География в первой половине XX в

1 Развитие географии в начале XX в.

2 Хорологическая концепция А. Геттнера.

3 Уильям Дэвис – основоположник современной американской геоморфологии.

4 Учение о ландшафте в российской географии первой половины XX в.

1 Развитие географии в начале XX в.

С наступлением нового столетия в условиях географической науке практически ничего не изменилось (126). Те тенденции, которые наметились в предыдущий период, продолжали развиваться и привели к более четкому оформлению различных направлений и национальных школ, а также к возникновению некоторых новых теоретических концепций. Например, было положено начало учению о ландшафте.

Империалистическое соперничество и назревающий мировой конфликт не могли не повлиять на географию. Это влияние выразилось в том, что некоторые представители географии в Германии, Англии и США выдвигали на передний план политическую географию и усиленно занимались проблемами «географического контроля» в политике и вопросах военной географии. Война, естественно, затрудняла международные связи географов и привела к сокращению экспедиционных исследований.

Одной из важнейших проблем географии данного периода была проблема предмета географии. В 1905 г. английский географ Х.Р.Милл (1861-1944) писал, что главная проблема современной географии – это определение самого предмета географии. По свидетельству этого автора, в Англии многие ученые в то время не признавали географию за науку, считая ее простым агломератом самых разнообразных сведений. Десятью годами позже об этом говорил Дж.С.Келти. Что касается самих географов, то они все еще не могли достичь согласия относительно предмета, содержания и задач своей науки. Одним из крупных географов рассматриваемого периода был Йован Цвийич.

Цвийич Йован (1865-1927 гг.) – сербский географ, президент Сербской Академии наук (1921-1927 гг.), профессор Белградского университета (1893-1927 гг.), основоположник новой географии в Югославии. Он проводил географические, геологические и этнографические исследования на Балканах.

Цвийич находился под сильным влиянием идей как Ратцеля, так и Брюна. Он вначале был физико-географом и его главный вклад в эту отрасль знания заключался в объяснении процесса растворения известняков, ведущего к образованию карстовых форм рельефа. Но кроме этого, Цвийич тщательно изучал быт народов, населяющих Балканы. С 1888 по 1915 г. он ежегодно посвящал не менее месяца экскурсионным походам. Он проникал в наиболее отдаленные и изолированные районы этой горной страны, исследуя природу и быт местного населения. Цвийич составил карты областей расселения различных этнических групп, их языков, религиозных верований, обычаев и отношения к органам власти. В 1918 г. он опубликовал региональную монографию, посвященную Балканам, которая имела исключительно важное значение для установления границ вновь образованного государства, названного позднее Югославией. Несмотря на существовавшие большие различия в традициях и пристрастиях сербов и харватов, Цвийич понимал, что для того, чтобы новое государство было жизнеспособным, оно должно иметь выход к морю. Осознание этого факта заставляло его неутомимо работать, чтобы убедить и сербов и харватов в необходимости учиться жить вместе. Его региональная монография о Балканах является примером одного из самых успешных исследований в традициях Видаля де ла Блаша.

2 Хорологическая концепция А. Геттнера.

Среди теоретических исследований этого периода особое место занимают работы А.Геттнера (1859-1941). Согласно Геттнеру, география есть «хорологическая наука о земной поверхности, изучающая земные пространства по их различиям и пространственным взаимоотношением». При этом «география … не ограничивается одним каким-либо определенным царством природы или духа, но охватывает все формы и циклы явлений действительности, какие только встречаются на земной поверхности… Она не является ни естественной, ни гуманитарной наукой – она вместе и то и другое» (126).

Как наука хорологическая, география, по Геттнеру, не должна заниматься изучением развития явлений во времени, она «дает некоторую среднюю картину действительности для определенного момента и интересуется ходом развития во времени лишь постольку, поскольку это необходимо для объяснения состояния в данный момент». Необходимость учитывать изменения во времени географ должен рассматривать как «неизбежное зло» (110,126).

География, по Геттнеру, – наука «идеографическая». Это значит, что ее не должны интересовать законы и родовые понятия. «Целью географического познания… является познание не каких-нибудь истин, но фактической действительности, познание отдельных действительных фактов, будь то состояние или процессы. Предмет географии составляет «природа отдельных индивидуальных земных пространств и мест». В конечном счете «истинной задачей географии являлось и продолжает являться и ныне страноведение…» (126).

Таким образом, Геттнер вернулся к риттеровскому определению географии как науки, о «предметном заполнении земных пространств» (220).

Взгляды Геттнера отличались крайней противоречивостью. Трезвый анализ фактов постоянно приводил его к конфликту с собственными методологическими принципами, и, к сожалению, часто он пренебрегал фактами и логикой ради этих принципов. Так, очевидно, отдавая отчет в том, что включение в сферу географии «всех форм и циклов явлений, какие только встречаются на земной поверхности», превратило бы эту науку в бесформенную груду отдельных несвязанных фактов. Геттнер пытался ограничить географию рамками страноведения, исходя из принципа причинности (110,220).

Там, где Геттнер говорит о причинных связях, он выступает как стихийный материалист. В частности, ему принадлежит следующая важная мысль: «Мера географического значения какого-нибудь явления определяется местом его в ряду других явлений. Только такие явления географичны, которые причинно связанны с другими явлениями данного места. И они географичны тем более, чем более они являются причиной, определяющей другие явления. Руководящей точкой зрения для географического выбора фактов является не различие явлений в зависимости от места, но их устойчивое взаимодействие в каждой местности».

Если бы Геттнер был последовательным в своих высказываниях, он должен был признать, что: 1) большинство социальных явлений не обнаруживает такого устойчивого взаимодействия с местными природными факторами, какое последние обнаруживают между собой; 2) устойчивая система взаимодействия складывается в процессе развития, т.е. принцип причинности неотделим от генетического (исторического) принципа; 3) если те или иные явления «устойчиво взаимодействуют» в каждой отдельной местности, то, следовательно, это взаимодействие распространяется на всю земную поверхность, оно подчинено некоторым общим законам.

Но признание всего этого противоречило бы хорологическому принципу. Поэтому Геттнер предпочел отказаться от принципа причинности и взаимодействия в угоду «чистой» хорографии.

В своих работах Геттнер критиковал разного рода искусственные схемы районирования земной поверхности (по речным бассейнам, политическим границам и т.д.) и призывал к «естественному делению». Но в то же время он утверждал, что объективного естественного деления земной поверхности не существует. Он подчеркивал, что деления по разным признакам «перекрещиваются между собой самым разнообразным способом». При этом сам выбор всегда зависит от субъективного суждения географа о сравнительной ценности признаков. Поэтому в географии следует говорить не о правильных или неправильных, а только о целесообразных и нецелесообразных делениях земной поверхности.

В оценке роли научного обобщения в географии Геттнер также не был последовательным. Он признал, что «только путем обобщения география и приобрела более строгий характер». Геттнер допускал право на существование «общей географии», но толковал ее то как «сравнительное страноведение», то как дисциплину, объясняющую размещение отдельных явлений. Так, он писал, что география «является страноведением не в смысле специального рассмотрения стран и местностей, а в смысле восприятия всей земной поверхности как комплекса или системы стран и местностей, т.е. общим или сравнительным страноведением». Отсюда следует, что задача общей географии состоит в «сравнительном изучении стран и понимании их взаимной связи» (126,127,395,408).

Но эти высказывания соседствуют с рассуждениями, которые полностью сводят на нет идею сравнительного страноведения и выставляют «общую географию» в совершенно ином свете. Геттнер утверждает, что «в географии имеются две точки зрения, которые только в условии тесного соединения раскрывают ее сущность: точка зрения различия в зависимости от места внутри отдельного круга явлений и точка зрения существования и взаимодействия явлений в отдельных местах земного шара. Из соединения этих двух точек зрения вытекает научное здание географии» (110,126).

Далее читаем: «Эти два способа изучения соответствуют двум главным задачам географии: общей географии и специальной географии, или страноведению. Из этого следует, что «общая география» рассматривает пространственные различия внутри отдельных явлений. Но это противоречит мысли Геттнера о том, что изучение размещения отдельных предметов и явлений (минералов, растений, животных и др.) относится не к географии, а к соответствующим «систематическим» наукам. Нельзя не отметить, что указанные две части географии соединены Геттнером чисто механически. Сам автор подчеркивал, что различие между ними не следует смешивать с логической противоположностью общего и частного изучения. В «общей географии», по Геттнеру, нет места взаимодействию, и причинные связи в ней отступают на задний план. В сущности, он дает понять, что «общая география» - это как бы география второго сорта.

Геттнер боролся против антропоцентрического представления в географии, а так же против взгляда на географию как на общую науку о Земле. В период идейного разброда в географии его работы выделялись широким и систематическим охватом методологических проблем. Геттнеровская хорологическая концепция может рассматриваться как вершина зарубежной географии конца XIX- начала XX в., но вместе с тем и как наиболее концентрированное выражение ее кризиса.

Ошибочность этой концепции вовсе не в том, что она преувеличила роль фактора пространства. Для географии этот фактор настолько важен, что его значение невозможно преувеличить. Но идеологам хорологической концепции понадобилось ограничить географию только изучением пространственных отношений и прежде всего для того, чтобы сохранить «единство» географии, т.е. «объединить» в общих рамках природу и человека.

Объединить изучение природы и общества на единой исторической основе невозможно, т. к. пути, темпы и законы их развития различны. Закономерности пространственной дифференциации природных и социальных явлений также различны. Именно поэтому нельзя построить объективное районирование, которое «гармонически» охватывало бы природу и человека.

Поэтому «единство» географии у Геттнера оказывается формальным, кажущимся. Оно достигается ценой отказа от исторического метода, от права устанавливать законы, от объективных принципов районирования земной поверхности и, в сущности, так же от принципа причинности. Что же в таком случае остается на долю географии? Ничего, кроме изучения, а точнее – лишь описания «заполнения земных пространств» (126,279,363).

Идеи Геттнера оказали большое влияние на Л.С.Берга, А.А.Борзова, А.А.Григорьева и других крупных ученых-географов.

3 Уильям Дэвис – основоположник современной американской геоморфологии.

Уильям Моррис Дэвис (1850-1934 гг.) – выдающийся американский геолог и географ, основатель американской школы геоморфологии, автор учения о географических циклах развития рельефа суши как смене стадий «юности», «зрелости» и «старости» (110, 374).

Уильям Дэвис родился в семье квакеров в Филадельфии в 1850 г. В 1869 г. он окончил Гарвардский университет, а годом позже получил степень магистра технических наук. С 1870 по 1873 г. Дэвис работал ассистентом в Аргентинской метеорологической обсерватории в Кордове (Аргентина). Возвратившись в 1876 г. в Гарвард для дальнейшего изучения геологии и физической географии, он был вначале назначен ассистентом, а затем в 1878 г. – повышен в должности, став преподавателем физической географии. В 1885 г. Дэвис становится доцентом физической географии, а затем – и профессором. Ему присвоили звание профессора геологии в 1899 г. в Гарварде, с которым он не расставался вплоть до своей отставки в 1912 г. (110).

В 1909 г. Дэвис читал лекции в Берлинском университете, а в 1911-1912 гг. – в Сорбонне. После отставки в Гарварде Дэвис временно работал в университетах Орегона, Калифорнии, Аризоны, в Страндордском университете и в Калифорнийском технологическом институте. Он был одним из учредителей Ассоциации американских географов и трижды избирался ее президентом – в 1904, 1905 и 1909 гг. Он был также президентом Американского географического общества и Гарвардского клуба путешественников. Не имея степени доктора философии, он в то же время был почетным доктором многих университетов. Дэвис был награжден медалями многих географических обществ и удостоен ордена Почетного легиона (110).

Во все периоды научного творчества ему были присущи следующие особенности: во-первых, вести непосредственные наблюдения в поле, используя затем полученные результаты для объективных и логически непротиворечивых выводов; во-вторых, не забывать при этом человека и его деятельность, рассматривая то и другое как часть ландшафта; в третьих, четко определять значимость процесса изменения при объяснении взаимосвязанных предметов и явлений на земной поверхности (110,374).

Еще на самых ранних этапах своей деятельности Дэвис убедился, что простая констатация того, «на что похожа данная местность», намного менее результативна, чем целенаправленный поиск ответов на поставленные вопросы. Работая в поле, Дэвис научился выстраивать свои наблюдения в форме вопросов, ждущих ответа. Для этого результаты полевых исследований он выстраивал в логическую цепь и представлял их в научной форме по схеме: объективный факт ® аргумент. Дэвису всегда был присущ взгляд на Землю как на источник ресурсов, от которого зависит жизнь людей. Дэвис мыслил в терминах эволюционных изменений как основы научного исследования в его наилучшем выражении, а именно заменяя одну рабочую гипотезу другой, более новой и более правдоподобной.

