2015-01-13
323
Когда Брансен спустился к леднику, поври разделались с большинством троллей и уже со всех ног бежали дальше на юг, к расщелине. Бездумное геройство, с каким они вступили в битву, поразило Гарибонда. Гномы очертя голову бросились атаковать великанов, совершенно не думая о пути к отступлению на случай, если сражение примет дурной оборот. Он мог объяснить это только глупостью и незнанием военной тактики. Но поври и не собирались отступать. Либо они возьмут штурмом замок Беддена, либо погибнут.
Удивление Брансена чуть не стоило ему жизни. Лишь в последний момент услышав крик Милкейлы, он развернулся и схватил пущенное в него копье сразу за каменным наконечником. По инерции древко занесло вбок, и Разбойник чуть не потерял равновесие. Он швырнул копье в ближайшего тролля, не заботясь о том, ему оно принадлежало или нет. Дико извиваясь, существо безуспешно старалось увернуться, но рухнуло на землю.
Гарибонд подумал, не вынуть ли оружие из тела полумертвого врага, но покачал головой, решив, что, кроме ног и рук, ему сейчас ничто не понадобится. Он подскочил к двум троллям, ударом ноги с разворота выбил у обоих копья, затем врезал хлестким ударом по морде каждому.
Продолжая теснить врагов, но оставаясь вне досягаемости их оружия, Брансен встал между ними и угостил обоих ударами локтей и кулаков. Тот тролль, к которому он стоял спиной, повалился на землю. Разбойник упал сверху, обхватил противника левой ногой вокруг лодыжки, потянул на себя, а правой ударил его по колену. Сустав не мог согнуться в ту сторону и хрустнул. Тролль завопил от боли.
Брансен привел его в сидячее положение, встал, размахнулся ногой и с разворота врезал твари по морде. Голова тролля резко откинулась назад, кости шеи не выдержали.
Громоподобный рев заставил Брансена обернуться. Один великан схватился за колени и рухнул. Вокруг него толпились поври, осыпая чудовище ударами топоров, и с ликованием макали береты в раны.
Гарибонд перевел взгляд на то, что творилось на заднем плане, и у него отвисла челюсть. Карлики, то подбегая, то снова отскакивая в сторону, роились вокруг ног другого великана, нанося ему сильные, звонкие удары, причем только по коленям. Тот отчаянно пытался затоптать их, но ни разу не задел ни одного гнома.
Они его одолевали! Похожие на сумасшедших лесорубов, охотящихся за живыми деревьями, поври возбужденно кричали, что еще больше раздражало великана, делало его движения беспорядочными и совершенно бесполезными. Чудовище плясало и старалось убежать, но гномы меняли направление, снова бросались ему на ноги, били топорами. Великан упал, поври мгновенно обступили его и прикончили.
Брансен вспомнил, какое впечатление произвели на него великаны в первый раз, каким крохотным и беспомощным почувствовал он себя тогда. Но поври уже давно знали, как справиться с этими огромными и на первый взгляд неуязвимыми чудовищами. Один за другим великаны падали, а гномы, сверкая на послеполуденном солнце своими беретами, уже катились к новой жертве.
— Мы будем в ледяном дворце меньше чем через час, — объявил Кормик.
Бывший монах и Милкейла подхватили застывшего в удивлении Брансена и потащили его за собой.
Разбойник знал, что так оно и будет.
Тоникуэй пел вдохновляющие гимны о героях прошлого, вкладывая в них магию, не только поднимавшую дух воинов, но и поддерживавшую их физически. Альпинадорцы из многочисленных племен Митранидуна, храбрые мужчины и женщины, не уронили честь своих героических предков. Их строй согласованно и неумолимо продвигался в глубь войска троллей. Стоило одному отряду вклиниться слишком далеко, рискуя попасть во вражеское окружение, как те, кто находился с флангов, устремлялись следом. Варвары планомерно наступали несколькими клинообразными группами. Никто не старался вырваться вперед. Высокие, сильные, лучше вооруженные, они отвоевывали ярд за ярдом, пронзали мечами тролля за троллем.
Однако не только Тоникуэй, но и другие шаманы видели, что наступление слишком затянулось. Орды троллей не кончались. Все новые отряды чудовищ вступали в бой, забрасывали варваров градом копий, отчего им приходилось останавливаться и прятаться под плетеными кожаными щитами.
Шаман устремил взор на ледяной замок, их цель, затем на запад, где солнце шло к закату, и с тревогой подумал, что засветло им до замка не добраться, а ночь может принести много горя.
Его внимание привлекли возгласы ликования, донесшиеся с южного фланга альпинадорского войска. Там кипело сражение.
Тоникуэй сначала не понял, что это значит, но потом прислушался и различил радостный крик:
— Еще один великан повержен!
Немого дальше на юге он увидел поври, монаха, незнакомца и Милкейлу, и лицо шамана исказила гримаса испуга и растерянности. Неужели эти чужаки станут спасителями Митранидуна?
Другого оружия, кроме рук и ног, у него не было. Брансен совершенно не представлял себе, как подступиться к великану, с которым сражались поври, но попробовать все равно стоило.
Разбойник стал разбегаться, когда один из гномов подкатился к толстой ноге чудовища и со всей силы ударил дубинкой по колену. Гигант согнулся пополам и заревел. Карлик снова атаковал, всадил нож великану под колено и дубинкой забил его глубоко в плоть. Тот покачнулся назад и стал терять равновесие. Гарибонд с разбегу врезался ему в грудь и осыпал мощными ударами. Гигант рухнул спиной на лед. Брансен сделал в воздухе кувырок вперед и выбил ему ногами оба глаза.
Великан взвыл и стряхнул его с себя. Разбойник отлетел на несколько ярдов назад и неминуемо свалился бы в расщелину, не окажись на его пути ветка дерева, за которую он успел схватиться. Ноги Брансена висели над пропастью. Он в страхе оглянулся, ожидая, что чудовище сейчас настигнет его и прикончит. Но поверженный великан лежал недвижимо. По нему уже бегали поври и яростно вспарывали топорами его плоть.
Подбежал Кормик, схватил Брансена за плечи и стал вытаскивать. Разбойник открыл было рот, чтобы заверить его, что все в порядке, как с севера послышался пронзительный, сверхъестественный вопль.
