V.18 Возникновение языков

Занятие скотоводством, коллективный труд приводят к возникновению зачатков примитивного языка. Но, судя по всему, речевой аппарат неандертальцев был к этому неприспособлен. Качественный прорыв наступает только после перерождения неандертальца в кроманьонца. И здесь язык быстро развивается. Начальный толчок – кочевое скотоводство. Первоначально один звук – одно слово. Для надежности каждый звук звучит долго или многократно повторяется (как, к примеру, у собаки рычание или лай). Серьезные изменения языка начинаются с развитием рынка, торговли. В это время появляется и зачаточная письменность, вероятно, узелковая. Речь и письменность развиваются сообща. Один звук – одно слово – один символ письма.

Распространение торговли приводит к развитию диалога. Речь усложняется. Растет число понятий. Технический предел для нормального надежного распознавания звуков человеческой биологической системы, речевой аппарат – ухо, вероятно, где-то порядка сотни уникальных звуковых сигналов. Система еще может работать при числе таких уникальных звуков до нескольких сотен, но распознавать их становится все труднее и труднее.

Речевая система начинает требовать повышения помехозащищенности языка. Способ один. Увеличить длину слова, сделать его состоящим из нескольких звуков, идущих последовательно, а число уникальных звуков в языке сократить до нормального уровня, позволяющего легко их распознавать.

С появлением городов возникает налогообложение и его учет. Возникает иероглифическое письмо. Один символ – одно понятие. Однако речь уже усложнилась и стала содержать двузвучные слова. В некоторых более удаленных районах сохраняется иероглифическое письмо, в центре цивилизации переходят на слоговое письмо. Один символ – один звук. Слова начинают записываться как последовательность звуков. Однозвучное слово так и продолжает писаться одним знаком, двузвучное отображается уже двумя символами. От лишних иероглифов, которые обозначали двузвучное слово, отказываются. Начинают появляться и более длинные слова.

Это первичный праязык. Он близок к языку, называемому сегодня арабским. Кое-какие надписи, выполненные на этом языке, читать удается, кое-что непонятно. Уже в империи, вероятно в правление Ивана IV, проводится первая реформа языка. Все новые слова становятся трехбуквенными (три согласных). Это вариант арабского языка. Однако арабский язык все-таки не очень удобен. В нем много согласных, некоторые из которых на слух плохо различимы.

Разговор усложняется. Для повышения помехозащищенности речи требуется еще уменьшить число уникальных звуков, которые стали бы хорошо различимы друг от друга. Длину слова вполне можно увеличить. Но самое главное – звук надо разбить на согласную часть и гласную, ввести огласовки. Раньше такая информация отсутствовала, и одинаково написанное слово, когда все писалось одними согласными, могло быть прочитано разными способами.

Вероятно, во время правления Бориса Годунова начинается реформа письменности. Число согласных сокращают, убирая все гортанные, тяжело произносимые и сложные для восприятия звуки. Вводят гласные. Из-за увеличения длины записей меняют направление письма. Слева направо оказывается удобнее для большинства, чтобы видеть, что уже написано, не закрывая это пишущей рукой.

В империи продолжал действовать один язык, но две письменности, без гласных и с гласными. Введение огласовок в письмо делало запись и чтение однозначно связанными. Однако качественное уменьшение числа согласных, почти в десять раз, создало проблему. Появилось множество омофонов, слов, которые писались одинаково, но обозначали совершенно разные вещи. В «арабском» они были различимы, поскольку выполнялись разными согласными, а в новом варианте записи их невозможно было различить. Язык начал адаптироваться к этой проблеме. У множества одинаково звучащих слов начали возникать заменители – синонимы, которые уже звучали уникально, и потому их было легко распознавать.

Откуда брались синонимы? – Опять же из разговорного языка, путем подбора каждому слову какого-то его описания тем или иным качеством или группой слов. В течение нескольких поколений первичные слова забывались, сохранялись только новые синонимы. Так в цивилизации возникли два первичных языка, арабский и русский, которые по происхождению были одним языком.

