Глава 2. Идея у него была отличная ‑ я это сразу понял

Идея у него была отличная ‑ я это сразу понял. Вот что он придумал: надо всех до смерти перепугать этими аболиционистами, которые все хотят негров освободить. Время было самое подходящее: уже больше двух недель ходили слухи о чужаках, которых видели в лесу на иллинойсской стороне, ‑ они то появлялись, то исчезали, то снова появлялись. Думали, что они только и ждут случая, чтобы устроить побег какому‑нибудь негру! Пока еще никто не сбежал, да и вряд ли сбежит, и никакие это, видно, не аболиционисты. Но на чужака в те дни в наших краях смотрели косо, если он не говорил начистоту, кто он и откуда. В общем, в городе было неспокойно. Стоило к человеку подскочить сзади и крикнуть «Аболиционист!», чтобы он от ужаса подпрыгнул и холодным потом покрылся.

И порядки ввели строгие: неграм запретили выходить на улицу после захода солнца. А всех молодых парней забрали в патрульные ‑ охранять по ночам улицы и задерживать чужаков.

Том сказал, что для заговора сейчас самое время ‑ как по заказу! Стоит нам только начать, а дальше оно само пойдет. Говорил, если делать все правильно и с умом, то за три дня можно весь город на уши поставить. И я ему поверил ‑ уж Том‑то знал толк в заговорах и всем таком прочем, а в тайнах разбирался лучше некуда.

Для начала, сказал он, у нас должно быть много «ран‑де‑ву» ‑ укромных мест, где мы будем встречаться и строить планы. Лучше, если они будут в разных концах города: во‑первых, так интересней, а во‑вторых, где бы мы ни оказались, всегда какое‑нибудь из них будет под рукой. Одно ‑ в старом доме с привидениями, что стоял на отшибе в трех милях к северу от города, где Рачий ручей вытекает из Сомовьей лощины. Другое ‑ наша с Джимом пещерка на горе, в глухом лесу на острове Джексона. Еще одно ‑ большая пещера в трех милях к югу от города, та самая пещера Индейца Джо, где мы нашли деньги, которые спрятали грабители. И еще ‑ старая заброшенная бойня на южной окраине города, возле устья ручья. Вонь там стоит такая, что даже хорьки разбегаются. Мы с Джимом просили Тома придумать какое‑нибудь другое место, а он ни в какую: во‑первых, говорит, это отличная «стратегичная точка» (да, так он и сказал!), а во‑вторых, туда хорошо прятаться в случае отступления ‑ тамошняя вонь забьет наш запах, так что никакие собаки не найдут! А если даже и найдут, то наши враги за ними не последуют, потому что задохнутся. Мысль была хорошая, и мы согласились.

Мы с Джимом подумали: раз у нас так много работы, значит, и заговорщиков должно быть больше. Но Том только усмехнулся и говорит:

‑ Вспомните, что погубило Гая Фокса? А Титуса Оутса?[2]

И посмотрел на меня строго‑строго. Но я и виду не подал, что не знаю, кто эти ребята. Том посмотрел так же на Джима, но тот и ухом не повел, так что больше и говорить было не о чем.

Том назначил нашу пещеру на острове Джексона главным штабом и сказал, что это место священное: обычными делами можно заниматься и в других наших укрытиях, но Государственный Совет будет собираться только здесь. И еще для такого важного заговора, как наш, нужно два Государственных Совета: Совет Десяти и Совет Трех. У Совета Десяти будут черные мантии, а у Совета Трех ‑ красные. И еще у всех будут маски. Совет Десяти ‑ это мы все вместе, а Совет Трех ‑ это сам Том. Потому что Совет Трех ‑ самый главный и может аннулировать (любимое слово Тома!) все, что сделает другой Совет. Я и спрашиваю: может, тогда обойдемся без Совета Десяти ‑ сэкономим на жалованье? А Том отвечает:

‑ Если бы я смыслил в заговорах столько же, сколько и ты, Гек Финн, я бы виду не показывал.

А сейчас, сказал он, мы пойдем в Палату Совета и проведем первое заседание. Ничего страшного, что пока без мантий и масок ‑ на следующем заседании объявим амнистию и сами себя оправдаем, и никто не будет объявлен вне закона. А дальше всегда будем заседать как положено. Такой уж он уродился, Том, ‑ любил все делать по правилам. Пока он рассуждал да порядок наводил, я бы успел стащить десяток арбузов!

В нашей старой пещере все осталось по‑прежнему с тех пор, как мы с Джимом оттуда сбежали и отправились на плоту вниз по реке. Том созвал Совет Десяти и произнес речь о том, какое важное дело нам предстоит и что каждый из нас должен это понять и выполнять свой долг без страха и упрека. А потом взял с нас клятву устроить заговор во благо просвещенного христианского мира и навести ужас на весь город, и да поможет нам Господь в правом деле, аминь!

Том избрал себя Председателем Совета и Секретарем и открыл заседание:

‑ Мы должны обсудить множество вопросов ‑ им нет числа. О них я расскажу по порядку, всему свое время. Но есть один самый важный вопрос ‑ с него‑то мы и начнем. Как думает Совет, с чего?

Я честно сказал, что не знаю. Джим тоже.

‑ Ну, тогда я скажу. Чем сейчас так напуганы люди? Чего они боятся? Думаю, вы знаете.

‑ Наверное, что негры могут сбежать.

‑ Правильно. Значит, в чем наш долг как заговорщиков?

Джим не знал, я тоже.

‑ Если бы ты хоть чуточку подумал, Гек Финн, ты бы сказал. Если люди чего‑то ждут, мы должны им это дать. Неужели непонятно? Нужно устроить побег негра!

