Глава 29

За шестнадцать дней, миновавших с той секунды, когда носатый гений закрыл дверь бункера, Влад столько раз дрался и убивал, что уже начал сбиваться со счета. Может, это наказание за те выстрелы возле ресторана? Своего рода очищение кармы еще большей кровью? Этого он знать не мог, к тому же не верил в мистику, но зато понимал – на будущее надо как‑нибудь попытаться уменьшить степень рисков, которые возникают на каждом шагу. До сих пор все схватки проходили с разгромно победным результатом, но вечно так продолжаться не может.

На этот раз тоже легко отделались. Израсходовали одну бомбу, одиннадцать патронов для дробовика и восемь пистолетных. На поле боя остались девять врагов, остальные удрали и вряд ли вернутся. Владу болт распорол бок, но даже не пришлось делать операцию по извлечению – вскользь прошел. Хуже оказалось с Болтуном – заработал стрелу в бедро. Говорили же не высовываться, так нет – выскочил, топором размахивая, вот и схлопотал. Не пискнув, выдержал манипуляции с острым ножом, после перевязки съел пилюлю биоты и как ни в чем не бывало отправился ловить лошадей.

Силен мужик…

Больше раненых не было. Диадох тоже получил стрелу в плечо, но она не справилась с кольчугой. Скорее всего, с широким наконечником оказалась, для охоты, а не против бронированных целей. Такие лежали в колчанах у обычных лучников, а боевые нашлись лишь у «черных». Вот и отделался синяком – повезло.

Всех лошадей Диадох брать не советовал. По его словам, большей частью это старые мустанги, которые и в молодые годы не были особо ценными, а сейчас с ними будет одна морока – трудно уследить за таким количеством своенравных животных, если спецов по ним лишь двое. Снять сбрую с тех, кто подпустит, и пусть бегают – если не забыли дикую жизнь, то не пропадут. А пропадут – не очень‑то и жалко. Спешить надо, а не о мелочах думать.

Подозревая, что этот отряд был предвестником куда больших неприятностей, собирались в темпе, наверняка не все ценное отыскав. Плевать – время дороже. То, что древние не умеют ездить верхом, тоже напрягало. Диадох подобрал всем самых спокойных животных, но это не означало, что обойдется без проблем.

Верхом Владу даже понравилось. Пусть они и никудышные всадники, но такой способ передвижения гораздо быстрее пешего. Да и комфортнее. Одно то, что от мешков на плече избавился, значило очень много.

А вечером, у костра, разведенного под сенью исполинских кедров, Владу пришлось отвечать на неприятные вопросы.

* * *

Началось все неожиданно. Давид, глядя, как Влад с помощью подручных средств пытается прочистить ствол дробовика, спросил:

– А почему у тебя плечо уже зажило? Трех дней не прошло, а там лишь пятна розовые на месте ран. Даже шрамами их не назовешь.

– У него все так зарастает, – ответил за Влада Диадох. – Рука порезанная так же затянулась.

– Как это может быть? – удивилась Лена.

Влад и без того понимал, что рано или поздно придется давать непростые пояснения, к тому же надоело все таскать в себе. А ну как Давид что‑то посоветует – он уже не раз доказывал, что умом не обделен.

– В тот день, когда мы сюда угодили, я попал в странное место. Оно располагалось глубоко, и там все хорошо сохранилось. И еще там работали какие‑то… какие‑то приборы непонятные, и механизм дверей… В общем, не все было заброшено, как в других местах. И там мне, похоже, в голову встроили какую‑то штуковину. Принудительно. Видимо, автоматика так была запрограммирована. Вы не смейтесь и не считайте за психа, но что‑то во мне со мной говорит, советы дает, хоть и тупые обычно. И благодаря этому я могу работать с копирами. В поле зрения что‑то вроде компьютерного меню возникает – просто пробегаю по строкам, выбирая нужные действия. Если я получаю рану, пусть даже совсем пустяковую, голос говорит, что запущена процедура восстановления. После этого быстро прекращается кровотечение, и уже на следующий день все заживает. Даже шрамов не остается. Просто ровная кожа без загара. Такое уже не один раз было.

