double arrow

О Тейяре де Шардене

Годы, которые протекли со дня смерти о. Пьера Тейяра де Шардена(1881-1955), были наполнены ожесточенными спорами, возникшими вокруг егоимени. Книги этого выдающегося ученого, вышедшие посмертно, вызвали реакции,зачастую диаметрально противоположные. Если одни видели в нем нового ФомуАквината, соединившего науку и религию, то другие называли тейярдизм"мифологией", "пантеизмом", "уступкой материализму". Однако, как бы ниоценивать Тейяра и его миросозерцание, никто не может отрицать, что он -явление в высшей степени значительное и симптоматичное для нашего времени.Он отвечает на многие вопросы, которые волнуют сегодня мыслящих людей. Наукаи религия, эволюция и грядущее преображение мира сплетаются в его "Феноменечеловека" в единое живое целое. Естествоиспытатель и священник, мыслитель имистик, блестящий стилист и обаятельный человек - он как бы создан для того,чтобы стать властителем дум нынешних поколений. Католики гордятся им,коммунисты издают его книги, хотя и те и другие далеки от того, чтобыполностью принять его учение. Такова сила его притягательности. Христианский эволюционизм Тейяра и религиозная концепция эволюции,которая была изложена в главе пятой, имеют немало общего. Поэтому автор счелнеобходимым особо остановиться на основных положениях тейярдизма, чтобырассмотреть следующие вопросы: вводит ли Тейяр в своих основных принципахкакие-то особые новшества? Каковы главные черты его системы? В чем правы и вчем не правы его критики? И наконец, что дает тейярдизм современномухристианству?

X x x

Тейяр де Шарден всегда делал ударение на взаимосвязи всех наук. Онмечтал о некой сверхнауке, координирующей все отрасли знания (Crenel P.Teilhard de Chardiii. Raris, 1961. P. 117). По его мнению, в будущем наука ирелигия окажутся тесно взаимосвязанными в единстве человеческого познания,ибо для науки необходимо убеждение в том, что "универсум имеет смысл -и чтоон может и должен, если мы останемся верными, прийти к какому-тонеобратимому совершенству" (Тейяр де Шарден. Феномен человека/ Пер. с фр.Садовского Н. А. М., 1065. С. 278. Далее - ФЧ). Но для этого совершенстванужна глубокая интуиция единства и высшей цели мира. Все это можно найтитолько в религии. Поэтому для Тейяра "религия и наука - две неразрывносвязанные стороны, или фазы, одного и того же полного акта незнания, которыйодин смог бы охватить прошлое и будущее эволюции" (ФЧ. С. 279). Атеистические критики Тейяра изображают этот подход как нечтонеслыханно новое, возникшее из желания преодолеть конфликт знания и веры(См.: Бибосов Е. Тейярдизм: попытка синтеза науки и христианства. Минск,1970. С. 172). На самом же деле в этом отношении модернистичен у Тейяраглавным образом язык. Идеал целостного знания уже многие века притягивал человеческоемышление. К нему стремились еще древнегреческие философы, особенноАристотель. И на уровне науки своего времени Аристотель достиг оченьмногого. Второй синтез, уже христианский, был осуществлен св. ФомойАквинатом на основе опыта Аристотеля. Впрочем, Фома вынужден был резкоразграничивать научные и религиозные сферы, чтобы наука могла свободноразвиваться. Поэтому в дальнейшем вместо синтеза стала усиливатьсядифференциация областей знания. В новое время попытки христианского синтеза возобновились. В известнойстепени таким синтезом можно назвать (невзирая на ее пантеизм) и системуГегеля, которую отличал дерзновенный размах, свойственный только системамАристотеля и Фомы Аквината. В конце XIX века принципиальные основы синтезабыли разработаны Вл. Соловьевым, который проповедовал идеал "цельногознания", или "свободной теософии"*. В "цельном знании", по его замыслу,должны были найти свое место как данные позитивных наук, так и отвлеченноефилософское мышление и теология. Сам Вл. Соловьев наметил первые шаги ктакому синтезу (См. его: Философские начала цельного знания. Собр. соч.СПб., 1911. Т. 1.С. 250). Система осталась незавершенной, и некоторые вообщеотрицали возможность подобной всеобъемлющей концепции. Но такое отрицаниеигнорирует естественную потребность человека осмыслить свою веру иокружающий мир. Разумеется, подобные попытки всегда будут несовершенными(хотя бы в силу ограниченности самой науки и рационального познания), ноправомерность их нельзя отрицать. Таким образом, как интегрист Тейяр вовсене является новатором. Однако то, что он соединил в себе ученого, мыслителяи мистика, придает особую ценность его синтезу. _____________________________________________ * Не смешивать с теософией оккультистов.

