимается, она в определенной мере удерживает их от совершения преступлений и потому можно утверждать, что в отношении этой категории граждан уголовное наказание осуществляет функцию предупреждения преступлений.

Таким образом, общее предупреждение преступлений предполагает наличие совокупности двух моментов: объективного - реального существования угрозы применения уголовного наказания, и субъективного - восприятия этой угрозы отдельными гражданами и осуществления ими своего поведения с учетом этой угрозы.

Тот факт, что 20% обследованного трудоспособного поведения не совершает преступлений по причине существования угрозы применения уголовного наказания, свидетельствует о том, что роль общепредупредительного действия уголовного наказания не должна преуменьшаться. Об этом говорят и статистические данные об уровне рецидивной преступности. В 1986 году в нашей стране ранее судимые совершили 31,8% преступлений, следовательно, остальные были "новички", то есть те, на кого не подействовало общепревентивное действие уголовного наказания. В 1987 году таких людей стало 32,2%; в 1988 - 37,0%; в 1989 - 38,1%; в 1990 - 36,0%.[60]

В свое время Б.С. Никифоров писал, что круг социально неустойчивых граждан - не абсолютная категория. В случае ослабления угрозы наказания люди, которым мысль о совершении преступления никогда не приходила в голову, могут начать подумывать об этом…[61] Видимо общепредупредительная функция сохранится за уголовным наказанием на все время его применения.

Цель исправления осужденного правоведы связывают с изменениями в его сознании, нравственности и воле. По Уложению о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года эта цель заключалась в необходимости вызвать «нравственные и религиозные сознания из мертвенного усыпления»[62]. В этом смысле цель исправления осужденного тесно связана с представлением о воспитании.

Воспитание может определяться как формирование личности, включающее выработку мировоззрения, нравственных качеств, эстетических идеалов, физическое развитие и подготовку к общественно-полезному труду.[63] В настоящее время в самом широком смысле воспитание понимается как целенаправленный процесс перевода накопленной человечеством культуры в индивидуальную форму существования, когда внешнее (объективное) становится содержанием внутреннего (субъективного), то есть переводится в область сознания конкретных людей, чтобы потом соответственно отразиться в их мыслях, поведении, чувствах.[64]

В современных педагогических теориях среди многообразных способов воспитательного воздействия на личность наказание занимает весьма скромное место и это естественно. Развивающее воздействие наказания, сущностью которого является причинение страданий через ограничения и лишения, весьма и весьма ограничено. Однако в критических ситуациях, когда необходимо оказать сдерживающее воздействие на проявление асоциальных качеств личности, «достучаться» до ее нравственного сознания, наказание может оказаться весьма эффективным средством. Поэтому педагогическая теория рассматривает наказание как один из способов воспитательного воздействия на личность, правда, в строго определенных, ограниченных условиях[65].

Иную позицию по этому вопросу предложили И. С. Ной, М. Д. Шаргородский и некоторые другие ученые. Они считают, что уголовное наказание складывается из мер воспитательного воздействия и мер карательных. Первые выполняют функцию воспитательную, вторые - устрашение[66]. Аргументы с критикой этих взглядов на уголовное наказание мы уже приводили ранее.

Любой метод воспитательного воздействия действует сразу на все структурные составляющие личности воспитываемого, на все ее поведение. Это означает, что наказание как один из методов воспитания в той или иной мере может распространяться и на выработку мировоззрения, и на формирование нравственных качеств личности, ее этических идеалов, на привитие необходимых навыков позитивного поведения и т.д.

Однако уголовному наказанию подвергаются лица с уже сформировавшимися чертами характера, нравственными установками, с определенным мировоззрением и навыками поведения. Воспитание взрослого сформировавшегося человека осуществляется совокупностью действующих на него в повседневной жизни психических сил, образующихся из многочисленных социальных и эмоциональных отношений, в которые включается человек[67]. В случаях применения уголовного наказания речь идет не о "чистом" воспитании, а о коррекции поведения лиц, допустивших общественно опасное поведение. Здесь задача усложняется. Нужно не просто привить индивиду навыки полезного поведения, но "заглушить" действие вредных привычек, нужно не просто сформировать его нравственный облик (он уже сформировался!), но убрать из него асоциальные черты, порождающие общественно опасные формы поведения, и воспитать нужные и полезные для общества качества.

В какой мере может быть реализована такая задача? Думается, что в весьма ограниченных пределах. Ставить перед таким грубым средством, как уголовное наказание, цель перевоспитания осужденных в духе честного отношения к труду, точного исполнения законов, уважения к правилам социалистического общежития, как это было сформулировано в УК РСФСР 1960 года, значит наделять уголовное наказание свойствами, которыми оно не обладает. Перевоспитать, то есть коренным образом изменить содержание личностных характеристик, привить осужденному многие позитивные качества и добиться, чтобы он сознательно выполнял социально одобряемые формы поведения, можно только через разнообразные способы воздействия на личность, среди которые уголовное наказание занимает весьма скромное место, являясь, скорее, подготовительным средством для такого процесса, чем средством формирования положительных качеств личности. 

Для позитивного результата в виде воспитательного воздействия уголовного наказания на осужденного будет вполне достаточно, если он исправился, то есть под карающим воздействием наказания понял, что преступление совершать нехорошо.

Таким образом, цель исправления осужденного можно считать достигнутой, если воспитательное воздействие наказания на нравственно-психологическую, волевую и эмоционально-чувственную сферы осужденного приведет к тому, что осужденный не будет совершать новых преступлений в силу наступивших изменений в его психике в виде негативного оценочного отношения к преступным формам поведения, понимания того, что преступление совершать нехорошо. Требовать большего от воспитательного воздействия уголовного наказания, означает погрузиться в утопию.

Цель восстановления социальной справедливости в прежнем уголовном законодательстве России перед уголовным наказанием не ставилась, однако в уголовно правовой науке называлась цель "удовлетворения чувства справедливости членов социалистического общества"[68], а также рассматривалась функция "обеспечение справедливости - соответствия уголовно-правовых мер сложившимся в обществе социально-нравственным представлениям о "должном" ответе на содеянное"[69].

