Основные этапы становления политической регионалистики в России

В отличие от ряда направлений политологических исследований в постсоветской России, регионалистика развивалась динамично. В первой половине 1990-х годов она пережила всплеск общественного интереса, активное становление поля регионального политического анализа и начало формирования научного сообщества. Во второй половине 1990-х ее развитие интенсифицировалось. Происходили разработка и внедрение теории и методологии исследований, расширение исследовательских проектов. В 2000-е годы российская политическая регионалистика — уже развитое институциализированное направление политической науки, хотя и сталкивающееся с рядом серьезных проблем.

Связывая анализ политики с пространственными, территориальными факторами, политическая регионалистика в значительной мере служит ответом на «вызовы» географического разнообразия региональных условий политики в России. И было бы в высшей степени странным, если бы в крупнейшей по территории стране мира региональные исследования, в том числе и политического характера, не получили развития. С этой точки зрения, перспективы развития политической регионалистики в России выглядят достаточно оптимистично. Значение территориального фактора в российской политике невозможно «отменить», и исследования политического регионализма неизбежно будут развиваться, занимая важное место в политической науке.

В развитии российской политической регионалистики можно выделить три этапа, охватывающие первую половину 1990-х годов, вторую половину 1990-х годов и 2000-е годы. На каждом из этапов развитие области исследований имело свои особенности. Специфика этапов проявлялась и в тематическом содержании научного дискурса, и в составе аналитиков, и в характере и методах исследовательских практик. Проявлялись они и в формах коммуникации в исследовательском сообществе, в междисциплинарных связях, в восприятии теорий зарубежной регионалистики, что придавало своеобразие ситуации на каждом из этапов.

В то же время в развитии политической регионалистики прослеживается и общая логика становления научной дисциплины. От преимущественно эмпирико-описательного состояния с нечетким предметным полем и эклектическим симбиозом подходов различных дисциплин развитие шло к более целенаправленному использованию концептуальных разработок, теоретической рефлексии, к выделению различных уровней и направлений анализа и к более эффективному применению междисциплинарных подходов. Происходило и освоение опыта западных исследований и теоретических разработок в области регионального политического анализа. От некритического восприятия концепций происходил переход к его более критическому осмыслению и применению в свете российской специфики. Еще один важный аспект логики становления политической регионалистики — нарастание в ней внимания к региональным процессам за пределами России.

На начальных этапах становления отрасль формировалась почти исключительно как внутриполитическая регионалистика, почти всецело погружённая в собирание, обобщение, концептуализацию материалов о политике в регионах России. Синхронно стала формироваться международная политическая регионалистика, изучающая политические процессы на субнациональных уровнях в зарубежных странах, а также процессы формирования новых политических регионов за пределами России. Во второй половине 1990-х годов в лоне российской регионалистики стали развиваться исследования, посвященные международным аспектам политической активности российских регионов, что стимулировало процесс сближения внутриполитической регионалистики с международной политической регионалистикой.

Очень важным общим моментом развития этой отрасли на всех этапах также была повышенная зависимость ее научной эволюции от состояния и процессов политической практики в России. На разных этапах это влияние было неоднозначным. Но сам факт влияния политической практики, на наш взгляд, бесспорен, что будет показано ниже.

На начальном этапе (первая половина 1990-х годов) становление политической регионалистики в России было наиболее отчетливо связано с двумя процессами, которые тесно переплетались и заметно стимулировали друг друга.

Во-первых, шел процесс либерализации и модернизации интеллектуальной, культурной, научной жизни, в том числе и политических наук.

Во-вторых, имело место политическое реформирование, которое влияло на российские регионы сначала в виде новых явлений и высокой динамики федеральной политики, а затем и в форме становления публичной политики в самих регионах. Тем самым появившиеся возможности интеллектуальной модернизации гуманитарного знания совпали с ростом спроса на региональный политический анализ со стороны политической практики.

В открывшиеся «окна развития» устремились специалисты из различных сфер науки и практики. Это были и журналисты, и политики, и преподаватели, и представители различных наук. Все эти группы привносили в сферу политической регионалистики самые разнообразные навыки и опыт, что делало ее чрезвычайно разнородной и эклектичной^[9]. Научный компонент был в этом потоке невелик. К тому же он был очень разнороден. Представители философских, социологических, исторических, географических, юридических наук привносили в новую область исследований свои теоретические подходы и свой научный инструментарий.