В небольшом драконе с сильными кожистыми крыльями, длинными задними и когтистыми передними ногами Гарибонд мгновенно узнал старца Беддена. Монстр накинулся на варварское войско, заставляя людей прижиматься к земле и разбегаться в разные стороны. От следующего крика многие варвары попадали на колени и схватились за головы. В нем явно было какое-то губительное волшебство.
Дракон схватил одной ногой какую-то женщину и так стремительно поднял вверх, что один ее сапог остался на земле! Когтями другой ноги он разодрал на ней одежду вместе с кожей, на мгновение завис в воздухе, швырнул изуродованное тело в строй альпинадорцев, а затем выдохнул длинный язык пламени и дыма. Многие воины погибли.
В ответ в монстра полетели варварские копья, но ни одно не смогло пробить чешую, будто все его тело окружала магическая защита. Он снова издал оглушительный вопль, и люди опять упали на колени, корчась от боли.
— Надо как-то им помочь! — закричал Кормик, вытаскивая Брансена из расщелины.
Как только оба встали на ноги, монах побежал к альпинадорцам.
— Это Бедден, — произнесла Милкейла, пораженная внезапной догадкой.
— В замок, — сказал Брансен и схватил Кормика за плечо.
— Но мы должны помочь! — настаивал абелиец.
— Мы поддержим своих, когда захватим замок. Там находится колодец, источник силы Беддена.
Кормик оглянулся на север, где продолжалась отчаянная схватка с драконом, затем в сомнении посмотрел на Брансена.
— Живее! Вперед! — скомандовал Разбойник, заметив, что путь свободен. — Ради всех нас, к воротам замка!
Но гномы, завороженные потоками алой крови великанов, видели перед собой еще несколько будущих жертв и не слышали зова. Нерешительность гигантов, которым, судя по всему, приходилось и раньше драться с маленькими крепышами, лишь раззадорила поври.
— Маквиджик! — крикнул Кормик, и гном обернулся. — К замку! — Парень энергично замахал рукой.
Маквиджик погрустнел, но все же остановил Пергвика, пробегавшего мимо. Кормик кивнул и побежал к замку. Милкейла и Брансен бросились следом. Когда они достигли ледяного ската, ведущего внутрь, четверо гномов уже нагоняли их.
Внезапно Брансена охватило странное волнение. Он побежал быстрее, обогнав Кормика и все время оглядываясь вокруг себя, хотя путь был прямой. Живы ли еще брат Джонд и Олконна? Удивительно, но ему вдруг стала небезразлична судьба двоих товарищей и остальных пленников. Брансен проклинал себя за недавние колебания. Как мог он даже подумать о том, чтобы развернуться и уйти? Гарибонд понурил голову, прибавил ходу и начал взбегать по ледяному пандусу, в конце которого, перед входом внутрь, по обе стороны стояли две резные караульные будки, похожие на башенки.
В самом начале пандуса он резко остановился, схватил за руку Кормика и объяснил:
— Здесь есть охрана.
— Откуда ты знаешь?
В ответ Брансен лишь покачал головой. Он погрузился в себя, нашел линию Чи и направил свою жизненную энергию вниз, в глубь ледника. Там явственно чувствовалась другая сила, конфликтующая с разлитой повсюду магией, с помощью которой был возведен и существовал замок.
— Брансен говорит, что это ловушка, — сказал Кормик Милкейле, когда она подбежала к ним вместе с пыхтящими и сопящими поври.
Шаманка почти сразу кивнула в знак согласия. Она, как и самхаисты, черпала энергию из недр земли. Чтобы проверить догадку, девушка поднялась на носки и стала петь магическое заклинание, перебирая свое ожерелье из когтей и зубов. Затем она снова кивнула и повернулась к Кормику.
— Наш враг собрал в этом месте скрытые противоборствующие силы, — объяснила она. — Это очень надежная охрана.
— Ты можешь сокрушить ее? — спросил Кормик.
— Или пустить ей кровь? — поинтересовался Маквиджик.
Абелиец заметив, что Милкейла кивнула и улыбнулась, удивленно взглянул на него.
Постукивая ожерельем, словно защищаясь с его помощью от самхаистской магии, она стала тихонько подниматься по скату. Шаманка подошла к входу в замок, вполголоса запела, одной рукой стала покачивать ожерельем в воздухе, а другой — водить вдоль дверного косяка, но не коснулась его. Мерцающий лед тут же начал таять, сбегая каплями воды вниз. Внутри его будто зажглись огоньки пламени.
Брансен воспринимал происходящее всем существом. Он понял, что задумала Милкейла. Она старалась понемногу высвобождать энергию, заключенную в этих дверях, чтобы лишить ее разрушительной силы. Пламя, затаившееся внутри дверных косяков, должно было вырваться наружу и уничтожить того, кто попытался бы проникнуть внутрь, не зная нужных заклинаний.
Теперь, когда ему все стало ясно, Брансен решил помочь Милкейле и пустил в дело свое Чи, мало-помалу выманивая наружу скрытую магию. Косяк таял так быстро, что с верхней балки лился постоянный дождь.
— Ого!.. Сейчас все обвалится! — пробурчал Маквиджик.
— Именно в этом и была ловушка, — отозвался Брансен. — Но мы с Милкейлой разрядили энергию, так что…
Он улыбнулся гному и нырнул в дверной проем вслед за шаманкой. Пламя вспыхнуло по периметру двери, но этот неожиданный и резкий выброс магии оказался очень слабым.
— Взрыв бы уничтожил всю переднюю стену, — пояснила Милкейла, ведя товарищей по лужам через вход.
Догнав Брансена, они обнаружили, что тот уже сражается с очередным отрядом назойливых троллей.
Разбойник подхватил первое же копье, пущенное в его сторону, и бросился в самую гущу врагов, мгновенно обступивших его полукругом. Держа легкое древко только в одной руке, Брансен выставил его влево, другой рукой перехватил тупой конец копья позади себя и стал размахивать им влево-вправо, как будто пытаясь убрать его за спину. Какой-то тролль заметил, что копье исчезло за спиной Брансена, замахнулся дубинкой и пошел в атаку, но тут же почувствовал, как острие пронзило его грудь.
