Во­ж­ди и ге­рои

ГЕ­НИ­А­ЛЬ­НЫЕ

Вы­со­ко­о­да­рен­ные вслед­с­т­вие сво­ей ма­ло­чи­с­лен­но­с­ти ма­ло­при­го­д­ны для ста­ти­с­ти­че­с­ких ис­с­ле­до­ва­ний, но за­то бо­га­че ре­з­ко вы­ра­жен­ны­ми ти­пи­ч­ны­ми ли­ч­но­с­тя­ми. В этой — гла­ве де­ло идет не о том, что­бы до­ка­зать прин­ци­пи­а­ль­но но­вое, а о том, что­бы про­ве­рить вы­во­ды, по­лу­чен­ные на бо­ль­шом ма­те­ри­а­ле, на не­м­но­гих ве­ли­ких лю­дях и уста­но­вить у них бо­лее то­н­кие че­р­ты.

На ос­но­ва­нии не­ско­ль­ких ис­то­ри­че­с­ких при­ме­ров мо­ж­но вы­де­лить сре­ди ци­к­ло­ти­ми­ков сле­ду­ю­щие ти­пы во­ж­дей:

1. Хра­б­рые бо­р­цы, на­род­ные ге­ро­и.

2. Жи­вые ор­га­ни­за­то­ры кру­п­но­го ма­с­ш­та­ба.

3. При­ми­ря­ю­щие по­ли­ти­ки.

По­сле­д­ние бли­же при­мы­ка­ют к сре­д­ним со­с­то­я­ни­ям, ме­ж­ду тем как пе­р­вые две гру­п­пы обя­за­ны сво­ей си­лой ги­по­ма­ни­а­ка­ль-­ным ком­по­не­н­там.

Бле­с­тя­щим при­ме­ром ге­ни­а­ль­но­го во­ж­дя, ко­то­рый со­че­та­ет в се­бе эти обе сто­ро­ны ци­к­ло­ти­ми­че­с­ко­го ха­ра­к­те­ра, яв­ля­е­т­ся Ми­ра­бо, ра­зу­м­ный ру­ко­во­ди­тель пе­р­во­го пе­ри­ода фра­н­цу­з­с­кой ре­во­лю­ци­и. В со­ма­ти­че­с­ком от­но­ше­нии — это фи­гу­ра с окру­г­лен­ны­ми фо­р­ма­ми и ко­ро­т­ки­ми чле­на­ми, по­лная те­м­пе­ра­ме­н­та и мя­г­ко­с­ти — сло­вом, ти­пи­ч­ный пи­к­ник (рис. 11).

Он о­бл­адал т­е­нд­е­нц­и­ями хр­а­бр­ого б­о­рца и ост­ор­о­жн­о­стью, сп­ос­о­бн­о­ст­ями пр­им­ир­я­ющ­его п­ол­ит­ика: пл­аме­нный дух, п­олный ор­ат­о­р­ск­ого т­ал­а­нта и п­ыл­а­ющей чу­в­с­тве­нн­о­сти, п­олный о­с­тр­о­умия и с­о­зн­ания со­б­с­тве­нн­ого д­ост­ои­н­с­тва, но при этом вс­егда спр­ав­е­длив и пр­им­ир­ит­елен, в­ес­ел­ьчак, к­ут­ила, и­грок, п­ост­оя­нный д­о­л­жник, но д­о­бр­од­у­шный, как д­итя, ч­ел­овек, к­от­орый л­юбил п­ожить и д­авал др­угим жить, друг ч­ел­ов­ека, с­ов­а­вший к­а­жд­ому н­ищ­ему д­ен­ьги в р­уки, б­е­сп­е­чный, д­ост­у­пный, вс­юду пол­ьз­ов­а­вши­йся п­оп­ул­я­рн­о­стью и к­ич­и­вши­йся ею; м­а­стер п­оп­ул­я­рно в­ыр­ажат­ься, ум­е­вший р­ук­ов­одить при с­амых г­ор­ячих пр­ен­иях, пр­оп­ита­нный т­о­нким юм­ором и ум­е­вший в с­амый с­ухой оф­иц­и­ал­ьный д­ок­умент вст­авить умное з­ам­еч­ание и пр­екр­а­сный об­орот. Л­ише­нный скр­уп­ул­е­зн­о­сти и не о­тл­ич­а­вши­йся очень в­ыс­окой м­ор­алью, но в­ел­ик­од­у­шный, со здр­авым см­ы­слом и св­об­о­дный от ф­ан­ат­и­зма и д­о­к­тр­ины...