X x x

Тейяр - христианский эволюционист. Некоторые видят в этом какое-тонебывалое новшество. Проблему творения, с торжеством заявляют атеисты, "онтолкует совершенно отличным от богословских догм образом... "Творение" унего уже не является единовременным актом, а представляет собой, по сутидела, процесс. Сама эволюция становится у него тождественной "творению"(Тирдаи 3. Философия Тейяра де Шардена и современная идеологическая борьба.- В кн.: Вопросы научного атеизма. Т. 2. С. 371). Но, как мы видели (гл. 5 иприложения 5, 6), и в этом отношении Тейяр не является пионером. ЭразмДарвин и Ламарк, Уоллес и Лайель уже давно стояли на точке зрения,сочетавшей творение и эволюцию. На необходимости идеи эволюции дляхристианского мировоззрения настаивал и Вл. Соловьев (Собр. соч. Т. 8. С.198). До революции в России церковные издательства выпустили книги зоологаЭ. Васмана (1859-1931) и ботаника Е. Деннерта, где развивалась религиознаяконцепция эволюции. Следует заметить, что Васман, как и Тейяр, был католиком. Католиком жебыл Гуго Обермайер (1877-1946), профессор Парижского института по изучениюдоисторическою человека, который откровенно поддерживал эволюционизм. Говоряо библейском сказании, он справедливо сравнивал его не с научными данными, ас космогониями других народов. "Оно, - писал Обермайер, - величественно в своей простоте и поражаетсилою и красотою выражения. В нем происхождение мира является деяниемличного. Всемогущего Бога. Ни один культурный народ древности не создалничего могущего быть приравненным к этой возвышенной космогонии. Но,признавая ее величие, мы не должны забывать, что библейское сказание нерисует вовсе исторического хода создания мира. В нем говорится о том, чтовсе существующее в данную геологическую эпоху, все растения и животные, былисозданы Всемогущим Творцом. Акт творения разделен лишь на чисто внешнихоснованиях на () моментов, соответствующих неделе, с ее шестью рабочимиднями и днем отдыха... Таким образом, о происхождении мира, вестественноисторическом смысле этого слова, в Библии мы не находим нималейшего намека; в такой форме, впрочем, изложение этого вопроса было быфактически бесцельным, так как на протяжении тысячелетий оно оставалось бынепонятным... Мы знаем теперь в общих чертах, каким способом произошлотворение всею существующего... Многочисленные ряды органических формразвиваются с постепенностью из более простых основных форм... Было быкрупною ошибкою пренебрегать высшими ступенями развития (то есть человеком)из-за того, что они произошли от низших, - то, что в этих высших формахсоставляет новое, является в них результатом творческой силы" (Обермайер Г.Доисторический человек. СПб., 1913. С. 1, 14). Эти слова были написаны в тот год, когда Тейяр был рукоположен всвященники. Обермайер - член того же монашеского ордена, что и Тейяр, -суммировал основные принципы христианского понимания эволюции. Тейяр лишьразвивал дальше это понимание и стремился сделать его достоянием широкихкругов.

X x x

Тейяр с ранних лет обладал особым чувством священности и величияприроды. Материя была для него не отвлеченным философским понятием, а живойматеринской средой, с которой он ощущал себя кровно связанным. Во всех еготеоретических построениях материи, природе, уделяется огромное место. Поройон почти доходит до своеобразного "мистического материализма". В уединениимонгольской пустыни он писал: "Ты дал мне, Боже, непреодолимое тяготение ковсему, что движется в темной материи... Я узнал в себе больше сына Земли,нежели дитя Неба" (Нуmnе de l'Univers. Paris, 1961. P. 24). Быть может, в этом признании священности тварного мира Тейяр отступилот христианства в сторону иных учений? Думать так - значит забывать об однойиз существеннейших сторон Евангельского благовестия. Именно христианство, вотличие от спиритуализма, провозгласило освящение мира, в котором воплотилсяБогочеловек. Тщетно восточник ереси пытались исказить это учение, отрицаяполноту человеческого естества во Христе. Церковь устами ХалкидонскогоСобора утвердила благовестие о спасении твари и освящении плоти. Правда, в истории христианства односторонний спиритуализм практическинередко брал верх. Но Халкидонский догмат оставался неизменной вехой, покоторой новые поколения могли выравнивать свои пути (См.: Соловьев Вл.Великий спор и христианская политика. Собр. соч. СПб., 1913. Т. IV. С. 20ел.). Именно то, что Христос был не Богом, принявшим облик земного существа,а реальным Богочеловеком, вознесло тварный мир до высочайших ступеней бытия.Он освятил Собою кровь и плоть, воздух и почву, небо и землю. Длябуддийского святого живые существа - это собратья по страданию. Для св.Франциска и ветер, и солнце, и птицы, и звери - братья и сестры во Христе. Религиозная мысль нового времени, особенно в России, была прикована кэтим проблемам Твари, Плоти, Земли (Соловьев - в учении о Богочеловечестве,Бердяев - о творчестве, Е. Трубецкой - в учении о человеке как "друге"Божием). Софиология Флоренского и Булгакова была попыткой осмыслить этипроблемы на путях христианского гностицизма. Таким образом, направленность Тейяра на материю, творчество. активностьчеловека есть его черта, общая с основным потоком христианской мысли. Однакодля него все это стало объектом совершенно исключительного личного опыта.Можно даже сказать, что ему было дано особое откровение о Земле, откровение,которого искали и жаждали многие до него.

