ИЮЛЬ 2013 – пл. Искусств, 3 2 страница

Католическая церковь, утвердившаяся в Западной Европе, представляла собой строго централизованную авторитарно-иерархическую организацию во главе с папой римским, который считался непогрешимым в делах веры и нравственности. Поэтому источником вероучения у католиков считается не только священное писание (Библия) и постановления вселенских соборов, но и суждения пап, власть которого выше власти этих соборов.

Католическая церковь как социальный институт играла особую роль в интеграции Западной Европы. Она была не только важнейшим звеном того феодально-политического порядка, который связал в одну систему различные западноевропейские государства, но и источником духовного образования, формируя в них единое нормативно-ценностное пространство.

Сформировав единое ценностное пространство, общую нормативную систему, католицизм стал тем самым «единой и единственной матрицей европейской цивилизации». Католицизм как особый нормативно-ценностный порядок оказался, во-первых, универсальным для того геополитического пространства, которое становилось Европой, а во-вторых, он был автономен по отношению к различным социальным и политическим институтам. Принципиально важно, что этот порядок оказался автономным прежде всего по отношению к национальным государствам.

Универсальный и автономный нормативно-ценностный порядок, задавшийся католицизмом, порождал дуализм западноевропейской цивилизации. Этот дуализм был обусловлен существованием, с одной стороны, единой церкви внутри раздробленного политического пространства, а с другой стороны, многообразием этнокультур в универсальном католическом нормативно-ценностном пространстве.

В рамках этого пространства происходило становление плюралистических сил Европы, их взаимодействие и конфликты. Дуализм общественного бытия в Европе порождал целый ряд конфликтогенных тенденций: религиозной и светской, глобальной и локальной, церковной и государственной, интеграционной и дезинтеграционной, универсальной и традиционной.

Опосредованность дуализма общественного бытия в Европе универсальным и автономным нормативно-ценностным порядком предопределял допустимые границы борьбы и разрушительности конфликтов, делал возможным конструктивное их «снятие» на основе консенсуса. Все это предопределяло договорный характер европейского общества.

Утверждение феодальных отношений и освоение остатков античного культурно-производственного наследия позволили западноевропейскому обществу приступить в ХI-ХIII вв. к масштабному хозяйственному освоению западноевропейского субконтинента. С началом «внутренней колонизации», вовлечением в хозяйственный оборот всех пригодных к использованию земель и природных ресурсов, в Западной Европе уже в середине XI в. наметился экономический подъем. Он сопровождался резким ростом численности населения. Этот «демографический взрыв» в условиях сравнительно высокой степени освоенности ограниченного пространства субконтинента при все низком уровне развития производительных сил породил эффект относительной перенаселенности Западной Европы.

Вследствие сложившейся ситуации, с одной стороны, стала усиливаться экспансионистская агрессивность западноевропейского феодально-католического мира. В 1095 г. по призыву папы римского Урбана II началась почти двухвековая эпопея массового военно-колонизационного крестоносного движения европейцев в страны Ближнего Востока. Крестовые походы осуществлялись под религиозным предлогом необходимости освобождения святых мест христианства из-под власти иноверцев-мусульман.

С другой стороны, в западноевропейском обществе стало углубляться общественное разделения труда, что выразилось в ускоренном отделении ремесленного производства и торговли от сельского хозяйства. Это привело к быстрому развитию средневековых городов, которые в отличие от античных городов-полисов выступали не столько в качестве государственно-административных, военных или культурно-религиозных центрв, сколько в качестве центров ремесленного производства и товарного обмена.