– Хотела бы я попасть в такое подземелье… – с нескрываемой завистью произнесла Лиля.

– Да без проблем – я прекрасно помню, где оно. У меня ведь в голове чуть ли не полный план всех тех подземелий, благодаря этой встроенной штуковине. Но не думайте, что это приятно. По милости этого «подарка» уже несколько раз было так больно, что едва не сдох. А уж привыкнуть к голосу в голове каково? К тому же он меняется. Раньше со мной общалась приятная женщина, теперь какой‑то мужик. Есть и другие изменения. Не удивляйтесь, если в один прекрасный день моя черепушка внезапно лопнет. Я уже сам не знаю, чего ждать от этого.

– Да у тебя в голове голос самого Техно! – неожиданно, с ноткой суеверного ужаса, выдал Диадох.

– Это что еще такое?

– Луддиты говорят, что у древних в голове звучит голос Техно, который приказывает им творить зло.

– Ну мне он ничего такого вроде не приказывал. Хотя смотря что считать злом…

– Грехи совершать призывал?

– Если ты о прелюбодействе и сотворении идолов с целью дальнейшего им поклонения, то ничего подобного не было. И вообще, Диадох, запомни – нет никаких демонов, есть устройство древнее вроде моего ружья, но меньше и сложнее. Оно, вероятно, размещено в голове. Лечит, пытается защищать, помогает работать со сложной техникой. Это просто вещь, созданная людьми. Вроде колеса твоего отца. Ничего дьявольского.

– Фантастика! – выдохнула Лена, в честь такого разговора прекратив подремывать.

– Ничего фантастического в этом не вижу, – возразил Давид. – Еще в наше время постоянно велись разговоры о скором введении чипов‑имплантатов для инвалидов. Вроде цифровых камер, которые могут заменить слепым зрение. Достаточно перспективное направление было. А уж до чего могли дойти в будущем… На этих копирах вообще нет внешних органов управления – только через твою, Влад, голову можно с ними работать. Логично предположить, что в эпоху, когда их создавали, у каждого человека была встроена система, подобная твоей.

– Я тоже так думаю.

– И зря раньше не сказал. Не один я твои странности подмечал – это напрягало всех.

– Ну уж извините. Знаете, как непросто признаться, что в твоей голове покопались всерьез?

– Влад, после всего, что с нами случилось, это мелочи, не стоящие долгого разговора. Скажи мне три недели назад, что я буду соучастником убийства девяти человек, после чего вечерком у костра начну общаться с человеком, которому в голову имплантировали что‑то вроде лечащего компьютера, я бы… Гм… Нет приличных слов, как бы я отреагировал на подобное заявление.

– Ты точно сможешь найти дорогу в то подземелье? – уточнила Лиля.

Влад кивнул.

– Хочешь и себе такую штуку заполучить? – спросил Давид.

– А разве незаметно?

– Заметно… Каждый бы захотел… Но особо не надейся. Как я понимаю, техника старая, Владу, возможно, просто повезло, а мы не перенесем операцию. Расскажи, кстати, как проходила эта операция.

Влад рассказал. С подробностями, вроде той, что даже орать от боли ему не давали. Народ проникся еще больше, и Давид сделал вывод:

– Действительно устарело там все, если оперируемый так страдает. Не должно быть такого.

– Там на вид как раз все новенькое.

– Возможно, оборудование рассчитано на человека будущего, а это мы для него устарели, – поддержала Влада Лиля.

Давид указал пальцем на Болтуна:

– Разве он чем‑то отличается от нас? Я не заметил.

– Ну, внешне нет, а внутри мало ли что окажется. Ведь много лет прошло, человек мог измениться.

– Лошади не изменились, и человек таким же остался. Как все другие животные.

– Я видел других. Совсем других, – заметил Влад. – Двух тварей, ни на что старое не похожих. Даже три. И вспомните запов – они тоже не такие.

– Да такие же. Просто дикари или, может, секта у них злобная. Ничем внешне не отличаются.

– Да? А почему голос в моей голове обзывает их «боевыми метаморфами»? На обычных людей он вообще не реагирует. Разве что на площади, когда луддит читал проповедь, предупреждал об опасности.

– Метаморфы?

– Да.