В принципе настало время навести некоторый порядок в терминологии. Многие термины и понятия достались нам от традиционной истории. К примеру, арабские цифры. Выше уже показано, что арабы никакого отношения к этим цифрам не имели. Они были созданы в России во второй половине восемнадцатого века, но чтобы читатель понимал автора, приходится пользоваться общепринятым сегодня понятием, и пока нет особой нужды менять его. Аналогичная ситуация и с «арабским» языком. Сам этот термин – наследие ТИ.

Как происходит развитие? – В центре цивилизации идет прогресс. Тот язык, который мы называем арабским, возник на Руси. Это древнерусский язык. Его в большей или меньшей степени усвоила вся цивилизация. В центре цивилизации шло развитие дальше. Возник новый более совершенный вариант языка, а в глуши, на периферии эти изменения не происходили. Там застыл архаичный вариант древнерусского языка. По традиционной исторической концепции он получил название «арабского». Чтобы не вносить терминологической путаницы, будем и в дальнейшем пользоваться этим названием, но при обсуждении лингвистических вопросов будем однозначно под языком, называемым арабским, понимать древнерусский язык.

Что такое славянские языки? – Это опять же наследие ТИ, исторической концепции, согласно которой были славянские племена, от которых возникли многие родственные славянские народы. Концепция ложная, соответственно, и возникшие понятия фальшивы, но ими придется по традиции пользоваться, чтобы разговаривать на одном языке.

На самом деле первично понятие «русский». Оно происходит от цвета волос, русый. Соответственно русский – это светлоголовый. Русскими были и многие угро-финские народы, финны, венгры. Альтернатива этому темноголовый, что относилось к тюркам (вероятно, само название тюрок (турок), да и татар происходит отсюда же, от темного цвета волос; по-русски – руты, в обратном прочтении – тюрки). Славянин – более позднее и сложное название, что видно хотя бы по длине слова. При создании фальшивой концепции всю терминологию основательно запутали и переиначили, чтобы сложнее было во всем разобраться.

Но вернемся к истории развития языков. Процесс очищения языков от омофонов естественно происходил по всему миру, на всех территориях. При этом взаимодействие регионов между собой было минимально, поэтому на местах формировались свои варианты языков. Все языки – это аберрации древнерусского – арабского. Еще очень долго, где-то до второй половины восемнадцатого века, языки отличались не так сильно. Все, хотя и не без сложностей, друг друга понимали. Языком же международного общения весь семнадцатый и в начале восемнадцатого века был русский, на котором говорила Московия. Какое-то политическое взаимодействие между Москвой и Константинополем было. Константинополь здесь следовал за опережавшей в культурном плане Москвой. Двор Византийского императора говорил по-русски. Запорожские казаки, участвовавшие в международных отношениях, тоже говорили по-русски. В наиболее развитые в экономическом отношении районы мира международный язык проникал с купцами.

Начало политической деятельности Ивана V в Центральной Европе заставило его подстраиваться под местный язык. Первоначально он выбирался демократическим путем, естественно, вписывался в уже сложившуюся систему. После того, как он в 1733 году совершил государственный переворот, немецкий язык в качестве главного языка Римской империи остался, чтобы не давать лишнего повода для народного недовольства. Немец – немой, не говорящий по-русски.

Пришедшие с Иваном V рыцарские ордена перешли на немецкий язык. К тому же набор кадров в ордена на новой территории продолжился, так что это было достаточно актуально, чтобы Центральная Европа не чувствовала себя завоеванной, покоренной.

Вторжение крестоносцев за Угру и присоединение к Римской империи Западной Европы создало новый политический прецедент. Аристократия всей Римской империи продолжала говорить на одном языке, немецком. Западная Европа оказалась покоренной, завоеванной. Аборигены говорили на своих местных наречиях, новая элита княжеств говорила на имперском языке, немецком.

Возник новый символ – международный язык, на котором говорило имперское руководство. Простолюдины говорили на местных языках, тот же, кто претендовал на место в элите, аристократических кругах или хотя бы вступал с аристократами в деловые отношения, к примеру, выполняя их заказы, должны были говорить на имперском языке. Хотя переходить в то время с языка на язык было не так уж сложно. Языки еще не сильно разошлись. Все они были вариантами русского.