Гарибонд закинул копье за спину наискосок, поймал его снизу левой рукой и снова выставил вперед, водя перед собой туда-сюда. Потом он схватил древко правой рукой посередине и сделал три резких выпада под разными углами.
Три тролля упали. Другие отпрянули, испугавшись натиска подоспевших друзей Брансена. Тот случайно зацепил обломком копья Пергвика, больно ранив его в бедро. Гном не обращал внимания на рану и старался не отставать от остальных, когда те прорвались через двор к внутренней двери в замок. Брансен снова оказался впереди и сосредоточился на поиске новых волшебных ловушек.
Внезапно дверь отворилась. Оттуда выскочил человек в одежде самхаиста, вооруженный коротким бронзовым мечом. На какой-то миг Брансен замер. Ему показалось, что это старец Бедден. Тот воспользовался замешательством противников, выпустил из руки язык пламени, закрывший собой лезвие меча, и оттеснил незваных гостей, распространяя огонь перед собой несколькими мощными взмахами клинка.
Маквиджик, семенивший рядом с Брансеном, остановился и удивленно вскрикнул. Еще больше он изумился, когда Брансен вспрыгнул ему на плечи, оттолкнулся и взлетел на такую высоту, которая обычному человеку была бы просто не по силам. Он метнул копье в самхаиста, но не смог пробить его волшебную защиту, хотя и использовал всю свою Чи.
Впрочем, это был лишь отвлекающий маневр. Гарибонд перелетел через противника, который тщетно пытался достать его мечом, приземлился позади, просунул руку под мышку самхаиста, крепко прижал его к себе и схватил за шею. Враг отчаянно извивался, пытаясь выскользнуть. Тогда Разбойник подобным же образом обхватил его другой рукой так, что тот мог лишь беспомощно хлопать локтями, как курица крыльями.
Брансен подставил ему подножку, и оба упали. Самхаист не имел возможности выставить вперед руки и хлопнулся лицом об лед. Гарибонд немедленно вскочил, поднял отскочивший в сторону бронзовый меч и отошел. Однако поври вовсе не собирались останавливаться на этом. Они подбежали к поверженному врагу, принялись молотить его о лед, колоть и резать, чтобы окропить береты в его крови.
Тем временем Брансен проскользнул в открытую дверь. Следом вошла Милкейла.
— Надо найти источник силы Беддена, — сказала она. — Он должен быть больше, чем остальные.
Прежде чем Брансен успел что-то сказать, Кормик метнулся в сторону и закричал:
— Брат!
Там теснилась группа несчастных пленников, среди которых выделялся человек в платье абелийца.
— Джонд, — выдохнул Разбойник и со стыдом вспомнил свои сомнения на краю ледника, когда он всерьез размышлял, не развернуться ли и не отправиться ли назад к Кадайль и Каллен.
— Брансен Гарибонд, друг, вы пришли спасти нас? — тихо позвал брат Джонд, и Разбойник покраснел от смущения.
«Друг». Это слово врезалось ему в сознание, прозвучав обвинением, тем более страшным, что Джонд не имел в виду ничего подобного. Тем временем Кормик уже разрезал веревки на нем и остальных.
— Не каждый сумеет помочь нам в этом сражении, — сказала Милкейла, когда Брансен наконец подошел к ней и Кормику.
— Хорошо, что я нашел вас, друг, — сказал Брансен Джонду и только теперь с ужасом разглядел его изуродованное лицо, покрытое рубцами там, где раньше были глаза.
Слепой монах двинулся вслед за голосом, споткнулся о Брансена, падая, заключил его в объятия и зарыдал от радости и благодарности.
— Не время, — напомнила Милкейла. — Этот негодяй убивает моих людей! Уверена, что источник его сил где-то здесь. Какой-то канал соединяет его с волшебным излучением под ледником.
— Он дракон! — выкрикнул один из пленников.
— Воплощение ужаса! — подтвердил другой.
— Когда бы старец Бедден ни появился, он все равно пройдет по скату через холл, — быстро сказал брат Джонд, покачал головой и оттолкнул Брансена, словно отпуская его.
На лице абелийца было написано отчаяние, потребность помочь, попытка отплатить Беддену за отнятое зрение.
— Помогите! Прошу! — раздался сзади крик.
Все обернулись и увидели самхаиста, избитого Брансеном. Он полз на четвереньках, преследуемый четырьмя поври.
— Помогите мне! — повторил он, жалобно протягивая руки к людям.
Бикельбрин подбежал к нему, плюнув на обе ладони, взял дубинку и уже занес ее над головой раненого.
— Стой! — вмешался Кормик, и гном отпрянул. — Он покажет.
Схватка с драконом становилась все отчаяннее. Отбросив всякий страх, варвары закидывали чудовище копьями или бросались в атаку с мечами, стоило ему опуститься ниже. На троллей, которые рядом с монстром казались всего лишь назойливыми мухами, никто уже не обращал внимания.
Дракон отнюдь не выглядел взволнованным. Напротив, казалось, что он даже упивается битвой.
Тоникуэй и другие шаманы понимали это лучше, чем самые достойные и свирепые варвары. Они все неистовее пели гимны, чтобы вдохновить, защитить своих воинов, придать им сил, насылали на монстра самые убийственные чары и тряслись от страха.
Дракон казался не просто неуязвимым. Он как будто рос и становился все сильнее. Его чешую не пробило ни одно копье, ни один воин не устоял против него дольше чем на мгновение. Чудовище щелкало пастью, оглушительно хлопало крыльями, ударяло хвостом по рядам альпинадорцев или хватало их когтистыми лапами, и люди не могли ничего поделать.
— Как его одолеть? — услышал Тоникуэй собственный голос.
В надежде найти ответ шаман произнес заклинание, сотворил изо льда фигуру птицы, затем поднес маленький фантом к губам, вдохнул в него жизнь, взмахнул рукой и отослал к дракону.
Ледяная птица сверкнула в небе, с необычайной скоростью врезалась в чудовище и разлетелась на миллион крошечных, безопасных брызг. Если дракон и заметил живую ракету, то не подал вида.