X x x

И наконец, Тейяр учил о наступлении финального периода в истории мира,когда не без участия и усилий человечества совершится вхождение твари в мирБожественного совершенства. Эту фазу мировой эволюции он называет "точкойОмега". Все его надежды сосредоточены на грядущем, и тут он является прямымпреемником библейских пророков. Библия, христианство пронизаны этимупованием: "Да приидет Царствие Твое". О наступлении этого Царства,являющегося в конце всемирно-исторической драмы, говорит последняя книгаБиблии - Апокалипсис. Но уже с самых ранних первохристианских времен возникло два оттенка впонимании того, как Царство Божие явится в мир. Одним это явлениепредставлялось как внезапное вторжение сверхъестественных сил, которыеполностью разрушат старый мир и создадут Новый Иерусалим. Другие предвиделив конце истории торжество Правды Божией на Земле, и переход от этогоТысячелетнего Царства Христова к Новому Иерусалиму рисуется им каквосхождение на новую ступень. Говоря крайне схематически, один взглядисходил из концепции "неудавшейся истории", а другой - оставлял в ней местосветлому финалу. Оба понимания опирались на Апокалипсис, толкуя егопо-разному. В нем можно найти известное оправдание как для веры вТысячелетнее Царство (См.: Булгакове. Апокалипсис Иоанна. Париж, 1948. С.177 ел.), так и для мысли о "неудаче" истории (соловьевские "Триразговора"). Чем объяснить такую двойственность? По-видимому, не только тем, чточеловечеству до последнего мгновения оставлена свобода выбора, ной тем, чтоисторический процесс имеет двойственный характер. В нем постоянно борются ивозрастают две противоположные тенденции. Один поток идет ко Христу, Другой- к антихристу. Еще библейские пророки, говоря о торжестве Бога на земле,предвидели возрастание злых сил в конце истории (символы Гога и Магога у пр.Иезекииля). Каждое из двух пониманий истории делает ударение на одной из этихтенденций. В частности, Тейяр видит только линию, восходящую ввысь, к "точкеОмега", оставляя в тени линию зла и регрессии. В этом он следует одной изстарых христианских традиций. О возможности светлого конца истории еще здесь, на земле, учили древниехристиане-хилиасты* и многие из Отцов Церкви (Св. Иустин. Диалог с Трифоном.80: Пипий. У Евсевия: Церк. История. 3, 39, 13; Ириней. Против ересей. 5,32, и др.). В средние века грядущее наступление Царства Святого Духапроповедовал аббат Иоахим Флорийский. Он рассматривал всю жизнь человечествакак смену трех фаз духовной истории: эры Отца, эры Сына и эры Духа. Согласноего учению, нынешний Новый Завет сменится Третьим Заветом, которыйознаменуется величайшим духовным возрождением и преобразованием всегочеловечества (Гаусрат С.А. Средневековые реформаторы/Пер. с нем. 1900. Т. 2;Жебар Э. Мистическая Италия. СПб.: 1900. С. 51 сл.; Стам М. Учение ИоахимаКалабрийского. Вопросы истории религии и атеизма. М., 1959. Т. 7). Иоахимоказал огромное влияние на дальнейшее развитие христианской эсхатологии ифилософии истории. Сказалось оно и на русской религиозной мысли, котораябыла захвачена идеей Третьего Завета (Мережковский, Бердяев, Флоренский). УЧаадаева и особенно у Вл. Соловьева грядущее связывалось со всемирной рольюкатолический теократии, подобно тому как впоследствии и Тейяр долгое времявидел в прогрессе западной цивилизации преимущественно положительныестороны. Только перед смертью Соловьев встал на "катастрофическую" точку"рения ("Три разговора"). Наиболее резко очерченную форму оптимистическийфинализм принял в концепции Николая Федорова, который гипертрофировалхристианское учение об активности человека и как бы отдал ему в руки вседело преображения мира. Таким образом возникла его утопия, в которойчеловечество само (научными методами) воскрешает мертвых и управляет(опять-таки научными методами) силами природы (См. его: Философия общегодела. Т. 1-2. 1906-1913). Как мы видели (приложение S), Федоров оказалвлияние и на Циолковского, мечтавшего о покорении космоса. _____________________________________________ * Сторонники учения о Тысячилетнем Царстве Христовом в конце истории. Учение Тейяра де Шардена о переходе человечества к "точке Омега"является, по существу, одним из вариантов хилиастического толкованияистории. Правда, "точка Омега" есть для него уже выход за пределы собственноистории. "Принятие Бога в сознание самой ноосферы, - говорит он, - слияниекругов с их общим Центром не является ли откровением "Теосферы"?"(Construire La Terre. Paris, 1958. P. 28). Но и в этом он единодушен схилиастами, которые считали "Тысячелетнее Царство Христово" лишь прелюдией ксверхисторическому бытию мира: "новому небу и новой земле". С этим согласнысторонники всех христианских учений. Все они говорят о грядущем как осовершенно иной, высшей форме существования человека в лоне божественногоСвета.

X x x

Подводя итог, мы можем сказать, что эволюционизм, идея синтеза науки ирелигии, вера в ценность твари и материи и, наконец, оптимистическийфинализм - все это было в достаточной степени присуще христианскойрелигиозной мысли до Тейяра. Однако дар "ясновидца материи" позволил ему такобобщить предшествующие идеи, что это обобщение получило форму как бы новогорелигиозного учения. Остановимся теперь вкратце на основных этапах развития его идей и наважнейших принципах тейярдизма в связи с жизнью самого ученого.

