2014-02-02
1012
Красным шрифтом в квадратных скобках обозначается конец текста на соответствующей странице печатного оригинала
III. ГЕОПОЛИТИКА И НАЦИЗМ
Современник и соратник К. Хаусхофера Адольф Грабовски, один из основателей немецкой геополитической школы, выступил на рубеже XIX–XX веков. С тех пор он неустанно пытался “добиться, чтобы империализм был осознан немецким народом” 84 и обосновать необходимость “приобретения земли” 85 для германского империализма 86. Перу Грабовски принадлежит около двадцати книг и статей по геополитике 87.
В 1924 г. в Высшей политической школе в Берлине был организован геополитический семинар под руководством профессора Грабовски. Хотя Грабовски по отдельным теоретическим вопросам придерживался иных взглядов, чем Хаусхофер, их геополитические воззрения совпадали в основных, решающих моментах.
В предисловии к своей книге “Германия и мировая картина современности” (“Deutschland und das Weltbild der Geganwart”, 1928), разъясняя ее цель, Грабовски писал: “Аналогично тому, как мы сегодня находим устаревшими все исторические представления, которые игнорируют экономику, так, спустя некоторое время, все исторические и политические исследования, которые не будут тесно связаны с пространственными факторами, станут рассматриваться как отсталые… Мировая политика без взгляда на мир в его пространственном единстве является абсурдом. Можно даже утверждать, что в каждом общеполитическом исследовании столько научности, сколько в нем находится географии” 88. В книге дается анализ исторического развития европейской цивилизации в прямой связи с пространственным расширением культурного мира. Автор отмечает и прямую зависимость геополитики от развития технического прогресса. Именно пространство, согласно воззрениям Грабовски, было тем общим знаменателем, который придал единство всей империалистической эпохе. Отсюда вполне понятна, по его мнению, необходимость детального изучения пространства в его связи с политикой 89.
Грабовски ревностно защищал геополитическую теорию “великого пространства”, он даже вывел “объективные законы общественного развития”, которые неизбежно должны привести к образованию великих пространств. Грабовски писал: “В данном случае стремление империализма к завоеванию великого пространства, без сомнения, соответствует ходу мировой истории, который ведет к образованию все более крупных единиц вплоть до всемирного союза” 90.
Грабовски в 1928 г. говорил о геополитике как “методе”. В 1930 г. он характеризовал ее как “науку” 91. А в 1933 г. он категорически утверждает, что “геополитика является методом, а не наукой” 92. В связи с этим его тогда поправил критик официальной школы Хаусхофера Макс [c. 135] Бауман, поскольку он “в конечном счете признает” за геополитикой “только достоинство особого метода исследования”, в действительности же она является “особым способом понимания и особой наукой” 93. Рихард Хенниг, выступил, в свою очередь, за “подход” 94. Он утверждал, что “еще не пришло время для научной системы геополитики” 95. То же самое много раз подчеркивал и Хаусхофер.
После войны Грабовски, наряду с А. Хаусхофером, внес вклад в переосмысление многих положений геополитики и возвращение ее в академические рамки. В своей книге “Пространство, государство и история” (“Raum, Staat und Geschichte”, 1961), имеющей программный подзаголовок “Основы геополитики”, он пытается доказать, что введение социального аспекта преобразует геополитику в фундаментальную науку. Мысль об использовании социального аспекта не была нова, мы находим ее у Челлена, который вместе с термином “геополитика” ввел в научный оборот и термин “демополитика”, не получивший, однако, широкого распространения в дальнейшем.
В своем исследовании Грабовски исходит прежде всего из того, что современная геополитика, в отличие от нацистской, является “методом исторического познания” 96. Причем в совокупность путей познания истории входят, по его мнению, “как идеи, так и экономика; как пространство, так и климат и народ; как историческое разделение, так и правовая система…” 97. Однако в качестве главного объекта геополитического исследования Грабовски выделяет из этого определения “пространство”, социологический анализ которого включает в себя все компоненты данного метода. С “пространственной” точки зрения должны рассматриваться государственное устройство, его внутренняя и внешняя политика, этнография, человеческая психология, сознание и т. д. Такой широкий круг “пространственных” вопросов дает геополитике, по мнению Грабовски, право объявить пространство “рычагом исторического происходящего, которому следует определить место в изучении как исторических, так и политических основ, благодаря ему оно принадлежит к области философии” 98.
