2015-01-21
275
X x x
С возвышением Фив возросло значение фиванского бога Амона. Еще в эпохуСреднего царства этот местный бог был отождествлен жрецами с богом Ра, т. е.возведен в ранг общенационального божества. Кто, как не Амон-Ра, сопровождалфараонов в их блистательных походах? Кто, как не он, сложил к ногам Египтастраны и народы? Обращаясь к Тутмосу III, Амон-Ра говорит, что именно он далцарю "поразить князей финикийских... поразить азиатов... покорить запад...обитателей болот". "Я поставил тебя царем, мой возлюбленный сын, Гор,могучий телец, сияющий в Фивах, рожденный мною Тутмос" - так возвещает богЕгипта304. Священные гимны того времени прославляют военные подвиги Амона,благодаря которым возлюбленная земля и царь получили мировое господство. Фиванские жрецы стали оказывать ощутимое влияние на политическую жизнь.Именно они добились провозглашения Тутмоса III царем, хотя он и был сыномфараона от побочной жены. При Аменхотепе III (1455-1424) один из них былпервым министром, а другой - министром финансов империи. Фараоны щедро одаривали храмы; во славу Амона были воздвигнутыисполинские колоннады святилищ Карнака и Луксора. Они должны были являтьсянаглядной проповедью о могуществе фиванского бога. Торжественные процессиисо статуей Амона превратились в национальные праздники; народные массы,опьяненные победами и гордые величием Амона, в неописуемом восторгевстречали появление идола: Открыты врата большого храма, Выносят наос из великого храма, Фивы ликуют... Карнак торжествует... Люди и боги столпились, Радуясь тому, что совершилось на земле. Толпа громогласно ликует, Воздавая хвалу славному богу Амону... Небо ликует, земля сияет При появлении Амона. Владыка мой, Амон-Ра, Дай мне быть среди толпы, Дай мне узреть сияние образа твоего При твоем появлении...305 Господство националистической религииказалось безраздельным. Вся страна, от фараона до последнего крестьянина илираба, была проникнута ее духом. И никто не мог ожидать, что начало мятежупротив бога-триумфатора будет положено в царском дворце, в доме"возлюбленного сына Амона". Переворот подготавливался постепенно. В царской семье уже давнотяготели к старой солнечной религии Гелиополя. Амон стал богом войны, афараоны чувствовали необходимость приостановить походы; войны усиливаливласть номовой аристократии и жрецов, а фараоны стремились освободиться отих влияния. Аменхотеп III вел мирную политику и сумел в конце жизниотстранить жрецов от ведущих государственных должностей. Есть указания нато, что он выдерживал ряд столкновений с жрецами. В противовес им онпостоянно подчеркивал, что высшая религиозная истина не есть монополия ихкасты, но что именно он, царь, есть "Хаэм-маат", т. е. воссиявший в истине.Знаменитые "колоссы Мемнона" - полуразрушенные статуи Аменхотепа III высотойв двадцать метров - до сих пор свидетельствуют о стремлении фараонапоставить себя выше всех духовных и политических сил в государстве. НиОсирис, ни Амон никогда не были изваяны в таких масштабах. Древняя религия Солнца привлекала Аменхотепа III и его династию помногим причинам. Во-первых, она принадлежала к иной традиции, нежели религияфиванского духовенства. Во-вторых, Ра гелиопольский, называемый также Гором,Атумом и Атоном, был исключительно царским богом, между тем как Амон былбогом властных жрецов и как бы свыше дарил свое покровительство фараонам.Царь оказывался существом, обязанным Амону всем: жизнью, троном, победами.Старинный же бог Солнца был воплощен в самом царе, который, как живоебожество, стоял над миром. Одним словом, началась глухая борьба между царем, с одной стороны, иаристократией и жрецами - с другой. Борьба эта почти не выходила наповерхность. Из одной надписи известно только, что Аменхотеп III и его отецслышали от жрецов "плохие слова"306. Но вскоре после смерти Аменхотепа IIIборьба приняла форму открытого конфликта. Империю потрясла религиознаяреформация, предпринятая сыном Аменхотепа III - Аменхотепом IV (1424-1406).Эта реформация имела своей целью не только сокрушить религию Амона, но иявилась первой в истории попыткой покончить с многобожием вообще иустановить религию единого Бога для всей империи.X x x