Важный фактор, стимулировавший развитие политической регионалистики в России 1990-х годов, был связан с характером российских реформ, которые осуществлялись в форме «революции сверху», в условиях повышенной неопределенности, ослабления центральной власти, роста нестабильности и сепаратистских настроений. В этой ситуации федеральная элита была крайне заинтересована в анализе политической ситуации в регионах, в первичном осмыслении реформ в региональном аспекте, в прогнозировании региональных политических процессов, что давало ей возможность корректировать политику и принимать более адекватные решения, затрагивающие регионы. Этот запрос власти способствовал формированию групп экспертов, способных проводить региональный политический анализ в ее интересах. В федеральных структурах появились располагающие ресурсами специалисты, которые стали затем важным ферментом для дальнейшего развития научной отрасли^[10].

Еще одним существенным обстоятельством было открытие каналов доступа к исследованиям и разработкам западной политической науки, к общению с зарубежными специалистами. Интерес к общению был обоюдным. Западная политическая наука также переживала смену парадигм в области российских исследований, переходя от традиционной советологии к изучению российской политики на совершенно новом материале в условиях открытости. Это взаимодействие началось уже на этапе становления российской политической регионалистики и затем сыграло важную роль в ее развитии^[11].

Таким образом, становление научного компонента политической регионалистики было на первом этапе противоречивым. С одной стороны, он формировался в условиях повышенного общественного интереса, политического запроса, в обстановке открывшихся новых возможностей. С другой, он подвергался повышенному давлению ненаучных форм познавательной активности, сталкивался с внутренней разнородностью и эклектичностью.

Тем не менее, уже на этом этапе были сделаны первые шаги к институционализации политической регионалистики как научного направления. Прежде всего, они были связаны с деятельностью группы географов, занимавшихся в советский период изучением политической географии зарубежных стран. По сравнению с другими специалистами они обладали важным преимуществом — были знакомы с опытом политико-географических исследований в западной науке. Этот опыт оказался востребован федеральной властью. Он же облегчал взаимодействия с западными коллегами. Эти обстоятельства дополнительно усиливали статус и ресурсы политико-географической школы, что позволило ей стать лидирующей на этом начальном становления отечественной политической регионалистики^[12].

Отчасти это лидерство политико-географического подхода на начальном этапе становления предопределило то, что политическая регионалистика в России развивалась иначе, чем другие отрасли политической науки. Она формировалась как преимущественно эмпирическое направление исследований, лишь постепенно выстраивающее свой теоретико-методологический каркас, который и сегодня находится в процессе становления.

Также наметились «точки роста», чаще всего возникавшие на базе академий госслужбы и институтов повышения квалификации (Санкт-Петербург, Екатеринбург, Нижний Новгород, Ростов-на-Дону). Был создан НИИ регионологии при Мордовском госуниверситете (Саранск), где стал выпускаться журнал «Регионология». Журналы по междисциплинарной региональной тематике также появились в этот период в Новосибирске («Регион: экономика и социология»), Пензе («Земство»), Санкт-Петербурге («Региональная политика»).

На втором этапе (вторая половина 1990-х годов) в политической регионалистике появляются новые тенденции, свидетельствующие о заметной интенсификации ее развития. С точки зрения политического контекста, важную роль в этом сыграл электоральный цикл 1995-1997 гг. Прежде всего он включал сложные и трудно предсказуемые федеральные выборы — депутатов Госдумы (декабрь 1995) и президента (июнь-июль 1996). Но также в этот цикл входила и «большая» серия губернаторских выборов в почти 60 регионах (многие из них проводились впервые) и серия выборов в законодательные собрания многих субъектов Федерации.