С­ов­е­рше­нно ин­ого скл­ада г­ерои ш­из­от­им­ич­е­ских т­е­мп­ер­ам­е­нтов. Их у­сп­ехи гл­а­вным о­бр­азом об­у­сл­о­вл­ены сл­ед­у­ющ­ими ч­е­рт­ами ш­из­от­им­ич­е­ской х­ар­а­кт­ер­ол­огии: н­асто­йч­ив­о­стью и с­и­ст­ем­ат­ич­е­ской п­осл­ед­ов­ат­ел­ьн­о­стью, их н­епр­ит­яз­ат­ел­ьн­о­стью, сп­а­рт­а­н­ской стр­ог­о­стью, ст­о­ич­е­ской в­ын­о­сл­ив­о­стью, х­ол­о­дн­о­стью в о­тн­ош­ении к с­уд­ьбам о­тд­ел­ьных л­и­чн­о­стей, с о­дной ст­ор­оны, и ут­о­нче­нным эт­ич­е­ским чу­в­с­твом и н­еп­о­дк­у­пной спр­ав­е­дл­ив­о­стью — с др­угой, а в ос­обе­нн­о­сти св­оим т­о­нким ч­ут­ьем к ст­онам сл­абых и р­ан­еных, г­ип­ер­э­ст­ет­ич­е­ским с­о­с­тр­ад­ан­ием, от­вр­ащ­ен­ием и п­аф­осом по о­тн­ош­ению к н­аро­дным стр­ад­ан­иям, по о­тн­ош­ению к д­у­рн­ому о­бр­ащ­ению с угн­ете­нн­ыми кл­а­сс­ами и скл­онн­о­стью к ид­е­ал­и­зму в­о­о­бще. О­бр­а­тной ст­ор­оной этих пр­еим­уществ я­вл­я­е­тся и­зв­е­с­тная скл­онность к д­о­к­тр­ине­р­с­тву, о­дн­ост­оро­нне у­зк­ому и ф­ан­ат­и­чн­ому, н­ед­ост­аток д­о­бр­ож­ел­ат­ел­ьн­о­сти, пр­ия­тн­ого, е­ст­е­с­тве­нн­ого ч­ел­ов­ек­ол­юбия, п­он­им­ания ко­н­кр­е­тной с­ит­у­ации и ос­обе­нн­о­стей о­тд­ел­ьных л­и­чн­о­стей.

Их м­о­жно п­одр­а­зд­елить на сл­ед­у­ющие гр­у­ппы:

1. Ч­и­стые ид­е­ал­и­сты и м­ор­ал­и­сты.

2. Д­е­сп­оты и ф­ан­ат­ики.

3. Л­юди х­ол­о­дн­ого р­а­сч­ета...

Пр­ежде вс­его н­еск­ол­ько слов о п­осл­е­дней гр­у­ппе как м­енее в­а­жной. Т­акие ч­е­рты м­о­жно в­идеть в д­и­пл­ом­ат­ич­е­ских сп­ос­о­бн­о­стях кн­язя Ме­тт­е­рн­иха, ч­ел­ов­ека с р­е­зко в­ыр­аже­нн­ыми ш­из­от­им­ич­е­ски­-ми ф­о­рм­ами л­ипа. В ши­лл­ер­о­в­ском оп­ис­ании по­лк­ов­о­дца Ва­ллен­-ште­йна я­сно в­ы­ст­уп­ает эта ост­ор­о­жность, скр­уп­ул­е­зная х­ол­о­дность, р­а­сч­е­тл­ивость в ум­ении вл­а­с­тв­овать над л­юд­ьми и с­ит­у­ац­и­ями, в п­ар­ад­о­кс­ал­ьном, но б­и­ол­ог­ич­е­ски­-е­ст­е­с­тве­нном с­оч­ет­ании с м­и­ст­ич­е­ски­-м­ет­аф­из­ич­е­ск­ими н­акло­нн­о­ст­ями ш­из­от­им­ика.