Средневековый город с присущей ему узкой специализированностью ремесел и торговли, корпоративным принципом гильдейско-цеховых организаций и даже всей своей «товарно-рыночной предназначенностью» был порождением феодальных общественно-экономических отношений, их необходимым элементом. Он возник и развивался в условиях ограниченности товарно-денежного рынка, предопределенной господством натурального хозяйства при феодализме. Городские центры ремесленного производства и товарного обмена постепенно стали формировать местные (локальные и региональные) рынки, превратившись со временем в важный фактор исторического развития западноевропейской средневековой цивилизации. С ростом их хозяйственного значения происходило медленное, но неуклонное расширение сферы товарно-денежных отношений, в которые постепенно стал втягиваться и аграрный сектор средневековой феодальной экономики.

В таких условиях в наиболее развитых районах Западной Европы в XII–XIII вв. начался процесса коммутации ренты, в ходе которого натуральные повинности крестьян заменялись их денежным эквивалентом. Массовый переход к денежной ренте, осуществленный в XIV–XV вв. в юго-восточной Англии, северо-восточной Франции, юго-западной Германии, на севере Нидерландов и Италии, привел к глубокой структурной трансформации западноевропейского феодального общества. Коммутация ренты, как правило, сопровождалась юридической фиксацией рентных отношений и «освобождением» крестьян за выкуп из личной зависимости. Это существенно ограничивало сферу внеэкономического принуждения непосредственных производителей со стороны феодалов и повышало степень товарности сельскохозяйственного производства и меру хозяйственной самостоятельности земледельческого населения.

Массовая коммутация ренты и широкое развитие товарно-денежных отношений существенным образом расширили емкость формирующегося западноевропейского рынка. Это привело к «замыканию» ремесленных цехов и купеческих гильдий, в ходе которого полноправные члены городских корпораций (мастера и купцы) постепенно стали отходить от непосредственного участия в производственных и торговых операциях, оставляя за собой лишь организаторские функции, обретая все в большей мере статус монопольных собственников средств производства и обмена. Неполноправные члены городских «профес­сий», напротив, лишались такой перспективы и, превращаясь в «вечных» подмастерьев и учеников, по сути становясь наемными работниками различной квалификации.

Таким образом, в результате «замыкания» ремесленных цехов и купеческих гильдий в феодальных по своей природе производственных отношениях средневекового города появились элементы эксплуатации относительно свободного наемного труда со стороны пока еще корпоративных собственников средств производства и обмена.

В ХIV-ХV вв. в западноевропейском обществе падает экономическая и социально-политическая роль феодальной аристократии и начинается процесс политической централизации государств Западной Европы. Формирование системы местных, локальных и региональных рынков, а также установление проч­ных хозяйственных связей между отдельными областями наиболее передовых западноевропейских стран создало экономическую основу для объединения конгломератов феодальных владений в единые государственные организмы. Общность территории, языка и культуры закладывали основы этнического самосознания средневековых народностей. Наконец, происходив­шие изменения в социальной структуре феодального общества и его экономике, порождавшие многочисленные в XIV–XV вв. внутренние и международные конфликты невиданной ранее остроты и продолжительности, побуждали самые разные слои населения западноевропейских стран искать средства для удовлетворения потребности в усилении центральной государственной власти.

Возросшее экономическое и социально-политическое значение «свободных сословий» средневекового общества (дворян­ства, горожан, а в некоторых странах – и лично свободной части крестьянства), а также та роль, которую они играли в усилении королевской власти на местах за счет умаления всевластия феодальной аристократии, в конечном счете привели к тому, что в процессе политической централизации в европейских странах возникли государства в форме сословно-представи­тельных монархий. Сословно-представительные органы власти (парламент в Англии, генеральные штаты во Франции, рейхстаг в Германии, кортесы в Испании), как правило, закрепляли за собой право утверждения общегосударственного налогообложения. В итоге, постепенно зарождалось представление о праве налогоплательщиков на участие в законотворческой деятельности суверенного государя во благо всего государства. Параллельно возникновению органов сословного представительства корона создавала общегосударственные административно-судебные органы и зачатки регулярных вооруженных сил, что положило начало возникновению иерархиезированного и централизованного аппарата гражданской и военной бюрократии. В процессе взаимодействия выборных от «свободных сословий» и назначаемых королем бюрократических органов начинается формирование принципа разделения функций различных по своему происхождению властей.

