Седьмая фаза (капиталистическая) 5 страница

Реконструкция Аравии на английский манер не совсем удалась. Уже-после войны центральноаравийский эмират Неджд присоединил Хиджаз с Меккой и Мединой (образовав королевство Саудовская Аравия); в Сирии французские власти не поддержали Хашимитов.

Тем не менее, со второй половины мировой войны англичане в Аравии строили Хиджазскую железную дорогу, укрепляли военно-морской порт Аден у выхода из Красного моря (на другом его конце они прочно удерживали Суэц), прокладывали нефтепроводы [220].

Между тем 23 мая 1915 г. Италия объявила войну Австро-Венгрии. Целью её было присоединить пограничные италоязычные долины в округах Триест и Трентино, а также Истрию и Далмацию с преимущественно славянским населением, но когда-то подчинявшиеся дожам Венеции. При Изонцо с июня 1915 г. по осень 1916 г. происходили постоянные бои, причем 28 августа 1916 г. Италия объявила войну и Германии. В ходе боев итальянцы потеряли около полумиллиона человек, австрийцы – около 250 тыс., но положение оставалось неопределённым.

Летом 1915 г. обе воюющие коалиции оказывали давление на Болгарию. Дело в том, что три атаки австро-венгров на Сербию не решили вопроса о существовании этого государства и о владении ею Македонией. В сентябре 1915 г. Болгария заключила союз с Австро-Венгрией, в октябре русские вступили в Болгарию, но большого успеха не имели, несмотря на обещание греческой помощи. Сербы медлили, ожидая помощи из Салоник, которая, однако, не последовала. Под давлением болгарских войск сербская армия отошла в Албанию и оттуда была переброшена на остров Корфу и к Салоникам. Территория Сербии была разделена между Австро-Венгрией и Болгарией. В декабре 1915 г. союзники хотели оставить Салоники, но продолжали держаться там, пока было возможно, в надежде оказывать давление на Румынию. Потери британцев, французов, итальянцев, русских и сербов были очень велики.

В декабре 1915 г. во Франции состоялось общее совещание союзных командований. Было решено начать согласованное наступление на Германию и Австро-Венгрию летом 1916 г. Но лишь с января 1916 г. Великобритания ввела систему воинского призыва (до тех пор её войска состояли из добровольцев).

В то же время германский главнокомандующий Фалькенхайн составил план операций на 1916 г. По его мнению, ключом к англо-французским позициям была крепость Верден, выдвигавшаяся вперед за линию фронта и сковывавшая германскую инициативу. 21 февраля 1916 г. была произведена массовая, ещё невиданная бомбардировка Вердена с суши и с воздуха. 1 июля союзники начали мощное встречное наступление из долины р. Соммы. Впервые были применены танки, но войска не имели достаточного артиллерийского прикрытия и несли тяжёлые потери. Всего в течение кампаний 1916 г. французы и англичане понесли потери в 650 тыс. убитыми, а немцы – 440 тыс. Но взять Верден немцам не удалось.

Поскольку война на Западном фронте безуспешно шла третий год и потери перевалили за миллион, союзное командование возложило главные надежды на Восточный фронт [221].

Здесь русские войска периодически отступали и находились в состоянии крайней усталости. Перебои в снабжении: продовольствием и боеприпасами были постоянным явлением. Однако Фалькенхайн перенес главное внимание не на Восток, а на Верден, и была надежда, что русский нажим сможет помочь союзникам. Ещё в марте 1916 г. русские с целью как-то отвлечь вражеские силы от Франции провели наступление на озере Нарочь к востоку от Вильны (Вильнюса).

План русского командования состоял в наступлении по трём направлениям: на север (генерал Куропаткин), в центре (генерал Эверт) и на юг и юго-запад (генерал Брусилов). Предполагалось, что направление Брусилова, застревавшего в болотистой местности, было наименее важным, но сам он считал, что такое расположение его войск будет способствовать внезапности наступления. Сил у Брусилова имелось не больше, чем у противника, но наступление было начато внезапно, без стадии подготовки, и явилось для немцев неожиданным. Хотя даже Эверт не выступил в назначенное время, бросок Брусилова совершенно опрокинул австро-германскую оборону, и его войска к концу лета заняли Львов и вступили в Буковину, захватив огромное количество пленных.