Эт­ому х­ол­о­дн­ому, г­и­бк­ому и о­тч­а­сти ам­ор­ал­ьн­ому т­ипу пр­от­ив­о­ст­оят п­ат­ет­ич­е­ская стр­а­с­тность и стр­огая п­осл­ед­ов­ат­ел­ьность ч­и­стых м­ор­ал­и­стов и ид­е­ал­и­стов. Им­ен­ами К­а­нта, Ши­лл­ера и Ру­ссо м­о­жно х­ар­а­кт­ер­из­овать эту гр­у­ппу.

Ос­обе­нность этих н­атур з­акл­юч­а­е­тся в том, что они, не пр­ин­имая уч­а­стия в пра­кт­ич­е­ской ж­и­зни, за и­с­кл­юч­ен­ием Ши­лл­ера, и н­есп­ос­о­бные к эт­ому, вс­е-т­аки бл­аг­од­аря пр­о­ст­ому в­ы­ск­аз­ыв­анию св­оих м­ы­слей тв­ор­или в­ел­икие д­ела, к­от­орые по св­оей с­иле и дл­ит­ел­ьн­о­сти зн­ач­ит­ел­ьно пр­ев­о­сх­одят и­ст­ор­ич­е­ские д­е­яния уп­ом­янутых прак­ти­че­с­ких лю­дей ра­с­че­та. Не­по­сто­ян­ный, ро­б­кий ги­пе­рэ­с­те­тик Рус­со, не­лю­ди­мый от­ше­ль­ник с се­н­си­ти­в­ным бре­дом пре­сле­до­ва­ния в сво­ем вну­т­рен­нем Я, из сво­е­го убе­жи­ща взво­л­но­вал ду­шу фра­н­цу­з­с­ко­го на­ро­да и дал не­по­с­ред­с­т­вен­ные^ сти­му­лы для Ве­ли­кой ре­во­лю­ции: «При­ро­да», «Пра­во че­ло­ве­ка», «Го­су­дар­с­т­вен­ный до­го­вор». Он со­з­дал та­кие де­ви­зы, ис­по­л­не­ния ко­то­рых то­ль­ко и жда­ла жа­ж­ду­щая де­я­те­ль­но­с­ти со­в­ре­мен­ность. Же­ле­з­ный, «ка­те­го­ри­че­с­кий им­пе­ра­тив» Ка­н­та и иде­а­лизм Ка­н­та и Шил­ле­ра во­о­б­ще сто­ят в бли­з­кой, хо­тя и не пря­мой свя­зи с ве­ли­ки­ми осво­бо­ди­те­ль­ны­ми вой­на­ми и на­ла­га­ют да­же от­пе­ча­ток на из­ве­с­т­ный пе­ри­од ис­то­рии Прус­си­и.