Требование удовлетворения чувства справедливости в качестве самостоятельной цели уголовного наказания выводилось, например, Н.А. Беляевым и В.Г. Смирновым из того, что в некоторых случаях наказание, вынесенное с учетом его целей, указанных в уголовном законе, не может обеспечить справедливое решение дела. Иными словами, возможно несовпадение требований справедливости и целесообразности, а поэтому уголовное наказание должно оцениваться еще и с позиций справедливости.

Сам по себе такой подход к проблеме целей уголовного наказания нужно признать правильным. Однако признание целью уголовного наказания удовлетворение чувства справедливости членов социалистического общества вряд ли возможно и вот почему.

Чувства человека - это один из наиболее подвижных и изменчивых процессов в психике личности. Они обладают ярко выраженным субъективным характером и значительной эмоциональной окрашенностью, поэтому чувства весьма изменчивы, непостоянны и трудно поддаются формализации. Чувства играют огромную роль в жизни человека, через них происходит оценка всего, что происходит с ним, они способны даже выполнять регулятивную функцию в деятельности человека, однако ориентировать наказание на удовлетворение чувства справедливости, означает учитывать при конструировании и применении наказания только субъективную справедливость. Но справедливость – это категория не только субъективная, она имеет и объективное содержание, поэтому более правильной и полной является формулировка этой цели, данная уголовным законом - восстановление социальной справедливости.

Итак, что же представляет собой восстановление социальной справедливости? Для ответа на этот вопрос, нужно сначала хотя бы кратко определить, что такое справедливость и почему законодатель написал "социальная справедливость".

Категории "справедливость" уже более тысячи лет и она по-прежнему занимает умы философов, социологов и юристов. Справедливость является нравственной категорией и как категория морали находит свое приложение во всех без исключения сферах общественной жизни - в труде и быту, в политике и науке, в праве и в семье.[70]

В действующем уголовном праве России справедливость называется принципом уголовной ответственности и определяется в статье 6 УК РФ как соответствие наказания и иных мер уголовно-правового характера, применяемых к лицу, совершившему преступление, характеру и степени общественной опасности преступления, обстоятельствам его совершения и личности виновного. На основании этого определения справедливости мы можем предположить, что принцип уголовного права "справедливость" и цель уголовного наказания "восстановление социальной справедливости" - это разные, хотя и связанные между собой понятия. Объединяет их то, что и в определении принципа справедливости, и в определении цели восстановления социальной справедливости речь идет о таком явлении, как справедливость, которое должно пониматься одинаково.

Однако в соответствии с принципом справедливости все институты, нормы и понятия уголовного права, в том числе и уголовное наказание, должны формироваться с позиций их соответствия содержанию справедливости, тогда как цель уголовного наказания "восстановление социальной справедливости" подразумевает воздействие уголовного наказания на представления всего общества и его граждан о справедливом и несправедливом.

Определение справедливости, данное уголовным законом в статье 6 УК РФ, позволяет утверждать, что в уголовном праве справедливость это 1) прежде всего определенное отношение соответствия между наказанием и характером и степенью общественной опасности преступления, а также другими обстоятельствами, характеризующими преступление;  2) это соответствие между наказанием и личностью преступника.

В настоящей работе мы уже давали краткую характеристику отношения связи-соответствия между преступлением и наказанием и указывали, что оно является одним из объективных признаков уголовного наказания. Теперь же оказалось, что соответствие между наказанием и преступлением и есть сама справедливость. Получается, что справедливость есть объективный признак уголовного наказания и только иначе называет уже описанное качество уголовного наказания?

Объяснение этой кажущейся тавтологии нужно искать в природе справедливости, которую мы рассмотрим несколько позднее. Пока же можно утверждать, что объективные признаки наказания, выведенные уголовно-правовой наукой, и справедливость отражают одни и те же закономерности такого явления социальной действительности как уголовное наказание. Но наука уголовного права при описании признаков уголовного наказания делает это на теоретико-эмпирическом уровне рационального мышления в рамках позитивного права, а справедливость отражает эти закономерности на эмоционально-чувственном и теоретическом уровне нравственного сознания с позиции естественных прав гражданина, а также нравственных, духовных ценностей.

Требование, уголовного закона о том, чтобы наказание было справедливым, означает обязательную оценку наказания, как на уровне санкций правовых норм, так и на уровне индивидуализации наказания на основании не только теоретических представлений о наиболее важных нравственных ценностях общества, которые были выработаны философией, этикой, религией, социальной психологией, но также и нравственных представлений граждан о том, каким должно быть уголовное наказание как по своим основным характеристикам, так и по конкретной мере, назначаемой преступнику за совершенное преступление.

Сказанное о понимании справедливости с точки зрения уголовного права не может объяснить достаточно полно ни ее природы, ни содержания, ни функций в социуме, всего того, что необходимо знать, чтобы раскрыть содержание понятия «восстановление социальной справедливости» и механизмов, которые показывают, как уголовное наказание восстанавливает социальную справедливость. Поэтому, прежде чем определиться с понятием «восстановление социальной справедливости», а потом рассмотреть сам процесс «восстановления», мы должны хотя бы кратко охарактеризовать содержание и функции справедливости в обществе. 

Справедливость - очень сложное и многогранное творение социума. В настоящее время справедливость определяется как "нравственно обоснованный критерий для соизмерения действий субъектов, в соответствии с которым осуществляется воздаяние каждому за его поступки в виде наступления тех или иных последствий"[71]. Справедливость - это весы, на которых взвешиваются различные явления, поступки, ценности. Справедливость - это нравственные представления людей о том, как соотносятся те или иные ценности в обществе, о том, за какое поведение должна быть награда и о характере этой награды, а за какое поведение должна быть кара и о характере этой кары.