Этот цикл резко обострил внимание к региональной политической проблематике. Активизировалась работа возникших в предшествующий период центров, формировались новые группы экспертов и аналитиков^[13]. Усилился и приток ресурсов в эту исследовательскую сферу, заметно расширилась практика поведения исследовательских проектов^[14]. Избирательный цикл дал и огромный эмпирический материал, относящийся как к избирательным кампаниям, так и к региональным политическим процессам в целом, что требовало теоретической рефлексии, концептуальных и методологических новаций. Кроме того, итоги выборов в силу неоднозначности для центральной власти принесли общее ослабление последней, стимулировали дальнейшую децентрализацию и регионализацию политики в России. Многообразие региональных политических условий, формирование плюрализма региональных режимов и моделей их взаимоотношений с центром, конфигурации региональных политических акторов и т.д. становились новыми предметами исследований. Усилившаяся децентрализация политики породила в этот период специфический феномен — специализацию региональных экспертов на «своих» регионах. Спрос на региональную политическую информацию был столь велик, что они становились незаменимыми специалистами по данной территории. Это порождало тенденцию к гиперэмпиризму, утрате эффективных концептуальных рамок анализа и сужению «горизонта» выводов, редко выходящих за пределы своего «субъекта РФ». Одновременно в качестве альтернативы этим явлениям стали развиваться проекты, нацеленные на восстановление научной коммуникации между столицей и регионами, а также кросс-региональные проекты, стали формироваться исследовательские группы, которые собирали и анализировали региональную политическую информацию^[15].

К концу 1990-х годов произошло уже достаточно определенное структурное оформление политической регионалистики: эта отрасль исследований обрела конвенциальные теоретические основы и понятийный аппарат. Существенное расширение исследовательской деятельности по проектам в области политической регионалистики, восстановление и развитие коммуникации в научном сообществе имели воплощение в ряде форумов и конференций, в интенсификации издательских инициатив^[16] (конгрессы по политической регионологии в Нижнем Новгороде в 1997 и в 1999 г., издательские проекты в МОНФе, Московском центре Карнеги и др.). Возникали и международные исследовательские проекты, заметно интенсифицировался обмен информацией и освоение западного опыта^[17]. На форумах и в публикациях все чаще обсуждались вопросы теории и методологии региональных исследований.

Важным аспектом интенсификации развития политической регионалистики явилось в этот период введение в перечень образовательных специальностей «Регионоведения». Политическая регионалистика также была введена в качестве обязательного предмета в учебные планы подготовки специалистов политологов. Это способствовало активизации работы по концептуализации научной области, а также развитию связей между исследовательским и преподавательским сообществами.

Указанные обстоятельства к концу 1990-х годов способствовали институционализации политической регионалистики в качестве полноценной отрасли отечественной политической науки. Характерные для нее на предшествующем этапе ненаучные (публицистические) формы познавательной активности постепенно ушли на периферию. Сформировались более четкие границы между собственно научной и ненаучной деятельностью, дифференцировались направления и уровни анализа, началось становление теоретических парадигм и т.д. Разумеется, это не значит, что основные проблемы становления научной отрасли были решены. Многие из них продолжали сохраняться. И тем не менее состояние российской политической регионалистики в конце 1990-х годов являло собой разительный контраст с ее положением в начале 1990-х.

Третий этап становления, наметившийся после 2000 года, застал российскую политическую регионалистику в состоянии достаточно активной институционализации, преодоления трудностей и формирования новых тенденций. И здесь на ее дальнейшую эволюцию снова заметное влияние оказал политический контекст. Лейтмотивом федеральной политики в этот период становятся централизация и ограничение разного рода регионалистских тенденций. Федеральным центром предпринимается целый комплекс мероприятий в этом направлении, получивший название «федеральной реформы».

Уже вскоре после поворота в практической политике тенденции централизации находят отражение в исследовательских проектах и научных публикациях^[18]. Эти тенденции оценивались неоднозначно, но большинство исследователей соглашались в том, что проводимая федеральным центром с 2000 года политика существенно меняет характер отношений центра и регионов в России, а период центробежных тенденций, характерных для политики 1990-х годов, сменился тенденцией централизации. Но все же на первых порах тематика централизации «властной вертикали» не занимала в поле политической регионалистики ведущее место. Продолжалось исследование электоральных процессов в регионах, региональных элит, моделей функционирования региональной власти, партийной политики в регионах, получившее заметное развитие в предшествующий период.

И лишь постепенно проблемы централизации заняли во внутриполитических региональных исследованиях доминирующее место. Особенно заметным это стало после федерального избирательного цикла 2003-2004 гг. (выборы в Госдуму и Президента), означавших легитимацию централизаторской политики Путина. В этот период к централизации властной «вертикали» добавилась и централизация «партийной вертикали» (сначала в виде формирования «партии власти», а затем и концентрации всей партийной системы), а с 2005 г. — и новая формула приведения к власти губернаторов. В этих условиях публичное политическое пространство в регионах стремительно сужалось, политическая жизнь там унифицировалась, обретая периферийное значение в общенациональной политике.

