Глава двадцать седьмая ТРИ ПУТИ

— Под страхом смерти! — повторил брат Джавно, мгновенно выйдя из себя.

Он и двое его спутников первыми заметили, что к ним идет Кормик в сопровождении странно одетого человека. На незнакомце был черный костюм из необычного материала. Джавно припомнил, что он, кажется, назывался шелком, но не был уверен, ибо видел такое лишь однажды, много лет назад. На голове этого мужчины была обычная крестьянская шляпа, под которой Джавно заметил косынку, тоже черную.

— Я тоже рад вас видеть, — отозвался Кормик.

— Как вы выжили? — спросил один из братьев.

— Божья воля и удача, я бы сказал, — ответил бывший монах, указывая на свой берет.

— Вы ничего не знаете о боге, — рявкнул Джавно.

— И это говорит человек, который забил вас почти до смерти, — язвительно заметил Брансен. — Богоугодное дело, что и говорить. Я знавал многих таких абелийцев. Даже удивительно, насколько они похожи на самхаистов.

Джавно задрожал и, казалось, вот-вот готов был взорваться. Монахи созвали братьев, и скоро на скалистом пляже столпились почти все обитатели острова Часовни.

— Зачем вы пришли сюда, Кормик? — спросил Джавно, озадаченный не меньше, чем рассерженный.

Это больно кольнуло бывшего монаха. Ведь когда-то они с этим человеком были друзьями.

— Вы знаете о последствиях.

— Для вас я и так уже умер.

— Заслужив смерть своим предательством.

— Это ваше определение, а не мое. Я следовал велению сердца. Могу поспорить, что многие из братьев вздохнули с облегчением, когда альпинадорцы были освобождены. Не верю, что я единственный, кому их заточение было не по душе.

— Дело не в этом, а в том, что не вы устанавливаете правила. Ни здесь, ни где-либо еще в ордене. Если бы отцу де Гильбу понадобилось ваше мнение, то он спросил бы вас. Но епископ этого не сделал.

— Вы все еще слушаетесь его беспрекословно? — отозвался Кормик, и Джавно зло сощурился.

— Живой? — прогремел голос отца де Гильба, а вслед за этим на вершине горы появился и он сам, окруженный охраной. — Ты совсем выжил из ума, решив прийти сюда?

— Не могу знать, — съязвил Кормик. — После побоев, полученных по вашей милости, я мало что помню.

— Не пытайся играть со мной, предатель, — предостерег де Гильб.

В отличие от Джавно, в его тоне не было и намека на сочувствие или милость.

— Взять его, — приказал он охране.

— Не стоит, — вмешался спутник Кормика.

— А ты кто? — спросил отец де Гильб и бросил испепеляющий взгляд на наглеца, но тот ничуть не смутился.

— Меня зовут Брансен, хотя это вам ни о чем не говорит, — ответил тот. — Я здесь не по своей воле, а в силу обстоятельств, только потому, что обязан этому человеку и его друзьям с соседних островов.

Отец де Гильб потряс головой, словно не поняв ни слова, но человек в черном спокойно продолжал:

— Я здесь, чтобы предупредить вас. Скоро ваш мир погребет под собой огромная волна. Считаю своим долгом сказать это, а уж что вы решите делать, мне совершенно безразлично.

Некоторые монахи ощетинились, зацепившись за последние слова Брансена, а не за главное.

Из двадцати человек только несколько в тревоге подняли брови, и то через миг уже забыли об этом, потому что один брат из свиты отца де Гильба указал на Гарибонда и воскликнул:

— У него самоцвет!

Кормик взволнованно посмотрел на спутника, однако человек из Прайда абсолютно не выглядел обеспокоенным.

— Это правда? — спросил отец де Гильб.

— Даже если и так, то вас это не касается.

— Вы идете опасной…

— Я иду, где хочу и как хочу, — перебил его Брансен. — Не пытайтесь управлять мной, старый лицемерный болван. Мой отец, выдающийся человек, принадлежал к вашему ордену. Но вам никогда не понять и не оценить его достижений, — добавил он в ответ на любопытный взгляд де Гильба. — К вашему же стыду.

— Не из Энтла ли вы? — спросил де Гильб. — Ваша смуглая кожа выдает южное происхождение.

Брансен усмехнулся, поняв уловку.

— Впрочем, неважно, — заключил де Гильб. — Вы пришли сюда с преступником и несете контрабанду.

— Неужели? — насмешливо спросил Брансен. — Думаете, что вам известно, откуда у меня самоцвет, если он вообще есть. Вы не понимаете философии Джеста Ту и все же притворяетесь, будто знаете, на что я способен. Проверьте! Прикажите своим охранникам напасть и увидите, что я могу с ними сделать. Я без труда преодолею любые укрепления и проникну к вам среди ночи, чтобы мы могли без церемоний пообщаться, сидя на вашей кровати.