Победа Брусилова подняла дух командования, буржуазии и интеллигенции, но она нисколько не вдохновила ни крестьянство, которое осталось без работников и для которого война оборачивалась только одним ликом – массовыми смертями близких и следовавшим за тем голодом, ни рабочих, вынужденных трудиться «под прессом» условий военного времени и также ощущавших потери во всех семьях. Все это сопровождалось ростом цен на продовольствие и на все необходимые товары.

Тяжёлые потери ощущались, конечно, и среди офицерства, интеллигенции и даже буржуазии, но тут действовал импульс славы для одних и сверхприбылей для других.

Тяжелейший дискомфорт нарастал для всей страны – и для всего мира.

До лета 1916 г. нейтралитет сохраняла Румыния. Но исход войны был для неё далеко не безразличен: множество этнических румын проживало в австро-венгерской Трансильвании (Семиградье) и в южной Буковине, а территория самой Румынии была зажата между прогерманской Болгарией и прогерманской Австро-Венгрией. 27 августа 1916 г. Румыния объявила войну Австро-Венгрии и в течение пяти дней оказалась в состоянии войны со всеми центральными державами. То обстоятельство, что она так поздно вступила в войну, имело два последствия: с одной стороны, Румыния успела отмобилизовать очень большую армию, но с другой – военный опыт её был равен нулю [222]. Россия не могла оказать большой помощи румынам, начавшим не особенно стремительное наступление на Трансильванию. После неудачного сражения под Тыргу-Жиу румыны были вынуждены 6 декабря сдать Бухарест, и центральные державы получили доступ к новым большим запасам нефти и хлеба. Была оккупирована Валахия, и ещё держалась – с русской помощью – только Молдавия.

1916 год стал поворотным в отношении войны в воздухе. Легонькие фанерные бипланы и монопланы с самого начала применялись как средство разведки, но, встречаясь с авиаразведкой противника, лётчики хватались за пистолеты. В 1915 г. появились аэропланы-истребители, вооружённые пулемётами. С возникновением окопной войны аэропланы получили новую задачу – сбрасывать гранаты и небольшие бомбы на позиции противника. Германская авиация рано начала применять бомбовые налеты по тылам и уже с 1914 г. приступила к бомбардировке английских портов и городов – сначала с самолетов-бомбардировщиков, а затем с эффектных плавающих воздушных кораблей – дирижаблей, или цеппелинов, наводивших панику на мирное население. Однако большая уязвимость цеппелинов вынудила отказаться от них. Что же касается разведывательной, истребительной и бомбардировочной авиации, то, хотя она и далеко не достигла развития, характерного для Второй мировой войны, она постепенно находила применение на всех фронтах начиная с 1915–1916 гг.

Весной 1916 г., после некоторого затишья, в Северном море произошло самое большое в истории морское сражение. Оно проходило между берегами Британии и датским полуостровом Ютландия.

