Волны репрессий распространялись по бюрократической лестнице, пугая и деморализуя кадры на всех уровнях. Обкомы, подвергшиеся чистке, в свою очередь проводили чистку в подчиненных им райкомах, райкомы действовали так же по отношению к подчиненным им кадрам на селе (председателям сельсоветов и колхозов). Так описываются процессы Большого Террора в меморандуме ЦК для внутреннего пользования, написанном во второй половине 1938 г., когда импульс террора уже затухал. Сельские кадры в панике, сообщалось в меморандуме. Число членов сельских партийных организаций (включая райцентры) с 1 января 1937 г. по 1 июля 1938 г. сократилось на 62000 чел. (12%). В Новосибирской области, где на 5000 колхозов не осталось ни одного коммуниста, председатели колхозов «считаются обреченными попасть на скамью подсудимых, а затем в тюрьму». Председатель одного колхоза «предложил своей жене готовить сухари для того, чтобы взять их с собой в тюрьму»92.
Такому же риску, хотя и в несколько меньшей степени, подвергались и те председатели колхозов, которые не были членами партии. Увеличившаяся в 1937 — 1938 гг. текучесть кадров среди председателей и других работников правления показывает, что репрессии и здесь оказали значительное влияние. В конце 1937 г. 40 — 50% председателей колхозов, бригадиров и заведующих колхозными фермами, а также 35% бухгалтеров и счетоводов работали на своем месте меньше года. В 1938 г. 54% председателей занимали эту должность меньше года, тогда как в 1934 г. таких было 30%92. Конечно, эти показатели текучести кадров нельзя механически приписывать арестам и приговорам к тюремному заключению. Арест вовсе не обязательно сопутствовал снятию с должности и далеко не всегда являлся прелюдией к длительному заключению. Скорее всего, лишь небольшая часть сельских должностных лиц, потерявших работу в 1937 — 1938 гг., попала в Гулаг.
|
|
Порой председатели сельсоветов и колхозов становились жертвами Большого Террора из-за ареста своих патронов в районном руководстве. Так, в одном районе Курской области заведующий райзо был арестован как враг народа. Этот чиновник недавно снял с работы председателя колхоза «Красная Заря» по жалобе нескольких колхозников, которые считались его протеже. Его арест дискредитировал колхозников, жаловавшихся на поведение председателя, и двое из них также были арестованы (один по обвинению в контрреволюционной агитации, другой — как «социально-вредный элемент»)93.
Процесс втягивания низших руководящих кадров в жернова Большого Террора с падением их начальников иллюстрируют показательные процессы, состоявшиеся осенью 1937 г. во многих районах. На этих процессах фигурировала группа районных руко-
|
|
водителей — почти неизменно включавшая секретаря райкома и председателя райисполкома вместе с еще несколькими высшими должностными лицами, например заведующими отделами райисполкома, — обвиняемых в плохом обращении с колхозниками и вредительстве в сельском хозяйстве. К ним присоединялось некоторое число руководителей низшего звена, председателей сельсоветов и колхозов, объявляемых в обвинительном заключении орудиями врагов народа из районного руководства. Эти низшие административные кадры, как правило, отделывались более легкими приговорами, а иногда осуждались за обычные, не «контрреволюционные» преступления94.
Низшие руководящие кадры (колхозные председатели, бухгалтеры, председатели сельсоветов) могли стать жертвами террора и в том случае, если были связаны с какими-либо экономическими провалами, например, полным развалом колхоза или вопиющим отставанием от плана хлебозаготовок. Репортаж из Сибири, опубликованный осенью 1938 г., описывает следующий инцидент:
«В конце июля заведующий Солтонским райземотделом Кош-каров держал напутственную речь перед выезжающей в колхозы группой счетных работников. — На вашу долю падает задача не только глубоко обследовать колхоз... но и всемерно выявлять врагов народа. По тому, кто и сколько из вас выявит врагов народа в колхозах, будем судить о качестве проделанной вами работы. Кто-то задал оратору вопрос: — Как же нам искать врагов? Кош-каров не замедлил с ответом: — Вы, счетные работники, ищите с карандашом в руках путем подсчетов. Если, скажем, в колхозе недосев или недобор зерна против плана, недобор от падежа скота, переведите все на рыночную стоимость и, если цифра большая, ищите врага!»95
Представители сельской администрации могли подвергнуться репрессиям в результате доноса снизу. Из сел потоком хлынули жалобы на руководителей и должностных лиц, особенно председателей колхозов и сельсоветов. «Крестьянская газета» в 1938 г. получала столько доносов на местное руководство, что собирала такие письма под особой рубрикой «Злоупотребление властью и вредительство». Трудно сказать наверняка, предшествовала ли эта лавина жалоб сигналу из центра, узаконивающему и поощряющему жалобы на начальство, или последовала за ним. Еще в апреле 1937 г. заведующий отделом писем «Крестьянской газеты» информировал Западный обком партии о потоке полученных от колхозников жалоб на злоупотребления и правонарушения должностных лиц в области96.
По заведенному порядку подобные жалобы и доносы расследовались; в 1937 — 1938 гг., как видно из архивных документов, расследования зачастую приводили к снятию с должности, а порой к аресту и уголовному преследованию9?. Такие доносы — или обвинения, на них построенные, — легли в основу районных показательных процессов, шедших осенью 1937 г.