Повисло тягостное молчание.

— Что привело вас сюда? — наконец прервал его Джавно, обращаясь к Кормику.

— Этот человек хочет сказать вам что-то важное. Потом мы уйдем.

— Ледник на севере озера — прибежище самхаистов, — начал Брансен. — Там обосновался сам старец Бедден, который воюет с вангардской правительницей Гвидрой.

— Откуда вам это известно?

— Я был там еще вчера, — ответил Брансен. — Бедден хочет завладеть всем озером и трудится над тем, чтобы всех, а вас — в особенности, смыло гигантской смертоносной волной его гнева. Ему известно, что на самой главной самхаистской святыне поселились абелийцы. Если его не остановить, то вы не спасетесь. Этот остров, который вы называете островом Часовни, превратится в голую скалу посреди необитаемого озера.

— Какая нелепость! — воскликнул Джавно.

Монахи начали взволнованно перешептываться и оглядываться по сторонам, словно в поисках кого-то, кто мог бы их успокоить.

Брансен безразлично пожал плечами.

— Почему мы должны вам верить? — скептическим тоном спросил отец де Гильб. — Вас привел сюда предатель…

— Человек, которого я едва знаю. Судя по всему, он разумнее вас. Я согласился предупредить вас лишь потому, что обязан этому человеку. Вы называете его предателем, а он по-прежнему о вас беспокоится. Как вы поступите, уже не мое дело. Любви к вашему ордену я не питаю. Из того, что мне пришлось наблюдать, могу заключить, что вы вполне заслуживаете презрения. Но я — Джеста Ту. Презрению нет места в моем мире.

Брансен повернулся к Кормику, но не успел ничего сказать, потому что вмешался Джавно.

— Джеста Ту? Что это такое? — вскричал он.

— То, чего вам никогда не понять, — ответил Брансен, едва удостоив взглядом разгоряченного монаха.

— Взять их! — закричал Джавно.

На незваных гостей тут же набросились двое охранников, размахивая короткими мечами, но им не удалось даже близко подойти. Брансен ожидал атаки, если не сказать — радовался ей. Он замахнулся на первого монаха правой ногой, чтобы отвлечь его этим не представлявшим угрозы маневром, затем со всей силой врезал противнику кулаком в грудь так, что тот не мог вздохнуть, отскочил назад и мягко приземлился. Монах сделал неуклюжую попытку достать наглеца мечом, но тот наклонился вперед и влево, и клинок прошел мимо. В тот же миг Брансен одной рукой схватил охранника за запястье, другой давил ему на локоть до тех пор, пока тот не выронил меч. Разбойник подхватил его на лету, развернулся, лягнул напоследок раненого противника и занялся вторым.

Два коротких меча неоднократно сталкивались со звоном, потом Брансен захватил руку монаха в петлю. Поворот, рывок — и клинок упал на землю, а обезоруженный враг ощутил холод острия у самого горла. Все это произошло за считаные мгновения.

Брансен выпрямился, смеясь, убрал меч от шеи перепуганного монаха, подцепил им второй клинок, лежавший на песке, подбросил его и поймал левой рукой. Затем повернулся к Джавно и швырнул оба меча так, что они вонзились в землю всего в нескольких дюймах от монаха.

— Вы получили предупреждение, — объявил Брансен. — Старец Бедден уничтожит вас.

С этими словами он повернулся и ушел.

Кормик еще какое-то время стоял, глядя главным образом на отца де Гильба с извиняющимся, даже умоляющим выражением на лице. Но больше сказать было нечего, и он направился к лодке следом за Брансеном.

Кормик с Милкейлой отправились на лесистый остров Йоссунфир вместе с Брансеном. Не успела троица причалить, как на берег высыпало почти все племя. Люди прикрывали глаза от утреннего солнца и перешептывались между собой. Они недоумевали, что привело гостей к ним на остров.

Много неодобрительных взоров обратилось на Кормика, одетого в абелийское платье, но Андрузис, тоже бывший среди варваров вместе с Тоникуэем и Канраком, объяснял, что как раз этот монах не враг им.

Когда лодка подошла к берегу, сильные руки варваров подхватили ее и вытащили на песок. Тоникуэй вышел вперед навстречу Милкейле. Остальные шаманы, зная о его лучшем знакомстве с ситуацией, доверили ему вести переговоры.

Несколько мгновений он не спускал глаз с девушки, затем испытующе, без тени благосклонности, посмотрел на Кормика и лишь скользнул взглядом по лицу Брансена.