Дей­с­т­вие этих и мно­гих дру­гих не­зна­чи­те­ль­ных ши­зо­ти­ми-­ков на со­в­ре­мен­ни­ков обу­с­ло­в­ли­ва­е­т­ся ре­з­кой аль­те­р­на­ти­в­но­с­тью их чув­с­т­во­ва­ний и ло­ги­че­с­ких фо­р­му­ли­ро­вок. Это не лю­ди, ко­то­рые всю­ду ви­дят бо­ль­шую или ме­нь­шую сте­пень хо­ро­ше­го или пло­хо­го, ко­то­рые всю­ду на­хо­дят ре­а­ль­ные во­з­мо­ж­но­с­ти и вы­хо­ды. Они не ви­дят во­з­мо­ж­но­с­ти, но то­ль­ко гру­бую не­во­з­мо­ж­ность. Они не ви­дят пу­тей, а зна­ют то­ль­ко один путь. Ли­бо од­но, ли­бо дру­го­е. Здесь — в рай, там — в ад. Го­ря­чая не­на­висть сме­ши­ва­е­т­ся с тро­га­те­ль­ной бла­го­же­ла­те­ль­но­с­ть­ю. Яр­кие ка­ри­ка­ту­ры шил­ле­ро­в­с­ких юно­ше­с­ких драм, уто­пи­че­с­кий иде­а­лизм Рус­со, ка­те­го­ри­че­с­кий им­пе­ра­тив: «Ты мо­жешь, так как ты до­л­жен» — так вы­ри­со­вы­ва­е­т­ся у них од­на ли­ния, ко­то­рая ка­же­т­ся пря­мой и про­с­той, так от­че­ка­ни­ва­ют они го­ря­чие и хо­ло­д­ные кры­ла­тые сло­ва, си­ль­ные ло­зу­н­ги, ко­то­рые до мо­з­га ко­с­тей про­ни­зы­ва­ют по­лу­с­г­ни­в­шую, тру­с­ли­вую со­в­ре­мен­ность. Они — ге­рои ве­ли­ких пе­ре­во­ро­тов, ко­то­рым не ну­ж­но ре­а­ли­с­тов, ко­г­да не­во­з­мо­ж­ное ста­но­ви­т­ся един­с­т­вен­ной во­з­мо­ж­но­с­ть­ю.

Ау­ти­с­ти­че­с­кое мы­ш­ле­ние не ста­но­ви­т­ся здесь ре­а­ль­но­с­тью, так как это не­во­з­мо­ж­но, но де­ла­е­т­ся си­ль­но дей­с­т­ву­ю­щим фе­р­ме­н­том при пре­вра­ще­нии од­ной ис­то­ри­че­с­кой ре­а­ль­но­с­ти в дру­гу­ю. При из­ве­с­т­ных ис­то­ри­че­с­ки-­за­о­с­т­рен­ных си­ту­а­ци­ях эти фе­р­ме­н­т­ные дей­с­т­вия ау­ти­с­ти­че­с­ких ло­зу­н­гов, да­же у фа­на­ти­ков и уто­пи­с­тов сре­д­не­го ти­па, вли­я­ют си­ль­нее, чем ре­а­ль­но-­по­ли­ти­че­с­кие эк­с­пе­ри­ме­н­ты и со­о­б­ра­же­ни­я. Это фе­р­ме­н­т­ное дей­с­т­вие ау­ти­с­ти­че­с­кой мы­с­ли, од­но­сто­рон­ней, ре­з­ко за­ос­т­рен­ной ан­ти­те­ти­че­с­кой идеи мы на­блю­да­ем да­же в эти­че­с­ком уче­нии ве­ли­ко­го мы­с­ли­те­ля Ка­н­та, ко­то­рое во­з­ни­к­ло в ти­ши ка­би­не­та без вся­ко­го па­фо­са, без вся­ко­го же­ла­ния дей­с­т­во­вать на ма­с­сы. Уже ча­с­то та­кой не­вин­ный де­виз из ти­хо­го ка­би­не­та уче­но­го встре­чал зву­ч­ный ре­зо­нанс в па­фо­се по­все­д­не­в­ных бо­ев и да­же во­с­п­ла­ме­нял на­сы­щен­ную ат­мо­с­фе­ру той или иной эпо­хи, что при­во­ди­ло в ужас са­мо­го ви­но­в­ни­ка.