Ответное наступление Византии на Европу привело к изменению нового символа. Приблизительно с 1741 – 1743 годов (пленение Ивана V и его готовность подчиняться мировым законам) международным языком стал «греческий» – местный язык территории вокруг мировой столицы – Константинополя. Он стал языком деловой международной переписки, а также некоторые слова из него перекочевали и в разговорный язык элиты государств. В это время в частности появился термин Василий (царь, греч.). Соответственно Петр III (имя, узаконенное в ТИ) официально именовался Василием III. Так он, в частности, назван в книге З. Герберштейна.

Имперским языком греческий оставался до поражения Византийской империи в 1772 году. Практически сразу же вслед за этим в Римской империи начались перемещения. Реальной столицей империи стала Вена, однако ставка папы Римского – Ивана V располагалась на Апеннинский полуострове в новом Риме. В соответствии со сложившейся традицией с 1773 года международным языком стал латинский, территории вокруг Рима.

Имперским и международным языком латинский был символически и совсем недолго. Так, к примеру, в Петербурге на памятнике Петру I надписи оказались выполнены на латыни.

После смерти Ивана V в 1777 (1696) году имперским и международным языком стал немецкий, поскольку столицей Римской империи не только реально, но и символически, по месту ставки императора, стала Вена.

Латинский язык был имперским чуть более двух лет, но за это время были запущены некоторые глобальные проекты в частности по созданию истории. Новая история оказалась привязанной к Риму (на Апеннинском полуострове). Языком Римской империи прошлого должна была стать латынь. В создаваемой истории латинский язык «был» имперским много веков. Немецкий должен был происходить от него.

Вскоре после окончания работ по созданию истории начались лингвистические работы, которые в подтверждение ее обеспечивали происхождение немецкого языка от латинского. Немецкий был первым языком, подвергшимся латинизации. Письменность перешла на латиницу, корни немецких слов латинизировались, стали привязаны к латинским корням. Первый опыт латинизации языка оказался вполне удачен. В ТИ эта работа в несколько искаженном виде приписана Мартину Лютеру. Реально она выполнялась группой Вольтера, т.е. здесь в официальной истории почти правда.

Перенос столицы Римской империи в Париж после коронации Наполеона в 1809 году императором сделал французский язык имперским и международным, но не надолго.

Распад Римской империи в 1814 году привел к процессу создания национальных государств. Переход на национальные языки был существенной частью этих программ. Во всех государствах, бывших княжествах Римской империи, тот или иной местный диалект был выбран в качестве государственного языка и путем жестких законодательных актов повсеместно введен в употребление. Незнание языка, названного государственным, не позволяло состоять на государственной службе и приводило к серьезным имущественным проблемам.

Все эти языки были искусственно латинизированы, т.е. их корни и письменность стали происходить от латыни. Как это делалось? – В латинском языке подбирались слова близкие по смыслу и внешне сходные со словами другого языка, который подвергался латинизации. После этого при необходимости несколько менялось написание слова, делая его ближе к «латинскому прототипу». А при отсутствии «латинского прототипа» его можно было специально создать (ввести в употребление новое латинское слово). Таким образом, сам латинский язык в значительной степени создан искусственно в девятнадцатом веке. Какая-то минимальная его часть была в употреблении в окрестностях Рима. В основном же это язык искусственный, который никогда не использовался практически.

В это же время латинский язык сделали языком науки, в частности, медицины. Чуть позже начали создаваться национальные истории, в которых процессы оформления национальных языков и национальных религий были отнесены в прошлое.

Московия говорила на русском языке. Однако реальным центром, из которого она управлялась после смерти Петра II, всегда был Петербург. Немецкий язык был языком русской аристократии.

При Екатерине II русский двор говорил по-немецки, а не по-французски. Суворов говорил и писал по-немецки. Первые печатные издания в Петербурге были на немецком языке. Отсюда «немецкие» издания с портретом Степана Разина.

Признание Наполеона Римским императором сделало французский язык международным. Русская аристократия с немецкого перешла на французский.