Флоты Англии и Германии долго набегали конфронтации. По английской военной доктрине, море должно держаться открытым для торговли и снабжения метрополии. Между тем германский флот был заперт в своих гаванях к юго-западу от Ютландии; германскому командованию казалось, что действия германских подводных лодок не только наносят вред британскому военному флоту и морской торговле, но и служат препятствием для уничтожения германского «флота открытых морей» адмирала Шеера в местах его стоянок. Германское командование рассчитывало на постепенное выравнивание сил своего и английского флотов, а затем на решительное нанесение ему поражения в открытом бою. Но поскольку в борьбе с английским линейным флотом особых успехов подводных лодок не наблюдалось, было решено вовлекать в схватки отдельные английские отряды боевых кораблей, когда им по тем или иным причинам придется отрываться от «Великого флота». Так, 25 апреля 1916 г. немецкие лёгкие крейсерские силы произвели бомбардировку английских портов Лоустофт и Ярмут. Действительно, против них сразу же была двинута находившаяся южнее эскадра линейных крейсеров адмирала Битти. Но неожиданно для немцев на поддержку Битти главнокомандующий британским флотом адмирал Джеллико двинул из Скала-Флоу свои линейные корабли с крейсерской поддержкой [223]. Встреча с немецкой эскадрой произошла случайно: легкие крейсера с обеих сторон около 14 час. 30 мин. 31 мая заметили датский пароходик и стали подходить для его досмотра. В 15 час. 20 мин. произошло столкновение эскадр линейных крейсеров Битти и Хиппера, причем Битти потерял два линейных крейсера. Английский патрульный легкий крейсер заметил эскадру Джеллико и просигналил, чтобы она шла на сближение с Битти, соединившимся тем временем с ещё одной эскадрой линейных крейсеров – адмирала Худа. Туман и дым некоторое время скрывали видимость, но с 18 час. 15 мин. прояснилось и обнаружилось, что немецкий флот движется в ловушку, под бортовой огонь эскадр Худа, Битти и (с краев) Джеллико. При материальном перевесе англичан немцам всё же удалось потопить флагманский корабль Худа, и, несмотря на наносимые ему со всех сторон повреждения, германский флот сохранял боеспособность. В 18 час. 36 мин. Шеер скомандовал «поворот все вдруг» и начал выходить из образовавшейся ловушки. Дым и туман застилали море, и Джеллико не удалось определить, что его эскадра по-прежнему отрезает Шеера от прибрежных портов. Это понимал Шеер, и в начале восьмого часа вечера он дал команду своим линейным крейсерам и эскадренным миноносцам идти в атаку на колонну Джеллико. Если бы тот бросил в бой свои линкоры, немцы понесли бы тяжелейшее поражение. Но Джеллико подозревал, что противник желает подставить британскую эскадру под торпедный удар (не существовавших) подводных лодок. Он не получил также перехваченной англичанами радиограммы Шеера, указывавшей на действительное направление его движения. В 3 часа утра 1 июня флот Шеера укрылся за мощными минными заграждениями, охранявшими вход на германскую морскую базу.

С английской стороны в Ютландском бою участвовало 28 линейных кораблей, 9 линейных крейсеров (3 погибло), 8 устаревших броненосных крейсеров (3 погибло), 26 легких крейсеров и 79 эсминцев (погибло 8). С германской стороны участвовало 22 линейных корабля (1 погиб), 5 линейных крейсеров (1 погиб), И легких крейсеров (4 погибло) и 62 эсминца (5 погибло). Людские потери, не считая раненых и пленных, составили у англичан 6100 человек, у немцев – 2500 человек.

Никогда ещё в истории морских войн не было зрелища столь адского. Из облаков порохового дыма возникали стальные громады кораблей, одни – объятые пламенем, другие – столбом уходящие вниз, в воронку моря. Сквозь рёв артиллерии едва были слышны жалкие вопли тысяч умирающих и тонущих в холодной воде. Четыре громадных английских линейных крейсера идут кильватерной колонной, вдруг один из них взрывается от попадания тяжелого вражеского снаряда в самое нутро судна – и вот «мателот» линейного крейсера (корабль, идущий в корму предшествующего в строе кильватера) через считанные минуты проходит через это место – и уже нет ни корабля, ни людей, лишь волны водоворота. А среди колонны охраняющих лёгких кораблей один подвергся такому обстрелу (причём, видимо, у него загорелись запасы топлива и снарядов), что, хотя он и дальше шел тем же ходом и тем же курсом, на своем месте в колонне, но докрасна раскаленный, уже с командой из одних мертвецов. Более страшное случалось видеть лишь во Вторую мировую войну.

Ужас, вызванный Ютландским боем, быть может, сыграл не меньшую роль в ходе дальнейших боевых действий на море, чем статистика вражеских и своих потерь. ещё один морской бой произошел 18–19 августа 1916 г. Но здесь главную роль сыграли подводные лодки; англичане потеряли крейсер, у немцев был сильно повреждён линейный корабль. Битва и на этот раз окончилась вничью [224].

Результатом Ютладского боя был вывод, что большие бои, вовлекающие многочисленные, более или менее равносильные эскадры, не приводят к решительным результатам и что они не влияют на ход подводных операций, остававшихся до конца первой мировой войны важнейшим военным фактором на море.

От линейных крейсеров державы отказались сразу же: слишком легкая броня мешала им вести бой с линкорами, а недостаточная быстроходность сдерживала маневренность в крейсерских операциях. Линейные корабли строили ещё долго; их нецелесообразность выявилась под влиянием тяжелых бомбардировок с воздуха в годы второй мировой войны.