Тоникуэй вздрогнул, видя, как еще один воин поднялся в воздух в мощных когтях монстра. Они сжали его так сильно, что у бедняги выскочили из орбит глаза вместе с кровью и мозгами.
Шаман от ужаса не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть.
Они торопливо поднимались по ледяному пандусу. Брат Джонд повис на руке Брансена. Четверо гномов шли позади, волоча за запястья и лодыжки израненного пленного самхаиста.
Коридор вел все выше, закручиваясь спиралью вправо и минуя одну круглую площадку за другой. Через их центр проходила толстая ледяная колонна, составлявшая, по-видимому, главную опору этой части замка.
— Сдается мне, он долго не протянет, — сказал Маквиджик.
Все, кто шел впереди, обернулись и как один вздрогнули, когда гномы попросту уронили самхаиста на пол лицом вниз.
— Даже и не думайте! — предостерег гном, догадавшись, что Милкейла с Кормиком размышляют, не помочь ли раненому целительной магией.
Брансен даже рассмеялся проницательности карлика.
— Нельзя же просто дать этому человеку умереть, — заметила Милкейла, обращаясь скорее к собратьям, нежели к поври.
Раггирс подошел к Маквиджику, сердито посмотрел на людей, затем со всей силой топнул по шее самхаиста. Раздался отвратительный хруст, пленный пару раз дернулся и замер.
— Ваша магия предназначена для меня и моих друзей. Не вздумайте лечить ею тех, с кем мы сражаемся, — объяснил гном.
— Похоже, ему было совсем не больно, — добавил Пергвик из-за спины разгоряченного Раггирса.
Брансен понял, что эти слова выражали общее отношение карликов к людям и ничего больше. Они были сказаны лишь для того, чтобы поддержать приятеля.
— А ты оказался прав, Маквиджик, — продолжал Пергвик. — Он долго не протянул.
Маквиджик махнул рукой, показывая, что пора идти дальше.
Лица всех, кроме поври, выражали шок. Милкейла и брат Джонд тряслись от возмущения, но приходилось торопиться. Людям некогда было обсуждать тактику гномов.
Группа поднялась на самый верх и оказалась еще в одной круглой комнате, которая находилась, по-видимому, под крышей самой высокой башни замка. Здесь поддерживающая колонна заканчивалась на уровне пола. Всем стало ясно, что это вовсе не столб, а колодец, который оканчивался фонтаном, наполнявшим все помещение тонкой теплой дымкой.
Брансен и Милкейла сразу ощутили, что в этой дымке содержится энергия, земная магия самхаистов и альпинадорских шаманов. Именно этот источник искала Милкейла.
Струя била ярда на два вверх, затем спадала в двухъярусную ледяную чашу, которая не таяла от соприкосновения с теплой водой.
— Вот этот колодец, — объявила Милкейла, подошла ближе и протянула руку, чтобы почувствовать брызги источника. — Вот откуда старец Бедден черпает энергию земли.
— Ты чувствуешь ее? — спросил Кормик.
Вместо ответа Милкейла удивленно посмотрела на него. Она не понимала, как можно не почувствовать такую силу.
— Я тоже, — сказал Брансен. — Она мало чем отличается от действия самоцветов. В ней очень много энергии Ки-Чи-Крии.
Кормик потер лицо и оглянулся на Джонда. Слова Брансена, сравнение самхаистской магии с абелийской, показались бы главам ордена блаженного Абеля сущей ересью. Но Джонд молчал, сохраняя непроницаемое выражение лица, и, похоже, не собирался спорить.
Кормик тоже не стал. Ведь Брансен с его собственной магией, загадочным Чи, стал для парня новым доказательством того, что все религии восходят к единому богу, к одной магии. Эта мысль отозвалась болью в спине, отголоском жестокого наказания, через которое ему пришлось пройти.
Брансен закрыл глаза, шагнул к источнику и окунул в него руку.
— Если это источник силы Беддена, то можем ли мы воспользоваться им, чтобы противостоять старцу? — спросил Кормик.
— У нас не получится пользоваться им так, как он, — ответила Милкейла. — Энергия, которую он черпает отсюда… мне не по силам.
— Эта магия рассредоточена и непредсказуема, не как в абелийских самоцветах, — заметил Брансен. — Она подвижна и изменчива. Мы не можем обратиться к ней так же непосредственно, как Бедден, по крайней мере, за то время, которое есть в нашем распоряжении.
— Что же делать? — спросил Кормик.
— Осквернить источник, — хором предложили Джонд и Милкейла.
— Я наложу на него заклятье и отклоню энергию от курса, который определил для нее Бедден, — объяснила шаманка и, подойдя ближе, принялась тихо читать древнее заклинание.
Брансен держал руку в источнике, направляя туда свое Чи, стараясь запутать потоки и как-то изменить волшебные свойства воды.
Поври решили действовать прямолинейно.
— Слышали, что она сказала, парни? — спросил Маквиджик своих товарищей. — Добавим-ка туда кое-чего от нас!
Четверо карликов выстроились вокруг чаши, расстегнули массивные пояса, спустили штаны и приступили к осквернению волшебного источника по собственному методу.
— Надеюсь, он не станет это пить, — заметил Бикельбрин и усмехнулся.
— А я надеюсь, что станет, — отозвался Пергвик. — Пусть узнает незабываемый вкус поври!
Пронзительно крича и изрыгая языки пламени, он бесстрашно парил над варварским войском. Разве могли навредить ему жалкие копья, брошенные этими слабыми смертными? Он — Бедден, самхаистский старец, глашатай древних богов, даровавших ему силу небожителей, мощь настоящего дракона.
Бедден подумал, что ему даже не придется сбрасывать передний край ледника в озеро, если он убьет достаточно многих варваров прямо здесь. Но эта мысль была мимолетной. После такого осквернения, которое учинили эти еретики, Митранидун должен быть очищен в любом случае! Кроме того, это будет просто приятно. Так же, как зарезать неверующего. Он выпустил струю огня и радостно закричал.
Вдруг копье вонзилось ему в бок. Вопль старца Беддена поменял тембр. Все больше копий попадали в него, причиняя острую боль. Дракон снова выдохнул поток огня, и варвары разбежались в стороны. Однако в этот раз пламя оказалось слабее, чем раньше.
Бедден изогнул чешуйчатую шею и посмотрел в сторону замка. Что-то было не так. Что-то мешало потоку его магии и уменьшало ее силу. В тело болезненно воткнулось еще одно копье. Дракон заревел, взмахнул длинными кожистыми крыльями и улетел восвояси.
Альпинадорцы ликовали, швыряли ему вслед копья, дубинки и камни — все, что могло навредить побежденному монстру. Варвары заметили, что дракон как будто уменьшился, и принялись выкрикивать колкости в его адрес.
Бедден чувствовал жгучую боль от десятка ран, еще сильнее страдал от внезапного прекращения волшебного потока, который позволял ему принимать вид дракона. Он понимал, что случилось что-то серьезное.
Пока остальные шестеро, каждый по-своему, трудились над осквернением колодца, Кормик стоял без дела. Он мог бы попросить у Милкейлы ожерелье из самоцветов, чтобы присоединиться к остальным, но не смел нарушать ее концентрацию.
Кроме того, бывший абелийский монах признался себе в том, что не хочет брать в руки самоцветы. Воспоминания о пережитом предательстве были еще слишком свежи и болезненны. Когда он прежде брал в руки камни, его наполняло чувство родства с блаженным Абелем, менее века назад основавшим орден. Теперь же все, что напоминало Кормику о почившем пророке, стало для него ересью. Если бы он воспользовался самоцветами в этом сражении, то возмутило бы это дух Абеля?
Потом юноша подумал, что, возможно, придает слишком много значения всему этому, позволяет гневу и разочарованию затмить рассудок. Он взглянул на напряженное лицо Милкейлы. Волшебство, которому она противостояла, было реальным и очень сильным.
Кормик тяжело вздохнул, заставил себя успокоиться и шагнул к ней с намерением предложить свою помощь. Но вид ослепительных оранжево-желтых переливов, которые неожиданно полились на прозрачную стену башни за спиной девушки, пригвоздил его к месту. Ему даже показалось, что он наблюдает цвета в момент их рождения. Кормик разинул рот, но не мог крикнуть слова предупреждения. Он видел, как эти переливы, пламя дракона, превратили ледяную стену в воду и пар. В пылающем облаке тут же появился сам монстр, окруженный светящейся дымкой, словно он проходил через портал между измерениями!
Поври закричали и поскорее натянули штаны. Брансен молнией бросился в сторону, увлекая за собой Милкейлу, которая все еще находилась в трансе.
Кормик продолжал стоять в изумлении. Он видел, как чудовище свернулось в клубок, сложило крылья и перекувырнулось в воздухе. Вместо нижней части драконьего тела появились ноги в витых сандалиях. Ногти чудища оказались расписными. Это превращение происходило у всех на глазах. Когда Бедден приземлился на пол возле фонтана, он уже целиком обрел человеческий облик.
Но перед незваными гостями стоял не человек, а Древнейший.
Он ударился об пол с глухим звуком, как будто весил во много раз больше, чем могло показаться. Та же магия, которая создавала такое странное впечатление, проникла и в ледяной пол комнаты. От старца во все стороны побежала крупная рябь, словно пол представлял собой нечто среднее между твердым веществом и жидкостью. Она превратилась в волны с острым гребнем, которые с невероятной силой подбросили людей и гномов высоко в воздух. Они отлетели от источника, ударились о стены и растеряли оружие, которое держали в руках. Милкейла упала в чашу фонтана и не сразу смогла вынырнуть. Все вокруг бурлило и грохотало так, что она не понимала, где верх. Все же ей повезло больше других, потому что во всей комнате, за исключением места, где стоял Бедден, царила настоящая ледяная буря.
Шаманка с ужасом наблюдала, как мимо нее пролетели Маквиджик с Бикельбрином, стараясь держаться друг за друга, пока их не разъединила струя воды, внезапно ударившая из фонтана. Гномы отскочили в стороны и врезались в стену. Когда ее любимого Кормика подбросило вверх ярдов на пять, девушка вскрикнула от испуга. Только ловкость, приобретенная в тренировках, позволила ему перекувырнуться так, чтобы не разбить голову об пол.
Милкейла не могла смотреть без содрогания и на Брансена, который качался среди твердых волн, как утлая лодка в страшную бурю. Она буквально задохнулась от шока, когда увидела, как одна такая волна с огромной силой обрушилась на бедного Раггирса и накрыла его. Гном протяжно застонал и исчез под слоем льда.
Старец Бедден, стоявший невдалеке, крякнул от удовольствия, еще раз топнул ногой и распространил вокруг себя новые волны, которые столкнулись с первыми. Вся комната ходила ходуном. Даже стены искривились и подернулись рябью! Теперь всех друзей Милкейлы, кроме погибшего Раггирса, беспорядочно болтало и кидало в разные стороны.
Состояние, которого удалось наконец достичь Брансену, Джеста Ту называли Доан-Чи-Крии, поза горы — полное спокойствие и абсолютное равновесие. Если мистик проводил линию своей жизненной энергии Чи через свое Ки, паховую область, вниз к Доан, полу под ногами, то словно врастал корнями в землю, и даже разъяренный великан не смог бы сдвинуть с места Джеста Ту, находящегося в таком состоянии.
Пол под ногами Брансена качался, но его туловище оставалось неподвижным, в то время как ноги сгибались и выпрямлялись сообразно движению волн. Взгляды Разбойника и колдуна встретились. Бедден снова топнул ногой, но Брансен остался стоять.
Эта картина вывела Милкейлу из оцепенения. Она заново принялась колдовать, направлять магическую энергию в фонтан, требовать, чтобы буря закончилась. Шаманке казалось, будто против нее восстала вся мощь самого Мирианского океана! Но девушка не отступала, поборола отчаяние, отбросила все прочие мысли и сосредоточилась на главном.
Постепенно шторм в комнате начал стихать.