— Что это значит? — спросил он Милкейлу, затем, выдержав неприятную паузу, добавил: — Ты полагаешь, что твой друг заслужил право ступить на нашу землю только тем, что образумился, в отличие от своих собратьев? Думаешь, его прошлые проступки будут забыты просто так?

— Он дорого заплатил за них, — ответила Милкейла, инстинктивно защищая своего любимого. — Но мы здесь не поэтому, — добавила она, почувствовав, что парень взял ее за руку, чтобы успокоить. — Кормик подал мне сигнал, и я ответила.

— Вот как? — подозрительно заметил Тоникуэй. — А как он узнал, какой сигнал тебе подать? И как ты поняла, что это сигнал?

Шаман замолчал и махнул рукой. Сначала он хотел заставить девушку поведать о тайных отношениях с абелийцем, но потом ему стало интересно, что же на сей раз она скажет.

— Почему он здесь? — спросил он, указывая на человека в черном.

— Это Брансен, его нашел Кормик, — ответила Милкейла и положила руку на плечо любимого.

Молодой человек кивнул, хотя мало что понял из разговора.

— Он упал с ледника.

— Тогда он был бы уже мертв, — заявил Тоникуэй и скептически посмотрел на шаманку.

Варвары, толпившиеся вокруг, тоже недоверчиво зашумели.

— Может, ему просто повезло упасть в мягкую грязь, или же сказались его выдающиеся способности. Брансен необыкновенно силен, — ответила Милкейла. — Он принес нам страшное предупреждение. На леднике обосновался самхаистский старец, который хочет уничтожить всех, кто живет на Митранидуне.

— Самхаистский? — повторил Тоникуэй.

Он слышал это слово раньше, обсуждая с другими шаманами тех, кто живет за пределами теплых вод Митранидуна. Поговаривали, что много веков назад именно последователи Самха дали имя озеру.

По преданию племени Ян Оссум, еще задолго до того, как между Хонсе и варварами начались войны, шаманы ходили на юг, чтобы научить хонсейцев своей магии. В мифах Альпинадора говорилось, что религия самхаистов была прямым ответвлением альпинадорского древнего культа, хотя самхаистские предания, конечно, толковали все наоборот.

— Этот человек не с Митранидуна? — спросил Тоникуэй. — Подозрительно, что он появился здесь всего через несколько лет после абелийцев. До них сюда пришли только поври, и то когда мой дед еще не родился, — добавил он.

Тоникуэй скрывал от племени существование большого мира, но ему пришлось признать, что само одеяние Брансена красноречиво свидетельствует об этом и не похоже ни на что из виденного ими раньше.

— Он абелийский шпион, — выкрикнул кто-то из толпы, тут же подхватившей эту мысль.

— Я его раньше не знал, — ответил Кормик. — Он не абелиец и только однажды — вчера — был на острове Часовни, чтобы сообщить ту же весть, которую вы только что слышали. Это не уловка, Тоникуэй. Даю вам слово, если оно что-то для вас значит. Я нашел этого человека, раненого, лежащего в грязи на северном берегу Митранидуна. Он сообщил нам то, что должны знать и вы, и мои собратья, и поври. Если то, что он говорит, правда, — а я ему верю! — то всем нам грозит величайшая опасность.

Некоторое время Тоникуэй пристально смотрел в глаза Кормику, затем повернулся к соплеменникам. Через минуту вооруженные альпинадорцы окружили троицу.

Бывший монах проворно повернулся к Брансену, схватил его за руку и сказал на хонсейском диалекте:

— Они благородны, но осторожны.

— Вы должны оставаться здесь, пока мы не проверим ваши слова, — объяснил Тоникуэй.

— Тогда поторопитесь, ради блага всех, — ответила Милкейла.

Тоникуэй кивнул и велел воинам отвести Брансена и Кормика в одну из хижин. Девушка осталась с ним, зная, что он будет делать.

Самые могущественные шаманы призвали к себе птиц, заклинанием объединили их зрение со своим и отпустили. Следующие несколько минут священнослужители видели то же самое, что и их пернатые проводники. В отличие от старца Беддена, они не могли управлять полетом птиц, поэтому находились в полной зависимости от их воли. Но довольно скоро несколько пернатых воспарили над краем ледника, и глазам шаманов открылся ледяной замок, сверкающий в лучах полуденного солнца.

Милкейлу несказанно обрадовало, что ей позволили покинуть Йоссунфир вместе с двумя спутниками, хотя Тоникуэй предупредил, что она не прощена. По возвращении ей придется ответить, как она оказалась в компании хонсейцев, не касаясь вопросов о загадочном старце, обосновавшемся на вершине ледника.