Авиация времен Первой мировой войны была очень слаба. Ещё не созданы были авианосцы и аэродромные службы, эффективные тяжелые бомбардировщики были построены Игорем Сикорским в США и рядом европейских инженеров лишь десятилетиями позже. Во время Первой мировой-войны глубокие бомбовые рейды против промышленных предприятий и главным образом городов противника совершались лишь немцами с помощью более тяжёлых аэропланов и особенно дирижаблей, о которых уже упоминалось. Но они имели малую скорость, недостаточную высоту полета и представляли собой слишком крупную цель для обстрела. Новые важные компоненты военных действий – танки и химическое оружие – в течение Первой мировой войны едва ещё выходили из опытной стадии.

В обстановке, когда за три истекших года в войну была вовлечена почти вся планета,– потому что и Америка страдала от неё, – а решительная победа не давалась ни той ни другой стороне, мысли всё более направлялись к тому, чтобы окончить войну либо компромиссом, либо даже революционным способом.

В течение всей войны социал-демократы (главным образом нейтральных стран) делали миротворческие попытки. В начале 1915 г. была созвана мирная конференция только нейтральных социал-демократов в Копенгагене (поскольку социал-демократы воюющих стран, кроме крайних левых, всюду проголосовали за военные кредиты своим правительствам). В феврале 1915 г. состоялась конференция социал-демократов стран Антанты в Лондоне, а в апреле – конференция социал-демократов центральных держав в Вене. В обоих случаях выяснилось, что большинство социалистов (за исключением Ленина и Мартова из России) выступало за поддержку своих правительств и что между ними не было никакого согласия. В сентябре 1915 г. была созвана социалистическая конференция в Циммервальде в Швейцарии, в которой участвовали социалисты 11 стран – как воюющих, так и нейтральных. Здесь Ленин выдвинул лозунг «превращения войны империалистической в войну гражданскую», но не убедил большинство участников конференции, которые подписали декларацию Троцкого «К пролетариату Европы» с призывом не поддерживать буржуазные правительства и требовать перемирия. Аналогичное положение сложилось и на социалистической конференции в Кинтале (Швейцария, апрель 1916 г.), выдвинувшей лозунг «мир без аннексий и контрибуций» [225].

Мысли о мире занимали не только крайнюю левую оппозицию. В Германии канцлер Бетман-Гольвег в декабре 1916 г. изложил рейхстагу предположительные условия мира, основанные, увы, на сохранении Германией большей части того, что было ею захвачено. Одновременно президент США Вильсон потребовал официального изложения «целей войны» всеми воюющими сторонами. Вильгельм и его правительство фактически отклонили требование Вильсона. Союзники в январе 1917 г. провозгласили, что их целью является «освобождение итальянцев, румын, славян и чехо-словаков от чуждого владычества»,– заявление, которое, конечно, никого не могло удовлетворить.

Между тем ресурсы обеих воюющих сторон шли к концу. С привлечением колониальных войск англичане и французы довели численность своих армий почти до 4 млн., но их главнокомандующий маршал Жоффр заявил, что французских сил достанет лишь ещё на одну решающую битву, после чего у них не хватит призывников для восполнения потерь. У Германии насчитывалось 2,5 млн. солдат (не считая австрийцев, венгров, турок и болгар), но с дальнейшим восполнением численности армии дело у них обстояло ещё хуже, чем у Антанты. Промышленность воюющих стран действовала, хотя и с нарастающим трудом. Тогдашняя авиация не могла нанести ей серьезных повреждений, а снабжение сырьем ещё не было полностью разлажено. Но продовольственное снабжение с каждым месяцем ухудшалось, особенно в Германии; пришлось вводить карточки и талоны.

Хуже всего дело обстояло в России. Социал-демократы не были допущены в Думу, которая в целом занимала «патриотическую» позицию. Однако правительство совершенно не пользовалось доверием. При дворе хозяйничал религиозный мошенник Распутин, обещавший исцелить страдавшего неизлечимой болезнью наследника; а пока он снимал и назначал министров и крупных чиновников, устраивал оргии с участием придворных дам и т. п. Общественное мнение обвиняло некоторых министров и даже императрицу, немку Александру Федоровну, в измене. Многие ведущие правые и центристские думские деятели и лидеры интеллигенции пытались плести «масонские» и другие заговоры против Распутина и царского правительства.