По мере создания и укрепления централизованных сословно-представительных монархий в Западной Европе происходило падение социального престижа и политического значения католической церкви. Если в XI–XIII вв. папство достигло вершины своего могущества, и светские государи неизменно терпели поражения во всех столкновениях с ним, то в XIV–XV вв. ситуация кардинально изменилась. Так, конфликт, вспыхнувший в 1296 г. между королем Франции Филиппом IV и папой римским Бонифацием VIII по поводу налогообложения духовенства закончился разгромом духовно-рыцарского ордена Храма (тамплиеров) и «авиньонским пленением пап» (1309–1378 гг.), превращением первосвященников католической церкви по сути дела в заложников французских монархов. Последовавшая в 1378–1449 гг. «великая схизма» (раскол) церкви, когда в западноевропейском христианстве одновременно, осыпая друг друга проклятиями, соперничали по двое-трое «антипап», в конце концов была преодолена лишь благодаря вмешательству светских государей. В результате духовный авторитет римской католической церкви оказался подорванным, а западноевропейские монархи добились ограничения юридического иммунитета, организационной автономии и имущественных прав духовенства в своих странах.

Относительно широкое распространение товарного производ­ства и рыночных отношений в Западной Европе XIV–XV вв., повлекшее структурные перемены в социально-политичес­кой организации средневекового общества, а также глубокий кризис, поразивший в это время римско-католическую церковь, обусловили начало важных трансформационных процессов в сфере духовной культуры и мировоззрения европейцев. Естественно, они развивались неоднозначно у представителей различных слоев средневекового общества, протекали неравномерно и асинхронно не только в масштабах всего субконтинента, но и в пределах отдельных стран и даже их областей. Наиболее благоприятные социально-экономи­чес­кие, политические и культурно-исторические условия для их формирования сложились в торгово-промышленных городских республиках Северной и Центральной Италии. Именно здесь в демократической среде светски образованных (humanitas) горожан во второй половине XIV в. зародилось новое – гуманистическое – мировоззрение, ставшее идейной основой культуры Возрождения (Ренессанса).

Порожденное историческими условиями эпохи гуманистическое мировоззрение, отражая процесс вычленения отдельной человеческой личности из феодальных коллективов (община, корпорация, сословие), обусловило резко критическое отношение его носителей к социально-экономическим реалиям и политическим институтам Западной Европы того времени. Христианская в своей основе система гуманистических воззрений была по сути своей глубоко оппозиционна теории и особенно практике средневекового феодального католицизма. Гуманистическая идеология мощно стимулировала раскрытие творческого потенциала непревзойденных титанов культуры эпохи Возрождения, но она же пробуждала и запредельный эгоцентризм и неутолимую жажду славы любой ценой у их менее талантливых современников. Эта очевидная противоречивость, присущая гуманистическому менталитету, вызывает нескончаемые споры специалистов о социальном и духовном содержании, а также историческом значении возрожденческой культуры. Однако практически несомненно то обстоятельство, что гуманистическая система ценностей легла в основу современной западноевропейской цивилизации и в значительной мере предопределила ее динамичный инновационный характер.

Действительно, XIV–XV вв. ознаменовались столь бурным развитием производительных сил западноевропейского общества, что некоторые историки определяют это время как эпоху первой «промышленной» или «технологической революции». Прогресс был достигнут прежде всего за счет более эффективного использования мускульной силы людей и животных, а также естественно-природных источников энергии воды и ветра. И хотя новации в этой области имели скорее количественный, чем качественный характер, они дали мощный импульс развитию всей западноевропейской экономики в целом.

