ЧеЛГ№01С Rrt Rfen 9 страница

Скептицизм Д. Юма Видное место в британской философии занимает Давид Ющ (1711-1776). Он автор ряда крупных работ, среди которых наиболее важными являются «Трактат о человеческой природе» (1740), «Ис­следования о человеческом познании» (1748), «Исследования о прин­ципах нравственности» (1751). В 1763-1766 годах он был секрета­рем английского посольства во Франции, где близко познакомился с выдающимися французкими энциклопедистами Дидро, Даламбе-ром, Гельвецием, Гольбахом, Руссо.

Д.Юм в своей творческой деятельности уделил внимание мно­гим проблемам истории, этики, экономики, философии, религии. Но центральное место в его исследованиях занимали вопросы теории познания. В процессе разработки этой теории он, прежде всего, опи­рался на исследования своих непосредственных предшественников в британской философии: Д.Локка и Д.Беркли. Влияние этих двух крупных мыслителей на творчество Д.Юма можно отмечать повсе­местно. Тем не менее следует признать, что Д.Юм создал свою ориги­нальную концепцию познания, которая оказала большое влияние на весь процесс развития философской мысли.

Как и другие представители британской философии XVII-XVIII вв., Д.Юм был сторонником эмпиризма. Основой всего процесса познания, с точки зрения шотландского мыслителя, является опыт. Трактовка опыта р учении Юма в значительной мере совпадает с бер-клианской. Юм, также как и Беркли, исключает из понятия опыта объект, существование материального мира вещей, независимых от нашего сознания. Юм утверждает, что человеческому уму недоступ­но ничего, кроме образов и восприятии. То, что стоит за этими образа­ми и восприятиями, с точки зрения Юма, не поддается рационально­му обоснованию. Но это совсем не означает, что Юм вообще отрицает существование материального мира, о котором свидетельствуют данные органов чувств. По его мнению, люди, в силу природного ин­стинкта или предрасположенности, готовы верить своим чувствам. Вполне очевидно и то, что люди, следуя этому слепому и могучему природному инстинкту, всегда считают, что образы, доставляемые чувствами и суть внешние объекты, но не подозревают, что первые ~ не что иное, как представление вторых. Таким образом, отказавшись от признания, а вместе с тем и от познания объекта, Юм сводит всю задачу философии к исследованию субъективного мира человека, его образов, восприятия, определение тех отношений, которые скла­дываются между ними в человеческом сознании.

Вслед за Локком и Беркли, Юм осмысливает опыт, в значитель­ной мере, как процесс. Однако структура опыта в концепции Д.Юма имеет ряд особенностей. Основными элементами опыта, по Юму, яв­ляются восприятия (перцепции), которые состоят из двух форм по­знания: впечатлений и идей. При этом под восприятием подразумева­ется всякое содержание сознания независимо от источника его фор­мирования. Различие же между восприятиями и идеями Юм устанав­ливает по чисто психологическому признаку: степени живости я яркости, с которой они поражают наш ум. Впечатления - это такие перцепции, которые входят в сознание с наибольшей силой и неудер­жимостью и охватывают "все наши ощущения, аффекты и эмоции при первом их появлении в душе". Под идеями же подразумеваются "сла­бые образы этих впечатлений в мышлении и рассуждении".

Следуя разработанной Локком терминологиии, Д.Юм делит все впечатления на "впечатления ощущения" и "впечатления ре­флексии". Причина появления впечатления ощущений, по Юму, неизвестна. Ее должны выявлять не философы, а анатомы и физи­ологи. Именно они могут и должны определить, какие из органов чувств дают человеку наибольшую и достоверную информацию о мире. Философию же интересуют впечатления рефлексии. По Юму, они возникают в результате действия на ум некоторых идей ощущений (т.е. копии впечатлений, ощущений). Все впечатления сохраняются и перерабатываются в уме в идеи с помощью способ­ностей памяти и воображения. Память сохраняет порядок последо­вательности идей, а воображение свободно перемещает их. Однако, деятельность ума, по мнению Юма, ничего нового не превносит в исходный материал. Вся творческая сила ума, по его словам, сво­дится лишь к способностям соединять, перемещать, увеличивать или уменьшать материал, доставляемый нам внешними чувствами и опытом.