– Метаморфы… Метаморфизм… Метаморфические породы – породы, изменившиеся под действием температуры, давления и… Влад, очевидно, эти запы измененные.

– Поясни.

– Не знаю, просто из терминологии следует.

– Я еще в подземелье и у руин видел тварей, которых голос называл так же.

– Видимо, не зря те места люди стороной обходят. Может, там что‑то вроде такой же комнаты красной есть, и не одной, только внедряют в них чипы попроще. Например, делают из людей и животных послушных роботов, отдают им приказ, и те выполняют. В войну, допустим, запустили процесс, а система до сих пор работает. Это только предположение. Надо бы при случае у запов в голове покопаться…

– Думаешь, они зомбированы технически?

– Ага. Очень удобно. Противник превращен в союзника. Пусть туповат, зато исполнителен. Учитывая тягу запов к пленным, пожалуй, тех тоже тянут на переделку. Вот потому на те места и все, что с ними рядом, никто не претендует. Хотя непонятна роль Церкви. Ей бы, наоборот, технологии развивать, восстанавливать, чтобы покончить с запами и им подобными как можно быстрее. Я так понимаю, что территория, где живут люди, не столь уж велика. Народ плодится, там тесновато становится, а расширяться некуда. А рядом прорва места, вот только туда не сунешься.

– Технологию развивать? – спросил Диадох. – Да ни один церковник не станет привечать культ Техно.

– Технология – не культ, – возразил Давид. – Колесо водное, которое твой отец поставил, это развитие технологии кузнечного дела. Разве есть в этом что‑то нечистое?

– Луддиты сказали, что есть.

– Дураки твои луддиты.

– Это, конечно, верно, но…

– И святого Лудда никогда не было.

– Откуда знаешь?!

– Термин знаком. Задолго до моего времени в истории был период быстрого развития технологий. Из‑за того, что новые способы производства давали больше продукции и она была дешевле, чем та, которая делалась вручную, многие мастера оставались без работы. Они протестовали против машин вроде той, что твой отец поставил, и часто ломали их. А называли себя луддитами. Ничего религиозного в этом не было, и уж тем более не было святого Лудда.[3]

– Тебе бы с Либерием в богословии посостязаться, – ухмыльнулся Диадох. – Складно говоришь, хотя бывает и непонятно.

– Как‑нибудь позже. На дыбу или костер всегда успею.

* * *

В том, что эта местность не так уж необитаема, как могло показаться, убедились уже на следующий день – ближе к вечеру.

До того момента ехали через сплошной экологический рай. Ни мусора под ногами, ни пеньков от деревьев погубленных, ни дорог, натоптанных лошадьми и наезженных телегами, не говоря уже о деревнях или более значительных населенных пунктах. Зато лес такой, что глаз не отвести: толстенные кедры и сосны, в местах повлажнее такие же ели, на южных склонах лиственные великаны. Вода в реках и ручьях столь чиста, что, положи на дно книгу, наверное, за тридцать метров глубины можно будет каждую буковку разобрать. Поляны, усыпанные огромными замшелыми валунами, похожи на селения волшебного карликового народца, скалы по вершинам долин напоминают величественные замки. То и дело при виде путников разбегаются олени, лоси, косули, кабаны, медведи. Зайцев и прочую мелочь вообще невозможно пересчитать, а птицы настолько безбоязненны, что, если высыпать овес на ладонь, садятся и начинают клевать.

Такого полного отсутствия признаков человеческой деятельности на прежней Земле даже в заповедниках не увидишь.

Дорога была нелегкой. Это пеший везде проберется, а лошадь – скотина привередливая, и с проходимостью у нее похуже. Приходилось пользоваться звериными тропами вдоль ручьев и речушек, ровными, незахламленными буреломом склонами. Хуже всего давались броды – животные наотрез отказывались ставить копыта в быстро текущую воду, сквозь которую искаженно просматривалось неровное каменистое дно. Где‑то силком тянули, в других случаях выбирали менее пугающие лошадей броды.

Подойдя к слиянию очередного ручья с речушкой, обнаружили избушку.

