Шизоанализ Ж.Делеза и Ф. Гваттари. Понятие ризомы

Ряд ключевых работ Жиля Делеза было написано в соавторстве с психологом Феликсом Гваттари (Капитализм и шизофрения. Анти-Эдип, 1972 г.)

Задача: разрушить традиционную систему знака и доказать его принципиальную недостоверность.

Шизоанализ: деконстукция языка Фрейда: от направленности в глубину – переход к поверхности. «На этих поверхностях зиждется вся логика обыденного смысла»

«Шиз» – свободный индивид, «деконструированный субъект» – способный сказать и сделать вне разрешения от своего имени. Человек, который перестал бояться сойти с ума … (1972 г.)

Шизофрения индивида– естественный аналог безумия общества и…главная его революционная сила. Всякая нормальность – социальный компромисс. Шизофреник осознает свое безумие. Параноик –нет.

И опять антифрейдизм – отрицание индивидуальных отношений перед социальными.

«Несравненный инструмент стадности, Эдип является последней покорной и частной территорией европейского человека».

«Анти-Эдип» пронизан антибуржуазным пафосом и отголосками леворадикальной риторики конца 60-х – начала 70-х годов.

«Разрушай, разрушай! Шизоанализ идет путем разрушения, его задача – полное очищение бессознательного, абсолютное выскабливание».

Категория «ризома» была разработана в совместных трудах Делеза и Гваттари ("Капитализм и шизофрения", II том "Тысяча поверхностей" (1980), "Ризома" (1976)).

Данный термин был заимствован из ботаники, где он означает определенное строение корневой системы, характеризующейся отсутствием центрального стержневого корня и состоящей из множества хаотически переплетающихся, непредсказуемых в своем развитии побегов.

Эта категория получила широкое распространение и стала использоваться как образ постмодерного мира, в котором отсутствует централизация, упорядоченность и симметрия.

Ризома - это сеть связей - в частности, связей культурной зависимости, - которая в современной ситуации настолько хаотична и обильна, что невозможно вычленить, какие связи более важные, а какие менее.

Ризома представляет собой противоположность древовидным, центрированным структурам. Место ризомы там, где трещины, разломы, пустоты, бреши и другие провалы человеческого бытия. Для ризомы нет непересекаемых границ, какими бы - естественными или искусственными - они ни были. Ризома помогает нам умножать стороны, грани исследуемой реальности, превращает круг в многоугольник.

-----------------------------------------из статьи-----------------------------------------------------------------

Первое, что бросается в глаза — намеренный отказ от привычных ориентиров, вообще от какой-либо целостности и системности. Из шизоанализа невозможно выкристаллизовать сколь-нибудь четкое, удобное в практическом смысле учение. Касаясь марксизма и психоанализа, Делез и Гваттари тем не менее, отказываются от их жестких методологических схем.

Сам подход Делеза-Гваттари — насквозь игровой. Авторы обращаются к экспериментальным, бунтарским художественным практикам — дадаизму, театру жестокости Антонена Арто; к парадоксам Льюиса Кэрролла, присовокупляя к ним экономические разборы, психиатрию и видения душевнобольных. Так, общепринятой в западноевропейской культуре модели невротика — излюбленного персонажа и психоанализа, и актуального искусства, — шизоанализ противопоставляет скандальный, шокирующий образ «состоявшегося шизофреника».

Шизофреник — не психиатрическое, но социокультурное понятие, субъект, фундаментально отвергающий капиталистический социум.

Его прототипы — абсурдистские персонажи Беккета, Кафки, Арто — «позвоночно-машинные животные». Понятие машины, производства желания вообще одно из важнейших.

Сознание вторично по отношению к объектной реальности, но и та — раздроблена и размыта, и производится не субъектом, но желанием. Целостность ничего не объединяет и существует отдельно от частей: постулат в стиле «Алисы в Стране чудес».

Именно искусству под силу, — через групповые фантазмы — объединять общественное производство и производство желаний. Апофеоз творчества — в сжигании либидозной энергии (каковая движет и историческим процессом вообще). Лучше всего это получается, по Делезу, в постмодернизме, каковой являет собой поток без цели, слишком трудный для интеллектуалов, но доступный все тем же шизофреникам, дебилам, неграмотным.

Искусство же представляется машиной желаний, производящей фантазмы, в каждом жанре по-своему. Так, литературные машины через процесс чтения готовят «общий взрыв» шизофрении, высвобождающий революционную силу текста. Живописная машина предназначена для декодирования желаний, и здесь главный шизоартист — Ван Гог. Делез делает несколько сомнительные выводы: любой некоммерческий, со своей позицией режиссер априори склонен к черному юмору, ибо похож на паука, дергающего за ниточки сюжета, манипулирующего материалом фильма. Чем и провоцируется ответный «шизофренический смех» зрителей, который, по Делезу, вызывают фильмы ни в чем не повинного Чаплина. В целом, искусство для шизоанализа — единое пространство, подчиненное единому же бессознательному шизопотоку, его скорости, принимающей различные формы — театра или кино.

Если же брать машину-орган (как часть машины желания), то она функционирует, вдохновляемая инстинктом жизни. Инстинкт смерти — параноидален, он влечет к остановке машины, возникновению тела без органов, на котором машина записывает свои импульсы.

Тело без органов, наряду с машиной желания, один из самых знаменитых терминов Делеза. Его художественный аналог — отстраненное восприятие своего тела как отчужденной вещи (кстати, имеющее место в клинической картине шизофрении) у Арто, Камю, Сартра, Кафки.

Классификация тел составляет основу социальных и исторических интенций Ш.