История Египта не знает более противоречивой и сложной фигуры, чемцарь-реформатор Аменхотеп IV. Неполнота источников и разноречивые мнения досих пор заслоняют от нас его подлинное лицо. Смелый разрушитель традиций -он в то же время по-своему продолжал их, строгий монотеист - он тем не менеене смог возвыситься до понятия о чисто духовном божестве, поборник "Истины"- он нередко проявлял жестокость и фанатизм. Многие считают Аменхотепанепрактичным идеалистом, Другие - ослепленным изувером, третьи - пророком, аиные - властным диктатором. Вероятно, в какой-то степени правы все. Однонесомненно: перед нами яркая личность, индивидуалист, противопоставившийсвои убеждения тысячелетним традициям. Если принять во внимание его влияниена искусство и Гимн Солнцу, написанный им, то не будет преувеличениемсказать, что Аменхотеп был человеком богато одаренным, если не гениальным.Ни один мудрый жрец, ни один ясновидец Египта не дерзнул с такойрешительностью восстать против многобожия и магических верований. В эпохукровавых войн и уничтожения покоренных народов он провозгласил равенствовсех племен и стран перед Богом. Кроме библейских пророков, древний мир незнает никого, кто мог бы встать в этом отношении рядом сфараоном-реформатором. Одиноко стоит его трагическая фигура среди мятущихсясобытий, эпох и народов. Глубокое непонимание, которое он встретил прижизни, говорит о том, что этот человек принадлежит не столько своемувремени, сколько тому духовному братству, члены которого во все века быликак бы пришельцами среди людей.X x x
Мать Аменхотепа, Тия, происходила не из царского рода, однако его отециз любви к ней сделал наследником именно ее сына. Есть намеки на то, чтофараону пришлось выдержать борьбу против жрецов и столичной аристократии,которая относилась к Тие враждебно. Возможно, жрецы не одобряли еерелигиозные симпатии. Когда муж подарил ей красивую барку, она была названа"Блеск Атона". Слово "атон" означало "солнечный диск", но в данном случаеоно употреблялось как имя Божественного Солнца, в противовес старым егонаименованиям307. Возможно, что склонность к древнему "солнечномуединобожию" передалась Аменхотепу еще в детстве от матери. Однако при жизни мужа Тия там, где речь шла о парадных торжествах илимонументах, следовала принятой традиции. На одном из памятников быловысечено, например, обычное изображение, из которого следовало, что ее сынАменхотеп IV родился на свет при помощи самого Амона. Немедленно после своего вступления на престол в 1424 г. Аменхотеп IVдал ясно понять, что Бог его сердца - это не воинственный Амон столичныхжрецов, а высший единый Бог, живым воплощением которого является солнечныйдиск - атон. По его приказу в Карнаке началось строительство огромногохрама, который должен был стать соперником святилищ Амона. Правда, имяфиванского бога еще встречалось в некоторых его надписях, но вскоре оноокончательно отбрасывается. Аменхотеп ясно указывает на связь новой "истины" со старым откровением,данным в Гелиополе. В сущности, на первых порах он пошел по пути,проложенному жрецами, отождествив Атона со старыми солнечными богами. Напамятниках этого времени мы читаем: "Да живет Ра-Гор небосклона, ликующий нанебосклоне в имени своем как Шу, который есть Атон". Таким образом, Атоноказывается тождественным с древним Ра, и с царским богом Гором, и сбожеством воздушного сияния Шу (или Шов). Чтобы подчеркнуть своеизбранничество, Аменхотеп принял тронное имя Ваэнра, т. е. "Единственный дляРа"308. Еще со времени Аменхотепа II (1491-1465) в качестве идеограммы солнцапоявляется изображение диска с лучами. Царь-реформатор провозглашает этотсимвол единственно допустимым. Все звероподобные и человекоподобные идолызапрещаются. Как огненный диск на небе есть единственное воплощение Бога,так и в искусстве не должно быть иных его обликов. На стенах храмов отнынесвоего рода иконой Бога будет лишь солнце со знаком вечности, лучи которогооканчиваются руками. В Фивах эти новшества вызвали волнения. Причиной их было не столькопровозглашение культа Божественного Солнца, сколько отвержение Амона ипрочих богов страны. Фараон между тем удалил от себя всех приверженцев старых культов;теперь его окружали не жрецы и аристократы, а только единомышленники. Онощущал себя пророком Солнца, проповедником новой истинной религии, верховнымее жрецом309. Жена царя Нефертити, прославленная благодаря своим знаменитымпортретам, очевидно, целиком разделяла его взгляды. Она и муж ее кормилицыЭйе были самыми близкими людьми молодого царя. Кроме того, в его интимныйкруг, вероятно, входили художники и поэты. Аменхотеп хотел очистить египетскую религию от многобожия, мифов,магии, бремени заупокойных церемоний. Все это было отметено с радикализмом,свойственным молодости. Придворные обычаи, связанные с традициями старойверы, вероятно, внушали царю отвращение. Он требовал от мастеров, которыевысекали его статуи во дворе нового храма, чтобы они следовали Маат - Истине- и не заботились о канонической идеализации облика царя. Эти трехметровые изваяния фараона вполне отражают внутренний переворот,совершившийся в его душе, и тот вызов, который он бросил тысячелетнимустоям. От прежних традиций остались лишь поза и одежда. Лицо Аменхотепаабсолютно лишено трафаретности. Это настоящий портрет, правдиво передающийсвоеобразные черты реформатора. Странное, болезненное выражение застыло на заостренном, непомерновытянутом лице. Узкие, слегка раскосые глаза кажутся полузакрытыми.