Спешились, подошли с оружием на изготовку. Низкое строение из ошкуренных бревен. Двускатная далеко вытянутая крыша напоминала строения запов и тоже была крыта тесом. Дверь нараспашку и подперта колом. Заглянув внутрь, Влад с трудом разглядел жердевые лежанки вдоль стен и очаг посредине. Окон не было, единственный источник освещения – проем, который он сейчас заслонил.

Диадох протиснулся мимо, бесцеремонно снял со стены ворох закопченных шкур, авторитетно заявил:

– Охотников изба. Зимой здесь живут, когда пушного зверя промышляют.

Поглядев на клонящееся к закату солнце и усталые лица девушек, Влад предложил:

– Может, здесь ночлег устроим?

– Можно, – согласился Диадох.

Других ответов не было, и Влад счел, что предложение принято единогласно.

За похлебкой, приправленной подстреленным Диадохом фазаном, поговорили о находке и решили, что обитаемые места должны располагаться где‑то рядом.

Откуда такой вывод проистекал, Владу было совершенно непонятно, ведь, кроме избушки, никаких признаков человека до сих пор не заметили. Но странным образом тоже согласился с мнением остальных.

Бродить без карты, не имея понятия, где оказались и куда следует направляться дальше, смертельно надоело.

* * *

Утро началось с неприятностей. Не успели выступить, как на первой же переправе через заурядный ручей, каких не один десяток по пути встретился, сломала ногу одна из лошадей. И по закону подлости одна из лучших – некапризная, спокойная. Ее поэтому закрепили за Леной. Несчастную скотину пришлось добить, Болтун вырезал пару кусков мяса, на что даже девушки не стали кривиться – тоже начали дичать.

Или приспосабливаться.

Ближе к полудню выбрались к хорошо натоптанной тропе, тянущейся с юго‑запада на северо‑восток. Отчетливо можно было рассмотреть следы подошв и подкованных копыт. Видно было, что бродили здесь давно и упорно, а не погоня свежая натоптала. Посовещавшись, решили дальше двигаться по ней, выбрав направление на северо‑восток. Этот путь должен был завести еще дальше в горы, что беглецов вполне устраивало.

Через час встретились наконец с первым местным жителем.

Одинокий всадник двигался навстречу, и Влад чуть расслабился. Погоня если и продолжается, то ее появления стоит ждать с противоположной стороны. О местных опасных нравах красноречиво поведал тот факт, что незнакомец остановился вдали, а затем и вовсе развернулся, не позволяя к себе приблизиться.

– Эй! Мы не сделаем тебе ничего плохого! – крикнул Влад, не желая напрягать аборигенов.

– Вы кто такие? – донеслось в ответ.

– Переселенцы. К вам вот решили податься.

– А телеги ваши где?

– Далеко. Это долгая история. Ты не подскажешь, где бы нам деревню найти или городок?

– Если так и будете ехать, то еще до вечера увидите Гнобырь. Паршивый городок, самый большой по эту сторону от Лихого перевала.

– Спасибо.

– Пожалуйста. Поезжайте.

Незнакомец так и не позволил к себе приблизиться. Съехал с тропы, отошел далеко вниз, дождался, когда чужаки пройдут, и лишь потом вернулся и продолжил путь. Даже рассмотреть его вблизи не получилось, но то, что Влад увидел, не удивляло. Ничего странного – все уже не раз встречал здесь. Одежда в основном кожаная или даже целиком, но и в Новограде можно было таких встретить.

На ходу усмехнулся:

– Здесь тоже шляпы носят. У этого была. Кожаная.

– Голову всякий мужик должен покрывать, особенно в таких местах, – непонятно заявил Диадох.

– Это зачем?

– Чтобы все видели – порядочный идет, а не зап. Запы голову не покрывают.

– Ну знаешь ли, я запов, хоть в шляпе, хоть без, отличу от нормального!

– Так‑то оно так, но обычай надо блюсти.

– А почему шляпы перед церковниками иногда снимают?

– Тоже обычай. Перед церковниками и правителями северными положено снимать. Если просишь чего, тоже снимай. И на похоронах не стой в шляпе. И за обеденный стол с покрытой головой не садись.

– Все, как было у нас, – заметил Давид.