Поскольку Юм отрывает содержание сознания от внешнего мира, вопрос о связи между идеями и вещами для него отпадает. Су­щественным вопросом дальнейшего исследования познавательного процесса становится для него вопрос о связи между различными идеями. В постановке Юма эта проблема формулируется как про­блема ассоциации идей. Юм утверждает, что «человеческой приро­де» изначально присуще некоторое важное свойство или "принцип". Таким принципом он объявляет принцип ассоциации. Сущность это­го принципа, по его мнению, непознаваема. Но его внешние проявле­ния обнаруживаются в трех типах ассоциации идей.

Первый тип — ассоциация по сходству. По этому типу ассоциа­ции мы познаем подобное так, как если бы мы увидели портрет како­го-либо человека, то мы сразу оживим в памяти образ этого человека.

Второй тип - ассоциации по смежности в пространстве и вре­мени. Юм считает, что, если находишься недалеко от дома, то мысль о близких значительно ярче и живее, чем в случае, если бы ты нахо­дился от дома на значительном расстоянии.

Третий тип — ассоциации причинности. На этом типе ассоциа­ций мы остановимся подробнее, поскольку разработка учения о при­чинно-следственных связях и отношениях является одним из глав­ных достижений Д.Юма. Следует отметить, что согласно Юму, все

эти типы ассоциаций или принципы не являются врожденными свойствами человеческого сознания, а получены из опыта. И по­скольку Юм понимает опыт как совокупность восприятии, то отно­шения пространства и времени, равно как и причинности зависимо­сти для него не объективно существующие, присущие самим вещам отношения, а лишь результат причинной связи восприятии. Идея причинности, по Юму, возникает в результате определенных отно­шений между объектами. Во-первых, это отношения смежности в пространстве и во времени. «Ни один объект не может произвести действие в такое время и в таком месте, которые хоть сколько-ни­будь отдалены от времени и места его существования» (Юм Д. Соч. В 2-х тт. Т. 1.— М.— С.171). Во-вторых, идея причинности обяза­тельно предполагает отношение предшествования причины дейст­вию во времени. «Ибо, если бы одна причина была одновременно со своим действием, а это действие - со своим действием и т.д., то ясно, что вообще не существовало бы последовательности и все объекты должны были бы быть сосуществующими»(Тож же.— С. 172). В-тре­тьих, причинность подразумевает постоянную и регулярную связь причины и действия, а, стало быть, эта связь носит необходимый ха­рактер. Если первую, вторую и первую часть третьего признака при­чинной связи Юм считает действительно существующими и посто­янно обнаруживаемыми посредством наблюдения, то необходимость этой связи представляется ему только воображаемой, то есть по­рождаемой нашим умом.

Таким образом, поставив проблему объективного существова­ния причинно-следственных связей, Юм решил ее с позиций агнос­тицизма. Он полагал, что существование причинно-следственных связей недоказуемо, так как то, что считается следствием не содер­жится в том, что считают причиной. Следствие логически не выводи­мо из причины и не похоже на нее. Юм расскрывает психологический механизм такого,,на его взгляд, превратного представления о при­чинности.

Наши представления о причинности, утверждает шотланд­ский мыслитель, имеют опытное происхождение. Вначале люди опытным путем фиксируют многократное появление объекта В по­сле объекта А. На этой основе складывается ассоциация восприятия этих объектов. После впечатления, полученного от объекта А, в со­знании всплывает идея объекта В. Многократное действие этой ассо­циации приводят к образованию в нашем уме устойчивой привычки ожидания того, что за появлением А обязательно последует В. В результате люди впадают в логическую ошибку, которая форму­лируется в суждении: «после этого значит по причине этого». В даль­нейшем данная привычка превращается в постоянное воображение, что объект В будет появлятся после объекта Айв будущем. Наконец, это воображение перерастает в веру, то есть устойчивую склонность нашего разума считать, что многократное появление В после А и естьименно причинная связь на основе веры в существовании единичных случаев причинно-следственной связи люди начинают верить во всеобщность и необходимость действия закона причинности. На са­мом же деле, подчеркивает Юм, наше заключение относительно причинной связи объектов А и В основано единственно на связи меж­ду идеями, то есть на психологической ассоциации идей.