Русский язык был официально внедрен в качестве государственного в правление Николая I в тридцатые годы. Чиновники обязаны были говорить по-русски. Деловая переписка велась по-русски. Однако практически вся аристократия оказалась в оппозиции к политике Николая I. Употребление русского языка в высшем свете считалось плохим тоном. Аристократия между собой продолжала говорить по-французски. Значительная часть русских изданий этого времени делалась на французском и только позже была переведена на русский. Причем многое так и осталось непереведенным.

На русском печатались немногочисленные сторонники Николая I и те, кто был патриотично настроен, несмотря на несогласие с политикой государя. С коммерческой точки зрения в этом был большой риск, поскольку аристократический читатель игнорировал русский язык. В частности, Пушкин прогорел на издании журнала «Современник», «заработав» на этом проекте огромные долги.

Употребление французского языка пошло на убыль только после поражения России в Крымской войне и ростом в этой связи антифранцузских настроений. Хотя окончательный возврат на русский язык произошел не сразу. Одно из основных свойств культуры ее инерционность. Многие произведения Толстого, Достоевского и некоторых их современников первоначально были написаны по-французски.

В Америке официальным языком с 1776 года был немецкий. Его ввели в употребление на этих территориях первые русские генерал-губернаторы, в частности Суворов. Переход в России на русский язык в правление Николая I не затронул российские заокеанские территории, чтобы не создавать там дополнительных проблем. После потери Англии, как союзника, баз на ее территории и базирующегося на них флота Америка оказалась фактически отрезанной.

Один из первых вопросов, рассматривавшихся конгрессом независимых Соединенных Штатов, был вопрос о государственном языке. Вариантов было два, английский или немецкий. С перевесом всего в один голос победили сторонники английского языка. В ТИ такую популярность немецкого языка в Америке того периода объяснить нечем.

Письменности многих государств Востока возникли только в девятнадцатом веке в результате колониальной политики. На территориях, где сталкивались интересы молодых империалистических держав с Россией, англичане и французы помогали угнетаемым народам «развивать свою самобытную культуру», так чтобы оторвать их исторические корни от России, затруднив, таким образом, русское проникновение на эти территории. Для этого государствам надо было создавать «свои истории», свои языки с собственной письменностью, свою мифологию. В большинстве своем эта политика молодых империалистов, особенно Англии, была более успешной, чем колониальная политика России.

В Турции еще в начале двадцатого века писали на арабском языке. Письмо на турецком языке было введено только после революции.

До 1775 года практически все языки мира были еще вариантами русского. В некоторых из них, которые по географическим или политическим причинам были относительно давно отрезаны от России (Московии), гораздо значительнее была прослойка древнерусского языка (арабского), в остальных же язык был ближе к современному русскому. Вариации языков были незначительны. Практически вся Европа говорила фактически на русском языке. Все друг друга относительно легко понимали.

Такое состояние языков определялось двумя естественными стихийными процессами. С одной стороны древнерусский язык везде развивался самостоятельным образом в результате вытеснения омофонов и возникновения новых слов и понятий, с другой – в результате активного взаимодействия, экономического и политического, отсталые районы усваивали язык более развитого культурного центра, Московии.

Начало процессу обособления европейских языков было положено отменой местничества. Элиты государств оказались привязаны к своим территориям, хотя пока они еще составляли единую систему в рамках единого государства – Римской империи. На этом этапе обособление языков носило еще стихийный характер, соответственно происходило не очень быстро, и сдерживалось активным взаимодействием регионов между собой.

Качественный скачок в процессе обособления языков начался в 1814 году, когда Римская империя распалась на отдельные государства. Этот процесс в каждом государстве управлялся сверху. Языки фактически создавались искусственно учеными-лингвистами. При необходимости менялось написание и произношение слов. В это время писались первые грамматики. Языки стали существенно отличаться.

Однако за основу в каждом государстве все равно вынужденно был взят тот или иной местный диалект, а он еще в начале девятнадцатого века был фактически русским языком. И это был уже не древнерусский язык (арабский), а почти язык России первой четверти девятнадцатого века, язык на котором писал Пушкин. Соответственно даже после всех трансформаций языков и их искусственной латинизации русские корни относительно легко восстанавливаются. На уровне корней слов весь мир и сегодня говорит по-русски.