Старец Бедден посмотрел через плечо на Милкейлу. Он почувствовал ее вторжение так же явственно, как если бы она засунула руку ему в живот и стала вытаскивать внутренности. Маг заревел скорее по-драконьи, чем по-человечьи, и сделал пасс в сторону фонтана. Вода, бурлившая в чаше, мгновенно замерзла, сковав девушке руки по локоть. Тогда Бедден начертил в воздухе круг, и лед в фонтане повернулся подобным же образом, увлекая за собой и Милкейлу. Она чувствовала, как ей выворачивает плечи, а потом и спину. Верхняя часть ее тела стала поворачиваться в одну сторону, а нижняя — в другую. У нее закружилась голова, стало тошнить, перед глазами замелькали черные мушки. Когда лед в фонтане растаял, девушка в полуобморочном состоянии беспомощно опустилась на дно чаши.
Бедден почувствовал, что поток его магии становится сильнее, и довольно захихикал. Однако через миг старцу стало ясно, что эта глупая девчонка сумела-таки ему навредить. Воспользовавшись затишьем, люди и гномы снова перешли в наступление.
Старец выхватил из-за спины меч, взялся за него обеими руками и выставил на всю длину. Он закудахтал как сумасшедший, встал на носок одной ноги и начал вращаться вокруг своей оси — не как шаловливый ребенок, а по-настоящему, набирая скорость с каждым новым оборотом. Его силуэт стал расплываться, положение клинка постоянно менялось, так что приблизиться к Беддену было невозможно.
Вдруг Пергвик вскрикнул от резкой боли и отпрянул. Он отчаянно прижимал к голове только что отрезанный скальп и рыскал по полу в поисках слетевшего берета.
Маквиджик и Кормик успели отскочить невредимыми, но бывший монах все равно кричал — от досады, ибо теперь не видел Милкейлу и не знал, что с ней. Он хотел проскочить вдоль стены, но был сбит с ног Маквиджиком.
— Что за вихрь он оседлал? — рявкнул гном в полном изумлении.
Брансену тоже удалось ускользнуть в сторону, но более обдуманным образом, рассчитав возможности противника. Бикельбрин нырнул в фонтан и только встал на ноги, как Бедден неожиданно увеличил радиус поражения, используя узкий клинок в качестве проводника магической энергии.
Лежавшего ничком на полу Пергвика неведомая сила стала возить кругом по комнате. Кормика и Маквиджика она подняла в воздух и беспорядочно закрутила в вихре, а Бикельбрина откинула к центру фонтана с такой силой, что он чуть не потерял сознание.
Ошеломленный гном шлепнулся прямо на тонущую Милкейлу. Он инстинктивно схватился за ее голову, перевернулся на спину и оперся о тело девушки, чтобы не уйти под воду. Однако карлик оказался тяжелее. Он стал погружаться в чашу, одновременно поднимая над водой голову Милкейлы, за которую по-прежнему крепко держался. Только это и спасло почти захлебнувшуюся шаманку.
Никогда еще старец Бедден не чувствовал такого чистого потока волшебной энергии. Он снова топнул ногой и распространил по залу новую череду грохочущих ледяных волн. Но не успел колдун поздравить себя с победой, как увидел лицо человека, который не только устоял перед его магической атакой, но даже казался нисколько не обеспокоенным тем грохотом, что стоял вокруг.
Это был Брансен Гарибонд.
— У тебя остался мой меч, — спокойно сказал он.
— Ты! — воскликнул самхаист, не веря своим глазам. — Я же сбросил тебя с ледника!
— Разбойник отскакивает от земли, — ответил молодой человек.
— Ты же был дурачком-заикой, который едва мог стоять на ногах!
— А может быть, хитрым разведчиком, желавшим разузнать все о старце Беддене и его армии, прежде чем уничтожить их?
Бедден выпрямился покачал головой и тут же получил от Разбойника два молниеносных удара по лицу. В следующий миг Брансен отскочил назад. Острие меча остановилось всего в полудюйме от его живота, и он попытался отклонить клинок вниз. Бедден предвидел это, повернул лезвие и оставил рану на предплечье противника.
Брансен поморщился, но лишь сильнее надавил рукой на меч, повернул его до безопасного угла и отвел в сторону. Затем он схватив старца за кисть, державшую оружие, а другим кулаком снова принялся бить его по лицу.
Свободной рукой маг обхватил Брансена и ударил его об себя с такой невероятной силой, какой Разбойник даже представить себе не мог! Потом старец вцепился ему в волосы, закрытые косынкой, и резко дернул назад. Молодой человек зарычал от боли и внезапного ужаса при мысли о том, что снова может потерять драгоценный самоцвет. Дотянувшись до лица старца, он расцарапал его в кровь, потом проворно развернулся и снизу нанес Беддену несколько быстрых ударов, таких мощных, что затрещали кулаки.
Колдун инстинктивно отпустил волосы противника и стал защищаться свободной рукой. Тогда Брансен отклонил ее вбок и потянулся за мечом. Он отчаянно пытался вывернуть клинок из рук старца, но у него ничего не выходило, даже несмотря на правильный угол. Разбойник сообразил, в каком уязвимом положении оказался, и в тот же миг на его спину обрушился кулак Беддена. Удар был такой чудовищной силы, что Брансен не мог вздохнуть. От второго у него задрожали ноги.
— Дурак! — гремел самхаистский старец.
Брансен попытался сконцентрироваться, несмотря на еще один оглушительный удар. Он нащупал линию Чи, нашел центр… Разбойник думал о Кадайль, сосредоточил все обрывочные мысли на ней, изо всех сил старался подчинить себе ускользавшее сознание.
Что-то пронеслось мимо, и его отдернуло назад. Мелькнул силуэт Кормика, послышались звуки драки. Гарибонд обернулся через плечо и увидел, как Маквиджик повис на Беддене и впился зубами ему в бедро. Кормик осыпал мага чередой мастерских ударов. В кулачном бою бывший монах был хорош.
Но никто из них не мог сравниться со старцем Бедденом.
Брансен догадался, что старец хотел освободить руку, сжимавшую меч, и быстро расправиться со всеми троими. Он собрал в кулак все силы и умение, яростно вцепился одной рукой Беддену в запястье, другой что было мочи сжал кисть старца, сомкнутую на рукоятке меча, и стал выворачивать, призывая на помощь всю магию, которую смог собрать, от Джеста Ту до самоцветов. Один миг предельной концентрации, один шанс.
Рука Беддена изогнулась, кости затрещали. Брансен схватил украшенную змеями рукоятку материнского меча и вырвал оружие у старца.
Последовал очередной удар по спине, но Гарибонд был готов к нему, нырнул вниз и перекувырнулся. Вскочив на ноги, он быстро развернулся и увидел, как отлетел назад Кормик, отброшенный неожиданным ударом наотмашь.
Старец с ненавистью посмотрел на Брансена, щелкнул сломанной кистью, здоровой рукой схватил назойливого кусачего гнома и с устрашающей силой швырнул об стену. Затем он снова поднял Маквиджика и хотел было бросить его в Брансена, но Разбойник уже сам оказался возле поври. Он сделал резкий выпад и угодил Беддену мечом под мышку. Старцу все же удалось кинуть живой снаряд, но так слабо, что Маквиджик тут же вскочил, развернулся и готов был с ревом броситься на самхаиста, если бы это потребовалось.
Брансен вертелся как танцор, размахивал рукой, постоянно нанося смертоносным клинком неожиданные удары, ни один из которых старцу Беддену не удалось блокировать или отвести. Разбойник ранил его именно в те места, в которые хотел.
Меч скользнул по животу колдуна, болезненно уколол его в плечо. Старец покачнулся, опустил раненую руку, и Гарибонд немедленно рассек ему подбородок, захватив половину горла. Кишок сверкал то тут, то там. На светло-зеленой одежде мага проступали все новые ярко-красные полоски крови.
Теперь лицо Беддена выражало страх. Он отступал назад, беспомощно пытался защититься руками, но Брансен продолжал ранить его и даже пнул ногой. Старец неуклюже отшатнулся и сполз по стене. В этот момент он выглядел лишь жалким стариком.
Брансен приставил меч к кровоточащему горлу врага, но старец Бедден лишь засмеялся. Кровь из его шеи потекла еще сильнее.
— Для человека, который сейчас умрет, ты выглядишь счастливым, — заметил Брансен и услышал за спиной, как Кормик зовет Милкейлу, а потом какой-то плеск воды.
— Мы все смертны, глупец, — ответил Бедден. — Но тебе никогда не прожить моих лет.
— И не пережить такого краха, как твой… — парировал Брансен.
— Ах да, триумфа твоей абелийской церкви, — перебил его Бедден.
— Моей церкви? — скривился Брансен.
— Ты с ними заодно!
Брансен усмехнулся абсурдности этих слов.
— Думаешь, они чем-то лучше? — спросил Бедден, осторожнее подбирая слова. — Конечно, сейчас они в почете. Их фокусы восхищают правителей, пока те молоды и сильны. Но где их искать, когда эти владыки состарятся, будут лежать на смертном одре и волшебные побрякушки уже ничем не смогут им помочь? Мы же знаем истину, понимаем, что есть неизбежность. Рано или поздно тьма поглотит каждого. А их обещания ложны! — Старец горько и зло рассмеялся.
— Эту неизбежность ты скоро почувствуешь на собственной шкуре, — напомнил ему Брансен.
Смех Беддена задел его.
— Пусть абелийские пустословы одержат верх, обещая людям вечную жизнь. Думаешь, они будут хоть немного лучше?
— Какое мне до этого дело? — не задумываясь, ответил Брансен, который уже успел совладать с собой.
Старец посмотрел на него с любопытством.
— Тогда почему ты здесь?
Брансен рассмеялся ему в лицо.
— Потому что мне заплатили, — ответил он будничным тоном. — А еще потому, что я ненавижу все, за что борешься ты.
Сверкнул клинок — и по полу покатилась голова Беддена с застывшей гримасой недоумения.
Эпилог
Шестеро воинов и брат Джонд собрали пленников и помогли им выбраться из замка старца Беддена.
Снаружи битва уже закончилась. Как только дракона прогнали, тролли не выдержали натиска. Люди и гномы выстроились вдоль расщелины. Они кидали камни, глыбы льда и копья в монстра, обитавшего в ее глубинах. Судя по реву, который доносился оттуда, многие попали в цель. Нельзя было позволить гигантскому белому червю скрыться в одном из туннелей. Впрочем, он и не пытался спрятаться, хотя не имел никакой возможности подняться по стене и добраться до атакующих. Огромное тело и великая сила оказались совершенно бесполезны из-за простой нехватки мозгов.
Маквиджик и Бикельбрин поспешили присоединиться к развлечению. Даже Пергвик, прижав к голове берет, который удерживал на месте его скальп, побежал следом.
— Ты вангардец? — спросил брат Джонд Кормика, который поддерживал его, пока они шли по льду.
— Много лет назад был им, — ответил юноша. — Потом служил в часовне Абеля. Я участвовал в экспедиции отца де Гильба.
— Я почувствовал, что на тебе платье абелийца! — Слепец радостно улыбался своей догадке.
— Я больше не абелиец, брат.
Джонд остановился и в непонимании повернулся к Кормику.
— Я изгнан, — пояснил юноша. — Потому что подверг сомнению ограничения.
— Какие же?
— Абелийская церковь отворачивается от традиций и волшебства, которые существуют помимо нее и ее магии самоцветов, — честно ответил Кормик. — А в мире столько прекрасного! Существует истина гораздо более всеобъемлющая, чем та, которую мы себе представляем.
Брат Джонд загадочно хмыкнул. Было непонятно, оскорбил его Кормик или заинтересовал.
— Девушка, которая сражалась в замке вместе с нами, альпинадорская шаманка, — продолжал Кормик.
— Я так и понял.
— Я люблю ее.
— Хм…
— В ней есть истинная, небесная красота. В нашем друге по имени Брансен она тоже живет.
— Разбойник!.. — кивнул Джонд. — Да, он уникальный человек…
— Обладающий божественной силой.
Брат Джонд покачал головой, не желая делать такого логического перехода.
— Похожей на ту, которая содержится в самоцветах, — объяснил Кормик.
— Я видел, как он лечит наложением рук, — кивнув, ответил Джонд. — Его владение собственным телом просто поразительно. Но он пока еще не божий человек. Подозреваю, это потому, что сама сущность Разбойника делает его таким. Всю жизнь наш друг Брансен заботился лишь о самом себе. В нем нет чувства плеча, понятия общего блага. Нет, не так, — быстро поправился он. — Просто они не успели развиться. Но я возлагаю на него большие надежды, если, конечно, он сам себя не убьет в скором времени.