Учение Юма о причинности содержало для своего времени ряд положительных моментов. Юм был прав, отстаивая опытное проис­хождение этой категории. Верно и то, что последовательность собы­тий во времени еще не означает наличия причинно-следственной связи. Анализ психологического механизма возникновения причин­ности также является заслугой Юма. Однако Юм впадает в серьез­ное противоречие, когда, с одной стороны, утверждает, что понятие причинности мы можем получить и действительно получаем только из опыта, а с другой стороны, он заявляет, что опыт, якобы, совер­шенно ничего не говорит нам о порождении действий причинами, то есть не доказывает объективности причинных отношений. Такое фе­номенологическое решение проблемы причинности используется Юмом для обоснования скептицизма как особой юмовской системы агностицизма. Мы об этом уже вели речь вначале данного раздела, когда освещали вопрос о трактовке Юмом опыта. Сейчас мы хотели бы обратить внимание на то, что этот скептицизм находится в русле субъективно-идеалистической концепции и принципиально не от­личается от позиции Беркли. Принципиальное отличие от Беркли начинается у Юма при истолковании субстанции. В какой-то мере, а именно, в борьбе против материализма Юм продолжает линию Беркли в объяснении субстанции. Он спрашивает: извлекается ли эта сложная идея из впечатлений, ощущений или рефлексии? И от­вечает: нет. Ибо субстанция не есть ни цвет, ни вкус, ни запах, а также ни страсть или эмоция, то есть ни один из возможных в его учении элементов чувственного опыта. «Идея субстанции, равно как и идея модуса, не что иное, как совокупность простых идей, объеди­ненных воображением и наделенных особым именем, с помощью ко­торого мы можем вызвать эту совокупность в собственной памяти или в памяти других людей» (Там же.— С. 105). Таким образом, суб­станция, по Юму - это удобная фикция воображения.

Последовательно придерживаясь субъективно- идеалистиче­ских взглядов, Юм, в противоположность Беркли, распространяет скептицизм и на духовную, в том числе и на божественную, субстан­цию. По его мнению, с помощью опыта невозможно обнаружить осо­бое восприятие духовной субстанции. Отдельные впечатления сами являются субстанциями и не нуждаются в поддержке со стороны че­го-то еще. Если бы имелась духовная субстанция, то она была бы по-'"гоянной. Но ни одно впечатление не бывает постоянным. На основе ^ех этих размышлений Юм подвергает критике рационалистичес­кие доказательства бытия Бога, отвергает чудеса и полагает, что ре-лигия всегда была в человеческом обществе источником раздоров между людьми. Подробно рассматривая вопрос о происхождении ре­лигиозных верований, Юм приходит к выводу, что источник религии находится в фантазиях людей, стимулируемых чувствами страха и надежды. Вместе с тем, Юм не отвергает религию, а считает необ­ходимым сохранить религиозную мораль как важный источник че­ловеческого общежития.

Таким образом, Юм, в определенном смысле, продолжает эво­люцию британского эмпиризма. Этот эмпиризм начинается гносео­логическим оптимизмом и материализмом Ф. Бэкона и заканчивает­ся скептицизмом и субъективным идеализмом Д. Юма. Скептицизм Юма, связанный с его отказом от сведения восприятии, с одной стороны, к внешнему миру, а с другой — к духовной субстанции, Богу, является одной из форм агностицизма. Юмовский религиозный скептицизм был использован французскими просветителями. Агностические установки в теории познания Юма послужили исходным пунктом для формирования кантовского критицизма, заложившего основы немецкой классической философии.

тема 9

немецкая классическая философия

1. Концепция субъекта в философской системе Канта

2. Субъективный идеализм И. Г. Фихте и объективный идеализм Ф. Шеллинга

З. Система и метод Гегеля. Основные законы диалектики

4. Антропологический материализм Л. Фейербаха

5. Диалектический материализм К. Маркса и Ф. Энгельса. Гуманистические тенденции в философии К. Маркса.