Она может выступать в двух формах: 1) в форме определенного чувства, отражающего реальное положение личности в обществе, и 2) в форме идеи справедливости, отражающей сознательное отношение к чему либо как к справедливому или несправедливому в виде представлений, идеалов, понятий и т.д.[72]

Понятийное представление всегда богаче чувственного, поскольку вбирает в себя не только индивидуальный, но и общесоциальный опыт. Именно вторая форма справедливости должна, прежде всего, иметься в виду при описании качеств уголовного наказания и цели восстановления социальной справедливости, поскольку она является обобщением индивидуальных нравственных чувств людей по поводу соотношения социальных явлений, поступков, ценностей. Именно поэтому уголовный закон говорит о с о ц и а л ь н о й, но не индивидуальной справедливости и именно поэтому законодатель (как это мы уже писали) отказался от предложения считать целью уголовного наказания "удовлетворение чувства справедливости членов социалистического общества".

Вместе с тем, конкретный правоприменитель, судья, прокурор, следователь, действующий в реальных конкретных условиях определенного социального окружения, не может быть свободен от нравственных представлений своего окружения о справедливом и несправедливом. И, видимо, неправильно было бы ставить перед ним задачу абстрагироваться от этих представлений и ориентироваться только на теоретические конструкции, поскольку, во-первых, он все равно не сможет этого сделать в силу высокой степени абстракции теоретического понимания справедливости, а во-вторых, теория должна всегда проверяться практикой не только в чисто рациональном смысле, но и в нравственно психологическом. Иначе говоря, теоретические модели справедливости хороши, но нельзя забывать и о конкретных представлениях граждан по этому поводу. В-третьих, наказание за содеянное должно быть п о н я т н ы м преступнику, он должен понимать и соглашаться как с тем, за что его наказали, так и с тем почему его наказали именно так, а не иначе. Без этого наказание просто не сможет осуществлять свою специально предупредительную и исправительную функцию. Но сделать наказание понятным осужденному и принятым им без учета нравственных воззрений той части социума, в которой существовал осужденный, просто невозможно.

В настоящей работе мы ограничимся рассмотрением справедливости на теоретико-понятийном уровне, ибо изучение представлений о справедливом и несправедливом в обществе в целом и особенности таких представлений в различных социальных группах должно являться предметом других исследований.

Понятие справедливости имеет с одной стороны оценочный характер, с другой стороны - нормативный характер. Как оценочная категория справедливость позволяет дать оценку явлению, но в отличие от других этических категорий, с позиций справедливости оценивается не отдельное явление, а соотношение явлений. Более того, справедливость является одной из основополагающих, базовых оценочных категорий, которая с точки зрения современной этики ценностей представляется предварительным условием осуществления всех остальных ценностей[73]. Поэтому обеспечение справедливости означает создание фундамента для реализации многих других ценностей современного общества и, наоборот, там, где нет справедливости, не могут быть обеспечены все другие ценности.

Отсюда понятно, почему законодатель включил восстановление социальной справедливости в качестве цели уголовного наказания. Будучи острейшим средством разрешения конфликта между личностью и обществом и представляя собой понятную и доходчивую оценку для всех граждан самых важных, жизненно необходимых отношений в обществе, справедливое уголовное наказание способно быстро и ярко продемонстрировать обществу действующую систему ценностей. И наоборот, несправедливое наказание при достаточно широком его распространении способно быстро деформировать всю систему ценностей и, тем самым, изменить само общество.

Нормативный характер справедливости выражается, прежде всего, в том, что она включает в себя представления о должном, о том, как необходимо поступать действующему субъекту в тех или иных случаях. В этом смысле справедливость есть нормативно-императивное предписание, обращенное к неопределенному кругу действующих субъектов, будь то государство, его представители, организации или физические лица. Однако особенность справедливости в силу ее общего и универсального характера состоит в том, что она обладает высшей императивностью, наибольшей значимостью. Как правильно замечает А.И. Экимов, “когда мы говорим “справедливость требует”… то всякий раз речь идёт о нормах, обладающих высшим авторитетом по сравнению с любыми иными нормами”[74].

Нормативность справедливости обусловливает ее тесную связь с правом. Более того, можно утверждать, что справедливость лежит в основании права, несправедливое право есть "неправо" для людей, чье поведение право должно регулировать. Соответственно несправедливое право, как и несправедливое уголовное наказание не только не будет поддерживать стабильность общества, но, наоборот, будет его постепенно разрушать в миллионах конкретных случаев навязывания членам общества неодобряемое и непринимаемое ими поведение.

При таком понимании справедливости уголовное наказание не может рассматриваться вне связи с этой категорией. Но само уголовное наказание не есть представление людей о справедливом. Оно может только соответствовать этим представлениям или не соответствовать, то есть отражать их более или менее точно или не отражать вовсе. Нормативный характер справедливости означает, что уголовное наказание д о л ж н о быть справедливым. Ещё И. Кант писал: "Ничто не возмущает нас больше, чем несправедливость; все другие виды зла, которые нам приходится терпеть, ничто по сравнению с ней".[75] Причем несправедливое наказание воспринимается гораздо острее и приносит гораздо больше вреда, чем несправедливая награда. В связи с этим значение справедливости для уголовного права трудно переоценить….

В науке для полного раскрытия содержания справедливости выделяются специфические направления воздействия справедливости на поведение людей - функции справедливости. Все функции справедливости действуют в органичном единстве и взаимно дополняют друг друга. К их числу можно отнести ценностно-соизмерительную, социально-интегративную, восстановительную, уравнивающую, дифференцирующую, а также стимулирующую (предупредительную) функции.

Ценностно-соизмерительная функция, справедливости, как мы уже писали, заключается в оценке характера и степени социальной значимости общественных явлений и, что может быть более важно, справедливость в этой функции выступает важнейшим идеологическим критерием соотношения социальных ценностей и интересов. Кто говорит о справедливости или несправедливости, тот оценивает явления. Но в отличие от других категорий этики, носящих оценочный характер, с позиции справедливости оценивается не отдельное явление, а соотношение явлений[76].