Кормик взглянул на Брансена. Тот бежал к расщелине вместе с поври. Замечание Джонда было весьма справедливым, как и его собственные слова, сказанные Милкейле.
— Мы отвезем тебя в Пеллинорскую часовню, к даме Гвидре, — пообещал юноша.
— Я мог бы замолвить словечко за брата Кормика.
Юноша вздрогнул, услышав, как назвал его Джонд. Он не сомневался в том, что это самое словечко окажется полезным, просто не знал, хочет ли обратно.
— Знаешь, а ведь они сбежали, — заявил парень. — Отец де Гильб и другие монахи с острова Часовни, нашей церкви здесь, в Альпинадоре. Они не присоединились к варварам и поври, вместо этого бежали на юг, в направлении Вангарда.
Брат Джонд начал что-то отвечать, видимо, желая найти оправдание их поступку, но остановился, вздохнул и покачал головой. Кормик понял, что действия собратьев расстраивают его уже не впервые. Он не стал заострять на этом внимание, просто взял Джонда под руку и повел дальше.
— Ты же давно об этом мечтал, приятель, — удивился Маквиджик, глядя в упор на Пергвика.
Голова гнома была перевязана белой тканью, поверх которой он надел берет.
— Раггирс был мне братом, — ответил он, опустил глаза и пнул камень. — Мы поклялись, что если одного из нас убьют, то другой будет сторожить Сепульхер и заботиться о малыше. Он ведь мне тоже вроде как брат, понимаешь?
— Да, все так, — согласился Маквиджик. — Но я не собираюсь ждать, пока он снова вырастет. Это озеро мне уже поперек горла!
— Я и не прошу тебя ждать. Вы с Биком как раз все разведаете, — ответил Пергвик и смелее взглянул на друга. — Криминиг и другие так и сказали. Мол, уйдем на юг, когда от Маквиджика придет весть, что нам есть где поселиться. Сдается мне, Митранидун уже всем надоел.
Маквиджик кивнул и похлопал Пергвика по плечу.
— Ну, бывай. Рад буду снова тебя увидеть.
Пергвик осклабился и радостно закивал, но старший гном предостерегающе поднял руку.
— Не тряси так головой!
— А то мозги вывалятся, а у тебя их и так негусто, — добавил Бикельбрин, тащивший за собой большой мешок с припасами.
— Это еще откуда? — спросил Маквиджик.
Бикельбрин указал в сторону, где стояли Кормик, Брансен, Милкейла и брат Джонд, все с такими же мешками.
— Варвары, — ответил он. — Они не слишком довольны девчонкой, но понимают, что она спасла их дома.
— Значит, нам всем будет проще, — заметил Маквиджик.
— Еды точно будет больше, а насчет остального — поглядим.
Гномы потрепали Пергвика по плечу и направились к товарищам.
В ту же ночь шестеро путешественников покинули ледник, держа курс строго на юг. Следующие два дня погода стояла теплая, тролли по пути не встречались. Несмотря на усталость после битвы с Бедденом и раны, кстати, хорошо обработанные сородичами Милкейлы, группа прошла довольно большой путь. Даже слепой брат Джонд ступал бодро, дружески беседуя с двумя поври.
— Вернешься к жене? — спросила Брансена Милкейла на третий день пути.
— Как только доставлю вот это. — Он потряс небольшим мешком, привязанным к сумке, в котором лежала голова старца Беддена. — Тогда мой путь открыт, как и обещано.
— Уплывешь в дальние края?
— Как можно дальше.
— Куда?
Этот вопрос заметно озадачил Брансена.
— Ты бежишь к чему-то или от чего-то? — спросила Милкейла, когда к ним подошел Кормик.
— Одно другого не исключает, — отозвался Брансен.
— Но разница важна.
Брансен пожал плечами, показывая, что с этим можно поспорить.
— Ты обладаешь удивительными талантами, столь важными в это трудное время, — добавил Кормик.
— Все времена трудные.
— Значит, каждому времени нужны свои герои, иначе все будет потеряно, — сказала Милкейла.
— Всеобщий путь не касается каких-то отдельных людей, — фыркнул Брансен.
— Такой взгляд на жизнь мне кажется несостоятельным, — заметил Кормик.
— Я проверил его на собственном горьком опыте.
— Небо преподнесло тебе великий дар. Разве ты никогда не хотел заставить его служить всеобщему благу? — удивилась Милкейла.
Брансен вспомнил, чем заслужил в Прайде прозвище Разбойника. Он воровал богатства владыки, а затем раздавал добычу бедным крестьянам, влачившим жалкое существование под его пятой. Гарибонд рассмеялся, но тут же осекся, осознав, что даже тогда он делал людям добро не ради него самого, а из желания самоутвердиться.
— Мы только что спасли народы Митранидуна, — напомнила Милкейла.
— А последствия ощутит весь Вангард, — добавил Кормик. — Ты не можешь отрицать, что мы немного изменили мир к лучшему. В твоей сумке лежит окровавленная голова. Может быть, в веках она и не будет значить ничего особенного, но живущим здесь и сейчас стало легче.
Брансен усмехнулся и махнул на них рукой. Его путь лежал к любимым Кадайль и Каллен. Гарибонд был готов отвечать только за них и за самого себя. Мысль о том, что он еще кому-то что-то должен, казалась ему нелепой. Многие ли на этом свете были добры к Цапле?
Когда Кормик с Милкейлой отошли, Брансен окинул взглядом своих спутников и бедного брата Джонда, единственного, кто отправился на север по приказу дамы Гвидры и выжил. Ему вспомнились Крейт и Олконна. Молодой человек не мог не улыбнуться при мысли о Дикарке Ви.
Ему стало неожиданно приятно и тепло оттого, что он был частью этого погибшего отряда. Брансен пытался отогнать это чувство, но не мог, как ни старался, внушить себе, что это было всего лишь задание, на которое он пошел ради Кадайль и своей семьи. Да, перед штурмом ледника его одолевали сомнения, но потом ведь он спустился, вступил в битву с Бедденом и снова оказался в команде, на сей раз со своими нынешними спутниками!
Это тоже грело его душу.
Он чувствовал себя частью чего-то большего.