В начале 1880-х гг. ему было предложено принять участие в поисковых работах по выявлению ресурсов вдоль Северной Тихоокеанской железной дороги в Монтане. Дэвису было поручено исследование запасов угля в месторождениях этого штата. В ходе этой работы он приступил к визуальному определению «цикла эрозии». Дэвис заметил наличие ряда террас русла рек Миссури, образование которых он объяснил результатом удаления «вышележащего слоя неизвестной толщины» и понижением прежней поверхности в направлении к базису русел водотоков. Концепция базисного уровня эрозии впервые была высказана Поуэллом, а проникновение в процесс речной эрозии обеспечивали труды Гилберта и Даттона. Но Дэвис, изучая формы рельефа Монтаны, приступил к выработке теоретической модели, которая должна была объяснить важнейшие геоморфологические процессы и созданные этими процессами формы земной поверхности (374).

Концепция цикла эрозии впервые была изложена Дэвисом в 1884 г., а в 1899 г. появился ее пересмотренный вариант.

Несомненно, среди всего того нового, что внес Дэвис своими научными исследованиями в геологию и геоморфологию, центральное место занимает его концепция цикла эрозии, которую он называл «географическим циклом». Эта модель отражала идеальную последовательность форм рельефа, сменявших друг друга в процессе эрозионного воздействия текучих вод на возвышенный участок земной коры. Модель Дэвиса функционировала при двух условиях: 1) после тектонического поднятия не должно происходить каких-либо дальнейших поднятий и опусканий, 2) во время заключительного цикла не должно быть существенных изменений климата. С первого же момента, как некий участок поверхности Земли начинает подниматься, принимается за дело и речная эрозия. Постепенно река вырабатывает V-образную долину, верховья которой все более и более проникают в пределы этой поверхности по мере того, как она эродируется. Однако река не может до бесконечности углублять свое русло. Ведь всегда существует определенный базис эрозии, определяемый поверхностью того водоема, в который река впадает. Более того, еще прежде, чем долина будет прорезана до базового уровня, река вырабатывает в ней определенный профиль своего русла. Этот уклон, или профиль равновесия, зависит от соотношения между крутизной падения воды, ее объемом и количеством переносимых водой наносов. После достижения руслами этих равновесных условий реки начинают расширять свои долины, и площадь возвышенных водораздельных пространств постепенно сокращается.

Чрезвычайно ценным для научной географии является то, что Дэвис выработал соответствующую терминологию и сформулировал важнейшие понятия. Стадия, когда исходная поверхность еще не расчленена долинами, а сами долины имеют V-образную форму и реки ниспадают бурными потоками, называется стадией юности. Местность приобретает наиболее выраженный рельеф к моменту, когда оказываются рассеченными последние остатки исходной поверхности. Затем поверхность постепенно сглаживается; долины начинают расширяться. Эту стадию Дэвис назвал зрелостью. Когда же в широких долинах у рек образуются меандры, а водораздельные пространства приобретают мягкие волнисто-холмистые формы, то наступает стадия старости. В целом же некогда возвысившийся блок земной коры стачивается почти до уровенной поверхности, которую Дэвис назвал пенепленом. Он подчеркивал, что весь цикл может вновь начаться при условии нового тектонического поднятия и тогда произойдет омоложение рельефа (110,374).

Дэвис также предложил научный инструментарий для описания и изучения рельефа путем учета взаимодействия трех факторов: структуры, или характера и расположения подстилающих пород: процесса, или сочетания агентов эрозии – текучих вод, медленного перемещения рыхлых пород (крип), подпочвенных вод, льда; и стадии, или того момента в последовательности развития форм рельефа, который достигается к данному времени.

Дэвис специально подчеркивал, что идеальная последовательность форм рельефа не должна рассматриваться как догма, а лишь как общая схема, обеспечивающая возможность теоретического подхода, сославшись на которую можно было бы объяснить реально наблюдаемую картину. Он называл это «объяснительным описанием форм рельефа». Дэвис ясно понимал, что в природе существует бесконечное разнообразие привходящих факторов, нарушающих идеальную последовательность. Поэтому почти в каждом районе обнаруживаются специфические особенности, делающие этот район единственным и неповторимым. Дэвис установил последовательности развития цикла для некоторых особых условий: для поверхностей, сложенных наклонно расположенными пластами пород, где эрозионное расчленение коснулось их опрокинутых краев; для блоков, окаймленных сбросовыми уступами; для районов с аридным климатом. Он неоднократно подчеркивал, что лишь в очень редких случаях тектоническое поднятие происходит очень быстро и не сопровождается последующими вертикальными движениями, как того требует его модель. Дэвис показал, как следует видоизменять теоретическую модель, если происходит дальнейшее поднятие. Он же приводил многочисленные примеры изменения идеального цикла в тех или иных специфических условиях. Свою концепцию стадийного развития Дэвис использовал также при выделении идеальной последовательности гляциальных форм рельефа, созданных ледниками в горных районах, при выявлении строения островов, окаймленных рифами, в исследовании карстовых форм в районах распространения известняков. В этом он видел общий подход к реализации своей схемы (374).