Поскольку к XV в. процесс «внутренней колонизации» субконтинента был в основном завершен, то в наиболее развитых регионах Западной Европы уже в это время наметился переход от экстенсивных методов ведения сельского хозяйства к интенсивным, что сопровождалось ростом производительности труда. Поступление на рынки в значительной мере возросшего объема товаров при том, что объем обращающихся на этих рынках денежных средств в виде золотых и серебряных монет возрастал в гораздо меньших масштабах, привело к первому в истории Западной Европы экономическому кризису. Его проявлением стал феномен «жажды золота», обуявший европейцев в XIV–XV вв.

Острый дефицит средств обращения, поразивший западноевропейскую экономику, был осложнен тяжелым кризисом азиатско-европейских торговых связей. Обычные для средневековой трансконтинентальной торговли маршруты пролегали через Средиземное море. В транзитной торговле со странами Востока средневековая Европа традиционно имела пассивный баланс. Поскольку европейские купцы закупали у своих азиатских партнеров главным образом дорогостоящие товары (наиболее «массовыми» из них были пищевые пряности и шелковые ткани) и при этом не могли предложить им равноценные продукты и изделия, постольку на протяжении столетий с Запада на Восток происходил отток золота и серебра. Регулярные поступления на рынки западных стран исключительно дорогих восточных товаров и хронический отток драгоценных металлов в Азию создали у европейцев устойчивое представление о сказочных богатствах далеких заморских стран, ассоциировавшихся в европейской ментальности с «раем земным». Но на протяжении XIV–XV вв. все пути поступления пряностей и других восточных товаров в Европу оказались под жестким турецким контролем и стали почти недоступны европейцам из-за военно-политической нестабильности, искусственно завышенных таможенных барьеров, коррупции и взаимной религиозной нетерпимости христиан и мусульман.

Кризис средств обращения с его «жаждой золота» и кризис азиатской торговли с его «жаждой пряностей» привлекли внимание всей более или менее образованной и предприимчивой западноевропейской общественности к тем представителям средневековой науки, которые разделяли и рисковали открыто поддерживать еретические с точки зрения официальной церкви гипотезы о шарообразности Земли и наличии единого Мирового океана. Уровень развития производительных сил, достигнутый западноевропейским обществом к XV в., создал материально-технические предпосылки, необходимые для осуществления далеких океанских плаваний, знаменовавших собой начало эпохи Великих географических открытий.

В результате осуществления множества предприятий, важнейшими из которых были экспедиции Бартоломеу Диаша, открывшего южную оконечность Африки в 1486 г.; Христофора Колумба, положившего в 1492–1498 гг. начало колонизации Американского континента; Васко да Гамы, проложившего в 1497–1499 гг. океанский морской путь в Индию; Фернандо Магеллана, совершившего в 1519–1522 гг. первое кругосветное путешествие. Начало эпохи Великих географических открытий явилось исходным пунктом формирования единой глобальной хозяйственной и геополитической системы, вследствие чего сама история человечества начала приобретать поистине всемирный характер.

Важнейшим следствием начала эпохи Великих географических открытий явилось создание европейскими державами (первоначально Португалией и Испанией, а с начала XVII в. Голландией, Англией и Францией) грандиозных колониальных империй. Уже на рубеже ХV–ХVI вв. правительства Португалии и Испании заключили ряд соглашений о разделе сфер колониального господства в открываемом мире. Сокровища, награбленные в Африке и Азии, хлынули в Португалию, а золото и серебро, добытые порабощенными индейцами на рудниках Америки, наводнили Испанию. В начале XVI в. дешевые драгоценные металлы устремились из-за Пиренеев на западноевропейские рынки и вызвали в Европе настоящую «революцию цен»: цены на сельскохозяйственную продукцию и ремесленные изделия массового спроса подскочили в сотни раз.

Кризис «христианского мира»

В ХIV–ХVII вв. в цивилизационном развитии Западной Европы, вступившей в полосу кризиса «христианского мира», произошли существенные изменения, которые завершились сменой «матрицы» западноевропейской цивилизации. На смену нормативно-ценностного пространства, задававшегося католицизмом, пришли утилитаризм и либерализм.