Марксистское учение о практике и истине

Немецкая классическая философия представляет собой крупное и влиятельное течение философской мысли Нового времени, подво­дящее итог ее развитию на данном отрезке западноевропейской исто­рии. Традиционно к этому течению относят философское учение И. Канта, И. Фихте, Ф. Шеллинга, Г. Гегеля и Л. Фейербаха. Всех этих мыслителей сближают общие идейно-теоретические корни, преем­ственность в постановке и разрешении проблем, непосредственная личная зависимость: младшие учились у старших, современники об­щались друг с другом, спорили и обменивались идеями. По всем этим критериям, а также по содержательному разрешению философских проблем, к этому течению следует отнести и философское учение К. Маркса и Ф. Энгельса. В советской философии по идеологическим соображениям учение К. Маркса и Ф. Энгельса представлялось как самостоятельный, отдельно стоящий, качественно новый этап в раз­витии философского мышления. Сейчас же, когда сняты «идеологи­ческие шоры» стало Видно, что философское учение этих крупных мыслителей вполне вписывается в философскую традицию немец­кой классической философии, представляя собой завершающий этап ее эволюции.

Немецкая классическая философия внесла существенный вклад в постановку и разработку философских проблем. В рамках этого течения была переосмыслена и заново сформулирована про­блема отношения субъекта и объекта, разработан диалектический метод познания и преобразования действительности.

Концепция субъекта в философской системе Канта Родоначальником немецкой классической философии является И. Кант (1724-1804). В интеллектуальном развитии Канта выделяют Два периода: докритический и критический. В докритический пери-°Д (до 1770 г.) Кант выступал, прежде всего, как крупный ученый —астроном, физик, географ. Ему принадлежит первенство в обоснова­нии зависимости приливов и отливов от положения Луны, а также обоснование научной гипотезы о происхождении Солнечной систе­мы из гигантской газовой туманности. Эта гипотеза, скорректиро­ванная великим физиком Лапласом, и сейчас продолжает рассмат­риваться астрономами как один из возможных вариантов объясне­ния происхождения Вселенной. В работах этого периода и, прежде всего, в знаменитой «Всеобщей естественной истории и теории Неба» (1755г.) Кант выступал как стихийный материалист и диалек­тик, обосновывающий идею саморазвития природы.

Но специфическая кантовская философия, заложившая осно­вы всей немецкой классической философии, сформировалась в так называемый критический период, после опубликования им трех «Критик» — « Критики чистого разума» (1781 г.), «Критики прак­тического разума» (1788 г.), «Критики способности суждения» (1790 г.). Все эти работы связаны единым замыслом и представляют собой последовательные ступени обоснования системы трансцен­дентального идеализма (так Кант называл свою философскую сис­тему). Второй период творчества Канта назван «критическим» не только потому, что «Критиками» назывались основные произведе­ния этого периода, а потому, что Кант поставил перед собой задачу провести в них критический анализ всей предшествующей ему фи­лософии; противопоставить критический подход при оценке воз­можностей и способностей человека господствующему до него, как он считал, догматическому подходу.

Кант осуществил коренной переворот в постановке и решении философских проблем. В средневековой философии и философии эпохи Возрождения центральной частью философских систем явля­ется учение о бытии — онтологии. Философы Нового Времени — Спиноза, Локк, Бэкон, Декарт, Беркли и Юм, перенесли акцент на проблемы гносеологии. Однако в центральной проблеме гносеологии — взаимодействии субъекта и объекта — докантовская философия акцентировала внимание на анализе объекта познания. Кант же де­лает предметом философии специфику познающего субъекта, ко­торый, по его мнению, определяет способ познания и контролирует предмет знания. В философии Нового времени до Канта субъектив­ное начало рассматривалось как помеха на пути к истинному зна­нию, как то, что искажает и затемняет действительное положение вещей (вспомним учение об идолах Ф. Бэкона). У Канта же возникает задача: установить различие между субъективными и объективны­ми элементами знания в самом субъекте, в его различных уровнях и структурах. Кант переосмысливает самое понятие субъекта и впер­вые в философии ставит вопрос о всеобщности субъекта. В самом субъекте Кант различает два уровня: эмпирический (опытный) и трансцендентальный (находящийся по ту сторону опыта). К эмпи­рическому уровню он относит индивидуально-психологические осо­

бенности человека, к трансцендентальному — надындивидуальное начало в человеке, т. е. всеобщие определения человека как такового, человека как представителя человечества.