* * *

Незнакомец не обманул – до городка добрались ближе к вечеру. Перед этим еще несколько раз сталкивались с местными – конными и пешими. Некоторые вели себя беспечно, другие – подобно первому. Были и вовсе лучащиеся дружелюбием и засыпающие вопросами, на которые отвечать приходилось осторожно и скупо. По одежде всякие: и в коже, и в тканях разных, а один даже в шкуре, будто дикарь. С аккуратными, по местным меркам, прическами и нечесаными лохмами, приличные на вид, и такие, что пробу негде ставить.

Все разные – как, впрочем, и везде.

И особых отличий от тех, кто жил в Новограде и его окрестностях, Влад не заметил. Разве что одежда чуть беднее выглядела, но в остальном – все так же.

Гнобырь общим типом архитектуры тоже напоминал Новоград, уступая разве что размерами, причем очень значительно. Деревянные дома, как правило, в два этажа, вытянутые по фасаду, с балконами, широкими дверями, обилием окон. Только вместо стекол что‑то непонятное. Вроде пленки слоящейся. Когда Влад это высказал вслух, Давид тут же предположил, что это слюда. Видимо, со стеклом здесь совсем туго, если пользуются заменителем.

На улице особой суеты не наблюдалось, но движение не прекращалось. Какие‑то женщины туда‑сюда ходят с пустыми руками или узлами, у крыльца заведения с многообещающей вывеской «Напейся и проспись» стоит покачивающийся мужчина с вывернутыми карманами и взглядом, устремленным в незримую даль – вероятно, пытается отыскать там смысл жизни. Куда ни кинь взгляд, можно увидеть таких же аборигенов. Народ живет, порядок соблюдается, городок если не процветает, то и не вымирает.

Куда здесь следует обращаться новичкам, никто не знал, но выспрашивать не пришлось – местные сами сделали первый ход. Не успели добраться до центра, а это бы заняло не больше пяти минут, как навстречу подъехал представительного вида мужик на непоседливой вороной лошади. Кожаная куртка блестящая, вся в начищенных бронзовых бляшках, на голове шляпа столь широченная, что аисту вместо гнезда подойдет, высокие сапоги с такими же сверкающими шпорами, как бы не из серебра, и вышитые бисером штаны. Произойди такая встреча еще недели три назад, Влад бы решил, что перед ним очередной альтернативно ориентированный человек, но сейчас уже знал, что так одеваются те, кто хочет подчеркнуть свое богатство или статус.

– День добрый. Я вижу, вы прибыли издалека?

– Да, – подтвердил Давид.

– Меня зовут Ревокат, я мэр этого славного городка.

Представив себя и своих спутников, Влад осторожно сообщил:

– Мы приехали издалека и надеемся здесь поселиться.

– Откуда именно?

– Из разных мест, – уклончиво ответил Влад.

Оглядев плохо застиранные пятна крови на одежде, мэр констатировал:

– Вижу я, что в дороге вам скучать не приходилось. Хочу предупредить кое о чем. Некоторые считают, что здесь можно делать абсолютно все, что заблагорассудится. Но это не так. У нас есть закон, который тоже не следует нарушать. Если попадетесь на воровстве или душегубстве, то пеняйте на себя.

Диадох, охнув, указал куда‑то в сторону:

– Церковь! Здесь церковь!

– И что удивительного?

– Так ведь у вас нет церковников.

– Верно – без них обходимся. Но людям совсем без святых обрядов никак нельзя. У кого свадьба, у кого похороны – подавай священника. Вот и у нас есть – свой. Монах это беглый, к костру приговоренный за еретические идеи. Но какое нам дело до его идей? Отпевать умеет, венчать тоже, в душу с проповедями надоедливыми не лезет, грехи отпускает, хоть оптом, хоть в розницу, и не жадный. Город церковь построил и дом ему, но себя обеспечивает сам. Огород держит, отличные помидоры выращивает и так их квасит, как ни у кого не получается. Когда к концу зимы набегают сюда охотники, чтобы лишить нас запасов пойла, так первым делом просят миску «святых помидорчиков» под кедровым маслом.

– А… Ну тогда ладно, – успокоился Диадох. – И это. Не воры мы. Из рыбинских земель я, отца моего так же, как тебя, звали, и смерть он принял на костре церковном, никому не сделав ничего плохого.