В начале ХIV в. западноевропейский «христианский мир» в его целостности стабилизировался и достиг «последней границы». При этом он не просто остановился, а «съежился» (Ж. Ле Гофф). Прекратились распашки и освоение новой земли, наблюдалось запустение полей и даже деревень. Демографическая кривая склонилась и поползла вниз. Началась девальвация монеты, сопровождавшаяся депрессией и катастрофическими банкротствами. Европу потрясла целая серия городских бунтов и крестьянских восстаний. Великая чума середины ХIV века довершила дело: кризис быстро обернулся кардинальной перестройкой социально-экономических и духовных структур «христианского мира». Кризис, как пишет Ж. Ле Гофф, «зачал общество эпохи Возрождения и Нового времени, более открытое и для многих более счастливое, нежели удушливое феодальное общество».

В тех европейских странах, прежде всего в Италии, куда переместился центр новаций, ни крестьяне, ни рыцари, ни священники не занимали господствующего положения. Оно принадлежало негоциантам, банкирам, купцам, торговавшим всем чем угодно, дававшим в долг королю, собиравшим во всем католическом мире папский налог. Жизнь сосредоточивалась не вокруг соборов, а на площадях, где обсуждались дела, шел обмен словами и вещами, и вдоль улиц, на которые выходили мастерские и лавки.

Высшая теологическая культура уступала место светской (гражданской) и утилитарной (практической), основанной на римском праве, преподававшемся в университетах, и опиравшейся на расчет. Христианский Запад, первоначально придерживавшийся принципа соборности, постепенно отказывался от него в силу воздействия процессов индивидуализации и рационализации личностного сознания. Внешне это выражалось в повсеместном распространении аристотелевской философии, логики, этики и эстетики. В общественной мысли получает развитие рационализм, согласно которому источником знания, критерием истины и основой поведения людей является разум.

Трансформация нормативно-ценностного порядка, а следовательно, и основ цивилизации в Западной Европе произошла в связи с двумя процессами: «национализацией» церкви государством и религиозной реформацией (протестантско-католичес­ким противоборством), которые привели к тому, что «единой и единственной матрицей европейской цивилизации» как результатом социального компромисса стал либерализм.

Реформация началась с того, что в 1517 г. августинский монах, профессор теологии Виттенбергского университета в Саксонии (Германия) Мартин Лютер (1483–1546 гг.) выступил с «95 тезисами», формально направленными против торговли католической церковью от имени римского папы индульгенциями (грамотами об отпущении грехов). Фактически эти тезисы содержали изложение основ нового христианского вероучения, в основе которого была положена идея об «оправдании верой». Согласно ей, человек достигает спасения своей бессмертной души не вследствие формального участия в церковных обрядах и, тем более, не посредством материальных приношений в пользу церкви, а только в результате своей сугубо индивидуальной и искренней веры в искупительную жертву Христа; веры, которая на протяжении всего жизненного пути христианина должна ежечасно подтверждаться его благочестивым образом жизни.

Ортодоксальное средневековое христианство видело истинное благочестие в уходе из грешного мира и, следовательно, в максимально возможном отказе от всякой мирской, в том числе и трудовой, деятельности. Однако в Западной Европе в это время уже стала формироваться иная система ценностей, ориентированная, наоборот, на деятельный стиль жизни «здесь и сейчас», не уповая на милость бога, не откладывая дела «на потом». Формировалась новая трудовая этика: труд из «наказания Господнего» превращался в средство обретения материального благополучия, социального престижа и морального удовлетворения. В соответствии с этими ценностями Лютер утверждал, что «человек рожден для труда, как птица для полета»; что только добросовестным повседневным исполнением своего трудового мирского призвания верующий искупает как греховность, унаследованную от библейских прародителей, так и греховность, неизбежно обретаемую им в несовершенном мире. Самоотверженно снося тяготы своего трудового «мирского креста», верующий человек очевидно свидетельствует о себе как о последователе Христа и тем самым оправдывает себя в качестве христианина.