X x x

Мари Жозеф Пьер Тейяр де Шарден родился в 1881 году в интеллигентнойсемье. Христианское воспитание он получил от своей матери, которая врелигиозном отношении была прямой противоположностью своему двоюродному деду- Вольтеру. В детстве Пьер отличался какой-то особенной любовью к камням,земле, тайнам природы. Задолго до осмысления Вселенной как "божественнойсреды" он уже остро ощущал ее красоту и священность (Grenet P. Ор. cit. P.59). В 1892 году Тейяр поступает в колледж Общества Иисуса, а когда через 7лет оканчивает его, у него уже созрело решение вступить в Орден иезуитов. В1900 году (в год смерти Вл. Соловьева) Тейяр уже новоначальный член ОбществаИисусова, а через год приносит иноческие обеты. Тейяр продолжает своеобразование, получает ученую степень. Наставники благословляют его назанятие естественными науками. Так монах становится ученым. Он принимаетучастие в экспедиции в Египет, где его окончательно пленяют геология ипалеонтология. Этим сферам науки он останется верен до конца своих дней. В мировоззрении Тейяра можно найти следы влияния разных мыслителей,преимущественно это французские философы. В своих идеях о единствечеловечества он чем-то связан с Огюстом Контом ("Grand Etre"); наформирование идеи о "точке Омега" несомненно оказало воздействие "Будущеенауки" Ренана; особенно ощутимо влияние Бергсона с его учением о "творческойэволюции". В 1911 году Тейяр принимает сан. Его работы в области палеонтологиисоприкасаются с проблемами антропогенеза. Его захватывает волнующая тайнапроисхождения человека. Дружба с аббатом Анри Брейлем, ведущим французскимпалеонтологом, приводит его на позиции эволюционного пониманияантропогенеза. В 1914 году монах-ученый мобилизован в армию в качестве санитара.Фронтовая жизнь вводит его в мир особых переживаний: В эссе "Ностальгияфронта" (1917) он говорит о том значении, которое имеет для душисоприкосновение с опасностью, трагедией. смертью. Оно дает чувствозначительности, величия жизни, помогает преодолеть пошлый и будничный взглядна вещи. Тейяр - романтик, романтик в самом высоком и серьезном значениислова. Для него весь окружающий мир, вся природа, все люди горятпереливающимся пламенем вселенских тайн. Он чувствует свою неразрывную связьс материей, страдает от ее разрушимости и непрочности и находит высшее ееутверждение в пронизывающем ее Духе. В годы войны он уже много пишет, пытаясь выразить открывающееся емувидение мира. Демобилизовавшись, Тейяр получает дипломы по ряду отраслейестествознания, а в 1922 году защищает диссертацию по палеонтологии. С 1920по 1923 год он преподает в парижском Католическом институте на кафедрегеологии. В 192Л году происходит важнейшее событие в жизни Тейяра. Оноставляет преподавание и принимает участие в большой экспедиции в Азию. С этого времени в течение многих лет ученый делит со своими спутникамитрудности полевой работы. Он проходит по древним путям Монголии, изучаетгеологию Китая, вместе с Блэком и Пэем открывает кости синантропа вЧжоу-коу-тяне, странствует по Индии, Бирме, Яве, Африке, Америке. В какой-тостепени эти путешествия сыграли для Тейяра ту же роль, что и путешествие на"Бигле" для Дарвина. В соприкосновении с миром нетронутых пустынь, внепосредственном изучении людей и природы вдали цивилизации, в прослеживаниипутей эволюции на окаменелостях, извлеченных из земли своими руками,формировалось миросозерцание Тейяра. Во время экспедиций, оставаясь лицом клицу с первозданным безмолвием пустынь, он переживал часы глубокихкосмических прозрений. Вселенная все более и более открывалась ему какбожественная Плоть, как участница мирового таинства. Там он написал"Вселенскую литургию", полную вдохновения и пронизанную ясновидениемкосмоса. Это удивительные молитвы, родственные по духу творениям великихмистиков. Он видит Бога, одухотворяющего весь мир, и приникает к Нему,полный доверия и любви: "Искрящееся Слово, пламенная Мощь, Ты, Которыйзамесил такое множество, чтобы вдохнуть в него Твою жизнь, о прошу Тебя,опусти на нас свои могучие руки, свои заботливые руки, своивсеприсутствующие руки, руки, которые не касаются ни там, ни здесь в отличиеот рук человека, но которые... одновременно касаются нас во всем, что естьсамого широкого и самого сокровенного в нас и вокруг нас..." ("Hymne del'Univers". P. 28). Тейяра в его скитаниях окружали люди, нередко далекие от его веры илиравнодушные к религии. Он был свободен от той кабинетной атмосферы, котораямогла бы исказить для него перспективу мира. Даже в годы второй мировойвойны он смотрел на Европу с "птичьего полета" своей далекой Азии. Это,правда, лишило его опыта европейской трагедии, но в то же время позволилошире смотреть на человечество в целом. С 1926 года жизнь Тейяра омрачают сложные отношения с Орденом. Помнению руководства, он стал переходить рубеж собственно науки и углублятьсяв теоретические построения сомнительного характера. Его эволюционизм казалсяим слишком прямолинейным и опасным для богословия. Многие выражения Тейярадействительно были двусмысленными. Его слог поэта-ученого, нескольконапоминающий слог Бергсона, не всегда способствовал точности и ясностимысли. Он любил смелые метафоры, но порой они могли вводить в заблуждение.Не желая вторгаться в богословскую область, он иногда не считался с ней, иего высказывания приводили в смущение многих теологов. Ввиду всего этогоОрден не дал ему благословения на преподавательскую работу и публикованиефилософских трудов, хотя Тейяр в то время получил уже мировую известность ибыл избран членом французской Академии. Конфликт длился до конца жизни Тейяра. Несколько раз он подавалпрошение о разрешении напечатать свой главный труд "Феномен человека" иполучал отказ. Иные люди (которых Тейяр никогда бы не признал своимиединомышленниками) находили в этом конфликте повод злорадствовать илипроливать крокодиловы слезы (См., например: Наука и религия. 1966, N 7. С.29). А между тем они забывали, что достаточно было Тейяру порвать с Орденом,как он смог бы свободно преподавать и печататься. Вспомним хотя бы судьбуаббата Люази, специалиста по Священному Писанию, который, порвав с Церковью(1908 г.), стал профессором Коллеж де Франс. Но Тейяр на первое место ставилпослушание инока и сына Церкви. Он продолжал упорно работать над своимитрудами, уточняя и раскрывая свою мысль. "Когда я перечитываю теперь этистраницы, - писал он о своей книге "Божественная среда", я нахожу в нихосновные черты своего христокосмического видения. Но, с другой стороны, я судивлением отмечаю, до какой степени в то время мое представление обуниверсуме было еще туманным и беспомощным" (Цит. по кн.: Grenet P. Teilhardde Chardin P. 124). Таким образом, досадная, на первый взгляд, строгостьОрдена сыграла положительную роль в оттачивании формы тейярдизма. Тейяр не мог уйти от Церкви потому, что в самом его миропонимании онабыла г.уп-.рачы.ым о полом эволюции ноосферы. Побывав в Риме, он писал воктябре 1946 года: "Христианство представляет собой совершенно особыйфеномен ("феномен христианства") с его парадоксальной, неповторимой идейственной убежденностью в том, что земные противоречия являются как быаркою, связывающей человека с тем, что выше его". "Я вижу, - писал он двагода спустя, - именно в этом Римском Древе, во всей его целостности,поддержку биологии, достаточно широкую и многообразную для того, чтобыосуществлять и поддерживать преображение человечества" (Grenet P. Ор. cit.P. 49). У руководителей Ордена было слишком большое чувство ответственности,чтобы беспрепятственно дать распространяться учению Тейяра в двусмысленной исоблазняющей форме. Для него это было мучительным испытанием. Но он вынесего как настоящий праведник и истинный христианин. В своей обобщающей работе"Феномен человека" он сделал очень много для того, чтобы преодолетьнеясность, присущую прежним его книгам и статьям. Сегодня отношение кработам Тейяра в католических кругах меняется: он постепенно получаетпризнание. Следует заметить, что и в самые критические годы Тейяр беспрепятственновыступал с докладами и печатал на ротаторе свои работы. Так что тем, ктоупрекает Орден в подавлении свободы ученого, следовало бы обратиться к инымпримерам для сравнения. Кстати, их же можно было бы спросить, почему книгаТейяра вышла в переводе на русский язык с пропуском главы о христианстве. Имогли ли генетики в те же годы (1948-1950) выступать с лекциями охромосомной теории? Однако многие католики и по сей день смотрят натейярдизм отрицательно. Такую же оценку получил Тейяр и со стороныизвестного православного философа о. В. Зеньковского. Мы будем говорить обих возражениях, рассматривая основные пункты системы Тейяра.