При формировании современных языков надо учитывать и другие процессы. Элита самой России в конце восемнадцатого – первой половине девятнадцатого века говорила в основном на иностранных языках, сначала немецком, потом французском. В результате этого в русском языке не хватало терминов для обозначения новых понятий, появлявшихся в процессе быстрого культурного развития мира. Обсуждая какие-то актуальные вопросы, к примеру философские, собеседники иногда вынуждены были переходить на французский. Первые университетские издания были на немецком языке. Только лишь когда русский язык стал по-настоящему национальным языком, произошло наполнение его и современной терминологией. Отсюда большое количество уже более поздних заимствований в современном русском из европейских языков. Хотя эти заимствования, как правило, вторичны. Русские же слова возвращались в русский язык с уже несколько видоизмененными значениями, соответствующими более поздней культуре.

Как в лингвистике во многих странах более столетия могли господствовать иные схемы возникновения и развития языков? Международный заговор не только историков, но и лингвистов?

– Естественно, нет. Все определяется вторичным характером этой прикладной науки. Что в ней проверяемо практически, т.е. совершенно достоверно? – Сегодняшний словарный запас, включающий написание слов и их значения.

На этой основе можно делать предположения о развитии отдельно взятого языка. Это уже что-то, но явно мало для теорий, поскольку языки развиваются, сильно влияя друг на друга. Нужны взаимосвязи языков. Их можно предположительно установить, исходя из внешнего (написание и произношение) и смыслового сходства слов. Это уже значительно больше, но опять же мало для серьезных теорий. К тому же все перечисленные элементы будут носить характер предположений, и способа их проверить нет. Так что все оказывается очень зыбко и неопределенно.

Чтобы строить какие-то теории возникновения и динамики языков надо иметь такую же картину по множеству стран в обозримом прошлом. К тому же нужна картина того, какие языки появились раньше, а какие позже, какие народы где жили, как шли военные завоевания и т.д. А все эти вопросы, включая то, какие источники достоверны, а какие сомнительны, уже прерогатива науки-истории. Вот и вынуждены были лингвисты строить свои теории, опираясь на данные лженауки. К тому же опять независимого способа проверки теорий нет. Критерий один – системная согласованность. А этого очень мало для того, чтобы ставить под сомнение официальную историю, даже если в лингвистике появляются моменты противоречащие здравому смыслу.

А есть ли такие данные? – Конечно. По-гречески луна «селена». Этимология почти очевидна. Русские (или украинцы) отсталым грекам, показывая на луну, объясняли: «се луна». Те так буквально и стали ее называть – «селена». Однако «почти очевидно» не является доказательством, особенно если «наука история» дает иное направление развитие цивилизации: из Греции в Россию.

А вот пример чуть серьезнее. Слово «цитата» в русском языке явно заимствовано. Но откуда? Считается, что «цитата» происходит от латинского «citatum» – указывать. Но цитата, это не ссылка, не указатель, а именно дословное воспроизведение текста. Внешнее сходство есть, а смысловое – не полное. По смыслу гораздо ближе русское «читать». И внешне оно идеально подходит, если исходить из того, что сначала было заимствование из русского, а потом слово опять вернулось в русский уже несколько искаженным. Лингвистика же в силу своего вторичного прикладного характера вынуждена идти за официальной историей, поскольку «не мог древний латинский язык иметь заимствований из молодого русского языка».

На уровне здравого смысла практически очевидно, что письменность одними согласными должна предшествовать более совершенной письменности с гласными. Арабский язык явно древнее греческого и латыни. Однако официальная история утверждает обратное. И лингвисты не могут поднять вопрос о неадекватности ТИ. Все слишком ненадежно в их собственной науке, чтобы ставить под сомнение такую науку, как история.

Только после того, как появляется другая историческая концепция с иным направлением развития цивилизации, лингвисты могут сказать свое слово в части того, какая из концепций лучше соответствует здравому смыслу и естественным механизмам трансформации языков. И огромный интерес здесь сразу же начинают представлять лингвистические элементы не объяснимые в рамках официальной истории.