Ортодоксальный католицизм душеспасающую мистическую силу «Божьей благодати» обратил в монополию церкви, объявив папу наместником Иисуса Христа на земле. М.Лютер утверждал, что эта сила может исходить только от Бога и непосредственно нисходит на того, кто достойно несет бремя мирских трудов. Таким образом, в религиозной доктрине Лютера повседневная трудовая деятельность отдельного человека обрела значение высшей духовной ценности, а сама человеческая личность возвысилась до возможности установления вполне индивидуальных взаимоотношений с Богом без всякого посредничества со стороны церкви.

Основы реформационного или, как начали его называть с 1529 г., протестантского вероучения получили дальнейшее развитие у многочисленных последователей Лютера. Наибольшим радикализмом и логической завершенностью в их ряду отличалась религиозная доктрина уроженца Франции Жана Кальвина (1509–1564 гг.), разрабатывавшаяся им в Женеве (Швейцария) на протяжении 1536–1559 гг. Сопутствующее человеку материальное преуспевание в любой сфере жизнедеятельности было провозглашено Кальвином критерием богоизбранности, залогом обретения «Божьей благодати» и гарантией райского блаженства на небесах. Труд из отбывания сословной феодальной повинности в средневековом христианстве, богоустановленного «мирского креста» в лютеранстве в кальвинизме окончательно приобрел значение важнейшего религиозного долга, трудовые успехи стали признаком личной богоугодности христианина.

Реформационно-теологическое обоснование актуальных в эпоху «первоначального» накопления капитала и возникновения национально-абсолютистских государств идей о секуляризации («омирществлении») неправедно нажитых католической церковью богатств с целью их перераспределения, о необходимости создания «дешевой» церкви-общины вместо дорогостоящей католической церковной организации, о главенстве светских властей в решении мирских дел создали благоприятные условия для широкого распространения реформационного движения в наиболее развитых западноевропейских странах.

Лютеранство стало идеологической основой умеренных реформационных преобразований в княжествах северо-восточной Германии и в скандинавских государствах. В 1534 г. английский парламент провозгласил короля главой независимой от Рима государственной «англиканской» церкви. Кальвинизм, выражавший мировоззрение наиболее экономически зрелой и политически активной части западноевропейской буржуазии, укоренился в северных Нидерландах, где стал идеологией первой в истории победоносной буржуазной революции и национально-освободительной войны 1566–1609 гг. Под наименованием «пуританства» (от лат. purus – «чистый») кальвинизм в XVI в. проник в юго-восточную Англию, где сделался религиозным знаменем буржуазии и «нового дворянства» в ходе революции XVII в., положившей начало «новому времени» в истории Западной Европы.

Таким образом, реформация, начавшаяся как попытка мирного преодоления разложения католической церкви и злоупотреблений священников, привела к грандиозным потрясениям Европы, разрушила ее духовно-религиозное единство. Попытка организовать преследование Лютера и его сторонников привела к протесту немецких князей и появлению протестантских церквей, формировавших установку на жизненную активность, сочетавшуюся с жаждой предпринимательства, ограничением потребления и презрением к неудачникам.

Борьба католиков и протестантов привела к расколу Европы и религиозным войнам внутри отдельных государств. По всей Европе шла «охота на ведьм». Около 30 тыс. их было сож­жено католической инквизицией», еще большее число жертв оказалось на совести протестантских фанатиков. Апофеозом борьбы стала первая общеевропейская Тридцатилетняя война (1618–1648) между Протестантской Унией и Католической Лигой.

Компромиссом этой борьбы и стал либерализм, который создал универсально-новое нормативно-ценностное пространство для всей Европы, автономное как по отношению к возникшим национальным государствам, так и – к культурному европейскому разнообразию. Ядром либерализма были идеи свободы и толерантности. Свободы как возможности и необходимости ответственного выбора и признания права на свободу за другими. Толерантности как уважения не только своих, но чужих ценностей, как осмысление и использования другого духовного опыта в его самобытности. Это закладывало духовные основы для формирования гражданского общества.

Европа либеральная

Кроме того, цивилизационный сдвиг в Западной Европе в это время был связан с переходом от эволюционного пути развития на инновационный. Этот путь характеризуется сознательным вмешательством людей в общественные процессы путем культивирования таких интенсивных факторов развития как наука и техника. Активизация этих факторов в условиях господства частной собственности, формирования гражданского общества привела к мощному технико-технологическому рывку западноевропейской цивилизации и возникновению в разных странах такой формы политического режима как либеральная демократия.

Для того чтобы перейти на инновационный путь развития, необходимо было особое духовное состояние, становление трудовой этики, превращающей труд из бытовой нормы в одну из главных духовных ценностей культуры. Такая этика стала складываться в Западной Европе еще во время первичной распашки ее земель но окончательно утвердилась в эпоху Реформации в форме прежде всего протестантской трудовой этики. После этого труд стал самоценным и окончательно вошел в систему главных ценностей европейской цивилизации, на основе которых только и был возможен переход к интенсивному производству и буржуазному обществу.

Западноевропейский христианский идеал «молись и работай», заложивший основы «духа капитализма», означал, что человек, через работу обретая спасение души, не делигирует свои права наверх, а сам решает все возникшие перед ним проблемы, что человек делает выбор между решением своих проблем самостоятельно и их решением с помощью других людей, социальных групп, государства в пользу самостоятельности, между интенсивным и экстенсивным путями ведения хозяйства в пользу интенсивного, в конечном счете, между зависимостью и свободой в пользу свободы.

Протестантская трудовая этика создала благоприятные условия для развития капитализма, оказала влияние на процесс первоначального накопления капитала. Огромную роль в этом процессе сыграли Великие географические открытия. Открытие Америки и Африки, с одной стороны, привело к невиданному по масштабам росту работорговли, но с другой стороны, ускорило темпы накопления капитала в Европе за счет разорения, ограбления природных ресурсов и эксплуатации местного населения.

Деньги все больше начинают вкладываться в экономику, в развитие мануфактурной промышленности. Складываются национальные рынки, оформляются контуры европейского, а затем и мирового рынка, центром которого становятся голландские порты. Возникновение рыночной экономики было одним из достижений западноевропейской цивилизации.

Складывание глобальной хозяйственно-геополитической системы, в центре которой оказались западноевропейские страны, поставило на службу их экономике гигантский потенциал всего открываемого мира, что оказало сильнейшее стимулирующее воздействие на ход основных социально-экономичес­ких процессов в Западной Европе.

В связи с ростом масштабов производства и обмена в Европе усилились процессы, связанные с «замыканием» и дальнейшим разложением гильдейско-цеховых корпораций, а вслед за тем ускорилось возникновение и распространение новых торгово-производственных форм: компаньонажей и мануфактур. С увеличением количества крупнооптовых сделок в ведущих международных экономических центрах возникают товарные биржи, оперировать на которых могли дельцы вне зависимости от своей этнической, сословной, религиозной или корпоративной принадлежности и без каких бы то ни было регламентируемых ограничений в объемах торговли. Наконец, с неизбежным в новых условиях ростом значения кредитных операций формируется принципиально новый рынок – рынок первоначально вексельных, ценных бумаг, появляются фондовые биржи, со временем слившиеся с товарными. Начались качественные изменения в самом содержании экономической деятельности, которая по мере освобождения от пут средневековой регламентации стала приобретать ярко выраженный конъюнктурно-спекулятивный, рыночный характер.