X x x

Сам ученый сознавал нечеткость формулировок, свойственную многим егоранним работам. Поэтому именно "Феномен человека" - книга, которую ондополнял и редактировал десять лет, может считаться наиболее адекватнымвыражением его миросозерцания. В ней он дал целостную картину конвергирующейВселенной. Работая над "Феноменом человека", Тейяр стремился договаривать все доконца, при этом книга нисколько не проиграла в смысле поэтичности и силывыражения. С изумительным мастерством пользуется он образами,заимствованными из органической жизни, чтобы передать трепещущее и текучеебытие универсума. Здесь и "пучки", и "соки", и "пульсации", и "черешки".Когда он говорит о Древе Жизни, почти физически ощущаешь реальность этогоисполинского тела, поднимающегося из темных недр материи к свету Духа. Этосовершенство художественной формы ставит Тейяра в один ряд с наиболеевыдающимися мастерами слова среди мыслителей всех времен, - Платоном иАвгустином, Шопенгауэром и Бергсоном, Вл. Соловьевым и Бердяевым. Название главной книги Тейяра не случайно. В нем он как бы сразуотстраняет от себя роль умозрительного философа или богослова. Он хочетговорить только о явлениях, только о феноменах (ФЧ. С. 31). Этим он ставитсебя в положение ученого, строящего гипотезы на основании фактов. Поэтомуте, кто обвиняет его в пренебрежении к богословским проблемам, просто непонимают границ, которые он себе поставил. Как мы увидим, в ходе раскрытияидей эволюции он в конце концов смыкается с теологией, но это не делает егобогословом в строгом смысле слова. Он идет от внешнего, от "феномена". Прот. В. Зеньковский замечает, однако, что Тейяр не удерживается на"поверхности вещей" и обращается к таким понятиям, которые лежат глубоко,глубже феноменального плана (Зеньковский В. Основы христианской философии.Т. II. Париж, 1964, С. 179). Но здесь нужно иметь в виду, что многиемыслители употребляли известные термины со своим особым значением (например,Бергсон называл "интеллектом" нечто противоположное "интеллекту" схоластов).Тейяр же вообще был склонен к словотворчеству и новому осмыслению старыхпонятий. Для него "феномен" - это не "явление" в кантианском смысле, а тачасть действительности, которая доступна исследованию. Сюда входят каквнешние явления, так и силы, стоящие за ними, в частности, творческая"радиальная энергия". Об этих силах говорит не умозрительная концепция и небогословие, а гипотеза, опирающаяся на научные данные. Разумеется, гипотезырождаются не в пустом пространстве. Их характер тесно связан с внутреннейинтуицией ученого, с ею взглядом на мир. Какова же основная интуиция Тейяра?Ее легко обнаружить, ибо во всех своих произведениях он силится выразить ее.Суть его интуиции -- видение мира как живого организма, пронизанногоБожеством и устремленного к совершенству. Воплощением этого тяготения иявляется эволюция универсума, на вершине которой стоит человек, У корнейэволюции он видит творческие силы, которые как бы свернуты, скрыты иразворачиваются постепенно в ходе развития. Но, когда в лице человекаэволюция достигает критической точки, начинается объединение, конвергенция:мир устремляется к высшему Синтезу. Эта схема развития (единство, дифференциация, синтез} восходит к Гегелюи была позднее раскрыта Вл. Соловьевым (Собр. соч. Т. 1. С. 250). Но Тейярпридал ей особую биологическую и космическую окраску, так как естествознаниеподтверждает ее с исключительной наглядностью. Проблема начала мира у Тейяра почти отсутствует именно в силу того, чтоон хочет ограничится "феноменальными гипотезами". Лишь и конце пути он какбы ретроспективно начинает поиски Первого момента. Тейяр не согласен ни с материализмом, ни со спиритуализмом в их чистомвиде. "По моему убеждению, - говорит он, - эти две точки зрения требуетсяобъединить" (ФЧ. С. 54). Однако остается неясным, что он подразумевает подспиритуализмом. А ту "феноменологию", которую он предлагает взамен каксинтез, трудно назвать действительным выходом из борьбы двух направлений. Нов одном он прав: наука и научные гипотезы должны лежать по ту сторонуидеологии. И его гипотеза о материи может быть при пята и материалистом, испиритуалистом. При рассмотрении структуры материи Тейяр последовательно и логично идетк панпсхизму (ФЧ. С. 143). Он отправляется от человека, обладающего"внутренним" миром, и делает, в общем, вполне логичный вывод о наличииподобной внутренней стороны у животных, растений, неживой природы (эту мысльразвивали еще А. Шопенгауэр и Вл. Соловьев). Основой "внутреннего" началаТейяр считает "радиальную энергию", которая влечет материю "в направленииболее сложного" (ФЧ. С. 65). Что это? Теория, гипотеза, миф? Зеньковский утверждает, что это миф. Но мы знаем, что гипотеза оприсущей материи тенденции к развитию и усложнению теперь уже - факт,"феномен", доступный позитивной науке. Сближая эту тенденцию с творческой силой Божества, Тейяр отнюдь неотступает от библейско-христианского понимания миротворения. Как мы видели,именно в том, что материи придается творческая сила, и заключается сутьбиогенеза по Библии ("да произведет вода (Разрядка моя.- А.М.) душуживую..."). Но у Тейяра есть две неясности, на которые следует указать.Первая: иной раз кажется, что он готов видеть в этой творческой энергииимманентность Самого Божества материи (См., например: L'Avenir de l'homme,P. 105; Hyinne de l'Univers. P. 83). Кажется, что исчезает грань междуБожественной и тварной энергиями, и это дает право Зеньковскому обвинятьТейяра в пантеизме или акосмизме (Зеньковский В. Цит. соч. С. 185). Однакодля философов и богословов Тейяр оставляет полный простор осмыслить тусвязь, которая существует между "внутренней" энергией мира и Божеством (темболее что ни те, ни другие не смогли еще прийти к единому мнению в пониманииэтой проблемы). Вторая неясность связана с тем, что у читателя легко создаетсявпечатление, что радиальной энергии (присущей материи вообще) достаточно длятого, чтобы обусловить всю эволюцию. Он даже решается поэтому называтьстадию неживой материи "преджизнью" (ФЧ. С. 58). Эта точка зрениянедостаточно подчеркивает качественное различие трех ступеней эволюции:неживой материи, жизни и человека. В этом отношении критика Зеньковскогосправедлива. Тейяр слишком глубоко проникнут чувством всеобщейодушевленности, и эти переходы от одной ступени к другой часто кажутся емуне столь существенными. Но тем не менее он, вопреки своей основной интуиции,указывает на значение скачков в развитии. Умалчивая о начале мира (а что можно сказать об этом с точки зрения"феноменальной"?), Тейяр все же склонен к принятию теории "взрыва" и"расширяющейся Вселенной". В момент "взрыва" из вещества путем внезапнойтрансформации образуются устойчивые единицы элементарной материи."