Онтология

Популярные сегодня течения постмодернизма трудно отнести к философии в ее традиционном понимании – как учении о сущем в природе, обществе, мышлении. Джанни Ваттимо понимает под философией постмодернизма герменевтику с широкими прожилками прагматизма. Иначе говоря, посмодернизм сложился как антионтологическая тенденция в современной философии, которая отрицает наличие в мире абсолютных онтологических структур, будь то материя, бытие или мир идеальных сущностей и тем более Бог. Классическая онтология от Парменида до Декарта и Гегеля называется здесь «метафизикой присутствия», которую стремятся превзойти и отбросить.

В ХХ веке создается новый философский словарь, в котором ведущее положение занимают термины «текст» и «дискурс» (дискурсивная практика). Вместо разграничения мира на объективную реальность физического и идеальное бытие сознания, принятого в классической философии, весь мир предстал теперь в виде текстов, которые можно интерпретировать, актуализировать и вновь переписывать по своему усмотрению. Критике подвергается весь категориальный аппарат классической философии, состоящий из парных категорий сознания и бытия, субъекта и объекта, внутреннего и внешнего, означаемого и означающего, содержания и формы. Эти «бинарные оппозиции» подвергаются разрушению в концепциях «смерти человека», «смерти Бога» и «смерти автора». «Абсолютного субъекта (субъекта познания в кантовском и гегелевском смысле) уже не существует, говорит Мишель Фуко, существует субъекты дискурса, желания, экономического процесса». Предпосылки «смерти субъекта» были уже в неклассической философии: в «философии жизни» субъектом становится иррациональная воля к жизни, творческий поток, становление.
В структурализме, который переносил естественнонаучные методы в гуманитарное знание, субъект заменяли безличными структурами текста. Формирование нового понимания субъект-объектных отношений завершилось тем, что идеалом мышления в постмодернизме становится бессубъектность, деперсонализированность. Категории субъекта, рефлексии, интенциональности (направленности мышления на объект) вытесняются из философии.

В постмодернистской онтологии – а, скорее, антионтологии, вещи обретают бытие только внутри лингвистических горизонтов, которые не являются вечными структурами разума, но исторически определенными событиями. Из такого отношения между языком и бытием вытекает определение мышления в герменевтических, а не эпистемологических терминах: мышление есть, скорее, интерпретация, а не научное знание. Такие категории, как бытие, единое, целое, абсолютное, разум, истина разрушены в постмодернистской философии. Джанни Ваттимо определяет бытие в этом новом его видении как «ослабленное» бытие, так и мышление у него «ослаблено» относительно отсутствующего абсолютного основания. «Ослабленная» онтология постмодернизма призвана заменить метафизику классической философии более близким к обыденному познанию содержанием и смыслом. Онтология постмодерна означает разрыв с Парменидом, со своим греческим отцом, как говорит Жак Деррида. Деррида ставит вопрос о смерти философии: умерла ли философия вчера, вместе с Гегелем, Марксом, Ницше или Хайдеггером – или, должно быть, всё ещё бредёт к смыслу своей смерти[40].

В то же время Деррида считает, что Хайдеггер и Гуссерль не разрушили полностью традиционную метафизику, на что претендовали, а остались внутри греческой онтологии. Нужно убить греческого отца, говорит Деррида, который все еще удерживает нас под властью своего закона. Для этого нужно выйти к опыту другого. Отношение с другим как с собеседником – это отношение с неким сущим, которое предшествует любой онтологии. И Деррида, и Левинас говорят, что метафизическая трансцендентность есть желание[41], что нет ничего более антигегелевского, чем это желание.

Антигегельянство – необходимое условие философии постмодернизма. Постмодернисты хотят произвести деконструкцию самого наследия средствами его категорий. Метод этот Деррида описывает так: сохранить, выявляя их пределы, все эти старые понятия – в качестве орудий, которые могут ещё послужить. Пока их используют для того, чтобы разрушить старинный механизм, частью которого они являются[42]. Постмодернисты более радикально подходят к метафизике, чем их предшественники Ницше и Хайдеггер. Они ещё пользовались, как говорит Деррида, понятиями, унаследованными от метафизики, «но каждое конкретное заимствование привносит за собой всю метафизику. Что и позволяет этим разрушителям разрушать друг друга. Хайдеггеру, например, рассматривать Ницше… в качестве последнего метафизика, последнего «платоника»[43]. Историю метафизики постмодернисты считают онтотеологией, указывая этим понятием на трансцендентный характер её категорий, который они и намереваются искоренить.

Так, например, для искоренения понятия бытия постмодернистами Ж. Делезом и Ф. Гваттари было предложено понятие ризомы. Ризома – это корневище, переплетающиеся ответвления корня и клубней. Ризома означает принципиально нелинейный способ организации целого (например, текста). Ризома означает разрушение установки на обнаружение центра структуры, которого уже нет. Ризома – это альтернатива замкнутым и статичным линейным структурам, которые предполагают жесткую осевую ориентацию. Ризома не линейна, не завершена, ее сравнивают с картой, которая открыта и имеет множество выходов. Ризома означает бесструктурную организацию текста. Если классическая рациональная метафизика и материализм ассоциировались с Евклидовой геометрией объективного пространства, а релятивистская физика с геометрией Лобачевского и пространственно-временным континуумом, то антионтологическая тенденция в современной философии измыслила для себя новый пространственный образ – корневища-ризомы, который означает принципиальное отсутствие материи, объекта, бытия и вообще всякой реальности означаемого. Ризома – это также пространственная модель человеческого мышления и истории[44].