Социально-интегративная функция справедливости состоит в направленности требований справедливости на преодоление социальных конфликтов, разрешении общественных противоречий, обеспечении морально-политического единства общества и согласованности различных общественных отношений. Справедливость всегда существует в противоположности к несправедливости. Это, в частности, означает то, что в требованиях справедливости выражается реакция на существующие в обществе противоречия, а также содержатся указания на пути их разрешения.

Восстановительная функция справедливости состоит в«переводе на язык нормативных требований"социальной закономерности, выражающей тенденцию к восстановлению и восполнению жизненных условий в процессе взаимодействия людей[77].

Любая социально значимая деятельность так или иначе связана как с затратами и усилиями действующего субъекта, так и с теми полезными и вредными изменениями, которые она производит в окружающей действительности, в данной системе общественных отношений. В связи с этим возникает необходимость компенсировать затраты, что и представляет собой соблюдение справедливости. В предельно упрощенном варианте эта функция справедливости заключается в обязательном эквивалентном реагировании на поступки индивида со стороны других индивидов или общества по принципу «за подвиг – награда, за преступление – кара». Именно так, рассматривается справедливость в одной из ранних работ известного русского социолога П. Сорокина «Преступление и кара, подвиг и награда».[78]

Конкретная социальная мера, выражающая реакцию на определенного рода поступок и направленная на выполнение восстановительной функции, нередко именуется термином «воздаяние», а справедливость при этом рассматривается как мера воздаяния[79]. В этом смысле воздаяние не является исключительной характеристикой уголовного наказания, награда, поощрение это тоже воздаяние по заслугам. Справедливое воздаяние служит необходимым средством самосохранения общественной системы, защиты прав и интересов членов общества, обеспечение условий для их нормального развития. Еще Аристотель утверждал: «Если бы не воздаяние, то невозможно было бы и само общество»[80].

Восстановление общественных отношений может считаться успешным, а воздаяние справедливым только в том случае, если при определении меры воздаяния были учтены все затраты и последствия вызвавшего его акта поведения, условия, в которых оно осуществлялось. Иными словами в соответствии с принципом справедливости воздаяние должно быть соразмерно совершенному деянию по качественным и количественным параметрам.

Восстановительная функция действует в сочетании с уравнивающей и дифференцирующей функциями справедливости. Уравнивающая функция справедливости проявляет себя в требованиях обеспечения равного положения различных субъектов в отношении пользования определенными духовными и материальными благами, а также в несении определенных социальных обязанностей.Дифференцирующая функция, напротив, устанавливает зависимость объёма и содержания прав и обязанностей членов общества от специфических факторов: условий жизни, заслуг и т. д. В обществе эти функции взаимно дополняют друг друга. Применительно к уголовному наказанию дифференцирующая функция справедливости будет проявляться в том, что во-первых, наказанию подлежат только те, кто указан в уголовном законе как субъекты преступления, но ни к кому другому, во-вторых, наказание применяется только к тем, кто совершил преступление, но не может применяться к тем, кто преступление не совершал и, в-третьих, каждый приговоренный к уголовному наказанию должен понести конкретную меру наказания в соответствии с тяжестью совершенного им, с особенностями его личности и иными обстоятельствами, указанными в уголовном законе, и это будет его, персональная мера наказания, отличная от наказаний, вынесенных другим осужденным. Уравнивающая функция справедливости при применении уголовного наказания будет выражаться в том, что во-первых, все лица, достигшие возраста наступления уголовной ответственности и обладающие другими необходимыми признаками субъекта преступления подлежат уголовной ответственности в случае совершения ими какого-либо преступления, во-вторых, виновные в совершении преступлений могут понести наказание только на основании конкретных норм уголовного закона, перед которыми они равны при наличии соответствующих признаков в совершенных ими деяний и особенностей их личности. 

Стимулирующая функция справедливостивытекает из ее соответствия требованиям общественного прогресса и в известном смысле является результирующей действия других её функций. Идея справедливости всегда обращена не только к настоящему, но и к будущему. В ней закрепляются лучшие, передовые образцы поведения, содержатся социальные ориентиры, идеалы. Определяя необходимость и критерии применения восстановительных мер, равномерного и пропорционального распределения прав и обязанностей между людьми, справедливость воздействует на их деятельность, стимулируя социально-полезную активность, предупреждая совершение общественно опасных деяний.

Таким образом, подытоживая краткий обзор признаков справедливости, можно заключить, что социальная справедливость представляет собой одну из основополагающих ценностей для всего общества и каждого его отдельного гражданина, которая существует в виде некоторой совокупности морально-этических и правовых норм в общественном сознании и позитивном праве, постоянно реализуется в практической деятельности людей и обеспечивает на основе эквивалентных обменных процессов между людьми устойчивость социальной системы.

Преступления представляют собой такое поведение людей, которое противоречит нормам справедливости, более того, изменяет, деформирует содержание справедливости во всем его многообразии. Так, в отношении ценностно-соизмерительной функции справедливости, преступление внедряют в социум другое представление о ценностях, о мере и масштабе их соотношения. Это деформирует всю систему ценностей в обществе, изменяет представления людей о должном и возможном. В конечном счете, при условии достаточно широкого распространения преступных форм поведения, преступления (преступность) способны изменить все внутренне «устройство» личности, общества и даже государства. Учитывая, что ценностно-соизмерительная функция справедливости предполагает оценку не отдельного явления, а соотношения явлений, ущерб от преступлений в ценностно-ориентирующей системе общества как проявление несправедливости является угрозой самому существованию данного общества.

С точки зрения социально-интегративной функции справедливости все преступления, будучи антиподом справедливости, разрушают моральное и политическое единство общества, порождают и углубляют противоречия, нарушают согласованность различных общественных отношений.

Не в меньшей мере страдает от преступлений и стимулирующаяфункция справедливости.Закрепленные в идее справедливости и обращенные не только к настоящему, но и к будущему лучшие, передовые образцы поведения, социальные ориентиры и идеалы отрицаются совершенными преступлениями и заменяются идеалами совершенно иного, антисоциального содержания. В этом смысле под воздействием совершаемых преступлений справедливость заменяется несправедливостью, чем прекращается стимулирование социально-полезной активности граждан и предупреждение совершения общественно опасных деяний.