Преджизнь", скрытая "радиальная" энергия, ведет материальный мир по путиусложнения. Эволюция начинается еще задолго до появления живых организмов.Ткань универсума несет в себе координацию внутреннего ("психического") ивнешнего, структурного ("тангенциального"). Она является одновременно живойсистемой взаимосвязей, органическим (а не механическим) взаимопроникновениемэлементов. Говоря об эволюции, Тейяр справедливо настаивает на том, что внастоящее время она перестала быть спорной гипотезой. "В мире, - пишет он, -еще встречаются люди, подозрительно и скептически настроенные в отношенииэволюции. Зная природу и натуралистов лишь по книгам, они полагают, чтоборьба вокруг трансформизма все еще продолжается, как во времена Дарвина. Апоскольку в биологии идут дискуссии относительно механизма видообразования,они воображают, что эта наука сомневается или еще могла бы сомневаться, неотрицая себя самой, насчет факта и реальности такого развития. Но положениедел совершенно иное" (ФЧ. С. 137, 140). "Черешки", или начала нового в эволюционном стволе, всегда ускользаютот взора наблюдателя. Тейяр очень убедительно говорит об этом (ФЧ. С. 02).Ссылаясь на "глубокое структурное единство древа жизни" (ФЧ. С. 99), ондопускает моноцентризм жизнетворения. "Взятое в целом живое вещество,расползшееся по Земле, с первых же стадий своей эволюции вырисовываетконтуры одного гигантского организма" (ФЧ. С.113). Итак, жизнь возникла единожды в одном месте. Возникла она путем скачка.Тейяр прямо называет его "внутренней революцией" (ФЧ. С. 89). Он признаетпрерывность, вопреки обвинению Зеньковского. "Эта столь привлекательная идеянепосредственного превращения одной энергии в другую должна быть отвергнута"(ФЧ. С. 64). Значит, взрыв, революция. В чем же коренится этот переворот?Источник его Тейяр видит в самой природе радиальной энергии, в том"психическом", что скрыто в "преджизни". Однако христианскому взгляду намиротворение более свойственно усматривать здесь особое творческоевоздействие на материю. Для Тейяра же оно скорее заключено уже в самом фактесуществования "внутреннего" вещей. Впрочем, когда речь идет о жизни, этотвопрос не столь принципиален, как вопрос о человеке, к которому мы скороперейдем. Говоря о самом процессе эволюции живых существ, Тейяр придает большоезначение фактам, доказывающим направленность развития в сторону все менее именее вероятных структур (ФЧ, С. 109). "Я считаю, - пишет он, - чтосуществуют направление и линия прогресса жизни, столь отчетливые, что ихреальность, как я убежден, будет общепризнана завтрашней наукой" (ФЧ. С.142). Как мы видели (гл. 5), сам факт возрастания сложности и стремленияорганизмов к совершенству есть свидетельство в пользу направленностиэволюционного процесса. Тейяр указывает и на тупики эволюции (закон Долло),к которым приводит узкая специализация организма. А в центральном стволе,говорит он, "от одного зоологического пласта к другому что-то безостановочнорывками развивается и возрастает в одном и том же направлении. И это -наиболее физически существенное на нашей планете" (ФЧ. С. 147). Тенденцию усложнения, противоположную росту энтропии, ученый объясняетопять-таки действием "внутреннего", силой радиальной энергии. Но вотэволюция подходит к тем рубежам, где, по выражению Тейяра, "психическаятемпература повышается". Тихо и незаметно подготавливается новый планетарныйпереворот. "Я охотно представляю себе, - говорит Тейяр, - нового пришельцавозникшим из автономной, долгое время скрытой, хотя и втайне активной,эволюционной линии, которая в один прекрасный день выступила победоносносреди всех других линий" (ФЧ. С. 198). Многие увидели в тейяровском понимании антропогенеза "чистую" эволюцию;переход от животного к человеку без скачка. Нужно признан", что кое-какиеего выражения действительно дают повод к подобному толкованию. Но на самомделе ученый хорошо знал о пропасти, которая отделяет человека от всегоостального мира. Он рассматривает человека как самое поразительное явление вуниверсуме. "Ничтожный морфологический скачок и вместе с чем невероятноепотрясение сфер жизни - в этом весь парадокс человека" (ФЧ. С. 163). Здесь Тейяр уже прямо прибегает к термину "прерывность" (ФЧ. ('.171).Возникновение мысли - "порог, который должен быть перейден одним шагом". Это"индивидуальный мгновенный скачок от инстинкта к мысли" (ФЧ. С. 179). Итак,прерывность признана. И все же ученый склоняется к тому, чтобы считать этуреволюцию "скачком радиального в бесконечность" (ФЧ. С. 168), то есть ктому, чтобы выводить духовное начало человека из психики животного. Снаучной точки зрения это в высшей степени сомнительный тезис (см. гл. 5).Самые высокоразвитые животные, близкие телесно к человеку, проявляют небольше интеллектуальной силы, чем дельфины. Одного усложнения центральнойнервной системы для появления духовной личности человека недостаточно. Тейярвидит эту трудность и оставляет за теологом право говорить здесь о"творческом акте" (ФЧ. С. 169). Именно на этом творческом акте настаиваетхристианство, которое признает возможным естественное происхождениепсихофизической природы человека. Об этом недвусмысленно было сказано иэнциклике папы Пия XII "Humani Generis", опубликованной в 1950 году. Междупрочим, в этой энциклике осуждается и теория полигенизма, выводящая человекаиз разных видов приматов. Тейяр не защищал полигенизма, но утверждал, чтодля науки обнаружение "черешка" вида почти невозможно. Начало всегдаускользает от нее. "В глубинах времен, - говорит он, - в которых происходилагоминизация, наличие и развитие единственной пары положительно неуловимы, ихневозможно рассмотрен. непосредственно при любом увеличении. Таким образом,можно предположить, что в этом интервале имеется место для всего, чтотребует трансэкспериментальная точка зрения" (ФЧ. С. 185). Оставаясь науровне "феномена", разумеется, невозможно обнаружить факт Грехопадения илидуховного могущества Первочеловека. Многие считали, что в тейярдизме вообще нет места Первородному греху.