– Такое частенько случается… – согласился Ревокат.

– Товарищи мои… В общем, у них тоже нелады с церковью. Очень большие нелады. Луддиты за нами погоню направили и догнали в предгорьях. Отсюда и раны. Опасаемся, что не всех мы тогда разогнали и побили – могли еще остаться и продолжать гнаться.

– Ну, след ваш уже тяжело найти – ночью дождь прошел, вода различия стирает, а дорога и тропы с нее хорошо утоптаны. Поди теперь разбери, вы прошли или кто другой. Но не будет никто смотреть. Луддиты сюда ни за что не сунутся – можете не волноваться насчет них.

Влад покачал головой:

– Армии у вас, как я понимаю, нет, постов на дороге тоже не видел.

– Зачем посты? У нас каждый сам себе дозорный. Как только увидят кого‑то, на подсыла луддитов похожего, так сразу и трезвонят всем. И если не зря трезвон пошел, то и солдатом тоже каждый может стать, причем быстро. Соберемся и таких навешаем, что мало не покажется. Бывало такое уже, и не один раз. Нет, не сунутся они за вами. Если хотите в городе остаться, то есть работенка хорошая – лесопилку чуть ниже по реке новую ставят, там руки всегда нужны. Еще ватага собирается в степи, за бизонами, вас тоже могут взять, если понравитесь, и женщинам будет доля, если станут кашеварить и обстирывать. А за ласковую заботу еще и доплату могут получить. Не подумайте – я не говорю, что они непорядочные, просто роль женщины в охотничьих ватагах проясняю. Если на лесопилку подадитесь, то там вам кров будет, ну а с охотниками сами договаривайтесь. Они уже почти догола пропились, так что через день‑другой придется выступать, а это время как‑нибудь перебьетесь, если за постой платить нечем.

– Средства у нас есть, хоть и немного, – ответил на это Влад. – Скажи, мы можем селиться где захотим? В городе, в окрестностях? Или какой порядок?

– Если в городе, то на улице ночевать запрещено – только под крышей, хоть бы и в сарае. Но на это надо будет дозволение у хозяина получить. За городом – хоть на макушке дерева спите, никто слова худого не скажет, но на чужие подворья не лезть и на три полета стрелы в темное время не приближаться. К огородам и полям тоже не подходить, а то хватает своих воров. Надумаете строиться, тогда ко мне. Если земля, где дом ставите, ни за кем не закреплена, то в городе каждый может получить площадь на выделенном месте. Небольшую, но на дом хватит. И огороды тоже прилагаются, но если город разрастется и они станут мешать, то придется переносить. За городом, если дальше четырех тысяч шагов, обычные участки полагаются втрое больше. Если нужно будет еще больше, тогда придется доплатить. Но пока если кто и платит, то под землю для лесопилок, кузниц, мастерских. Да – и еще. Надумаете кожей заниматься или другим чем вонючим, то ближе трех тысяч шагов к Гнобырю делать такое нельзя. И выше по течению в реку не гадить – воду из нее для питья, скотины и полей берут.

– Все ясно. Еще что‑нибудь нам следует знать?

– Если надо будет, спрашивайте – за ответы денег не возьму. И решайте побыстрее, куда приткнетесь. На крестьян вы не похожи, а бездельников своих хватает. Окажетесь хорошими работягами и пристроитесь в городе, ни о чем не пожалеете. Жизнь будет простой, легкой и сытной. А забулдыгам никудышным везде плохо во всем, при всяком порядке и даже без него.

На этих словах Ревокат поехал дальше. С процедурой «оформления документов на въезд», похоже, покончено. Беглецы наконец достигли вожделенных гор, населенных столь свирепыми и непобедимыми людьми, что даже луддиты боятся сюда нос сунуть.

Несокрушимый воин гор, стоявший напротив «Напейся и проспись», наконец определился с дальнейшими планами на вечер. Прямо, как стоял, несгибаемо рухнул лицом в кучу конских яблок, после чего почти мгновенно захрапел на всю улицу.

– Мы не в сказке, но жить здесь можно, – сделал вывод Давид.