Книга Грабовски “Пространство, государство и история” характерна для послевоенной немецкой геополитики не только в смысле нового содержания, но также и выбора объекта исследования, метода научного анализа и, конечно же, своей конечной целью – реабилитацией геополитики. Грабовски, признавая, что Хаусхофер создал “науку, оправдывающую любую экспансию”, отмечал: “Хорошо, что, в конце концов, естественная смерть повлекла за собой прекращение следствия по его делу” 99. По понятным причинам Грабовски отрицает непосредственное, а не только идеологическое участие К. Хаусхофера в нацистских преступлениях. В то же время он [c. 136] объявлял К. Хаусхофера “дилетантом”, “неспособным связать геополитику с всемирной историей и мировой политикой” 100.
Итак, Грабовски считает, что геополитическая наука является методом исторического познания 101, который представляет собой многомерный процесс, включающий исследования как “мира идей, так и экономики; как пространства, так и климата и народа; как общественного устройства, так и правовой системы” 102. Но, оставаясь верным своим прежним воззрениям, Грабовски сохраняет в качестве главного объекта геополитического исследования “пространство”. Именно пространство является, по его мнению, той отправной точкой, от которой начинается научный анализ государственного устройства, внутренней политики, этнографии, а также человеческого сознания и психологии. Совокупность этих факторов определяет принятие как внутри-, так и внешнеполитических решений. Эта многомерность исследования, которую позволяет достичь всесторонний анализ пространства, дает геополитике право объявлять последнее тем “рычагом исторически происходящего, которому следует определить место в изучении как исторических, так и политических основ. Вследствие того, что пространство обладает такими уникальными свойствами, его изучение может быть отнесено к области философии истории” – таков вывод Грабовски 103.
Грабовски утверждает, что “государственное пространство может расширяться не только в результате войны, но также в результате создания федерации без всякого к тому принуждения, в результате союзнической политики или экономического союза, такого, как, например, общий рынок и свободная зона торговли”. Грабовски констатирует, что нацистам следовало учитывать не только потребность в объединении разделенной “польским коридором” Германии, но и жизненную необходимость для Польши обрести выход к морю, пойти на переговоры с польским правительством и решать “вопрос о “польском коридоре” объединенными польско-германскими усилиями”. “Этот пример, – пишет он, – подтверждает наше утверждение, что геополитика должна учитывать положение; вместо того чтобы служить войне, она может быть использована для мирного решения конфликтов”. Однако небезынтересно проследить, как представляет себе сам Грабовски решение вопроса о “польском коридоре” вообще и о принадлежности Данцига в частности. С категоричностью, исключающей какие-либо переговоры между заинтересованными государствами, он утверждает, что, “когда в 1919 году была создана Польша, ей следовало отдать Краков и Варшаву, но ни в коей мере нельзя было отторгать Данциг от Германии”. По вопросу об исторической принадлежности Гданьска соратник Хаусхофера окончательно запутывается. С одной стороны, он пытается доказать, что “Данциг является старинным германским городом” на [c. 137] том, далеко не правовом основании, что “в период Средневековья принадлежал к германскому ордену и был членом Ганзы”, а “после второго раздела Польши стал столицей Западной Пруссии”. С другой стороны, несколькими строками ниже Грабовски признает, что в прошлом Гданьск, как и вся Западная Пруссия, принадлежал непосредственно Польскому государству, оговариваясь, однако, что “это было во времена, когда нации еще ничего не знали о национальном вопросе и праве наций на самоопределение” 104.
В своих исследованиях Грабовски предпринимает, таким образом, серьезную попытку реабилитировать геополитическое научное направление, скомпрометированное недавним прошлым, определяя его как истинный метод исторического познания и политического анализа. К сфере геополитического исследования он вновь относит самые разнообразные компоненты окружающей среды, тем самым как бы возвращая эту науку к классическим методам исследования, характерным для научного направления, получившего название географического детерминизма. В этом возвращении к классической, академической науке видели свою главную задачу немецкие геополитики в послевоенное время. [c. 138]