Одна из основных проблем «Критики чистого разума»: как возможно достоверное научное знание. Это проблема конкретизи­руется у Канта в три частных проблемы: Как возможна математика? Как возможна физика (естествознание)? И как возможна метафизи­ка (философия)? Необходимо отметить различие кантовского подхо­да к трем отраслям знания. Кант уверен в научном характере мате­матики и естествознания, и его критическое исследование сводится у него к попытке выяснить, чем объясняется и от чего зависит их на­учность. Но к метафизике (философии) Кант подходит критически в том смысле, что ставит под вопрос возможна ли метафизика вооб­ще в качестве науки, и дает отрицательный ответ на этот вопрос. Не­сколько позже мы рассмотрим аргументацию Канта по этому вопро­су. А сейчас посмотрим, как же Кант обосновывает достоверность на­учного знания.

Кант считает, что достоверное знание — это значит объек-' тивное знание. Объективность же, по Канту, отождествляется со всеобщностью и необходимостью. Следовательно, для того, чтобы знание несло достоверный характер, оно должно обладать чертами всеобщности и необходимости. Объективность знания, считает Кант, обусловливается структурой трансцендентального субъекта, его на­дындивидуальными качествами и свойствами. Познающему субъ­екту по природе присущи некоторые врожденные (доопытные) формы подхода к действительности, из самой действительности невыводимые: пространство, время, формы рассудка. Пространство и время, по Канту, это не формы бытия вещей, существующих неза­висимо от нашего сознания, а напротив, субъективные формы чувст­венности человека, изначально присущие человеку как представи­телю человечества. Пространство — это врожденная доопытная форма внутреннего чувства (или внешнего созерцания). Время — это врожденная форма внутреннего чувства (внутреннего созерцания). Математика как наука и возможна на основе функционирования пространства (геометрия) и времени (арифметика).

Доопытные формы чувственности — пространство и время — создают предпосылки достоверности математического знания. Реа­лизация же этих предпосылок в действительность осуществляется на основе деятельности второй познавательной способности — рас­судка. Рассудок — это мышление, оперирующее понятиями и кате­гориями. Рассудок, по Канту, выполняет функцию подведения мно­гообразного чувственного материала, организованного с помощью Доопытных форм созерцания, под единство понятий и категорий. Не предмет является источником знаний о нем в виде понятий и катего­рий, а, напротив, формы рассудка — понятия и категории — конст­руируют предмет. Поэтому и согласуются с нашими знаниями о них.

Мы можем познать, считает Кант, только то, что сами создали. Поня­тие и категории носят независящий от индивидуального сознания необходимый и всеобщий характер. Поэтому знание, основанное на них, приобретает объективный характер.

Итак, рассудок упорядочивает восприятия человека, подво­дит их под всеобщие и необходимые формы и, таким образом, обу­словливает объективность знания. Но что же создает возможность для такой деятельности рассудка? Что объединяет все понятия и ка­тегории в целостность, что приводит их в действие? Кант отвечает на эти вопросы однозначно: все это связано с особенностями субъекта. Конечное основание единства, без которого рассудок не смог бы осу­ществлять свою функцию подведения под всеобщие и необходимые определения, является акт самосознания субъекта: я мыслю. Этот акт Кант называет трансцендентальным единством апперцепции. Или, переводя с латинского на русский язык, это выражение означа­ет: объединение восприятии за пределами опыта.