При этом ссылались на энциклику Пия XII, который отрицает толкование "Адама"как "некоего множества праотцев". Но, во-первых, тейярдизм не отрицаетединства корней человечества, а во-вторых, он не исключает понимания "Адама"как Всечеловека. Папа имел в виду коллектив, подменяющий единство "Адама".Если же "Адам" есть всеединство человека, то сама альтернатива "одного" и"множества" теряет значение. Грех поразил "Адама" как Всечеловека, и этадуховная рана не может подлежать рассмотрению антропологии. Однако, действительно, у Тейяра, если не по форме, то по существу,проблема искаженности человеческой природы и зла в мире как-то теряется. Онаоказывается далека от его основной интуиции. Ученому приходится писатьособое приложение к "Феномену человека", чтобы говорить о зле и страдании*. _____________________________________________ * Это приложение, как и глава "Феномен христианства" и в 1-м (1965) иво 2-ом (1987) изданиях русского перевода книги опущены (без оговорок ипояснений). Как же понимает Тейяр эту проблему с точки зрения "феномена"? Преждевсего для него зло -- естественный продукт "игры больших чисел". Это злобеспорядка и неудач, издержки, сопровождающие развитие жизни. Одним словом,оно оказывается чем-то естественным и неизбежным. С этим трудно согласиться,и поэтому Тейяр все же допускает "особый эффект какой-то катастрофы илипервичного извращения". Таким образом, хотя зло и оказалось в "приложении",но оно нашло место в системе, формально не противоречащей христианскому егопониманию. И все же в целом Тейяр проходит мимо проблемы греховности человека, чтоослабляет его учение, отрывая его от реальной действительности. Здесьтейярдизм нуждается не в "приложении", а в существенном дополнении. * * * С возникновением человека наряду с биосферой появляется ноосфера. Помнению Тейяра, она не может остановиться в своем развитии, ибо она естьчасть эволюции. Ее шедевры - это мысль, личность, многоединство сознаний. Ноэтого мало. Выходя за рамки "феномена", Тейяр ожидает нового этапа эволюции,когда человечество сольется в единстве "точки Омег а"... Подобно тому какслияние одноклеточных животных в организм было началом дальнейшегопрогресса, так и духовное объединение человечества ведет его к Сверхжизни иСверхчеловечеству. Распространение мысли и силы человека по Земле, его"планетизация" - это залог будущего. Тейяр верит в то, что все развитиенауки, техники, социальных систем ведет к этой высшей духовной точке. В век,когда столь многие проклинают технику и тяготятся цивилизацией, онусматривает в них "гоминизацию Земли и мира". Но Тейяр идет еще дальше."Может ли, - говорит он, - универсум окончиться иначе, чем в безмерном?..Человек никогда не сумеет превзойти человека, объединяясь с самим собой"(ФЧ. С. 247, 249). Нужно, чтобы нечто сверхчеловеческое реально существовалонезависимо от людей. Это и есть "точка Омега". Омега представляет собой, с одной стороны, то, что восточные богословыназывали "соборностью" - единение без смешения, слияние без поглощения. Сдругой стороны. Омега это Нечто и в то же время "Некто, действовавший ссамого начала эволюции. Эволюция - это поток, становление, гибель ирождение. То, что движет ее, должно быть "независимым" (ФЧ. С. 256). Оно нерождается в эволюции, а "наличествует всегда". Омега стоит вне времени. Это- Начало трансцендентное, надмирное. Именно поэтому Оно могло воздвигатьВселенную все выше и выше к "божественному очагу" (ФЧ. С. 266). Омега-этоБог, Который сокровенно пронизал мир Своей силой, вытянул его в гигантскоеДрево Жизни и приближает к Своему бытию. Все творческие усилия человека, всяего культура и цивилизация, его любовь, его энергия, его деяния и, наконец,все личные индивидуальности, которые бессмертны, - все это служит вселенскойБожественной Цели. Бог проявляет Себя постоянно, и один из высочайших признаков Егопроявления -- это христианство. Оно оказывается могущественной планетарнойсилой, единственно способной в настоящее время объединять человечество длядостижения космической цели Бога. "Двигателем сознательной жизни, - говорит Тейяр, - может быть толькоАбсолютное, то есть Божественное. Религию можно было понимать как простоеутешение, как "опиум". На самом же деле ее подлинной задачей являетсяподдержка и пробуждение прогресса жизни" (L'Energie humaine. P. 221). Толькобесконечные перспективы того, что восточные Отцы Церкви называли "теозисом"(обожением), могут быть подлинной путеводной звездой человечества вгрядущем. Связь тейяровской "точки Омега" с идеей "теозиса" приближает его кправославному мышлению, хотя лично он был мало знаком с восточнохристианскимбогословием. На эту родственность тейярдизма и православия указал прот. Г.Клингер (см. его статью о Тейяре в журнале "Zycie i mysl". 1968, W. 6-7).Сосредоточивая свое внимание на будущем человека и Вселенной, Тейяр отнюдьне был отвлеченным мыслителем. Его подлинно христианский оптимизм зараженнеистощимой созидательной энергией. Его доверие к бытию, доверие к Богувдохновляет и вселяет надежду. Все прекрасное, творческое, пронизанноелюбовью, что осуществляется на Земле, есть для Тейяра "знамение времени",предвестие грядущего преображения. Он пророк прогресса, но не ложного, чистовнешнего, а устремленного к Царству Божию. Он видит эволюцию и развитиечеловечества глазами веры. Для того чтобы получить сверходухотворение в Боге, пишет он, не должноли человечество предварительно родиться и вырасти в соответствии со всейсистемой того, что мы называем "эволюцией"? Смысл Земли открывается ивзрывается вверх, в смысл Бога. А смысл Бога укореняется и питается снизу всмысле Земли. Трансцендентный, личный Бог и эволюционирующий мир, неявляющиеся больше противоположными центрами притяжения, но входящие виерархическую связь, для того чтобы поднять всю человеческую массу в единомприливе, - такова должна быть та замечательная трансформация, которуютеоретически можно предвидеть, но которая фактически уже проявляет себя вовсе растущем числе как свободомыслящих, так и верующих, в идее духовнойэволюции универсума (cm.: Construire la lerre. P. 32-33). В этих словах выражено упование, на котором зиждется вера Библии, ибодля нее смысл истории заключен в движении к Царству, где Бог будет всем вовсем.