Военная промышленность была неспособна полноценно снабжать армию снарядами и патронами и поставлять новое оружие. Сельское хозяйство, обескровленное тяжелыми мобилизациями мужчин, не справлялось со снабжением армии и городов хлебом. В городах росли очереди. В то же время бурно развивалась на пустом месте гражданская организация «земств и городов» («Земгор») – то ли благотворительная, то ли спекулятивная, то ли гражданская, то ли представлявшая организованный тыл. На бирже было немалое оживление за счёт массовой скупки акций военной промышленности [226].

Прибывавшие в армию юные призывники и перестарки рисовали печальную картину разорения и запустения деревни, положения женщин в пролетарских центрах. Отметим, что положение было, конечно, по тем временам неслыханно скверным, но значительно лучшим, чем то, которое предстояло пережить в течение многих и многих последующих лет.

В марте 1917 г. (в феврале по старому стилю) в рабочих районах Петрограда (как в 1914 г. был переименован Санкт-Петербург) начались волнения женщин в хлебных очередях (по-видимому, не из-за того, что хлеба вовсе не было, а из-за расхлябанности с его подвозом). От большого ума какое-то начальство выслало на усмирение воинскую часть, находившуюся в Петрограде для пополнения и переформирования. Солдаты поддержали бунтовавших женщин и с красными транспарантами двинулись к Думе. В Петрограде начались стачки, перераставшие в восстание. Царское правительство сложило с себя полномочия и 13 марта 1917 г. было арестовано. Дума создала новое, Временное правительство. Волнения прокатились по всей стране и по армии. Был издан закон о созыве Учредительного собрания на основе всеобщих, равных, тайных и прямых выборов.

Армия оставалась на своих позициях, но воевать она больше не хотела. Солдаты, терпевшие бесконечные потери и поражения, плохо одетые, плохо обученные, руководимые бездарными и склочничающими военачальниками, включая членов царской семьи (и самого Николая II), обученными более парадам, чем научной стратегии и тактике, – эти солдаты с восторгом откликались на призывы эсеровских и большевистских пропагандистов: «штыки – в землю», «мир – хижинам, война – дворцам» и т. п.

А между тем если союзникам и противникам России предстояло воевать ещё полтора года, то русским – почти пять лет, причем в войне, где тыл не очень-то отличался от фронта. Но это таилось в недрах будущего, а пока достижение быстрого мира революционным путем казалось возможным и желательным.

Фактическое выбытие русской армии из войны было воспринято союзниками по Антанте как катастрофа, требующая полной перестройки военной политики, а Германией и Австро-Венгрией – как долгожданный прорыв к победе в мировой войне. Те и другие, как мы увидим, ошибались.

Вместо ожидавшейся парламентской власти в России создалась диктатура левых экстремистов – большевиков.

В плане мировой истории события русской, большевистской, а затем германской, нацистской революции имели большее значение, чем события всё ещё тянувшейся Первой мировой войны, однако мы должны вкратце остановиться и на них, прежде чем рассмотрим Октябрьскую революцию в-. России и её последствия во всемирном плане.

В течение 1916 и 1917 гг. основным фронтом войны оставался Западный. Происходившие здесь тяжелые и изнурительные бои показали трудность координации действий командования союзных армий и возможность введения их в заблуждение (например, переход германских войск на лучше укрепленные позиции был принят за бегство). А осенью английский генерал Хейг в тщетной попытке освободить фламандские порты, полностью игнорируя данные разведки и метеорологии, бросил свои части в наступление через трясины; англо-французские войска потеряли 250 тыс. человек. Но всё это не подвинуло исторический процесс, который мы прослеживаем, ни вперёд, ни назад. К 1917 г. настроение солдат по обе стороны фронта выражалось так: «Будем оборонять, окопы, наступать не будем».

На Западном фронте в течение 1916 г. линия окопов от Ла-Маншского пролива до границ Швейцарии и аналогичная линия на австро-итальянском фронте превратились в мощное тысячевёрстное укрепление, нигде не поддававшееся прорыву. Можно было гибнуть от шальных пуль или пулеметного обстрела, от беспорядочных артиллерийских налетов, дохнуть от тифа или холеры, подвергаться налетам с воздуха. Редкие примитивные танки казались не очень грозными игрушками, а применение хлора или иприта на отдельных участках фронта требовало тщательного учёта погодной обстановки (чтобы под газ не попали свои), заражало окрестную территорию и не сулило помощи в якобы предстоявшем будущем наступлении.