На основе вышеизложенного, теорию познания Канта можно представить следующим образом: существуют вещи сами по себе. Эти вещи действуют на органы чувств человека, порождают многооб­разные ощущения. Такие ощущения упорядочиваются доопытными формами чувственности — пространством и временем, т. е. располагаются в традиционном измерении и фиксируются как длительность. На основе этих преобразований формируются восприятия, которые носят субъективный и индивидуальный характер. Деятельность рас­судка на основе форм мышления — понятий и категорий — придает этим восприятиям всеобщий и необходимый характер. Таким обра­зом, вещь сама по себе через каналы органов чувств, формы чувст­венности и рассудка стала достоянием сознания субъекта, «явилась ему», и он может делать о ней определенные умозаключения. Вещи, как они существуют в сознании субъекта, Кант называл явлениями. Человек, по мнению Канта, может знать только явления. Каковы ве­щи сами по себе, т. е. каковы их качества и свойства, их взаимоотношения вне сознания субъекта, человек не знает и знать не может. Он [ знает о вещах только в той форме, как они даны его сознанию. Поэтому вещи сами по себе для человека становятся «вещами в себе», непознанными, нераскрытыми.

Кант считал, что у человека нет средства установить связь, сопоставить «вещи сами по себе» и явления. Отсюда вытекал вывод об ограниченности возможностей в познании форм чувственности и рассудка. Формам чувственности и рассудка доступен только мир опыта. Все, что находится за пределами опыта, — умопостигаемый • мир — может быть доступен только разуму. Разум — это высшая способность субъекта, которая руководит деятельностью рассудка, ставит перед ним цели. Разум оперирует идеями. Идеи у Канта — это не сверхчувственные сущности, Обладающие реальным бытием и постигаемым с помощью разума (Платон). Идеи — это представле­ния о цели, к которой стремится наше познание, о задачах, которые оно перед собой ставит. Идеи разума выполняют регулирующую функцию в познании, побуждая рассудок к деятельности. Побуждаемый разумом, рассудок стремится к абсолютному знанию и выхо­дит за пределы опыта. Но его средства — понятия и категории —дей­ствуют только в этих пределах. Поэтому рассудок впадает в иллю­зии, запутывается в противоречиях. Доказательству положения о том, что идеям разума не может соответствовать реальный пред­мет, что разум опирается на мнимые идеи, служит учение Канта об антиномиях разума. Антиномии — это противоречивые взаимоис­ключающие положения. Например, если мы возьмем идею мира в целом, то, оказывается можно доказать справедливость двух проти­воречащих друг другу утверждений: мир конечен, и мир бесконечен в пространстве и времени. Антиномии имеют место там, где с помо­щью конечного человеческого рассудка пытаются делать заключе­ние не о мире опыта, а о мире «вещей самих по себе».

Итак, мир «вещей сам по себе» закрыт для чувственности, и, следовательно, он закрыт для теоретического разума, науки. Однако это еще не значит, что этот мир недоступен человеку. Человек, по Канту, житель двух миров: чувственно-воспринимаемого и умопо­стигаемого. Чувственно-воспринимаемый мир — это мир природы. Умопостигаемый мир — это мир свободы. Свобода, по Канту, — это независимость от определяющих причин чувственно-воспринимае­мого мира. В сфере свободы действует не теоретический, а практи­ческий разум. Практическим этот разум называется потому, что его главное назначение руководить поступками человека. Движущей силой этого разума является не мышление, а воля. Кант называет че­ловеческую волю автономной. Автономия воли состоит в том, что она определяется не внешними причинами — природной необходимос­тью или божественной волей, а своим собственным законом, который она ставит над собой. Законы практического разума это нравствен­ные законы. «Знания» умопостигаемого мира — это определенные требования к человеку, как ему вести себя в этом мире. Главное тре­бование, категорический императив (предписание) гласит: «Посту­пай так, чтобы максимума твоей воли могла в то же время иметь силу принципа всеобщего законодательства» (Кант И. Соч. В 6-и тт. Т. 4.— С. 347). Это значит: поступай по отношению к другим так, как ты хотел бы, чтобы они поступали по отношению к тебе. Знай, что своими поступками ты формируешь образ действия других и созда­ешь форму, характер взаимных отношений.

Итак, Кант выдвинул новую концепцию субъекта. На основе ^этoй концепции он провел разделение бытия на мир природы и мир человека, в которых действуют свои возможности и законы, и между которыми существуют глубокие противоречия. Кант ограничил познавательные возможности субъекта «миром явлений», оставив нерешенной проблему связи явлений с «вещами самими по себе».