Пока, учитывая новые обстоятельства, перед всеми встали более важные проблемы. Тоникуэй и его соплеменники готовились поскорее собрать вместе всех альпинадорских варваров, а Милкейла, Брансен и Кормик направились к скале Красного Колпака.

Тяжело дыша и потирая лицо, отец де Гильб откинулся на спинку кресла.

— Этого не может быть, — замотал головой Джавно.

— Все именно так, как сказал незнакомец, — произнес де Гильб и бросил на стол душевный камень, с помощью которого его дух только что покинул тело и совершил путешествие к вершине ледника, нависшего над Митранидуном — Они бурят расщелину в леднике, чтобы обрушить его передний край в озеро.

— Старец Бедден?

— Это может быть только он. Ледяной дворец украшен самхаистскими древесными мотивами.

— Значит, Кормик сказал правду. А незнакомец?..

— Нам до него нет сейчас никакого дела, — ответил отец де Гильб. — Нужно как можно скорее уходить из этого места. Наше пребывание здесь было неплодотворно. Мы не призвали в лоно церкви ни одной души и должны продолжить нашу миссию в другом месте.

— Мы позволим старцу Беддену уничтожить всех, кто живет на озере?

— А какой у нас выбор, брат?

Джавно задрожал и несколько раз взмахнул руками, словно собираясь изложить какой-нибудь план. Но увы, у него не было ответов на такие вопросы.

— Соберите братию, приготовьте лодки, — приказал отец де Гильб.

От внимания наших героев не ускользнуло, насколько же по-своему воспринимали новость разные племена. Реакция свирепых поври в сравнении с поведением людей потрясла и смутила Милкейлу, Брансена и Кормика.

— Ты хорошо придумал! — похвалил Маквиджика Криминиг, вождь поври. — Это животное наверху думает, что потопит нас, пока мы ничего не подозреваем. Но теперь, когда нам все известно, мы нанесем удар первыми!

— Вы знали о старце Беддене? — осмелился вмешаться Кормик.

— Ты же сам только что мне рассказал про него, — ответил Криминиг, делая вид, что не понимает вопроса.

Когда он стал отдавать распоряжения по подготовке к сражению, троица улучила время, чтобы поговорить.

— Он сразу поверил нам, — прошептал Кормик, удивленный тем, насколько поведение гнома отличалось от реакции монахов и альпинадорцев.

— Может быть, вождь гномов просто рад поводу подраться? — сказала Милкейла, заметив оживление, царившее вокруг.

— Противно слышать, что этот убийца окружил себя троллями, — воскликнул какой-то поври. — От их крови моему берету не будет никакого проку.

— Ну да, хотя, говорят, их у него туча, — заметил другой. — Но мы зададим им жару! Народ с других островов даже не успеет подтянуться.

— Но кто-то из них все-таки должен поучаствовать, хоть несколько отрядов, — ответил первый и подмигнул. — Кое-кто из них, скорее всего, будет ранен, а мы окропим береты в их крови.

— А кто сказал, что они не набросятся на нас, когда убийцу прикончат? — спросил третий.

— Несколько сот троллей и столько же людей, а нас всего сорок, — вздохнув, напомнил первый. — Целый день придется собирать кровушку!

Остальные засмеялись, похлопали друг друга по крепким плечам и вразвалку пошли каждый в свою сторону.

Последняя реплика заставила Милкейлу и Кормика взволнованно переглянуться, но Маквиджик с Бикельбрином лишь фыркнули.

— Ба, да неужели вы думаете, что мое племя станет затевать заварушку, когда у нас такая беда с этим… Как вы его назвали? С этим старцем? — воскликнул Маквиджик. — Говорю вам, никаких драк, кроме главной, не будет.

— Значит, поври готовы сражаться бок о бок с монахами и альпинадорцами? — спросил Кормик.

— Ты слышал, что сказал Криминиг, — ответил Бикельбрин.

— Точно. Все мы надеемся, что это будет хорошее войско, — добавил Маквиджик. — Хотя даже не знаем, с нами твои монахи или нет. Ты слышал, чтобы они это сказали?

Кормик поджал губы. Этого было достаточно, чтобы все поняли. У него имелись большие сомнения в том, что собратья помогут им.

— Ладно, не важно, — Маквиджик великодушно похлопал Кормика по спине. — Старец, сидящий наверху, решил разозлить горстку поври. Мы ему покажем, какую глупость он делает!

— Надеюсь, он не слишком дряхлый, этот старец, — добавил Бикельбрин. — А то мой берет нуждается в подкраске.