Все эле­ме­н­ты вы­со­ко­на­п­ря­жен­но­го нрав­с­т­вен­но­го иде­а­ли­з­ма мы на­хо­дим в фи­гу­рах гру­п­пы фа­на­ти­ков и де­с­по­тов: Са­во­на­ро­лы, Каль­ви­на, Ро­бе­с­пь­е­ра5, т. е. ре­з­ко аль­те­р­на­ти­в­ную эти­че­с­кую уста­но­в­ку, ау­ти­с­ти­че­с­кую оде­р­жи­мость иде­я­ми со­в­ре­мен­ни­ков, бе­с­по­ща­д­ную не­на­висть к ре­а­ль­но­му ми­ру, к пре­кра­с­но­му, к удо­во­ль­с­т­ви­ям, ко все­му то­му, что улы­ба­е­т­ся, цве­тет и бьет клю­чом. Ни­че­го не ос­та­е­т­ся, кро­ме чи­с­той, го­лой эти­че­с­кой ре­ли­ги­о­з­ной схе­мы. Че­ло­ве­че­с­т­во, сде­ла­в­ше­е­ся до­б­ро­де­те­ль­ным бла­го­да­ря стра­ху, окру­жен­ное кру­гом ре­ше­т­кой и ко­лю­чей про­во­ло­кой. Ес­ли по­ка­зы­ва­е­т­ся кто-­ни­будь, ко­то­рый на­ру­ша­ет ка­те­го­ри­че­с­кий им­пе­ра­тив, ка­са­е­т­ся его или иг­но­ри­ру­ет,— тот ли­ша­е­т­ся го­ло­вы. И над всем этим Ро­бе­с­пь­ер. Кро­во­пий­ца? Нет — уче­ник Рус­со и сын не­ж­ной ма­те­ри, ро­б­кий, не­ж­ный ме­ч­та­тель, бле­д­ная до­б­ро­де­те­ль­ная фи­гу­ра, вы­да­ю­щий­ся учи­тель жи­з­ни, не по­ни­ма­ю­щий ужа­сов. Он углу­б­лен в чте­ние Contrat sociale, сво­ей лю­би­мой кни­ги, идеи ко­то­рой он пре­тво­ря­ет в дей­с­т­ви­те­ль­ность с пе­да­н­ти­ч­ной тща­те­ль­но­с­ть­ю. Он не чув­с­т­ву­ет, что он тво­рит, и про­до­л­жа­ет по­сы­лать на ги­льо­ти­ну с не­по­д­ку­п­ной спра­ве­д­ли­во­с­ть­ю. Он ни­че­го не чув­с­т­ву­ет, кро­ме до­б­ро­де­те­ли и иде­а­ла. Он не чув­с­т­ву­ет, что это при­чи­ня­ет стра­да­ни­е. При этом он пи­шет сти­хи, как Ге­ль­де­р­лин, и про­ли­ва­ет сле­зы уми­ле­ния, ко­г­да го­во­рит. Про­с­той, при­ли­ч­ный, скро­м­ный, мя­г­кий, не­ж­ный се­мь­я­нин, ко­то­рый бо­ль­ше все­го бо­и­т­ся ова­ций и дам.

В ис­то­рии име­е­т­ся ма­ло ли­ч­но­с­тей, ко­то­рые пред­ста­в­ля­ют со­бой та­кую кла­с­си­че­с­кую чи­с­тую куль­ту­ру ши­зо­ти­ми­че­с­ких ка­честв в их стран­ных ко­н­т­ра­с­тах, как это мы ви­дим у Ро­бе­с­пь­е­ра: ре­з­кая эмо­ци­о­на­ль­ная хо­ло­д­ность на­ря­ду с эк­с­це­н­т­ри­ч­но­с­тью, ге­ро­и­че­с­ким па­фо­сом, фа­на­ти­че­с­кой на­стой­чи­во­с­тью и вне­за­п­ным от­ка­зом от ре­ше­ний, скры­тая за­мкну­тость при ве­р­но­с­ти сво­им прин­ци­пам. Что-­то угрю­мое, не­до­ве­р­чи­вое, на­пы­щен­ное, пе­да­н­ти­ч­ное, ро­б­ко­е. До­б­ро­де­те­ль­ный убий­ца, ва­р­вар из гу­ман­но­с­ти, «фа­на­тик хо­ло­д­ной, но бе­зу­м­ной ре­ф­ле­к­си­и».

Стран­ный иде­а­лист Ми­ра­бо, его ци­к­ло­ти­ми­че­с­кий ан­ти­под, го­во­рит о нем, по­ка­чи­вая го­ло­вой: «Э­тот че­ло­век ве­рит во все, что он го­во­рит».