Несколько иначе обстоит дело с восстановительной, а также уравнивающей и дифференцирующей функциямисправедливости. Совершаемые преступления не разрушают эти функции справедливости, а инициируют их к жизни фактом своего появления и существования, поскольку носителем восстановительной функции является не только награда, поощрение, но также и правовое принуждение, в том числе и уголовное наказание. В этом смысле восстановительная функция справедливости, так же как и уравнивающая и дифференцирующая функции обеспечивают защиту всех остальных функций справедливости и всей системы общественных отношений от их деформации и разрушения со стороны лиц, совершающих преступления.

Но если представить, что в обществе, например, исчезла адекватно-негативная реакция на преступления, можно говорить о том, что нарушены процессы эквивалентного обмена, которые составляют ядро социальной справедливости, и, соответственно, в таком случае справедливость заменяется несправедливостью. Справедливость исчезает, но не в результате совершенного преступления, а в силу отсутствия адекватной и эквивалентной реакции на совершаемые преступления со стороны субъектов, наделенных правом и обязанностью эту реакцию осуществлять (соответствующие органы государства и должностные лица). Но такое поведение признается государством преступным и в соответствии с требованиями справедливости, должно получать адекватную оценку в форме адекватного воздаяния. Круг замкнулся, справедливость защищает самую себя.

Итак, преступления как общественно опасные деяния деформируют существующую в обществе систему социальных ценностей, разрушают моральное и политическое единство общества, и препятствуют стимулированию общественно-полезной активности граждан, насаждая антиобщественные стереотипы поведения. Все это означает разрушение социальной справедливости и, соответственно, воцарение в жизни людей несправедливости. Отсюда совершенно понятно, почему законодатель выдвинул перед уголовным наказанием в новом уголовном законе цель «восстановление социальной справедливости».

Исходя из факта декларирования этой цели уголовного наказания в уголовном законе, можно предположить, что законодатель надеется с помощью уголовного наказания, следующего за совершенным преступлением, в морально-этическом плане «нейтрализовать» преступление, продемонстрировать всем действующим субъектам неприкосновенность существующей системы социальных ценностей и защищенность порядка в обществе.

Вместе с тем, появление в уголовном кодексе новой цели уголовного наказания может означать и то, что центр тяжести в области применения уголовной репрессии переносится с рационально-утилитарных подходов в определении целей наказания на учет влияния наказания на нравственные ценности в обществе и наоборот, зависимость уголовного наказания от нравственных ценностей общества. Об этом говорит содержание цели восстановление социальной справедливости, а также тот факт, что среди целей уголовного наказания, указанных в статье 43 УК РФ, эта цель стоит на первом месте.

Поиск опоры уголовного наказания в таком системообразующем элементе нравственности как социальная справедливость может означать, что к настоящему времени в современных развитых общественных системах возможности регулятивного воздействия наказания, основанного на механизмах устрашения, начинают сокращаться. Видимо, поддержание или усиление социального порядка на основе дисциплины внешней, под воздействием жестких внешних механизмов контроля (например, уголовного наказания) может сдерживать развитие внутренних контрольных механизмов личности и препятствовать развитию ее позитивной активности. Иными словами, страх – не единственное, и тем более не лучшее средство регулирования человеческого поведения в современных условиях.

Уголовное наказание, конечно же, еще очень долго будет существовать, но оно должно по мере изменения социальной действительности приспосабливаться к новым социальным условиям. Это может выражаться в снижении уровня жесткости уголовных санкций или практики назначения и исполнения наказания, в расширении доли наказаний, не связанных с лишением свободы, а также доли условного осуждения, в декриминализации преступных деяний, в замене наказания иными мерами воздействия, в большей мере опирающихся на индивидуальные особенности личности и другое. В этом процессе возможна и обратная тенденция – усиление репрессивности уголовно-правового воздействия в ответ на проявление новых общественно опасных деяний или возрастание таковой у уже существующих преступлений. Адаптация уголовного наказания к изменяющимся условиям существования гражданина, общества, государства, к изменениям в нравственно-психологическом развитии личности, видимо, может протекать более мягко, естественно и эффективно, если в качестве одного из факторов, определяющих наказание, будет выступать социальная справедливость.

В уголовно-правовой литературе никогда не отрицалась связь права и нравственности, наоборот, в серьезных работах всегда подчеркивалась их взаимозависимость и взаимовлияние. Включение восстановления социальной справедливости как одной из центральных категорий нравственности в цели уголовного наказания означает, что законодатель на уровне одного из фундаментальных законов – Уголовного Кодекса – закрепляет необходимость на всех этапах конструирования и применения уголовной репрессии учитывать существующие в обществе нормы нравственности и, тем самым, поддерживать и укреплять их существование.

Второй крупной проблемой целей уголовного наказания, как мы уже отмечали, является соотношение этих целей. Эта проблема может быть рассмотрена в двух аспектах. Первый, характеризующий общий подход к соотношению целей наказания, заключается в определении соотношения и взаимосвязи целей, стоящих перед всей системой наказаний в уголовном праве, то есть перед наказанием как социально-правовым явлением, характеризующимся общими, родовыми признаками. Второй подход к рассмотрению соотношения целей наказания может заключаться в определении целей, стоящих перед конкретным видом наказания, предусмотренным действующим уголовным законом и определении того, как эти цели могут соотноситься между собой при применении, например, смертной казни, штрафа или иного вида наказания. В этой части настоящей работы мы рассмотрим только первый аспект соотношения целей – исключительно для наказания как единого социально-правового явления.

В уголовно-правовой литературе советского, да и настоящего времени такие цели как исправление и перевоспитание преступника, а также специальное предупреждение часто рассматривались как соподчиненные явления.[81] Так, например М. Д. Шаргородский отстаивал позицию, согласно которой исправление и перевоспитание преступника представляет собой лишь средство достижения специального предупреждения преступлений.[82] И.С. Ной, предложив концепцию «юридического» и «морального» исправления преступника, тем самым наоборот, превратил цель специального предупреждения преступлений в промежуточный этап на пути к «моральному» исправлению преступника.[83]

Третье решение предложил А.Л. Ременсон, указав, что задачи «предупредительная» и «принудительно-воспитательная» являются самостоятельными, не совпадающими целями наказания.[84]

Действительно, адресованность уголовного наказания к сознанию и воле осужденного для достижения целей специальной превенции и исправления осужденного, делает эти цели достаточно похожими. Однако цель исправления осужденного существенно отличается от цели специального предупреждения глубиной и сложностью психологических процессов, вызываемых наказанием в сознании и воле осужденного преступника.

Представление о подчиненности цели исправления специальному предупреждению преступлений имеет в своей основе абсолютизацию цели специального предупреждения, рассмотрение этой цели в отрыве от средств и механизмов ее реализации – уголовного наказания и особенностей его нравственно-психологического воздействия на осужденных.

Механизм достижения цели специального предупреждения заключается в лишении или ограничении осужденного преступника возможности совершать новые преступления, а также в удержании его от совершения преступлений угрозой применения нового наказания, то есть под страхом наказания.

Исправление осужденного преступника обеспечивается действием совершенно других механизмов. Если устрашение создает в психике лица, совершившего преступление, устойчивый контрмотив преступным формам поведения, «блокирует» их, но не устраняет их субъективных причин, то воспитательное воздействие наказания, результатом которого является исправление преступника, имеет в виду вытеснение из сознания и эмоционально-чувственной сферы преступника всего того, что явилось причиной совершения преступления. В процессе такого воздействия уголовного наказания в сознании осужденного может происходить замена негативных установок и ценностей на социально полезные или социально нейтральные представления, установки, чувства, навыки и привычки.

Взаимодействие ограничений и лишений, составляющих содержание любого вида уголовного наказания с представлениями лица о должном и возможном, его социально-ценностными установками, этическими идеалами и волевыми качествами представляют собой сложнейшие нелинейные зависимости. Во многом эти зависимости является сферой профессиональных знаний психологов и должны учитываться, прежде всего, при исполнении уголовных наказаний. Для нас же сейчас важно из сказанного о цели исправления осужденного то, что механизмы реализации этой цели уголовного наказания представляют собой глубокое и разностороннее воздействие наказания на нравственно-психологическую, волевую и эмоционально-чувственную сферы осужденного.

Многие авторы придают цели исправления преступника особенное значение, но не в том смысле, что она более значима, чем специальное предупреждение, а потому, что, во-первых, исправление осужденного более надежно предотвращает рецидив и создает основу для устойчивой социализации личности, полного и надежного включения ее в позитивные общественные отношения. Во-вторых, эта цель, в силу своего характера, требует больших усилий для ее достижения, чем специальное предупреждение. В-третьих, исправление, как правило, требует применение не одного наказания, а соединения наказания с такими воспитательными мерами как труд, воспитательная работа, а также общее и профессиональное обучение.

Таким образом, если исправление и можно считать важнейшей целью уголовного наказания, то только в смысле сложности механизмов ее реализации, но не в смысле ее исключительной значимости в деле использования уголовного наказания. Тем более, недопустимо отождествлять эти цели или рассматривать их в качестве соподчиненных явлений.

Проблема соотношения общего и специального предупреждения преступлений относится к числу «вечных» проблем уголовного наказания. В теории уголовного права существует множество предложений о характере соотношения этих целей, а дискуссия о соотношении общей и специальной превенции заняла множество страниц специальных изданий в годы советской власти. Эти цели уголовного наказания притягательны своей практичностью и простотой, и именно они лежат в центре всех теорий полезности, эффективности уголовного наказания и множества социологических исследований на эту тему.

Нужно признать, однако и то, что именно из утилитарных соображений надежнее предупредить рецидив и удержать неустойчивых граждан от совершения преступлений постоянно звучат голоса о необходимости беспощадной борьбы с преступностью, о строгом наказании всех виновных и т. п.

Рассмотрим наиболее важные моменты соотношения общего и специального предупреждения преступлений.

Прежде всего, отметим, что уголовный закон советского государства во все времена его существования не отдавал приоритета ни общему, ни специальному предупреждению преступлений.[85] Однако пытливая научная мысль выдвинула предположение, что «с построением социалистического общества и укреплением его экономической и политической основы, будет возрастать значение специальной превенции и ослабевать необходимость в осуществлении уголовным наказанием общего предупреждения преступлений»[86].

В противовес этому мнению некоторые российские ученые стали утверждать, что «сфера воздействия общепревентивной функции наказания должна возрастать»[87].

Оригинальную позицию, вызвавшую бурную реакцию юридической общественности, изложил И.С. Ной. По его представлениям, общее предупреждение преступлений должно быть связано с усилением уголовной репрессии, а специальное – с ее смягчением и заменой уголовного наказания условным осуждением, административной ответственностью или мерами общественного воздействия. Отсюда следовал вывод о том, что на общем фоне увеличения роли специального предупреждения в социалистическом обществе наказание сохраняет общепредупредительное воздействие в отношении рецидивистов и в случаях совершения «опасных для общества преступлений».[88]

Вопрос о том, отдать ли приоритет специальному или общему предупреждению преступлений при применении уголовных наказаний не связан с усилением или смягчением уголовной репрессии, как это считал И.С. Ной. Усиленная санкция или строгое индивидуально назначенное наказание содействует достижению как общей, так и частной превенции.

Выдвижение на первое место специальной или общей превенции означает, прежде всего, усиление соответственно субъективных или объективных моментов в основании уголовной ответственности.[89] В этом смысле смягчение уголовного наказания в законе по сравнению с прежним, назначение наказания ниже низшего предела санкции, условное осуждение, различные виды освобождения от уголовной ответственности и наказания не могут «работать» исключительно на специальное предупреждение, поскольку применение этих институтов имеет своим основанием не только свойства личности преступника, но и учет общественной опасности содеянного.

Не дает оснований говорить о примате специального предупреждения при смягчении наказания и перечень смягчающих обстоятельств, предусмотренный в статье 61 УК РФ 1996 года, где имеются обстоятельства, относящиеся как к личности виновного, так и к содеянному.

В то же время, усиление уголовного наказания за то или иное преступление совсем не обязательно может быть вызвано исключительно интересами общей превенции. Например, усиление уголовной ответственности за неоднократное совершение преступления или рецидив в первую очередь связано с повышенной общественной опасностью преступника, а значит, преследует, прежде всего, цель специальной превенции.

Не соответствует действительным закономерностям развития уголовного права и позиция, отдающая предпочтение примату общего предупреждения преступлений. Среди аргументов в пользу предпочтительности обще-предупредительного действия наказания перед специально-предупредительным особого внимания заслуживает позиция А.М. Яковлева. В частности, он пишет о том, что «очевидна та опасность для режима законности, которая возникает в случае выдвижения на первый план при решении вопросов ответственности и наказания свойств личности виновного». Уголовное правосудие, отражая различия в социальном положении виновных, тем самым умаляет принцип равенства граждан перед законом и судом, закрепленный в Конституции. Это подрывает и принцип социальной справедливости уголовного права.[90]

Действительно, индивидуализация наказания, широко использующая учет индивидуальных особенностей личности виновного, будет означать, во-первых, исключительный приоритет специальной превенции, а во-вторых, расширение судебного усмотрения и, как следствие, возможное «размывание» принципа законности при применении уголовного наказания. Опасения А.М. Яковлева понятны, и мы считаем, что к таким высказываниям всегда нужно относиться с должным вниманием, ибо речь идет в этом случае об одном из принципиальнейших моментов в организации использования уголовной репрессии – ее основаниях.

Мы уже писали в настоящей работе, что современная доктрина российского уголовного права относится к так называемым эклектическим теориям уголовного наказания, рассматривающим в качестве оснований уголовной ответственности и наказания не только общественно опасное деяние, но и личность виновного. Балансирование на этих двух опорных точках есть неотъемлемая (может быть даже определяющая) черта современных континентальных уголовно-правовых систем. И, видимо, в каждый конкретный момент времени, применительно к какому-либо конкретному институту уголовного права никто не в состоянии абсолютно определенно сказать, в каком конкретном соотношении должен осуществляться учет тяжести содеянного и личности виновного. Именно поэтому и ученые, и практики всегда должны настороженно относиться к расширению учета личности в деле применения уголовной репрессии, чтобы не были размыты границы объективности наказания.

Возвращаясь к опасениям А.М. Яковлева и признавая их обоснованность, попробуем сделать для себя конкретные выводы.

Во-первых, из его высказываний нельзя делать вывод о том, что учет личности виновного при применении уголовного наказания означает нарушение равенства граждан перед законом. Равенство граждан перед законом не может быть абсолютным, люди неравны от рождения и никогда не будет общества, в котором все его члены будут абсолютно равны. Это утопия.

Значит, речь идет не о полном равенстве перед законом, а лишь о равенстве относительном, том равенстве, которое позволяют установить конкретные экономические, социальные, политическое, культурные, идеологические, религиозные, нравственно-психологические, национальные и другие черты данной общественной системы. В этом смысле невозможно и даже крайне опасно предлагать новую систему равенства членов общества, все подобные попытки, существовавшие в истории, повлекли весьма печальные результаты. Единственно возможный метод поиска оптимального соотношения учета личности и содеянного – это движение от достигнутого, когда каждое готовящееся нововведение тщательно проверяется на предмет, а не слишком ли усилится влияние субъективных признаков на применение уголовной ответственности и наказания по сравнению с тем, как это было в прежней правовой норме?

Во-вторых, а как в действительности обстоит дело с учетом личности как основания применения уголовной ответственности и наказания в российском уголовном праве в последние двадцать лет, прошедших с момента опубликования А.М. Яковлевым своих опасений?

Главным событием в сфере уголовно-правовой мысли, правотворческой и правоприменительной практики в России в этот период, безусловно, было принятие нового Уголовного Кодекса. Не претендуя на полный анализ изменений по сравнению с прежним уголовным законодательством, но хотя бы фрагментарно, на уровне отдельных примеров, посмотрим, как ответил российских законодатель на начавшуюся с конца 80-х годов дифференциацию (а может и поляризацию) населения в России.

Например, проблема особо опасного рецидивиста (статья 24-1 УК РСФСР). Название и содержание статьи указывают на то, что этот институт определялся как особое качество виновного, которое влекло значительное усиление уголовного наказания, как на уровне построения уголовных санкций, так и на уровне индивидуализации уголовной ответственности и наказания. Однако признание осужденного особо опасным рецидивистом определялось по строго формализованным правилам на основании тех преступлений, которые он совершил ранее. В новом УК исчезает понятие особо опасного рецидивиста и вводится норма об особо опасном рецидиве (часть 3 статьи 18 УК). Из признака личности эта норма превращена в признак деяния, тем самым в этом случае законодатель позаботился если не о сокращении учета личностных признаков при применении уголовной ответственности и наказания, то, по крайней мере, придал этому признаку большую формализованность и объективность.

Другой пример – в новом УК появилась новая глава «Преступления в сфере экономической деятельности». Она содержит ряд составов преступлений, предусмотренных для специального субъекта и отсутствовавших в прежнем Уголовном Кодексе. По Яковлеву получается, что законодатель, установив уголовную ответственность за ряд общественно опасных деяний для лиц, занимающихся экономической деятельностью, тем самым нарушил принцип равенства граждан перед законом, ибо те, кто не обладает признаками специального субъекта, не подлежат наказанию даже в случае совершения ими такого деяния. Но так рассуждать нельзя.

Законодатель, устанавливая уголовную ответственность для специального субъекта, тем самым определяет равную ответственность для всех лиц с такими признаками, в случае совершения ими запрещенного общественно опасного деяния (реализует принцип равенства граждан перед законом). Одновременно он выделяет этих граждан из всей совокупности лиц, могущих нести уголовную ответственность, указав, что остальные в принципе не могут быть наказанными за такое преступление (тем самым законодатель говорит, что не все граждане равны перед этой уголовной нормой).

Далее, все индивидуальные предприниматели или руководители организаций, незаконно получившие кредит с причинением крупного ущерба (статья 176 УК РФ), должны быть привлечены к уголовной ответственности по этой статье (принцип равенства граждан перед законом). Вместе с тем, каждый из указанных лиц, совершивший это преступление, должен быть наказан индивидуально, в соответствии с теми предусмотренными законом обстоятельствами, которые будут в его деле (и это уже неравная ответственность с точки зрения равенства всех перед статьей 176 УК РФ).

Вывод: равенство граждан перед законом всегда может быть только в определенном, отдельно взятом отношении, то есть перед конкретной уголовно-правовой нормой. Поэтому введение новых составов преступлений в Уголовный Кодекс, связанных с возникновением новых экономических отношений и соответствующей дифференциацией населения, не может означать нарушение равенства граждан перед законом, и, соответственно, усиления только специально предупредительного воздействия уголовного наказания. Более того, на примере нормы об особо опасном рецидивисте можно утверждать, что российский законодатель весьма взвешенно и осторожно подходит к использованию признаков личности в качестве основания уголовной ответственности и наказания, наиболее широко разрешая использовать этот критерий лишь при назначении преступнику индивидуального вида и размера наказания в рамках санкции статьи.

Очень хорошо обосновал недопустимость приоритета общего предупреждения преступлений перед специальным предупреждением один из теоретиков коммунизма немецкий экономист К. Маркс. Он писал: «Какое вы имеет право наказывать меня для того, чтобы устрашить других?».[91] Одним из основных положений современной этики является мысль о том, что в современных демократических социальных системах человек является главной ценность и, следовательно, не может рассматриваться как средство для обеспечения любых, даже самых значительных целей. Основываясь на этой простой мысли, применительно к соотношению общей и частной превенции можно заключить, что ни одна из этих целей не может быть названа в качестве наиболее важной, а необходимость осуществления общего предупреждения преступлений должна реализовываться только в рамках потребностей специального предупреждения преступлений.

Если сравнивать цель восстановление социальной справедливости с целями специальной и общей превенции, а также исправления преступника, то можно заметить, что наблюдается некоторая иерархия этих целей по степени их сложности и специфике механизмов их реализации. Так, цель специального предупреждения достигается наиболее простыми средствами – ограничение физической возможности осужденного преступника совершить новое преступление и пробудить в нем страх перед карательным воздействием уголовного наказания. В принципе это весьма простые механизмы, однако, эти механизмы не имеют внутренних ограничений по степени жесткости карательного воздействия наказания. В рамках специально-предупредительного действия уголовного наказания усиление его репрессивности легко создает иллюзию повышения его эффективности.

Общее предупреждение преступлений по механизмам действия уголовного наказания немногим отличается от цели специального предупреждения. В основе его лежит все тот же страх перед наказанием, а значит, и для законодателя, и для правоприменителя всегда существует соблазн в целях повышения эффективности общего предупреждения сделать такой страх посильнее, для чего усилить уголовное наказание. В этом случае выходит так, что тот, кто осуждается за совершенное преступление, используется в качестве средства для решения задач общего предупреждения, к которому он не имеет никакого отношения

Стремление повысить эффективность уголовного наказания за счет более полного обеспечения общего и специального предупреждения преступлений, в конечном счете, выливается, во-первых, в мероприятия по обеспечению неотвратимости наказания (требования повышении раскрываемости преступлений и молчаливое поощрение осуждения к реальному наказанию в совокупностьи с исключительно небольшим количеством оправдательных приговоров). Во-вторых, в тенденцию в самых разнообразных формах усилить уголовное наказание. Поэтому все аргументы о недопустимости чрезмерного усиления уголовного наказания в рамках насквозь утилитарной парадигмы целей специального и общего предупреждения преступлений просто не воспринимаются.

Цель исправления преступника с позиций гуманного отношения к человеку, уважения его прав и свобод выглядит более привлекательно. На первый план в механизмах реализации этой цели выдвигается личность преступника во всем многообразии ее внутренних психических процессов. Этим законодатель как бы признает, что недостаточно просто запугать преступника, нужно добиться таких изменений в его сознании и воле, чтобы не совершение преступлений стало результатом его сознательной позиции, его убеждения в «неправильности» совершения преступлений и способности удержаться перед соблазном легкого, но преступного получения желаемого результата.

Важно также и то, что механизмы реализации цели исправления в меньшей мере, чем механизмы специального предупреждения, провоцируют законодателя и правоприменителя на ужесточение уголовной репрессии.

При сравнении цели исправления осужденного и восстановления социальной справедливости можно отметить, что отличаются они по субъекту воздействия: цель исправления реализуется в отношении осужденного преступника, а восстановление социальной справедливости осуществляется в процессе психологического воздействия как на преступников, так и, что может быть более важно, на всех граждан. Сходство же между этими целями наблюдается в содержательной части механизмов их реализации: оба эти механизма представляют собой морально-психологичесое воздействие содержательных компонентов уголовного наказания на сознание и волю людей и оба эти механизма одинаково сложны. Однако, как нам представляется, особенности механизмов, которые реализуют цель восстановления социальной справедливости, обеспечивают большую защиту от необоснованного усиления жесткости уголовного наказания, чем все другие цели наказания, вместе взятые.

К сказанному о соотношении целей уголовного наказания в российском уголовном праве необходимо добавить, что все цели наказания сосуществуют не как рядоположенные явления, а как элементы одной системы, тесно и разнообразно взаимодействующие между собой. Это общее положение нужно дополнить тем, что разные виды наказания имеют своим содержанием различные по своему характеру и длительности ограничения и лишения, и поэтому, могут по разному воздействовать на осужденного. В зависимости от особенностей воздействия каждого из видов наказания, несмотря на некоторые общие черты механизма действия наказания, возможности достижения названных целей у различных видов уголовного наказания будут различными.