Аменхотеп погружен в глубокую думу. Священные регалии фараона нелепо сидятна хилом, женственном теле. Тем не менее, в этом худощавом, слабом человеке чувствуется могучий духи непреклонная воля к борьбе. А борьба предстояла жестокая. Молодой фараоншел наперекор народным массам; отвергнув Осириса и других популярных богов,он посягнул на быт и верования, сложившиеся в веках, его ждало столкновениесо знатью и жреческой корпорацией. Библейские пророки выступали как оппозиционеры, как гонимые, но приэтом свободные люди. Аменхотеп нес бремя царского сана и не мог освободитьсяот старых понятий о фараоне как о божественном существе, обладающемабсолютной властью. Он полагал, что достаточно одного его слова, как"истина" восторжествует. Но ему пришлось быстро убедиться, что дажебожественный самодержец не всесилен. Поэтому он очень рано поддалсяискушению действовать при помощи принуждения и насилия. Когда он решилсянанести окончательный удар и, не боясь народного гнева и гнева жрецов, велелзакрыть храмы богов, он тем самым уже обрек свою реформацию на гибель.X x x
В знак своего полного разрыва с прошлым царь изменяет и свое имя.Отныне он будет не Аменхотепом, а Эхнатоном, что значит "Угодный Солнцу". Онприказывает повсюду истреблять священные символы и надписи. Выскабливают нетолько имя Амона, но и слово "боги". Реформатор в своем увлечении борьбой нещадит даже имени отца, которое включало имя ненавистного фиванского бога. Жрецы приняли вызов. Они никогда не забывали, что эта династия вомногом обязана им, и, если нужно, они могли поставить под угрозу само еесуществование. Неизвестно, как выражали они свой протест, но, безусловно,борьба была жестокой и упорной. Есть основание полагать, что на Эхнатонабыло сделано даже покушение. В конце концов, фараон понял, что в этом городе, который связывал сАмоном все свои славные воспоминания, который видел шествия триумфаторов,влекущих толпы связанных азиатов, в городе, где каждый храм и памятникговорил о старых богах, он не сможет создать центр нового учения. Тогда он,не задумываясь, решает отрясти прах со своих ног. Он больше не хочет слушать"дурные вести", не хочет видеть угрюмых стен храмов, пусть безмолвных иопустевших, но как бы затаивших угрозу. В шестой год правления Эхнатона караван царских судов двинулся вниз поНилу в поисках неоскверненной земли для закладки новой столицы. Флотилияпрошла более четырехсот километров, пока Эхнатон, повинуясь необъяснимомупорыву, не приказал пристать к берегу. И здесь, в долине, окруженной горами,среди бурых дюн и шелестящих тростников, он произнес властное слово...Отныне столица Верхнего и Нижнего Египта, град Божественного Солнца уже неФивы, а город, который возникает на пустом месте по замыслуцаря-реформатора. Имя его будет Ахетатон, "Небосклон Солнца", вечно сияющийобраз Бога будет простирать над ним руки-лучи310. Работа закипела немедленно. Инженеры, архитекторы, художники сэнтузиазмом отдались делу созидания новой столицы. В центре был воздвигнутвеликолепный дворец и храм в честь Солнца. Здания украшали фрески, рельефы,изразцы, золотая отделка. Вокруг центра и вдоль берега расположились домазнати с тенистыми садами, кварталы торговцев, рабочих, ремесленников.Солнечная столица была оснащена по последнему слову градостроительнойтехники; Эхнатону хотелось привлечь к ней любовь народа и затмить славу Фив. На скалах, окружавших Ахетатон, были высечены священные клятвы иизречения царя. В них были увековечены границы города, объявлено, что местодля него царь выбрал, руководствуясь не советами человеческими, нооткровением Божественного Солнца. Настал день, когда царь должен был окончательно покинуть Фивы. Это былонечто среднее между торжественным исходом и бегством. Поклонники Солнцаразрывали все узы с языческой столицей. Вероятно, народ собрался на пристани проводить своего странноговластелина. Барки разукрашены и устланы, поставлены цветные паруса, смуглыегребцы налегают на весла. На палубе, лишенной столь привычных идолов, стоитмолодой фараон с женой, дочерьми, близкими. Он прощается с фиванцами,которые в молчаливом недоумении смотрят на отплывающую флотилию. Никто неропщет. Фараон - это живой бог, он знает, что делает. В последний раз онивидят бледное и худое лицо Эхнатона. А реформатор уже не глядит на них, онобращает взор вперед, туда где за поворотами священной реки его ждетпостроенный им город, где не будет ни Амона, ни языческих жрецов, нинадменных вельмож, а будет царствовать лишь одно Божественное Солнце сосвоим единственным служителем, пророком и сыном.