Эту ши­зо­ти­ми­че­с­кую три­аду: иде­а­лизм, фа­на­тизм, де­с­по­тизм — мы на­хо­дим у бо­лее кру­п­ной и глу­бо­кой ли­ч­но­с­ти — Каль­ви­на. Ро­бе­с­пь­ер дей­с­т­ву­ет как его ка­ри­ка­ту­р­ный дво­йник в дру­гом сто­ле­ти­и. Иде­а­ли­с­ти­че­с­ки-­те­о­к­ра­ти­че­с­кое ре­во­лю­ци­он­ное вла­ды­че­с­т­во Са­во­на­ро­лы во Фло­ре­н­ции, Каль­ви­на в Же­не­ве и Ро­бе­с­пь­е­ра в Па­ри­же име­ет мно­го лю­бо­пы­т­ных ис­то­ри­че­с­ких ана­ло­гий.

Из-­под ря­сы Са­во­на­ро­лы вы­г­ля­ды­ва­ет угро­жа­ю­щий угло­вой про­филь. Ши­зо­ти­ми­че­с­кое тво­р­че­с­т­во не­зна­чи­те­ль­ных лю­дей бы­с­т­ро пре­хо­дя­ще, ме­ж­ду тем ре­ли­ги­о­з­ное уче­ние Каль­ви­на, как ка­мен­ный мо­ну­мент ве­ли­ко­го ши­зо­те­ми­че­с­ко­го ума, лишь по­сте­пен­но про­ни­к­ло в умы лю­дей и де­р­жа­лось сто­ле­тия: со стро­гой ор­га­ни­за­ци­ей в по­ст­ро­е­нии, хо­ло­д­ное, си­с­те­ма­ти­че­с­кое, по­лное нра­во­у­че­ний и фа­на­ти­че­с­кой си­лы убе­ж­де­ния, не­те­р­пи­мое — чи­с­тая мысль и чи­с­тое сло­во — без об­ра­за, без сме­ха, без ду­ши, без юмо­ра, без при­ми­ре­ни­я. За­кля­тый враг всех ди­а­те­ти­че­с­ких аф­фе­к­тов.

Ме­нее из­ве­с­т­но то, что Каль­вин из тео­ло­ги­че­с­ких мо­ти­вов в те­че­ние че­ты­рех лет ка­з­нил 50 че­ло­век и еще бо­лее со­с­лал.

«Не­у­к­ро­ти­мый ха­ра­к­тер», «гра­нит», го­во­рит Ка­ро­ли­на о Шел­ли­н­ге.

Бла­го­род­с­т­во, ши­ро­кий ра­з­мах мы­с­ли, стой­кость при не­при­я­т­ных си­ту­а­ци­ях, твер­до­сть, чи­с­то­та и це­ль­ность ли­ч­но­с­ти, ге­ро­изм — вот жи­з­нен­ная фо­р­ма ве­ли­ких ши­зо­ти­ми­ков. Та­ко­вым был Шил­лер. Все по­ло­ви­н­ча­тое и над­ло­м­лен­ное он от­б­ра­сы­ва­ет от се­бя бе­с­по­ща­д­но. Пусть ги­б­нут гра­ж­да­не, пусть ги­б­нет Шле­гель, пусть ги­б­нет все, что не жи­вет и не мо­жет уме­реть. Ос­та­е­т­ся то­ль­ко: иде­ал и во­ля. «Как ска­ла,— го­во­рит не­ско­ль­ко охла­ж­ден­ный его по­се­ще­ни­ем Жан Поль,— тверд, как ска­ла, по­лон дра­го­цен­ных ка­м­ней, по­лон сил — но без лю­б­ви». Гё­те7 да­же в ста­ро­сти, ко­г­да ду­ма­ет о сво­ем дру­ге, го­во­рит с то­р­же­с­т­вен­ным по­дче­р­ки­ва­ни­ем: «Он был как Хри­с­тос, и та­ким ну­ж­но быть».