Митрополит Волоколамский 11 страница

Первые христианские богословы получили название апологетов, что означает ‘защитники’. Первые известные по имени апологеты Аристид и Кодрат жили и писали в первой половине II в., в царство­вание имп. Адриана. Название своё они получили от одного из жан­ров раннехристианской литературы — апологии, т.е. защитительной речи¹ (ср. греч. απολογία). Христианские апологии, т.е. речи в защиту христиан, могли иметь вид посланий или обращений к императору^{[20] [21]}. В них ранние богословы пытались, с одной стороны, создать образ христиан как людей нравственных и безвредных для государства, а с

другой — показать превосходство христианства над всеми эллински­ми учениями. Другие апологии представляли собой полемические сочинения, направленные против иудаизма и язычества.

Основные направления апологетического богословия. Теория заим­ствования. В ходе своей богословской деятельности апологеты вводи­ли в своё богословие множество положений платонизма. Как уже го­ворилось, делали они это не нарочно, просто они не могли отказаться от тех категорий мышления, которым были научены и которые они считали вполне естественными. Поэтому когда они сталкивались с тем, что их учение, которое они считали истинным и изначальным учением Церкви, совпадает с учением платоников, они объясняли это с помощью так называемой теории заимствования. Суть её заклю­чалась в том, что это не богословы заимствовали мысли у Платона, а Платон воспринял учение Ветхого Завета. Этому заимствованию давалась различная оценка — от похвалы до обвинений в воровстве.

Процесс слияния платонизма с различными религиозными прак­тиками привёл к тому, что книги Платона часто воспринимались как священные тексты, в котором он преподаёт знание, полученное им от неких учителей. Среди таких учителей часто называли египтян. А языческий философ Нумений Апамейский (вторая половина II в.) называл Платона «Моисеем, говорящим на аттическом наречии».

По Платону, существуют особые нематериальные сущности, ко­торые он называл эйдосами, т.е. образами или идеями. Эти сущности являются основой нашего видимого бытия, так что каждому типу вещи в нашем мире соответствует её совершенный образец (эйдос) в мире идей. Идеи являются нематериальными и абстрактными осно­вами материальных вещей. Но и сами они имеют духовную основу высшего порядка. Эта основа - ещё более абстрактные идеи. Как одна идея является образцом и основой для множества материаль­ных вещей, так и одна абстрактная идея является сущностью более частных. Таким образом, идеи существуют в форме иерархии, в кото­рой чем выше идея, тем она абстрактней^[22]. Так мы приходим к выво­ду о существовании самой возвышенной идеи, которая, разумеется, является самой абстрактной и отвлечённой. Она — предел мышле­ния, основная сущность, которая лежит в основе всего. Эта высшая идея - Бытие. Эта идея и есть Бог, Высший Бог, который отличается от позднейших богов, которым поклоняются племена Земли. Други­ми именами этой идеи являются Единое, Благо, Красота и т.п.

Мир платоновских идей — это не просто сумма совершенных схем, но великий вневременной Ум, сотворивший мир. Наличие надмир­ного Ума означало для платоников возможность прийти к истинному знанию — нужно было только уподобить свой ум Уму Божественному. «Умом» называл мир идей Плотин (204—270 гг.), основатель неопла­тонизма — последнего мощного течения античной философии. Но и философы, жившие до Плотина, тоже возвышались до подобных идей. Первую идею, Бытие, называли Богом Отцом, а Ум, то есть мир идей, происходящий от Бытия, называли Вторым Богом или Сыном Божиим. При этом если первая идея принимала апофатические' чер­ты, то Ум был познаваем с помощью философского умозрения.

Итак, христианские богословы раннего времени под влиянием платонизма сближали Логос с платоническим Умом, а Бытие — с Бо­гом Отцом. Благодаря этому отождествлению в глазах просвещённого эллина Христос из проповедника на диких окраинах империи стано­вился воплощением божественного принципа, на котором зиждет­ся весь мир и который уже давно прославляют и пытаются познать язычники как высшую мудрость и основу земного бытия^{[23] [24]}.

Богословие Логоса. Субординационизм. Уже в самом начале исто­рии Церкви в богословский оборот вводится понятие Логоса, ко­торое лишь очень условно можно перевести как Слово. Понятие (и выражающий его термин) «Логос» имеет огромную дохристианскую традицию. Сама идея Логоса (означавшего что-то вроде мирового разума и всеобщего закона развития вещей) была хорошо извест­на эллинской философии (напомним, что этот термин ещё в VI в. до Р.Х. ввёл в употребление знаменитый Гераклит Эфесский). В хри­стианской письменности Логос впервые появляется в Евангелии от Иоанна (I, 1), ср.: «В начале было Слово (в греческом — «Логос»)». Усвоение (разумеется, не буквальное) античного понятия «Логос» не только вписывало христианство в интеллектуальный контекст древ­ности и современности, но и стало основой для формирования важ­нейших направлений христианского богословия.

Для теологии выделение в Божестве непознаваемых и познавае­мых начал было важным шагом вперёд. С одной стороны, ранние бо­гословы всячески подчёркивали ту мысль, что различение этих двух аспектов не означает разделения единого Божества. С помощью осо­бых терминов (категорий) они пытались описать такое единство Отца и Сына, которое бы не разрывало единство Их Сущности. Основ­ными категориями для них стали категории сущности (субстанции) и свойства (акциденции).

Сущность и свойство в логике того времени представляли собой разные уровни бытия. С одной стороны, сущность и свойство, на­пример огонь и дым, представляют собой две разные вещи. С другой стороны, они неразрывно связаны: нельзя представить себе огонь, который не дымится, и наоборот - нет дыма без огня. Единство Отца и Сына подобно единству огня и дыма. По сути дела, Они — два раз­ных способа существования одной Сущности. Когда Она находится Сама в Себе, Она — Отец. Когда Она является миру, реализуется во­вне, Она — Сын. Лучше всего эту мысль выразил св. Ириней'. «Неви­димое Сына — это Отец, видимое Отца — это Сын». Часто проводится мысль, что познание Отца невозможно, но возможно познание Сына. Ориген говорит о том, что Сын является как бы уменьшенной копией Отца, которую мы способны воспринять, в отличие от непредстави­мого первообраза — Отца.

Разумеется, такое богословие вело к тому, что Сын в нём представ­лялся чем-то меньшим, чем Отец. Это направление в триадологии получило название субординационизм (от лат. зиЬогсИпайо ‘подчине­ние’)· После II Вселенского Собора такие взгляды стали окончатель­но восприниматься как ересь. Однако во II—III вв. подобные воззре­ния господствовали среди ортодоксальных богословов.

Учение о двух рождениях Слова. У платоников Ум неразрывно свя­зан с миром — ведь высшие идеи не могут не отражаться в материи, создавая мир. Они произошли для творения. Апологеты усвоили из платонизма и это. Так появилось учение о двух фазах существования Сына-Логоса. Обыгрывая значение слова «Логос» как Слово и свя­зывая Его рождение с первыми словами Бога в книге Бытия, аполо­геты считали, что это рождение и есть полноценное появление Сына на свет. Таким образом, понятия рождения и творения сближались. Они хоть и не были идентичны, но обусловлены друг другом. Сын рождается в момент творения и для творения. Однако богословы часто говорили, что Сын всё же неким неполным способом существовал и до творения. Ведь и у нас слову изречённому предшествует мысль,

РазделI.ИсторияраннейЦеркви.Церковьвязыческойимперии(33-313гг.) которая идентична сказанному. Она содержится внутри нас, но пол­ное, самостоятельное существование получает, только будучи выска­зана.

Главные христианские апологеты. Первым значимым представите­лем раннехристианского богословия был св. Иустин Философ (нача­ло II в. — 166 г.). Его биография уже была кратко описана выше (см. с. 80). Для нас здесь важно, что Иустин был христианским богосло­вом, который после вступления в Церковь не счёл нужным снять с себя плащ философа^[XXV]. Большинство его работ носят апологетический характер, но были среди них и не дошедшие до нас полемические трактаты, направленные против гностиков. Мученическую кончину св. Иустин принял в правление императора-философа Марка Авре­лия (см. выше), которому он адресовал свои апологии.

Богословие Иустина носит следы влияния платоновской филосо­фии, которую Иустин ценил выше всех прочих философских систем. Бог для Иустина «неизречен» и не имеет имени — только названия: Отец, Создатель и т.п. Из всех названий Иустин предпочитает слово Отец. Сын и Слово (Логос) подчинён Богу Отцу и выступает посред­ником между Отцом и человеческим миром. Отец сотворил всё сущее посредством Сына-Логоса.

Ко времени зарождения христианства эллинская философия в лице платонических школ уже активно пропагандировала учение о едином божественном начале. Более того, язычество уже могло согла­совать идею единобожия с наличием многих божественных существ. Христианство воспользовалось этими разработками, чтобы создать свой первый вариант теологии (учения о Боге), который одновре­менно являлся одним из первых вариантов триадологии (учения о Св. Троице). Так в богословских прозрениях Иоанна Богослова, а позднее Иустина Философа возникло христианское учение о Боже­ственном Логосе.

По Иустину, «семена Логоса», посеянные в душах людей задолго до пришествия Христа, взошли в умах великих мыслителей древ­ности — Гераклита, Сократа. Платона и др. Древние ветхозаветные пророки также были причастны этому Божественному Логосу. Так Иустин усваивает античное учение о Логосе, придавая ему уже но­вые, христианские черты.

Подобно тому как уже ап. Павел сопоставил «ветхого Адама» с «новым Адамом» — Христом (Рим. V, 12—19; 1 Кор. XV, 21—22; 45—49),

Иустин в своей мариологии (учении о Деве Марии) впервые сопо­ставляет Деву Марию и Еву. Через Деву Марию Бог разрушает власть дьявола, подобно тому как через Еву (также бывшую девой) дьявол, наоборот, получил власть над людьми.

В области эсхатологии¹ Иустин является приверженцем учения о всеобщем воскресении, Страшном Суде и установления тысячелет­него царства Христова в Иерусалиме (Диалог с Триф. 80).

Распространённое в первые века христианства учение о скором Страшном Суде и грядущем за ним 1000-летнем царстве праведников было в конечном счёте отвергнуто Церковью. В исторической науке это учение получило название хилиазм (от греч. χίλια ‘тысяча’).

Из всех учеников Иустина Философа наибольшую славу получил эллинизированный сириец Татиан (ок. 110 или 120 - после 172 г.). Будучи в юности искателем истины и мудрости, он принял посвяще­ние в мистерии какого-то божества, однако затем примкнул к хри­стианам и стал учеником св. Иустина, от которого перенял учение о Божественном Сыне-Логосе. После смерти своего учителя Татиан увлёкся гностицизмом и стал изучать учение Валентина (см. ниже). Впрочем, валентинианство не пришлось ему по душе. Около 172 г. он прибыл в Палестину, где присоединился к энкратитам — аскетиче­ской иудеохристианской секте, в которой он, по всей видимости, за­нял видное положение. Среди его трудов особое место занимает Диа- тессарон ^{[26] [27]} — сводный текст Евангелия на сирийском языке, в котором впервые решалась важная экзегетическая проблема согласования между собой четырёх евангелистов. Сохранилась также принадлежа­щая ему апологетическая «Речь к эллинам», в которой сделана попыт­ка представить язычникам целостный образ христианского учения.

В первой части своей «Речи» Татиан описывает христианскую космологию (гл. IV, 3 — VII, 8): даёт представление о христианском Боге, описывает отношение Сына-Логоса к Отцу, говорит о сотво­рении мира и человека, а также о грядущем воскресении всех умер­ших для Страшного Суда. В конце говорится о создании ангелов и отпадении некоторых из них от Бога в силу свободы воли, о грехо­падении Адама и Евы.

Во второй части (гл. VIII—XX) продолжается речь о христиан­ской демонологии: популярная у язычников астрология объявляется лженаукой и дьявольским изобретением, для избавления от власти демонов необходимо оставить все мысли о мирском и обратиться душой к Духу (Пневме). Только так можно спасти свою душу от ги­бели и достичь бессмертия.

Третья часть «Речи» (гл. XX—XXX) посвящена обличению эллин­ской культуры. По Татиану, она пронизана греховными страстями и полностью лишена возвышенности и духовности. Греческие фило­софы ни о чём не могут договориться между собой и только обманы­вают своих слушателей. Тем ярче на этом фоне сияет христианская религия, в которой только и можно найти свет разума и спасение души.

В четвёртой части (гл. XXXI—ХЫ) говорится о древности хри­стианства, которое Татиан возводит к самому Моисею, а также от­вергаются выдвигаемые язычниками против христиан обвинения в аморальности и каннибализме.

Видное место среди богословов II в. занимает св. Ириней Лионский (| ок. 202 г., еп. с 177 г.), родом из Малой Азии, ученик св. Поликарпа Смирнского. Основной его труд называется «Обличение и опровержение лжеименного знания» (обычно для краткости его называют «Против ересей»). Этот трактат состоит из пяти книг и направлен против гно­стиков. Однако описание гностических сект занимает только первую книгу его работы. Книга вторая посвящена полемике с гностиками с точки зрения разума, а остальные три книги — это опровержение гностических идей с опорой на христианское учение о Боге и Христе, собственные высказывания Спасителя, а также учение о воскресе­нии мёртвых и наступлении 1000-летнего царства Христа.

Богословие Иринея полемично, оно направлено на опроверже­ние конкретных гностических заблуждений, поэтому в нём ещё от­сутствует системность. Ириней не использует термин Троица (Τριάς), хотя признаёт предвечное бытие Отца, Сына и Св. Духа. Способ про­исхождения (рождения) Сына от Отца для Иринея непостижим и неописуем. Через Христа, по Иринею, произошла «рекапитуляция» (букв, «пересмотр заново») божественного плана спасения человече­ства. Этот план был разрушен грехопадением Адама и Евы, но вновь восстановлен через спасительную жертву Христа. В соответствии с этой «рекапитуляцией», во Христе обновился и возродился к новой жизни весь человеческий род.

Теория «рекапитуляции» пронизывает собой всё богословие Иринея. В частности, в своей мариологии Ириней, вслед за Иусти- ном Философом, противопоставляет Деву Марию прародительнице Еве. Так, одна дева (Ева) не послушалась Божия запрета и стала при­чиной погибели для себя и своих потомков. Другая Дева, напротив, повиновалась Божией воле и родила Спасителя всего мира. Это при­даёт Богородице совершенно исключительное значение в деле боже­ственной «рекапитуляции» и возрождения падшего человечества.

Особого упоминания заслуживает св. Феофил Антиохийский (ум. в конце II в.), который в своём трактате «КАвтолику» (в трёх книгах, написан после 180 г.) впервые в христианской литературе употребля­ет слово Троица — правда, не совсем в том смысле, в котором привык­ли употреблять его мы.

Ср.: «Три дня [творения], которые были прежде [создания] светил, суть прообразы Троицы: Бога, Его Логоса и Его Премудрости» (гл. II, 15).

Большой вклад в развитие богословия внёс афинянин Афинагор (II в.), получивший прекрасное философское образование в рамках школы «среднего платонизма». Ему принадлежат апологетический трактат «Предстательство за христиан» и богословский труд «О вос­кресении мёртвых». В качестве адресатов «Предстателъства» указа­ны император Марк Аврелий и его соправитель в 176—180 гг. Коммод, поэтому текст апологии можно примерно датировать 177 г.

Богословие Афинагора демонстрирует хорошее владение фило­софским методом, и прежде всего формальной логикой. Изложение отличается чёткостью, аргументация — строгостью. Так, Афинагор впервые предложил особое доказательство бытия Единого Бога, основанное на том, что такие атрибуты Божества, как беспредель­ность и всеохватность, логически исключают существование многих богов. Бога Сына Афинагор называет под влиянием платоновской традиции «Словом Отца в идее и действии (энергии)». Через Сына и в Сыне сотворено всё сущее. Афинагор, в отличие от Иустина, не раз­деляет идеи субординационизма, для него Отец и Сын — одно (ср. Ин. X, 30). Иногда Афинагор, в соответствии с античной традици­ей, прилагает к Отцу и Сыну наименование «Ум» — вероятно, здесь следует видеть влияние «среднего платонизма», в котором различа­лись два божественных Ума: один Ум, полностью трансцендентный^[28] миру, и другой Ум - Демиург (Творец) этого мира. Учение о Духе у Афинагора ещё неразвито, однако божественная природа Духа для Афинагора несомненна. Особое место в системе Афинагора занима-

РазделI.ИсторияраннейЦеркви.Церковьвязыческойимперии(33-313гг.) ет учение о Божием промысле и тесно связанная с этим учением анге- лология — учение об ангелах и демонах.

Системность и логичность характеризуют также эсхатологию Афинагора (трактат «О воскресении мёртвых»).

Таким образом, на примере творчества первых греческих апо­логетов мы можем проследить постепенное формирование основ хри­стианского богословия и начало создания христианского богословского языка.

Ранняя латинская апологетика. Оригинальная богословская лите­ратура на латинском языке появилась значительно позже, чем гре­ческая. Мы уже упоминали первого латинского апологета, автора замечательного диалога «Октавий» Минуция Феликса (вторая полови­на II в.). Но звание крупнейшего апологета ранней эпохи по праву носит пресвитер Квинт Септимий Флоренс Тертуллиан (ок. 160 — по­сле 220 г.). Этот бывший карфагенский адвокат прославился своим красноречием и глубиной понимания тонких богословских вопро­сов. Особое место в творчестве Тертуллиана занимают этические трактаты. В них он страстно бичует нравы своего времени — причём не только язычников, но и христиан. Чрезвычайный моральный ри­горизм довёл Тертуллиана до отпадения от Церкви - около 207 г. он примкнул к аскетической секте монтанистов. Но, несмотря на это, авторитет Тертуллиана как богослова был на Западе необычайно вы­сок. Для жителей западной части империи, не знакомых с греческим языком, он долгое время был главным христианским богословом. Позднее (в V—VI вв.) абсолютным богословским авторитетом на За­паде стал земляк Тертуллиана, епископ г. Гиппон в Северной Африке блж. Аврелий Августин.

Тертуллиан, в отличие от Иустина Философа, не признавал за греческой философией никакой духовной ценности и предпочитал чистую веру, не замутнённую никакими умствованиями. «После того, как мы получили Христа, мы уже не желаем заумных дискуссий», — писал он (О прескр. [против] ерет. VII). Будучи профессиональным юристом, Тертуллиан выше философии ценил право с его скупыми и точными формулировками. Неслучайно именно он внёс огром­ный вклад в развитие латинского богословского языка. Так, имен­но Тертуллиан ввёл в западное богословие термин Троица — ТгтИаз (О скромности, XXI). Ему же принадлежит первое богословское упо­требление термина Регзопа — Лицо (Против Праке. XII). По Тертул­лиану, все три Лица Св. Троицы имеют одну божественную природу (зиЬйапИа) (там же, II). Св. Дух исходит от Отца через Сына (а Ра1ге

рег РШит). Однако в богословии Тертуллиана сохраняется влияние субординационизма в отношении второго Лица Троицы, в Котором он различает две стадии рождения: сначала Сын рождается прежде со­творения мира как Премудрость Божия, а в момент творения Прему­дрость рождается как Слово, Которым Бог Отец творит небо, землю и всё сущее на ней. Это второе рождение Бога Слова Тертуллиан на­зывает «совершенным рождением» (ηαήνίίαζрег[ес1а). Таким образом, Бог Сын является не вполне самостоятельным Лицом, а рождается от Отца как «часть, производная от целого» (άβήναϋο 1оИиз е1 рогИо). Об этом свидетельствует, по мнению Тертуллиана, и сам Господь в словах: «Отец Мой более Меня» (Ин. XIV, 28).

В своей христологии Тертуллиан исповедовал единство во Хри­сте двух природ — божественной и человеческой. Однако, подчёр­кивая человечество Христа, он дошёл до отрицания девства Бого­родицы «после Рождества» («О плоти Христа», XXIII), а «братьев Господних» считал братьями Спасителя по плоти (там же, VII). Разумеется, мариология Тертуллиана была отвергнута Церковью. В эсхатологии Тертуллиана имеются зачатки католического учения о чистилище — компенсаторного страдания души после смерти.

Нетрудно видеть, что, несмотря на страстное отвержение любой рациональной философии, Тертуллиан-богослов не может обойтись без философского метода и специальной терминологии.

Менее известен другой латинский апологет - Арнобий (ок. 240 - ок. 330 гг.). Он происходил из североафриканского г. Сикка (81сса). Ар­нобий был автором трактата «Против язычников» (Абуегзиз паИопез), в котором он защищает христиан от упрёков в атеизме и обличает аб­сурдность языческой религии с опорой на философскую традицию — прежде всего Платона и платоников, стоиков, эпикурейцев.

Арнобий исповедовал Бога как Высшее Существо — бесстраст­ное, не подверженное ни гневу, ни любви. По Арнобию, страсти - это признак смертного существа. Согласно Арнобию, несовершен­ство человеческой души, её подверженность грехам не позволяют признать душу Божиим творением — более вероятно, что её сотво­рило какое-то иное, низшее существо. К особенностям системы Арнобия можно отнести полное отсутствие богословия Св. Духа (пневматологии) и субординационизм (подчинённость) Бога Сына по отношению к Богу Отцу.

Учеником Арнобия был известный североафриканский апологет Луций Целый Фирмиан Лактанций (ок. 250—330 гг.). Он получил пре­красное риторическое образование (европейские гуманисты Возрож-

РазделI.ИсторияраннейЦеркви.Церковьвязыческойимперии(33-313гг.) дения даже называли его «христианским Цицероном»). Имп. Диокле­тиан вызвал его в столицу Востока Никомидию, чтобы преподавать там латинскую риторику. Однако там ему не удалось найти учеников, знающих латынь, так как в эллинизированной Никомидии господ­ствовал греческий язык. После этой неудачи Лакганций обратился к писательскому труду. Главным сочиненим Лакганция считаются так называемые «Божественные установления» (ΰίνίηαβ тзШиИопез), написанные во время самых жестоких антихристианских гонений в 304—313 гг. В этом сочинении представлена древнейшая на Западе система христианского вероучения.

Богословские взгляды Лактанция не отличались оригинально­стью и глубиной — он был скорее систематизатором христианского учения, чем богословом. В его взглядах отчётливо видны дуалисти­ческие представления о двух началах в мире — добром, Боге, и злом, антибоге (апШИеиз), т.е. дьяволе. Бог Отец породил сначала доброго Сына-Духа, а потом другое существо, которое затем отпало от Соз­дателя и стало дьяволом. Дьявол властвует над материей — землёй и над человеческим телом, сотворённым из земли. Весь мир — арена борьбы добра и зла, Бога и дьявола. Подобные представления вос­ходят к античным стоикам, а Лакганций, скорее всего, заимствовал их от своего учителя Арнобия. Лакганций, вероятно, отрицал само­стоятельность Св. Духа, отождествляя Его то с Сыном, то с Отцом.

Эсхатология Лактанция является разновидностью хилиазма (см. выше). По Лакганцию, шесть дней творения соответствуют 6 тыс. лет истории мира — ведь пророк Давид сказал: «Ибо пред очами Твои­ми тысяча лет, как день вчерашний» (Пс. ΕΧΧΧΙΧ (ХС), 5). Седьмой день, в который Бог упокоился от трудов, — это последняя тысяча лет царства Христова. Шесть тысяч лет борьбы добра со злом уже на ис­ходе (Лакганций верил, что они истекут примерно через 200 лет) — значит, второе пришествие Христа, а за ним и тысячелетнее царство праведников наступит довольно скоро (Божеств, уст. VII, 14).

В заключение подведём некоторые итоги. В первые века хри­стианства богословие только зарождается. Первые богословы- апологеты развивают учение о Троице — триадологию, учение о Христе — христологию, учение о Деве Марии — мариологию и многие другие направления, о которых пойдёт речь в курсах догматики и па­трологии. Первые богословы не избежали отдельных заблуждений, к которым можно отнести субординационизм (учение о подчинении Сына и Духа Богу Отцу) и хилиазм (учение о скором Втором прише­ствии Христа, Страшном Суде и наступлении 1000-летнего царства праведников).