Приблизительно такое же положение сложилось и на Восточном (русском) фронте с теми только отличиями, что линии окопов были не всегда столь же укреплены и непроницаемы, что снабжение солдат было гораздо хуже, склоки в штабах грандиознее, а размах воровства в интендантстве не мог бы присниться западным коллегам.

В сложившемся положении рисовались различные выходы. Германская сторона возлагала главную надежду на подводную блокаду: вначале останавливали судно, снимали с него команду и, если груз казался предосудительным, топили его. Затем стали топить все вооруженные, затем все торговые суда враждебных стран (некоторое исключение делалось для пассажирских, на которых могли оказаться нейтральные, особенно американские граждане). Наконец, начали топить подряд все торговые суда в пределах обозначенной широкой зоны, не делая исключения и для нейтральных (на бортах которых рисовались цвета их флага в огромном размере). Вывод был, однако, для германской стороны неутешителен: английская надводная блокада наносила ей больше продовольственных и материальных потерь, чем немецкая подводная блокада – Англии.

Англия и Франция возлагали надежду на то, что Соединенные Штаты вступят в войну на их стороне, поскольку не только германская подводная блокада Европы, но и общее расстройство мировой экономики наносило американцам весьма чувствительные удары.

Соединенные Штаты играли в мире очень важную экономическую роль ещё в одном отношении. В 1879–1889 гг. прославленный французский инженер Лессепс решил соединить Атлантический океан с Тихим, подобно тому, как он в более молодые годы соединил Средиземное море с Индийским океаном, построив Суэцкий канал. Однако оказалось, что с латиноамериканскими помещичьими кликами и президентами было ладить куда сложнее, чем с арабами. Набравшая множество кредитов Компания Панамского канала объявила о своем банкротстве – и каком! Ещё десятилетия спустя слово «Панама» было тождественно выражению «гигантское надувательство и гигантское разорение». Постройка Атлантико-тихоокеанского канала перешла в американские руки; американские деятели умели лучше обращаться с латиноамериканскими президентами. «Вдруг» так случилось, что, как нарочно, на Панамском перешейке, принадлежавшем республике Колумбии, почему-то возникло мощное и не бедное сепаратистское движение, была создана новая республика, Панама, а поперек неё прошла нейтральная зона, арендованная на столько-то лет Соединенными Штатами. В этой-то зоне был наконец к 1914 г. построен знаменитый судоходный Панамский канал, создавший новую эру в мировом мореплавании и в торговых и политических связях между Дальним Востоком, странами Тихого океана, Карибского моря, всей Атлантики и прежде всего всей Европы.

Если прибавить к этому высокое техническое развитие, огромные денежные средства и людские ресурсы США, то о лучшем союзнике англо-франко-русская коалиция не могла и мечтать, однако американцы пока не спешили вступать в войну.

Война тем временем приняла такие масштабы и такой всеобъемлющий характер, что вести её дольше на основе средневековых понятий воинской чести было уже совершенно невозможно. С обеих сторон пресса создавала образ врага: немцы – «кровожадные гунны», убийцы детей и разрушители храмов (последнее было недалеко от истины), а англичане и французы и особенно «дикие славяне» заслужили не лучшую репутацию. Пропаганда ставила себе троякие цели: укрепить дух собственных войск, вызвать ненависть к противнику и склонить общественное мнение в нейтральных странах на свою сторону. Часто грань между задачами пропаганды и военными действиями была нечёткой: делались попытки уничтожения океанских телеграфных кабелей между Германией и США, смещения неугодных министров в нейтральных странах. Была введена строгая военная цензура; в Англии и Франции она находилась в руках гражданских лиц, в Германии и Австро-Венгрии – военных.

Положение в корне изменилось со вступлением в войну Соединенных Штатов.

Президент Вильсон долгое время призывал противников к примирению, позже занял позицию дружественного к Антанте нейтралитета. Ещё в мае 1916 г. он провозгласил идею послевоенной Лиги Наций, которая должна была мирно решать все назревающие международные конфликты. Но почти в это же самое время начинается усиленная американская подготовка к войне. В декабре 1916 г. Вильсон: обратился к воюющим сторонам с требованием определённо сформулировать свои военные цели. Англия и Франция были этим очень недовольны, так как любые практические выводы из войны зависели от исхода боевых действий, которые нельзя было предвидеть (можно было только на что-то надеяться). Государственный секретарь США, Лансинг, тайно подсказал (британскому и французскому правительствам, чтобы они объявили цели, явно недостижимые без полной победы в войне. Он правильно рассудил, что полумеры могут привести только к нестойкому полумиру. Однако Вильсон ещё и в январе 1917 г. продолжал тайные переговоры, как с Британией, так и с Германией. Но подводная война наносила Штатам слишком большой ущерб – и материальный, и моральный, а участие в победоносной войне сулило огромные выигрыши на послевоенный период.

