Свобода

Свобода – это наличие выбора и возможность действовать в соответствии с выбором.

Принятие детерминизма означает отсутствие свободы, ведь если все предопределено, то тогда существование выбора – иллюзия.

Принципиальную свободу человека отстаивал французский философ и писатель Жан-Поль Сартр, который называл себяэкзистенциалистом.

Экзистенциализм [позднелат. - ex(s) istentia - существование] - философия существования

В небольшом тексте 1946 года «Экзистенциализм – это гуманизм» Сартр объясняет суть философии, которой он придерживается. Чтобы понять, что такое экзистенциализм, обратимся к этой работе.

Сартр перечисляет тех, кого он относит к экзистенциалистам: немецких философов К.Ясперса и М. Хайдеггера, французских - Габриэля Марселя и себя; также он не называет, но подразумевает А.Камю, М.Мерло-Понти и некоторых других.

Сартр добавляет: «Тех и других объединяет лишь убеждение в том, что существование предшествует сущности» (Ж.-П.Сартр. Экзистенциализм – это гуманизм). Далее он разъясняет, как это следует понимать.

Философ приводит в пример нож.

Когда ремесленник изготавливает нож, то у него есть понятие о том, что такое нож, зачем он нужен. Это есть сущность ножа, и она известна еще до создания ножа, т.е. она предшествует существованию предмета.

Далее Сартр говорит о том, что в европейской философии Нового времени есть определенное представление о сотворении богом человека: «…бог, когда творит, отлично себе представляет, что именно он творит. Таким образом, понятие "человек" в божественном разуме аналогично понятию "нож" в разуме ремесленника»(Там же). То есть бог творит человека, так же, как ремесленник изготовляет нож, зная, что он именно хочет получить.

Затем Сартр замечает: «В XVIII веке атеизм философов ликвидировал понятие бога, но не идею о том, что сущность предшествует существованию…Человек обладает некой человеческой природой» (Там же).

Но в экзистенциализме существование предшествует сущности. То есть человек сначала появляется на свете, совершает какие-то поступки, и только после этого можно говорить о какой-то его сущности.

Сартр говорит, что человек «первоначально ничего собой не представляет. Человеком он становится лишь впоследствии, причем таким человеком, каким он сделает себя сам. Таким образом, нет никакой природы человека…»(Там же).

Сартр говорит о том, что люди пытаются снять с себя ответственность за то, какими они являются. Это происходит, когда те или иные качества и поступки человека пытаются объяснить влиянием наследственности, общества, природы и т.п. «Люди хотели бы, чтобы трусами или героями рождались… если вы родились трусом, то можете быть совершенно спокойны – вы не в силах ничего изменить и останетесь трусом на всю жизнь, что бы вы ни делали. Если вы родились героем, то также можете быть совершенно спокойны – вы останетесь героем всю жизнь, будете пить как герой, есть как герой. Экзистенциалист же говорит: трус делает себя трусом и герой делает себя героем. Для труса всегда есть возможность больше не быть трусом, а для героя – перестать быть героем» (Там же).

Каждый человек выбирает сам себя, каким ему быть, как жить. Но выбирая себя, человек выбирает и образ человека. Поэтому каждый человек ответственен не только за свою собственную жизнь, но и за образ человека, который он создает своей жизнью.

Сартр объясняет значение таких важных для экзистенциализма понятий как «тревога», «заброшенность», «отчаяние».

1. Тревога – следствие ответственности выбора.

Сартр поясняет: «Когда, например, военачальник берет на себя ответственность, отдавая приказ об атаке и посылая людей на смерть, то, значит, он решается это сделать и, в сущности, принимает решение один. Конечно, имеются приказы свыше, но они слишком общи и требуют конкретного истолкования. Это истолкование исходит от него, и от этого истолкования зависит жизнь десяти, четырнадцати или двадцати человек. Принимая решение, он не может не испытывать какого-то чувства тревоги. Такая тревога знакома всем руководителям» (Там же).

2. Заброшенность.

Сартр: «… человек осужден быть свободным. Осужден, потому что не сам себя создал, и все-таки свободен, потому что, однажды брошенный в мир, отвечает за все, что делает» (Там же).

Поскольку нет бога, рассуждает французский философ, нет и никаких ценностей, никаких правил. «Достоевский как-то писал, что "если бога нет, то все дозволено". Это – исходный пункт экзистенциализма. В самом деле, все дозволено, если бога не существует, а потому человек заброшен, ему не на что опереться ни в себе, ни вовне. … человек свободен, человек – это свобода» (Там же).

«Никакая всеобщая мораль вам не укажет, что нужно делать; в мире нет знамений. Католики возразят, что знамения есть. Допустим, что так, но и в этом случае я сам решаю, каков их смысл. В плену я познакомился с одним примечательным человеком, иезуитом, вступившим в орден следующим образом. Он немало натерпелся в жизни: его отец умер, оставив семью в бедности; он жил на стипендию, получаемую в церковном учебном заведении, и ему постоянно давали понять, что он принят туда из милости; он не получал многих почетных наград, которые так любят дети. Позже, примерно в 18 лет, он потерпел неудачу в любви и, наконец, в 22 года провалился с военной подготовкой – факт сам по себе пустяковый, но явившийся именно той каплей, которая переполнила чашу. Этот юноша мог, следовательно, считать себя полным неудачником. Это было знамение, но в чем заключался его смысл? Мой знакомый мог погрузиться в скорбь или отчаяние, но достаточно здраво рассудил, что это – знак, указывающий на то, что он не создан для успехов на мирском поприще, что ему назначены успехи в делах религии, святости, веры. Он увидел, следовательно, в этом перст божий и вступил в орден. Разве решение относительно смысла знамения не было принято им самим, совершенно самостоятельно? Из этого ряда неудач можно было сделать совсем другой вывод: например, что лучше стать плотником или революционером. Следовательно, он несет полную ответственность за истолкование знамения. Заброшенность предполагает, что мы сами выбираем наше бытие. Заброшенность приходит вместе с тревогой» (Там же).

3. Отчаяние – человек не должен надеяться ни на что, кроме того, что он реально может сделать.