‑ Да Господь с вами, масса Том! Ведь нас повесят!

‑ Ну а чего же ты хотел? Для чего, по‑твоему, заговоры? Чтобы всех на свете сделать бессмертными? Без риска это вообще никакой не заговор, и честности в нем ни на грош. А что значит честный заговор? Это если мы добьемся, чего хотим, и все сделаем правильно и с умом, и чтобы нас при этом не повесили. Так у нас и получится. А теперь ‑ к делу. Для начала нужно найти подходящего негра, а потом устроить ему побег.

‑ Ничего у нас не выйдет, Том. Здесь, в городе, ни один негр нас и слушать не станет ‑ перепугается до смерти, побежит к хозяину и донесет на нас.

Том в ответ так посмотрел, будто ему за меня стыдно стало.

‑ Что, по‑твоему, я этого сам не знаю?

Я не понимал, к чему он клонит.

‑ Выходит, Том Сойер, нам не найти ни одного негра, который согласится сбежать. И что же нам тогда делать?

‑ Пустяки. Мы приведем своего.

‑ Ну да, привести ‑ это проще простого. Только где мы его найдем?

‑ Он уже здесь. Негром буду я.

Мы с Джимом рассмеялись. А Том и отвечает, что уже все продумал и у нас обязательно получится. И рассказал нам свой план ‑ отличный, первый сорт. Он перекрасится в черный цвет под беглого негра и спрячется в доме с привидениями, а я должен выдать его старому Брэдишу из Сомовьей лощины ‑ торговцу неграми и первому негодяю в городе. А потом мы устроим ему побег ‑ вот тут‑то и начнется самое интересное. А если Том сказал ‑ значит, непременно начнется!

Но стоило нам только обо всем договориться, Джима, как всегда, начала мучить совесть. Джим стал говорить, что он ‑ человек верующий и не может делать то, чего религия не одобряет. Мол, сам по себе заговор ‑ это ничего страшного, да только вот не взять ли нам лицензию?

Само собой понятно, как ему это в голову пришло. Ведь если надумаешь чем‑то заняться ‑ трактир открыть, или торговать вразнос, или негров продавать, или грузы на телеге перевозить, или представления давать, или собаку держать, ‑ на все нужна лицензия. Значит, и с заговором так же, а без лицензии заговор устраивать ‑ грех, потому что мы обманываем правительство. Джим очень тревожился и сказал, что молился, чтобы Бог вразумил его. А потом и говорит так жалобно ‑ знаете, как негры, когда ничего не понимают и всего боятся:

‑ Господь не ответил на мою молитву прямо, но по всему видно, он против заговора, если у нас нет лицензии.

Я, разумеется, понял ‑ нечего обижаться на бедного негра, он ведь хотел как лучше. Но все равно досадно было: думал, вот‑вот сорвется наш план, совсем как революция и гражданская война, и ничего тут не поделаешь ‑ ведь если Джим что‑то вбил себе в голову, он никого и слушать не станет. Его уговаривать ‑ только силы зря тратить. Может быть, Том попробует: раз у нас теперь в запасе один только заговор ‑ значит, надо его спасать. Думал, он разозлится, вспылит ‑ ведь ему и так порядком досталось, ‑ и пропал тогда наш заговор!

Но Том и не думал злиться. Наоборот, держался молодцом. Пожалуй, никогда он не поступал так мудро, как в тот раз. Мне его доводилось видеть во всяких переделках ‑ кажется, и времени нет раздумывать, и не выйти ему сухим из воды ‑ а он всякий раз выпутывался. Вот и сейчас не растерялся. Думаю, скажет слово ‑ и все пропало! Ничего подобного, он отвечает спокойно, как ни в чем не бывало:

‑ Спасибо, Джим, молодец, что напомнил. Я про лицензию начисто забыл. Если бы не ты, мы бы поздно спохватились и ввязались в заговор, не освященный законом. ‑ И говорит своим серьезным голосом, очень солидно: «Созвать Совет Трех!» Взобрался на трон, то есть на ящик из‑под гвоздей, и приказал дать нам лицензию на целый год, чтобы устраивать какие угодно заговоры в штате Миссури и близлежащих государствах, и велел Генеральному Секретарю записать это в протокол и поставить большую печать.

Джим так обрадовался, что просто не знал, как благодарить Тома. Лицензия, по‑моему, гроша ломаного не стоила, но я тогда ничего не сказал.

Только одно теперь Джима тревожило, но мы сразу придумали, как ему помочь. Он опасался, что нехорошо продавать Тома, ‑ ведь Том мне не принадлежит, а значит, это мошенничество. Том и не думал спорить, сказал, что, если хоть какая‑нибудь мелочь в плане кажется нечестной, надо ее из плана исключить ‑ зачем ввязываться в заговор, если он нечестный? Ну, думаю, это уже не заговор, а воскресная школа какая‑то получается! Но вслух я ничего не сказал.

И вот решил Том сделать по‑другому: написать листовки, где за него будет обещана награда. А я его найду, но продавать не стану, а выдам Кроту Брэдишу за часть награды. Крот ‑ ненастоящее имя. Он совсем плохо видит, вот его и прозвали Кротом.

Джим согласился, хотя, по‑моему, какая разница: продавать мальчика, который тебе не принадлежит, или долю награды, если она ненастоящая и никто ее не собирается платить. Я так и сказал Тому с глазу на глаз, а он и отвечает, что я смыслю в этом не больше курицы. С чего это я взял, что мы не заплатим Брэдишу? Конечно, заплатим!

Я ничего не ответил. Но про себя подумал: если бы у меня были деньги, а Том позабыл бы про это и не вмешивался, мы бы и вдвоем с Кротом Брэдишем как‑нибудь это дело уладили.