X x x

Мы лишь очень кратко коснулись основных моментов тейярдизма. Из того,что было сказано, легко увидеть, что "пантеистический" внутренний опытТейяра наложил определенную печать на его систему. Но гораздо важнееотметить, что Тейяр очень близок к тем из православных мыслителей, которыерассматривали весь мир как Теофанию (Богоявление). Зеньковский имелоснование упрекать его в недостаточном разграничении слоев бытия и вотсутствии четкой идеи творения. Слабостью Тейяра является и его пониманиезла. Если оно "естественно", то Иван Карамазов был прав. Осталась в сторонеот Тейяра и проблема антиномичности, для него во всем господствует номизм,законы однозначные и четкие. Правы и те католические критики, которыеупрекали Тейяра в том, что ни дал повод для смешения Бога и мира,естественного и сверхъестественного. Однако мыслитель сознательно стремилсяк преодолению недостатков и пробелов своей системы. Кроме того, заявляя, чтоон ограничивается сферой "феноменальной", Тейяр оставляет простор дляфилософской и богословской мысли. Думается, что, дополняя и развиваятейярдизм, можно сделать его важным составным элементом современногохристианства. Это не будет посягательством на творчество Тейяра, а,напротив, продолжением его дела.

X x x

Что же дает учение Тейяра де Шардена современному христианскомусознанию? 1. Своим пониманием Церкви как творческого начала в современномобществе Тейяр способствует разработке положительного идеала для христианнаших дней. Он указывает на любовь к Богу как на ведущую силу эволюцииноосферы. Она неразрывно связана с любовью между людьми, с активнымпреодолением зла и разделений в мире. Тейяр учит нас любовному отношению кмиру. Вместо враждебного неприятия, он предлагает идти к нему с проповедьюХриста, но проповедью действенной. Его светлый взгляд на будущееобнаруживает в нем веру, которой нужно учиться всем. В противовес мрачнойбезнадежности, которая смирилась с обреченностью мира, Тейяр с упованиемсмотрит вперед, призывая людей к положительному деланью. Силы регресса непугают его, не вызывают в нем покорного и пассивного отношения кдействительности. Его личный религиозный опыт есть драгоценная жемчужинахристианства. 2. Тейяр своим научным синтезом помогает возникающему диалогу междухристианами и нехристианами. Для многих марксистов христианство понятно идаже приемлемо именно в форме тейярдизма. 3. Синтез Тейяра вносит свою лепту в построение целостногохристианского миросозерцания. Те же его стороны, которые спорны и неясны,вполне можно раскрыть, развить, уточнить, дополнить. Таким образом, хотя система о. Пьера Тейяра де Шардена и имеет чертыограниченности (как и все, что делает человек), она тем не менее нужна нам,как нужна и сама личность этого инока-ученого и пророка-гуманиста.


Понравилась статья? Добавь ее в закладку (CTRL+D) и не забудь поделиться с друзьями:  



Сейчас читают про: