Просветительское движение среди татар

Возрождение ислама и перемены в экономической и социаль­ной жизни вызвали мощное просветительское движение среди татар. Постепенно в татарском просвещении выделились два от­носительно самостоятельных направления: религиозное и светс­кое.

Главным из них на всем протяжении XIX столетия остава­лось религиозное образование и просвещение. Роль ислама в со­циокультурной и духовной жизни татарского общества непре­рывно возрастала. Были построены многие сотни мечетей, с не­пременным мектебе и медресе при них, подготовлены тысячи имамов и мударрисов. Весьма внушительных масштабов достиг­ли печатание и распространение религиозной канонической и учебной литературы.

Данные за 1853—1858 годы: казанские типографии Университета,

Факт I Людвига Швеца, Рахимжана Саитова растиражировали: 82 300 эк-

земпляров Корана, 165 900 экземпляров книги для мектебе «Иман

шарты».

Вместе с тем внутри религиозного направления возникли се­рьезные проблемы. Некоторые имамы, получившие богословское образование в ведущих исламских научно-учебных центрах того времени — в Бухаре и Самарканде, стали выражать критические мысли относительно состояния как исламского учения, так и ис­ламского образования. Среди таких широко образованных и са-

мостоятельно мыслящих имамов следует назвать Габдряхима Утыз-Имяни (1756—1836), Габденнасы-ра аль-Курсави (1776— 1812), Шигабутдина Мард-жани (1818—1889).

Они одними из первых
среди мусульманских бого­
словов России смело под­
нялись на борьбу против
схоластики и религиозного
фанатизма, царивших как Казанский университет

в среде местного духовен­ства, так и в большинстве исламских медресе Бухары и других среднеазиатских городов.

В своем труде «Руководство для слуг Господа», написанном во время пребывания в Бухаре, Г. Курсави выступил против уле-мов и каламистов, повинных в схоластическом и мистическом толковании догматов веры, в преследовании всякого свободомыс­лия и творческого подхода в вопросах веры. Он отрицал аксио­матическую ценность таклида, в соответствии с которым не при­знавалось право современников на творческие поиски, утвержда­лась необходимость беспрекословной веры признанным авторите­там прошлого, слепого следования традициям и заветам древних.

Г. Курсави в противовес таклиду выдвигал принцип иджти-хада, то есть индивидуального творческого толкования догматов веры, доступного, по его мнению, всем мусульманам, а не только избранной «касте» знатоков-улемов. Одновременно он считал, что необходимо предоставить каждому исламскому ученому пра­во давать собственное толкование Корана и хадисов в поисках правильного ответа на любой частный вопрос.

Новаторские идеи и высказывания Курсави вызвали крайнее раздражение и недовольство бухарских улемов, а также эмира Бухары, и он вынужден был покинуть Среднюю Азию.

Вернувшись на родину, в село Курса, имам Габденнасыр по­пытался реализовать свои идеи об обновлении исламского вероу­чения и образования, работая учителем в местной медресе. Он преподавал своим ученикам не только основы ислама, но и мате­матики, географии, истории.

Однако новаторская деятельность Г. Курсави вызывала подо­зрение и недовольство остального духовенства, пребывавшего в плену старых догм и религиозного фанатизма. Последователей у него не было. Тем не менее идеи Курсави не пропали даром, они будоражили мысль и явились теми зернами, из которых в даль­нейшем выросла передовая общественная мысль российского му­сульманства.

Правительство Екатерины II нуждалось не только в имамах, лояльных к Российской империи и готовых проводить интересы

империи на ее юго-восточных грани­цах, но и в образованных, светских людях из местного населения, которые могли бы выполнять разнообразные функции государственного управле­ния, влиться в ряды быстро растущего российского чиновничества. Имея в виду именно это, правительство распо­рядилось с 1769 года обучать при Ка­занской гимназии татарскую группу.

Великий ученый-математик, ректор Казанского университета Н. И. Лобачевский (1792—1856)

Учителем-наставником этой группы назначили известного и уважаемого человека Сагита Хальфина (1732— 1785), бывшего в 1767—1768 годах членом Уложенной комиссии. Ему пришлось начинать преподавательскую деятельность буквально с нуля. Не было ни учебников, ни словарей татар­ского языка, ни методических посо­бий. Сагит Хальфин сам написал и опубликовал «Азбуку татарского язы­ка с обстоятельным описанием букв и складов» (1778 год). Он также состав­ил словарь татарского языка, включавший около 25 тысяч слов. Число детей-татар в гимназии было невелико: 15—20 учени­ков. И все же деятельность С. Хальфина имела большое значе­ние для развития светского образования среди казанских татар, для приобщения их к русской культуре и русскому языку. Его имя вошло в историю татарского просвещения еще и тем, что он явился родоначальником целой династии педагогов и ученых Хальфиных.

Дело отца продолжил сын Исхак Хальфин. Кроме преподава­тельской деятельности в гимназии, он занимался переводами го­сударственных актов Российской империи на татарский язык. В частности, перевел «Устав управы благочиния», «Учреждение о губерниях» и другие законоположения.

Представитель третьего поколения Ибрагим Исхакович Хальфин (1778—1829) к работе в Казанской гимназии присту­пил в 1800 году. Спустя четыре года Указом императора Алек­сандра I был открыт Казанский университет. Молодого, образо­ванного учителя пригласили в университет в качестве лектора по татарскому языку. Здесь он вел не только преподавательс­кую, но и плодотворную научную деятельность. В 1809 году он публикует учебную книгу «Азбука и грамматика татарского языка». Серьезно занимался Ибрагим Хальфин также пробле­мами истории. Он издал труд Абулгази «Родословная тюрков». А в 1822 году вышел труд И. Хальфина «Жизнь Чингисхана и Аксак-Тимура». Его избрали адъюнкт-профессором Казанского университета (1823).

Казанский

Гостиный двор.

Литография

В. С. Турина

1830-х годов

Открытие Казанского университета имело огромное значение для культурного развития татарского населения. Среди студен­тов университета стали появляться и представители татарской молодежи. В первые десятилетия существования университета их было очень мало, буквально единицы. По данным С. М. Ми­хайловой, в 1840—1860 годах в Казанском университете обуча­лось до 30 татар и башкир.

Среди выпускников Казанского университета были: выдаю­щийся просветитель, ученый, педагог Каюм Насыри (1825— 1902), видный ученый, реформатор Хусаин Фаизханов (1828— 1866), известный врач, просветитель Ханяфи Батыршин и дру­гие.

В первой половине XIX века в местах компактного прожива­ния татарского населения делались также шаги к открытию на­чальных и средних учебных заведений светского характера, с обучением детей татар русскому языку. Известен такой факт: в 1821 году некий М. Ниязов в Астрахани пытался открыть подоб­ное училище. Однако его попытка потерпела неудачу из-за силь­ного сопротивления местного мусульманского духовенства.

В царствование Николая I (1825—1855) вновь усиливается миссионерская деятельность русской православной церкви среди инородцев, в том числе и татар. При этом широко используется опыт новокрещенских школ XVIII века. Большое внимание уде­ляется использованию национальных (родных) языков в этих школах. Христианские религиозные тексты переводятся на та­тарский язык.

Первый перевод катехизиса на татарский язык был опубли­кован в 1803 году. Преподаватель Казанской духовной академии А. Трояновский в 1816—1826 годы издал татарскую грамматику и словарь татарского языка. Приобщению татар к русскому ду­ховному миру, к православной вере должно было служить и из­дание татарской газеты, с проектом которого выступил в 1834 году М. Никольский. Однако власти не решились на этот шаг.

Другим средством обращения та­тар в христианство оставалось мате­риальное вознаграждение. Решени­ем Сената от 25 июля 1849 года инородцам, обращенным в христи­анство, давались привилегии: по­жизненное освобождение от уплаты подушной подати, освобождение от всех других налогов на 6 лет и де­нежное вознаграждение от 15 до 30 рублей серебром на человека, плюс 30 рублей — на семью.

В том же году постановлением Государственного совета, одобрен­ным Николаем I, были ограничены права Духовного управления му­сульман в назначении имамов и контроле за их деятельностью. Со­ответственно усиливались конт­рольно-распорядительные функции органов царской администрации.

Для ограждения крещеных та­тар от нежелательного влияния од­носельчан-мусульман было приказа­но переселить их в деревни с рус­скими православными жителями. Это создавало дополнительные бы­товые и психологические трудности для переселяемых.

Принимались также меры по усилению антимусульманской про­паганды. С этой целью в 1854 году в Казанской духовной академии было открыто антимусульманское отделение.

Однако указанные меры, пред­принятые властями и православной церковью, не дали, как и в преды­дущем столетии, ожидаемых ре­зультатов. За период с 1852 по 1867 год в Казанской губернии из 12 129 новокрещеных татар вновь верну­лись к исламу 10 526 — почти 87 процентов. Из 19 016 старокреще­ных вернулись 3251. Подобная же картина наблюдалась в соседней Симбирской губернии: из 2667 но­вокрещеных к исламу вернулись 2532 — почти 95 процентов.

Таким образом, первая половина XIX века была временем на­пряженных творческих исканий передовых представителей татар­ского народа, направленных на обновление системы национально­го образования, всей культурной и духовной жизни общества.

§ 38. Социально-экономическое развитие в пореформенную эпоху

В середине и второй половине XIX столетия в экономическом укладе России происходили глубокие изменения. В 30—40-е годы начался промышленный переворот. В 1861 году было отме­нено крепостное право. Это открыло широкий простор для фор­мирования новых, капиталистических отношений как в городе, так и в деревне, способствовало значительному ускорению соци­ально-экономического развития.

Татарское население России, разумеется, не осталось в стороне от названных процессов. Проникновение товарно-денежных отношений в деревню привело к имущественному и социальному расслоению та­тарского крестьянства. Большая часть его страдала от нищеты и ма­лоземелья. Земельный голод в татарской деревне ощущался острее, чем в великорусской. На одно хозяйство крестьянина-татарина в Ка­занской губернии приходилось в 1,5—2 раза меньше пахотной зем­ли, чем на хозяйство крестьянина-русского. Доля безлошадных се­мей в татарских деревнях достигала 34—35 процентов.

Чтобы выжить в этих тяжелых условиях, крестьянам прихо­дилось заниматься различными промыслами — изготовлением тюбетеек, шапок, валенок, шуб и тулупов из овчины и другими. Широкое распространение получает отходничество. Многие моло­дые татары в поисках заработка уходили на зимнее время в го­рода, нанимались там к богатым людям, купцам, заводчикам в каче­стве чернорабочих, грузчиков, двор­ников, истопников и т. д. Эта кате­гория людей в народе получила на­звание «зимогоры» («зиму горе­вать»), об их нелегкой доле склады­вались песни.

Масштабы отходничества были
весьма велики. За 1891 —1900 годы
в Казанской губернии численность
отходников составила 148 тысяч че­
ловек. Многие из них уехали дале­
ко от родных мест — на Урал, в
Донбасс, Баку, постепенно осели
там, превратившись в профессио­
нальных рабочих. К началу XX
века численность рабочих-татар по

всей РОССИИ достигала уже 150 ТЫ-

Золотопромышленник Шакир

СЯЧ человек. Рамиев (1857—1912)

Если большинство татарских крестьян, не говоря уже о рабо­чих, влачили жалкое существование, то богатства национальной буржуазии неуклонно росли. В пореформенное время богатые та­тарские купцы основали десятки акционерных обществ и торго­вых домов. В качестве примера назовем акционерное общество «Волжско-Илецкое стекольное товарищество», созданное Сайда-шевым и Субаевым. Оно работало весьма успешно, принося сво­им владельцам высокие прибыли.

Выдающиеся качества предпринимателя нового склада проде­монстрировал купец из Оренбурга Мухаммед-Садык Рамиев, по­лучивший в аренду на 99 лет у правительства большие золотые рудники в Уральских горах. Ему удалось образцово поставить дело и добиться его высокой прибыльности. После смерти Му-хаммед-Садыка золотые рудники перешли к его сыновьям Шаки-ру (1857—1912) и Закиру (1859—1921). В начале XX века Рами-евым принадлежало около 20 приисков на Южном Урале.

Братья Рамиевы были на рубеже XIX и XX веков не только одними из самых богатых людей среди татар, но и активно уча­ствовали в общественной и культурной жизни российских мусуль­ман. Младший из братьев, Закир, занимался поэтическим творче­ством и заслуженно завоевал признание как один из лучших на­циональных поэтов, выступая под псевдонимом Дэрдменд.

Продолжали разрастаться владения суконного фабриканта Ти-мербулата Акчурина, о котором уже рассказывалось. В 1892 году он, вместе с братом Ибрагимом (1859—1933) и сыном Хасаном (1855—1916), основал Товарищество Старо-Тимошкинской сукон­ной фабрики. Спустя 3 года — новое, еще более крупное дело: рож­дается «Торгово-промышленное товарищество Тимербулата Акчури­на». Оно располагало капиталом в несколько миллионов рублей.

У семьи предпринимателей Акчуриных наблюдалась та же тенденция, которая отмечалась и у династии золотопромышлен­ников Рамиевых: растущий интерес к национальной культуре, к общественной жизни своего народа и всей России, стремление внести свой вклад в социокультурное и этнокультурное развитие российских татар, всего мусульманства. Так, Хасан Тимербула-тович Акчурин собрал уникальный исторический материал (кол­лекции монет, холодного и огнестрельного оружия, древние ру­кописи и т. д.) и богатейшую библиотеку, в которой были книги на многих языках мира. Известно, что в 1908 году (по другим данным, в 1909 году) в доме Хасана Акчурина гостил великий татарский поэт Габдулла Тукай.

Сын Акчурина Юсуф (1879—1935) получил юридическое об­разование в Париже. После возвращения в Россию в 1905 году включился в общественно-политическую жизнь российских му­сульман. Юсуф Акчура явился одним из создателей и руководи­телей мусульманской партии «Иттифак». Более подробно об этом будет сказано ниже.

Весьма видное место в российском предпринимательстве кон­ца XIX—начала XX века занимали торгово-промышленные фир-

Семья богатого казанского купца. Казань. 1910 год

мы Апанаевых, Губайдуллиных, Сайдашевых, Субаевых, Утямы-шевых в Казани, Дебердеевых в Пензенской губернии, Яушевых в городе Троицке Оренбургской губернии и других.

К 1890 году татарские предприниматели имели в собственнос­ти в европейской части страны 76 промышленных предприятий.

В последующем экономическое могущество татарской буржуа­зии продолжало неуклонно возрастать. В 1913 году предприни­матели-татары владели уже 141 промышленным предприятием с числом работающих 12 тысяч человек и 154 торговыми домами.

Крупнейшим среди последних был торговый дом оренбургс­ких (каргалинских) купцов Хусаиновых. Капитал этого дома превышал 1,2 миллиона рублей. Во главе его стоял купец 1-й гильдии Ахмет Хусаинов, его компаньонами были братья Габ-делгани и Махмут Хусаиновы. Торговый дом Хусаиновых вел широкую торгово-посредническую деятельность с казахскими об­ластями, Средней Азией, имел свои торговые представительства и магазины в Казани, Нижнем Новгороде, Москве.

Убыстрились темпы формирования национальной интеллиген­ции.

По данным Всеобщей переписи населения Российской империи
Статистика 1897 года, из татар на государственной административной служ-
бе находилось 2912 человек, из башкир — 139. Лиц, занимаю­
щихся частной юридической практикой, было 79 (татары и баш­
киры вместе). Наукой, литературой, искусством было занято 134 предста­
вителя этих национальностей, педагогической деятельностью — 2395.
Около двух тысяч татар и башкир работали в земских и муниципальных
учреждениях. Численность врачей и других медицинских работников чуть
превышала одну тысячу.

6—2748

Общая численность лиц, занятых умственным трудом, приближалась у татар и башкир, близких по языку и культуре народов, к 10 тысячам чело­век. Это был огромный скачок по сравнению с концом XVIII столетия.

По данным переписи 1897 года, численность татарского населения
Статистика в европейской части страны достигала почти двух миллионов чело-
век, что составляло 1,9 процента населения всей Европейской Рос­
сии. Наибольшее число татар проживало в Казанской губернии —
675 тысяч. Здесь же отмечался самый высокий удельный вес татар в общем
населении — 31,12 процента, большие массивы татарского населения име­
лись в Уфимской и Самарской губерниях. Довольно много татар проживало в
Вятской, Оренбургской, Симбирской, Саратовской, Астраханской губерниях.

В конце XIX века в городах проживало около 150 тысяч татар, или почти 8 процентов всего та­тарского населения. За сорок лет уровень городс­кого населения повысился почти в четыре раза. Особенно много татар проживало в Казани (28 000 человек), Астрахани (15 000), Оренбурге, Уфе.

Следует, однако, отметить, что процесс урба­низации среди татар и башкир протекал гораздо медленнее, чем в Европейской России в целом (13,4 процента горожан). Абсолютное большин­ство татар продолжало жить в деревне и зани­маться сельским хозяйством. Лишь в двух экс­территориальных группах татарского населе­ния — оренбургской и астраханской — сельское хозяйство переставало быть главным занятием (54 и 38 процентов занятых соответственно). Здесь большой удельный вес имели такие занятия, как торговля, переработка, услуги.

Татарское население уступало также русскому по таким социальным показателям, как доля дво­рян, почетных граждан, купцов. Это свидетель­ствовало о том, что в социально-экономическом развитии татары отставали от русских и некото­рых других народов России, хотя по темпам этого развития, очевидно, нисколько не уступали им.

Важными особенностями социальной структу­ры татар в конце XIX века являлись: 1) прожива­ние подавляющего большинства татар-крестьян в чисто татарских населенных пунктах; 2) ограни чение контактов татарских сельских обществ с внешним миром (государственной администраци-

российским обществом) выполнением мини- ( числа обязательных повинностей (упла-
налогов, отправка рекрутов); 6) сохранение

Костюм татар ской городской знати середины XIX века

сильных мусульманских традиций и роли ислама

как гаранта культурной и этнической идентичности татар. Все это предотвра­щало культурную ассимиляцию и руси­фикацию татар в отличие от языческих и христианизированных народов Повол­жья и Приуралья. Своеобразная замк­нутость татарского населения, при на­личии такого объединяющего фактора, как ислам, явно облегчала сплочение нации, даже в условиях распыленного, чересполосного расселения татар на тер­ритории России.

Социокультурные аспекты указанно­го процесса мы рассмотрим в следую­щем параграфе.

Лавка татарского купца. Начало XX века

§ 39. Этнокультурное развитие в пореформенную эпоху

Особенно глубокие изменения происходили в национальном самосознании, исламском просвещении и образовании. Во всех этих сферах наблюдались обновленческие процессы, борьба ново­го, прогрессивного с отсталыми, устаревшими и реакционными представлениями и установлениями.

Главным оплотом косности, фанатизма в это время являлось мусульманское духовенство. Поэтому борьба мнений, подходов, ценностей разворачивалась на базе ислама. Зачинателем этой борьбы, как отмечалось выше, был имам Габденнасыр Курсави.

Продолжателем идей и дела Г. Курсави стал выдающийся та­тарский ученый, мыслитель, просвети­тель Шигабутдин Марджани. Выходец из семьи имама села Ташкичу Казанс­кой губернии, он провел 12 лет (1838— 1849) в Средней Азии, обучаясь в бухар­ском медресе. Он также много работал в местных книгохранилищах, изучая Древние рукописи на арабском и персид­ском языках, труды ученых средневеко­вого Востока. В перемене его взглядов большое значение имело обстоятельное изучение наследия Г. Курсави. Посте­пенно он преодолевает узкие рамки дог­матов, установленные каламистами.

Вернувшись в 1849 году на родину, Ш. Марджани становится имамом пер­вой казанской мечети и мударрисом

медресе при ней. Он принимает меры

ПО упорядочению работы медресе И ИЗ- _Л7

Шигабутдин Марджани

менению характера обучения в нем. (1818—1889)

Впервые в истории учебного дела среди казанских татар вводит правила внутреннего распорядка в медресе, добивается введения института выборных попечителей. Наряду с традиционными для мусульманской конфессиональной школы дисциплинами он дает своим шакирдам разносторонние знания по истории, географии, математике, астрономии, знакомит их с шедеврами восточных поэтов и мыслителей, памятниками татарской литературы и уст­ного творчества. Его уроки отличаются глубиной анализа мате­риала.

Еще в Бухаре начинается до последнего дня жизни продол­жавшаяся научная деятельность Ш. Марджани. Всего он напи­сал более 30 крупных научных работ. Среди них семитомный «Вафиййат ал-асляф ва тахиййат ал-ахляф» по истории научно-философской и художественной мысли, жизни и деятельности ее наиболее видных представителей и двухтомный «Мостафад ал-ахбар фи ахвал Казан ва Болгар» — по истории булгар-татар и их взаимоотношений с другими народами.

Марджани активно участвовал в научной жизни Казани. Он первым из мусульманских ученых был принят действительным членом Общества археологии, истории и этнографии при Казан­ском университете. В 1877 году в Казани состоялся IV Всерос­сийский съезд Общества археологии, истории и этнографии, в работе которого участвовало около 300 ученых из различных городов страны и из-за рубежа. На одном из пленарных заседа­ний съезда Ш. Марджани выступил с докладом по истории Бул­гара и Казани.

Научное творчество Ш. Марджани, имевшее ярко выражен­ную просветительскую направленность, было проникнуто идеей освобождения своего народа из-под власти феодально-патриар­хальных отношений и средневековой идеологии, приобщения его к достижениям мировой цивилизации. Не отвергая религию как таковую, он в своих трудах развенчивает догмы, опираясь на ко­торые мусульманские богословы боролись против всяких прояв­лений свободомыслия. Вслед за Г. Курсави он решительно высту­пил против принципа таклида, отстаивая право каждого челове­ка на творческие поиски, на самостоятельные суждения и умо­заключения. Ш. Марджани писал: «В любое время, пока суще­ствует человечество, каждый должен находиться на пути твор­ческих исканий».

Несомненна заслуга Марджани в преодолении национальной замкнутости и борьбе за приобщение татарского народа к куль­турным достижениям других народов. «Для будущности нашего народа, обеспечения ему возможности управления собственными делами и избавления его от вечного гнета на арене жизни, — го­ворил он, — мы нуждаемся в европейских знаниях, просвеще­нии, культуре и промышленности. Весьма полезна для нас учеба в европейских школах. Умение и просвещение нужно брать вез­де, где они есть. Знание и просвещение не знают ни нацио­нальных, ни языковых границ».

Ш. Марджани настойчиво доказывал, что знание русского языка для татар — жизненная необходимость, и ничего грехов­ного в изучении русского языка и русской культуры мусульма­нами нет. Свои призывы к изучению русского языка он подкреп­ляет конкретными делами. Он был в числе инициаторов откры­тия в Казани школы для подготовки учителей русского языка для татарских учебных заведений. На торжественном акте по этому случаю (1872 год) выступил с приветственной речью и, не­смотря на раздававшиеся вокруг проклятия в свой адрес, пошел в эту школу преподавателем.

Призывая приобщиться к европейской и русской культуре, к овладению русским языком, Марджани, безусловно, был далек от односторонности, связанной с забвением родной культуры и род­ного языка. «Ислам, — писал он, — не против знания различных языков мира и приобщения к иноязычному просвещению... Мы убеждены, что изучение русского языка нам не повредит. Но бе­зусловно повредит игнорирование при этом родного языка».

Шигабутдин Марджани не был одинок в своем стремлении к просвещению народа, в борьбе с невежеством и фанатизмом. В от­стаивании своей позиции он был тверд и принципиален. Превыше всего для него была правда. Это вызвало злобу и ярость людей не­далеких, невежественных. Вместе с тем такая ясная, принципи­альная позиция привлекала к нему сердца людей честных, мыс­лящих. После того как в 1853 году под давлением некоторых вли­ятельных казанских богачей и мулл Ш. Марджани лишили права вести занятия в медресе, в Духовное управление мусульман посту­пили многочисленные письма от простых людей, прихожан его мечети и родителей его шакирдов в защиту несправедливо оби­женного духовного наставника. «...Сей мулла Шигабутдин Мард­жани, — говорилось в одном из писем, — достойный и редкий учитель, и подобного ему в правилах закона преподавателя при­ход никогда не имел и иметь невозможно». Марджани был восста­новлен в должностях имама и мударриса медресе.

У Ш. Марджани было много единомышленников и последова­телей как среди татар, так и среди людей других национально­стей. Высоко оценивали его деятельность такие видные предста­вители ислама и национальной культуры, как М. Акмулла, Г. Чокрый, Дж. Валиди, Р. Фахретдинов и другие. Велико было влияние Марджани на творчество казахских поэтов Ахан-Сере, Абая Кунанбаева, М. Сералина.

Фахретдин (Фахретдинов) Ризаэтдин (Риза) (1859—1936)— ученый,

Личность I просветитель, историк, богослов, религиозный и общественный де-

________ У ятель. С 1891 года— кази Духовного собрания мусульман Внутрен­
ней России. В 1906 году по приглашению золотопромышленников
3. и Ш. Рамиевых переехал в Оренбург, где сотрудничал в газете «Вакыт»; в
1908—1918 годах являлся главным редактором журнала «Шура». С 1922
года муфтий Центрального Духовного Собрания мусульман Внутренней Рос­
сии. Автор более ста трудов по общественной жизни мусульман и их поло­
жению в России, по истории и мусульманской философии, по основам эти­
ки, морали и педагогики.

Получают дальнейшее развитие светские наука и образование. Вид­нейшими деятелями этой сферы в се­редине и второй половине XIX века были Хусаин Фаизханов (1828—1866) и Каюм Насыри (1825—1902). Оба приобщились к высшему образованию в Казанском университете (в качестве вольнослушателей).

Р. Фахретдинов (1859—1936)

Хусаин Фаизханов был учеником Шигабутдина Марджани, учился в его медресе. Под влиянием идей своего учителя изучил русский язык, сумел поступить на факультет восточных языков университета, успешно окон­чил его. Был принят в состав препо­давателей. После перевода Восточного факультета в Петербург продолжил преподавательскую работу там, был избран членом Императорского архео­логического общества. Изучал исторические памятники Волжс­кой Булгарии, язык волжских булгар.

Хусаин Фаизханов в 1861 — 1862 годах, под непосредствен­ным впечатлением отмены крепостного права в России, составил проект школьной реформы, в котором предлагал ввести в му­сульманских медресе преподавание светских дисциплин, а также открыть средние образовательные учреждения для детей татар по

типу гимназии или лицея. Ш. Мард­жани всячески поддерживал начина­ние своего ученика, внес ряд поправок и замечаний в рукопись X. Фаизхано-ва. К сожалению, проект школьной реформы не был опубликован. Вскоре не стало и самого автора реформы.

Еще один воспитанник Казанского
университета Каюм Насыри явился
первым ученым-энциклопедистом из
татар. Он создал школьные учебники
на татарском языке по грамматике,
литературе, географии, арифметике,
физике и другим предметам. Собирал
и издавал сказки, песни, байты, по­
словицы казанских татар. Выпускал
календари на татарском языке. Он
опубликовал более сорока научных, научно-популярных книг и учебников-

(1825—1902) Каюм Насыри был большим знато-ком и пропагандистом языка и культуры волжских татар. Он выступал за

_т0) чтобы вместо использовавшегося чагатайского (среднеазиатского) вари­анта тюрко-татарского языка с боль­шой долей арабских и персидских слов был принят язык местного татар­ского населения. В этих целях он со­ставил грамматику татарского языка.

Просветитель, педагог, издатель и редактор газеты «Тарджиман» Исмаил Гаспринский (1851 — 1914)

К. Насыри внес большой вклад в пробуждение и формирование нацио­нального самосознания поволжских татар. Он одним из первых поставил вопрос: кто мы в этническом отноше­нии? И дал четкий ответ: «мы — та­тары». До этого среди татар имели хождение различные самоназвания: мусульмане, казанцы, казанские тюр­ки, тюрки-татары и т. д. Насыри го­ворил: мы не только мусульмане (конфессиональная принадлежность), но и отдельная нация — татарская (этническая принадлежность). Он был

одним из тех немногих людей, кто чутко уловил и зафиксировал исторический момент рождения новой, татарской нации.

Как мы видели выше, в центре деятельности выдающихся та­тарских просветителей Ш. Марджани, X. Фаизханова, К. Насы­ри находились вопросы народного образования. В пореформен­ный период оно получило дальнейшее развитие.

Пошрежнему главной формой образования оставалось религи­озное образование. Оно осуществлялось в мектебе и медресе, дей­ствовавших при мечетях. Их число постоянно возрастало. В 70-е годы XIX века в ведении Уфимского Духовного управления му­сульман было 3750 мечетей с 1569 мектебе и медресе при них. В одной Казанской губернии имелось 729 мечетей.

Как показывают подсчеты, обеспеченность татарского населе­ния мечетями и духовными учебными заведениями была выше, чем соответствующая обеспеченность русского православного на­селения. Так, в Казанской губернии одна мечеть приходилась в среднем на 310 душ мужского пола, тогда как на одну христиан­скую церковь приходилось — 1420 душ.

Однако названными цифрами обольщаться не следует. Абсо­лютное большинство мектебе представляли собой одноклассные Школы без учебных планов и программ; располагались в тесных, неприспособленных помещениях; занятия вели муллы, не имев­шие даже элементарных представлений о методике обучения; * Учеба» в них сводилась в основном к механическому заучива-^аию аятов Корана, овладение арабской письменностью растяги-^валось на несколько лет.

Поэтому во второй половине XIX века во весь рост встала за­дача реформирования национальной школы. Возглавили эту

борьбу за преобразования сторонники новых форм и методов, представленные как передовыми имамами, так и светскими людьми. Сторонников «нового метода» (по-арабски «ысул ал-джадид») называли джадидистами, а приверженцев старой му­сульманской школы — кадимистами.

Идеологом джадидизма стал крымский татарин Исмаил Гасп-ринский (1851 —1914). Выходец из знатной семьи, он получил образование в Москве, Париже и Стамбуле. В 1881 году в рус­скоязычной газете «Таврида» выступил со статьей о реформе му­сульманской школы. В 1883 году начал выпускать газету «Тард-жиман», часть материалов которой печаталась на тюркском язы­ке, другая часть — на русском. Очень скоро эта газета стала од­ной из самых популярных во всем тюркоязычном мире, включая Турцию, Азербайджан, Поволжье и Приуралье.

И наконец, в 1884 году И. Гаспринский открыл в Бахчисарае первую новометодную школу. Это начинание нашло своих сто­ронников и последователей среди волжских татар. В основу ре­формы были положены следующие принципы: отделение мектебе от медресе;

преподавать в мектебе должны специально подготовленные и назначенные учителя-мугаллимы;

учителя должны получать заработную плату; обучение детей грамоте вести не на слоговой, а на звуковой основе, что облегчает и ускоряет данный процесс; наряду с чтением обучать письму; открыть мектебе для девочек;

мектебе должно состоять из четырех классов, учебный про­цесс в них вести на основе единых программ и учебников.

Число новометодных мектебе и медресе стало быстро увеличиваться на рубеже XIX и XX веков. К 1904 году в России работало до 5000 новометод­ных мектебе. Они быстро вытесняли старометодные мектебе.

Реформе мусульманской школы способствовали такие факторы, как подготовка педагогических кадров и издание новых учебников. В 1876 году в Казани открылась татарская учи­тельская школа, ставшая центром рас­пространения идей джадидизма в По­волжье и Приуралье. Преподаватели Казанской учительской школы Мухам-метгали Махмутов, Ибрагим Терегу-лов, Шакиржан Тагиров и другие были энергичными сторонниками об-

_ _. „ новления национального образования.

Педагог, общественный,-..

деятель Зия Камали ^в новометодных мектебе, наряду с

(1873—1942) Кораном и основами ислама, изуча-

лись татарская грамматика, правописа­ние, арифметика, история, география, рисование. По этим предметам были из­даны учебники М. Ибрагимова, X. За-бирова, К. Насыри, Ш. Тагирова, Ф. Карими, X. Максуди и других авторов.

Следует отметить, что мектебе и
медресе при мечетях существовали ис­
ключительно на средства мусульманс­
кой общины, не получая от государства
никаких средств и избегая тем самым
административного контроля и вмеша­
тельства. В них не изучался русский
язык, значение которого как языка об­
щегосударственного, средства межнаци­
онального общения постоянно возраста­
ло. Это сильно ограничивало социокуль­
турные функции мусульманских ШКОЛ. Мечеть у Сенного базара.

Поэтому ВО второй половине XIX Казань

века среди татар в качестве альтерна­тивной получает развитие такая форма образования, как русско-татарские школы. Одна из первых таких школ, как указывалось ранее, была открыта в Казани в 1872 году при непосредственном участии Ш. Марджани.

В разработку концепции русско-татарской школы большой вклад внес Н. И. Ильминский (1822—1891), профессор кафедры тюркских языков Казанской духовной академии. Суть концеп­ции состояла в том, чтобы обучение детей велось учителями из татар на национальном (родном) языке. В программу обучения входили русский язык, арифметика, основы ислама и татарский язык.

Концепция Ильминского была официально признана 26 мар­та 1870 года, когда Министерство народного образования одобри­ло «Правила о мерах к образованию инородцев». Этот документ предусматривал выделение бюджетных ассигнований на содержа­ние школ для инородцев, на подготовку учителей, издание учеб­ников и т. д.

Цель царского правительства была ясна: ослабление влияния ислама, русификация татар. Поэтому отношение к русско-татарс­ким школам среди мусульманского населения было насторожен­ное. Вместе с тем эти школы отвечали объективным потребнос­тям времени, в частности потребности в изучении русского язы­ка. Кроме того, открытие русско-татарских школ как альтерна­тивных способствовало усилению процесса реформирования и об­новления мектебе и медресе.

Таким образом, пореформенный период был временем быстро­го этнокультурного подъема и консолидации татарской нации.

Вопросы и задания

Медресе в селе Иж-Бобья Вятской губернии

1. Чем можно объяснить изменения в политике Екатерины II в мусульманском вопросе?

2. Какое значение имело для татарского народа открытие Оренбургского магометанского духовного собрания?

3. Назовите благоприятные условия, способствовавшие эко­номическому и социально-культурному возрождению и развитию татарского народа в XIX веке.

4. Чем были вызваны новаторские идеи Г. Курсави в просве­тительском движении?

5. Чем объяснить увеличение кустарного производства и от­ходничества у татар в пореформенный период?

6. Перечислите выдающихся татарских предпринимателей, внесших большой вклад в развитие материальной и ду­ховной культуры.

7. Укажите особенности социальной структуры татар в конце XIX века и их значение в жизни народа.

8. Какой вклад в формирование национального самосозна­ния поволжских татар внес Шигабутдин Марджани?

9. Какие факторы способствовали реформе мусульманской школы? Назовите идеолога этой реформы.

10. Докажите, что XIX столетие — век этнокультурного подъе­ма и консолидации татарской нации.

11. Чем известны эти люди: Н. И. Ильминский, династия Хальфиных, Исмаил Гаспринский, Хусаин Фаизханов, Габ-деннасыр Курсави, Каюм Насыри?

12. Объясните термины: муфтият, зимогоры, ясашные кресть­яне, шакирды, иджтихад, джадидисты, схоластика, кади-мисты.

13. Помните ли вы, какие события произошли в такие годы: 1766, 1770, 1773, 1789, 1861, 1884, 1897?

ГЛАВА VIII