Субъективный идеализм И. Г. Фихте и объективный идеализм Ф. Шеллинга

Поставленные И. Кантом проблемы первым в немецкой классической философии попытался решить И. Г. Фихте (1762 — 1814). Фихте ста­вит перед собой задачу преодолеть кантовский дуализм теоретичес­кого и практического разума, «вещей в себе» и явлений. Кантовский принцип автономии воли, согласно которому практический разум сам | дает себе закон, превращается у Фихте в универсальное начало всей | его системы. Из принципа практического разума — свободы он стре­мится вывести и теоретический разум — познание природы. Позна­ние в системе Фихте представляет собой лишь подчиненный момент единого практически-нравственного действия. Таким образом,-философская система Фихте строится, прежде всего, на признании активной практически-деятельной сущности человека. «Все мое мышление должно иметь отношение к моей деятельности, оно должно при­знавать себя средством, хотя и отдаленным для этой цели, без этого оно — пустая бесцельная игра, трата сил и времени...», — писал он в работе «Назначение человека» (СПб., 1905.— С. 72).

Исходное понятие системы Фихте — «Я». «Я» утверждает себя в качестве такового в акте самосознания. «Я» есть — это самоочевидное суждение. Точно также поступал и Декарт, когда он стремился найти исходное самоочевидное начало. Но, в отличие от Декарта, са­моочевидность «Я» у Фихте основывается не на акте мышления, а на волевом усилии, действии. «Я» есть волевое, действующее существо. В своем стремлении преодолеть дуализм Канта, Фихте делает шаг в направлении идеи тождества мышления и бытия. Он стремится найти общее основание для духовного мира «Я» и окружающего чело­века внешнего мира. Такая постановка вопроса поставила перед ним задачу вывести из «Я» существования и все определения «не — Я».

Фихте осознает противоречивость понятия «вещи в себе», с одной стороны, предусматривающей существование независимого от сознания объективного мира, а с другой, предполагающего отра­жение этого мира в сознании субъекта. Поэтому он отказывается от этого понятия. В результате, философская система Фихте получает форму последовательного субъективного идеализма. По учению Фихте, из «чистого Я», трансцендентальной апперцепции должна быть выведена не только форма знания, но и все его содержание, т. е. естественный мир. А это значит, что кантовский трансценден­тальный субъект превращается в абсолютное начало всего сущест­вующего, в «абсолютное Я», из деятельности которого, по Фихте, должна быть объявлена вся полнота реальности; весь окружающий человека мир — «не — Я».

Фихте подчеркивает приоритет человеческого субъективно-деятельностного начала над природой. Природа, по Фихте, сущест­вует не сама по себе, а ради чего-то другого, а именно для того, чтобысоздать возможность самореализации «Я». Деятельный субъект, «Я», преодолевая сопротивление природы, развертывает все свои определения, то есть наделяет ее своими характеристиками. Тем са-йьш предметная сфера человека отказывается продуктом его дея­тельности. В конечном счете «Я» осваивает «не — Я» и достигает тождества с самим собой. Однако такое тождество не может быть до­стигнуто на протяжении конечного времени. Оно является идеалом, к которому на протяжении всего исторического развития стремится человечество.

Такая постановка вопроса потребовала от Фихте конкретизи­ровать понятия «Я». С одной стороны, «Я» — это конкретный инди­вид, с присущей ему волей и мышлением, а с другой стороны «Я» — это человечество в целом, т. е. «абсолютное Я». Взаимоотношения ин­дивидуального «Я» и «абсолютного Я» характеризует, по Фихте, процесс освоения человеком окружающей среды. Индивидуальное и абсолютное «Я» Фихте, то совпадают и отождествляются, то распа­даются и различаются. Эта пульсация совпадений — расхождений составляет основное ядро диалектики Фихте, движущей принцип его системы. Идеал всего движения, развития состоит в достижении совпадения индивидуального и абсолютного «Я». Однако достиже­ние этого идеала полностью невозможно, ибо привело бы к прекра­щению деятельности, которая, по Фихте, абсолютна. Поэтому вся че­ловеческая история — лишь приближение к идеалу.