Канцлер Бетман-Хольвег прислал Вильсону ноту с изложением германских условий мира и с просьбой к президенту продолжать его миротворческие усилия, но одновременно пришло и известие о том, что Германия начинает «неограниченную подводную войну», т. е. заявляет о «праве» германских подводных лодок топить любые суда, нарушающие объявленную ею блокаду государств Антанты. 3 февраля 1917 г. Соединенные Штаты порвали дипломатические отношения с Германией, а 4–6 апреля через конгресс была проведено объявление войны Германии. Была введена новая система призыва на военную службу, и до конца войны американцы призвали 4,8 млн. солдат. Был зажат рот всей рабочей, социалистической, радикальной и пацифистской прессе, милитаризованы железные дороги и проведены важные мероприятия, необходимые для финансирования войны[227].

18 января 1918 г. президент Вильсон изложил перед конгрессом 14 пунктов, в которых содержались следующие объявленные Соединенными Штатами требования: 1. Только открытая дипломатия. 2. Свобода мореплавания. 3. Устранение таможенных барьеров в международной торговле. 4. Гарантия всеобщего разоружения до низшего уровня, совместимого с безопасностью. 5. По отношению к колониям политика, основанная на справедливых интересах управляемых и управляющих народов. 6. Эвакуация германских войск с территории России и предоставление ей права самой избирать способ самоуправления. 7. Освобождение и развитие Бельгии. 8. Восстановление Франции в границах до 1871 г. 9. Уточнение границ Италии в соответствии с расселением национальностей. 10. Освобождение народов Австро-Венгрии. 11. Эвакуация германских оккупационных войск из Румынии, Сербии и Черногории, предоставление Сербии выхода к морю. 12. Предоставление возможности автономного развития инонациональным частям Османской империи, открытие Дарданелл для судов всех стран. 13. Создание независимого польского государства. 14. Создание Лиги Наций.

К марту 1918 г. в боях на Западном фронте участвовало 85 тыс. американцев, а в сентябре – уже 1,2 млн.

Вслед за США войну Германии сразу же объявили Панама, Куба и Гаити. Другие латиноамериканские государства сначала удовлетворились разрывом дипломатических отношений, но затем Бразилия (в октябре 1917 г.), Гватемала (в апреле 1918 г.), Никарагуа, Коста-Рика (в мае) и Гондурас (в июле) также объявили воину. Кроме того, в войну с Германией вступили Либерия и Китай (в течение 1917 г.).

Настоящая книга посвящена теории исторического процесса человечества, поэтому в ней подробно не излагаются события первой и второй мировых войн. Относительно подробный рассказ, который мы до сих пор позволяли себе, имел целью показать, как практически весь Земной шар был вовлечён в первую мировую войну.

В течение февраля – июля 1918 г. Вильсон ещё дважды выступал с важными инициативами. Это были «четыре принципа»: мир должен быть заключен на справедливых началах и в соответствии со справедливыми требованиями в каждом отдельном случае; народы и области не должны являться объектами торговли и обмена при переговорах; каждое решение по территориальным вопросам должно состояться в интересах населения данной территории; все ясно выраженные национальные пожелания должны быть удовлетворены в той мере, в какой это совместимо с миром. Затем, «четыре цели»: разрушение или обессиливание всякой произвольной власти, могущей угрожать миру; решение территориальных, юридических, политических и экономических вопросов, прежде всего в интересах народа, которого они касаются; соблюдение цивилизованных норм морали в международных отношениях; создание «мирной организации», или «определенного трибунала мнений», чтобы можно было обеспечить право и справедливость «соединенными силами свободных государств» (nations). Наконец, «уточнения»: мирные переговоры должны быть беспристрастными; общие интересы должны иметь предпочтение перед индивидуальными; члены Лиги Наций должны отказаться от частных соглашений с отдельными её членами, и не только в политических, но и в экономических вопросах; международные соглашения должны публиковаться открыто и полностью.