Книга пятая

Хорошим и правильным я называю именно подобного рода государство и

государственное устройство да и отдельного человека тоже, а все остальные [виды], раз

такое государство правильно, я считаю плохими: в них ошибочны и государственное

правление, и душевный склад частных людей.

Для Сократа главное в жизни государства — мудрость, а не факт управления его одним или

многими людьми. В "Политике" Платон пишет, что важно не наличие "немногих или многих, свободных

или несвободных, не бедность или богатство, а некое знание". Платон, видимо, предпочитает власть

одного человека, ибо единственно правильного правления можно искать "между немногими — в малом, в

одном". Все же остальные виды правления он считает "подражаниями"

[Роль женщин в идеальном государстве]

— Итак, здесь надо сперва прийти к соглашению, исполнимо это или нет, и решить

спорный вопрос —в шутку ли или серьезно, как кому угодно, — способна ли женская

часть человеческого рода принимать участие во всех делах наряду с мужчинами, или же

она не может участвовать ни в одном из этих дел; а может быть, к чему-то она способна, а

к другому — нет. То же и насчет военного дела — к какому из этих двух видов ее

отнести? Не лучше ли всего начать именно так, чтобы, как положено, наилучшим образом

и закончить?

— "А разве женщины по своей природе не вовсе отличны от мужчин?"

— Как же им не отличаться?

— "Значит, им надо назначить и иное дело, соответственно их природе".

— Ну и что же?

— "Так разве это теперь не ошибка с вашей стороны, разве вы не противоречите сами

себе, утверждая, что мужчины и женщины должны выполнять одно и то же, хотя их природа резко отлична?" Найдешь ли ты, чудак, что сказать в свою защиту?

[Общность жен и детей у стражей (продолжение)]

— Из того, в чем мы были согласны, вытекает, что лучшие мужчины должны большей

частью соединяться с лучшими женщинами, а худшие, напротив, с самыми худшими и что

потомство лучших мужчин и женщин следует воспитывать, а потомство худших — нет,

раз наше небольшое стадо должно быть самым отборным. Но что это так делается, никто

не должен знать, кроме самих правителей, чтобы не вносить ни малейшего разлада в отряд стражей.

[Правителями государства должны быть философы]

— Пока в государствах не будут царствовать философы, либо так называемые нынешние

цари и владыки не станут благородно и основательно философствовать и это не сольется

воедино — государственная власть и философия, и пока не будут в обязательном порядке

отстранены те люди — а их много, — которые ныне стремятся порознь либо к власти,

либо к философии, до тех пор, дорогой Главкон, государствам не избавиться от зол, да

и не станет возможным для рода человеческого и не увидит солнечного света то

государственное устройство, которое мы только что описали словесно. Вот почему я так

долго не решался говорить, — я видел, что все это будет полностью противоречить

общепринятому мнению; ведь трудно людям признать, что иначе невозможно ни личное

их, ни общественное благополучие.

[Философ — тот, кто созерцает прекрасное]

— Значит, если у человека отвращение к наукам, в особенности когда он молод и еще не

отдает себе отчета в том, что полезно, а что — нет, мы не назовем его ни

любознательным, ни философом, так же как мы не сочтем, что человек голоден и

вожделеет к пище, если у него к ней отвращение: в этом случае он не охотник до еды,

наоборот, она ему противна.

— Если мы так скажем, это будет правильно.

— А кто охотно готов отведать от всякой науки, кто с радостью идет учиться и в эгом

отношении ненасытен, того мы вправе будем назвать философом204.