Первое из них – идиомы. Они есть почти в каждом языке. Это экспериментальный факт. Не одно – два слова, которые могли прийти в язык самым экзотическим способом, а сотни. В русском языке идиом более тысячи. От этого лингвистического пласта, соизмеримого со всем языком, сложно отмахнуться. Поэтому историческая концепция, которая естественным образом объясняет их происхождение, имеет преимущество перед концепцией, предпочитающей идиомы просто не замечать.

Или другой пример – уголовный жаргон. Обычный законопослушный гражданин относится к этому специфическому пласту культуры, во-первых, воспринимая его негативно, так же как и носителей этой культуры, во-вторых, с некоторым пренебрежением, полагая чем-то вроде коверканья нормального общеупотребительного языка.

На самом деле все не так просто и однозначно. Дело в том, что уголовная прослойка в обществе вместе со множеством государственных систем и служб, занимающихся ей, существует с того времени, как появилось государство. Ее культурные корни уходят в прошлое, когда и языки еще были иными, и людское сознание работало иначе, соответственно и понятийный аппарат отличался от современного. Время идет, общество меняется, меняются люди, по своим специфическим законам изменяются языки. И уголовный жаргон тоже меняется, но при этом сохраняя многое от прошлого, от того прошлого, когда люди еще и выдумывать не умели и складно врать, когда уголовная терминология еще полностью совпадала с общеразговорным языком.

Общеупотребительные языки тоже вышли из того же прошлого, но они менялись по иным законам. Здесь гораздо сильнее заимствования из других языков. Возможны государственные реформы языка, диктуемые политическими соображениями. Так что уголовный (и нецензурный) жаргон в некоторых смыслах оказывается гораздо консервативнее, и может дать очень специфическую информацию о прошлом языков.

В частности новая историческая концепция предлагает достаточно неожиданное для официальной истории происхождение английского и японского языков, от русской фени. Специально проведенные для этого исследования (см. приложения) полностью подтвердили сделанные предположения о происхождении английского языка. Вся английская бизнеслексика (business – бузы нет, т.е. дело) это незначительно изменившийся русский блатной жаргон. Множество простейших общеупотребительных английских слов опять же русского жаргонного происхождения из наименее культурной среды.

Насколько серьезны выводы, которые можно делать на основании проведенных исследований?

– Объективно можно установить внешнее сходство слов и смысловое. Как уже отмечалось, в лингвистике все весьма условно. Есть омофоны, слова звучащие и пишущиеся одинаково, но никак не связанные этимологически. Так что когда делается попытка устанавливать связи разных языков, в которых слова уже пишутся и звучат хоть и сходно, но все же по-разному, то можно притянуть друг к другу почти «все что угодно». Поэтому если бы речь шла о небольшом числе (один – два десятка) лингвистических примеров, как с «луной» или «цитатой», то это ничего бы не доказывало. Однако когда речь идет о четырех – пяти сотнях слов, то это уже оказывается очень серьезно. Родство языков, английского и русской фени становится установленным фактом.

При этом, естественно, остается второй вопрос о том, какой язык первичен. А для ответа на него придется привлекать историю и здравый смысл.

В принципе нельзя исключить того, что лексикон наиболее образованных уголовников, живших и работавших в столицах, Москве и Петербурге, бывавших за границей, может иметь включения из английского или иных иностранных языков. Однако объяснить такое же проникновение иностранных терминов в язык уголовников русской глубинки, к примеру, сибирских разбойников, уже крайне сложно. Так что в рамках официальной концепции истории родство русского уголовного жаргона и «древнего английского языка» объяснить нечем, и эту информацию лучше всего просто не замечать.

В предлагаемой же исторической концепции все естественно. Более того, поиск шел не случайным образом, а на основании концептуального прогноза, который в результате исследования полностью подтвердился. Лингвистика дала очень весомый независимый аргумент в пользу новой исторической концепции. И это в дополнение к логичности и системной согласованности новой лингвистической концепции и абсурдности прежней, в которой «арабский язык моложе латыни».