Дэвис не только опредметил в понятиях стадии открытого им цикла эрозии. Он также предложил многие термины для обозначения различных форм рельефа, точно определив каждую из них. Например, невысокие горы-останцы, возвышающиеся над общим уровнем пенеплена, Дэвис назвал монадноками – по имени горы Монаднок в Нью-Гемпшире, господствующей над пенепленом Новой Англии. Этим он вновь продемонстрировал, как специалисты, занимающиеся изучением Земли, начинают замечать объект только тогда, когда он получил свое наименование.

Дэвис с такой страстью защищал и пропагандировал свою теорию цикла эрозии и соответствующую ей терминологию, что в целом они были приняты во всем мире. Его приглашали для чтения лекций во многие страны, а написанные им работы были переведены на многие иностранные языки.

Велик вклад Дэвиса в методологию географической науки и методику преподавания географии в университетах и средних общеобразовательных школах. Дэвис пытался избавить преподавание географии от излишнего увлечения конкретными фактами при недостаточном внимании к обобщающим представлениям и географическим теориям и предлагал в обучении географии делать упор не на изложении некоторой совокупности фактов, а на раскрытии системы причинно-следственных связей, реально существующих в жизни природы и общества. Он говорил, что изучение географии может быть своего рода введением во многие естественные науки. Дэвису принадлежала идея общей науки о Земле, в рамках которой он мыслил создание динамической модели процессов, формирующих планету (110, 374).

4 Учение о ландшафте в российской географии первой половины XX в.

На рубеже XIX-XX вв. в российской научной географии интенсивно разрабатывалось учение о ландшафте. Это учение явилось крупнейшим достижением русской географической мысли начала XX в. и представляет собой закономерное развитие докучаевской концепции о зонах. Научное представление о ландшафте к 1913-1914 гг. было сформулировано независимо друг от друга сразу несколькими учеными: Г.Н.Высоцким, Г.Ф.Морозовым, Л.С.Бергом, А.А.Борзовым, Р.А.Аболиным и др. Причем очень трудно отдать кому-либо из них приоритет. Для всех этих ученых характерна мысль о том, что земная поверхность состоит из объективно существующих территориальных единств, каждое из которых есть закономерное сочетание природных тел и явлений.

Г.Н.Высоцкий еще в 1904 г. самостоятельно пришел к представлению о ландшафте, который он назвал русским термином «местность», или, иначе, «естественные округа». По Высоцкому, различные местности отличаются друг от друга степенью внутренней пестроты или однообразия условий произрастания растений. Местность служит начальной единицей во всей системе природного районирования. Высоцкому также принадлежит идея создания комплексных карт, которые сейчас называются ландшафтными картами.

Введением в географию научного понятия о ландшафте мы обязаны главным образом Л.С.Бергу (1876-1950), который определил природный ландшафт как «область, в которой характер рельефа, климата, растительного и почвенного покрова сливается в единое гармоническое целое, типически повторяющееся на протяжении известной зоны Земли» (126). Согласно Бергу, ландшафт представляет собой основной объект географического исследования. Берг связывал понятие «ландшафт» с понятием о природной зоне. Он понимал ландшафтную зону как «область преобладающего развития одних и тех же ландшафтов». Таким образом, у Берга, учение о ландшафте соединялось с зональной концепцией В.В.Докучаева. У русских географов представление о ландшафте основывалось не просто на территориальном совмещении различных природных компонентов, а на их взаимодействии и на общем генезисе всей системы.

Вместе с зарождением учения о ландшафте возникло мнение, что наука о ландшафтах – это и есть география. Наиболее определенно эту точку зрения высказал Берг. Подобного мнения о содержании и сущности географии придерживались Д.Н.Акучин, А.А.Крубер, П.И.Броунов, Р.И.Аболин и др.