Внутриполитическая регионалистика столкнулась с существенным сужением своего предметного поля, по крайней мере в том виде, в каком оно сформировалось в предшествующий период. Это отразилось на исследовательской активности. Некоторые проекты и центры исследований региональной политики, развивавшиеся в предшествующие годы, прекратили свое существование. Снизилась активность жизни научного сообщества, сократилась издательская деятельность по этой тематике. После 2004 г. ухудшилось и взаимодействие науки с практической политикой в регионах. Политическая «теория» и «практика» лишились активного диалога, что препятствует их взаимной модернизации.

Тем не менее, созданная в 1990-е годы инфраструктура научного направления, сформировавшиеся группы специалистов, приобретенные теоретические знания и прикладной опыт исследований, сложившаяся образовательная система не дают оснований для чрезмерного пессимизма. Да и политическая практика продолжает оставаться источником спроса на знания политической регионалистики. Несмотря на элементы политической централизации, в России сохраняется значительный спрос на научное знание регионалистики. Мониторинговый анализ региональной информации ведется и на уровне центральных федеральных ведомств, и на уровне новых федеральных структур^[19]. По заказам федеральных властей сбор и анализ региональной информации осуществляют и некоторые специализированные аналитические центры^[20]. Существуют и независимые от властей проекты по анализу региональных политических процессов (проект мониторинга федеральных реформ в регионах Московского центра Карнеги, сеть регионального правозащитного мониторинга, проекты региональных экспертиз в Фонде развития информационной политики и др.). Объем региональной политической информации заметно шире представлен в Интернете. Кроме того крупные финансово-промышленные группы России в той или иной форме обладают аналитическими службами, изучающими политические процессы в регионах, где присутствуют интересы их бизнеса.

Еще одно направление, востребованное в последний период, — исследование партийного строительства в регионах, которое актуализировалось ввиду строительства «многопартийности» из Центра. Оно сталкивается с большей неопределенностью, чем строительство «вертикали власти» или строительство «партии власти» (этот процесс, впрочем, тоже имеет немало проблем в регионах), поэтому требуется региональный анализ этих процессов. Не исключает регионального анализа и новый порядок «назначения» губернаторов, а также стремительно расширяющаяся законотворческая активность субъектов Федерации. Очевидна прикладная востребованность и международной политической регионалистики, что связано с активизацией внешнеполитической деятельности России и с возникновением новых внешнеполитических региональных вызовов в регионах постсоветского пространства (Украина, Белоруссия, Грузия, Прибалтика, Центральная Азия) и макрорегионах за его пределами (Европейский Союз, регионы Ближнего, Среднего, Дальнего Востока).

Таким образом, познакомившись с ретроспективой этой отрасли знания, можно констатировать, что вопреки возникшим трудностям и проблемам развитие политической регионалистики в России и на нынешнем этапе будет продолжаться. В нем формируются новые аспекты и направления анализа, происходит переструктурирование предметного поля исследований, изменение характера запросов на региональное политическое знание, форм и практики исследований. Возможно также, что в этих условиях начнется переход этой области знания к новому этапу. Каким он будет? Чтобы определеннее сказать о перспективах, надо несколько подробнее представить себе картину ее сегодняшнего развития.

Литература

Авдонин В.С., Баранов А.В., Дахин А.В. Политическая регионалистика в современной России: ретроспектива и перспектива становления // Политическая наука в России: проблемы, направления, школы (1990-2007) / редкол.: О.Ю.Малинова (отв. ред.), С.В.Патрушев, Я.А.Пляйс, В.В.Смирнов. М.: Российская ассоциация политической науки (РАПН), Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2008. С.105-125.

Баранов А.В. Взаимодействие акторов региональных политических процессов в постсоветской России. М.: Издательство «Социально-политическая мысль», 2007. С. 15-50.

Баранов А.В. Политическая регионалистика: дисциплинарная структура и основные направления исследования // Мировая политика: проблемы теоретической идентификации и современного развития. Ежегодник 2005. М.: «Российская политическая энциклопедия», 2006. С.363-378.

Косов Ю.В., Фокина В.В. Политическая регионалистика. СПб.: Питер, 2009. С.22-40.

Леонова О.Г. Макрорегионалистика – новое направление развития учебной дисциплины // Вестн. Моск. ун-та. Серия XXVII Глобалистика и геополитика. 2011. №1-2. С.141-146.

Туровский Р.Ф. Политическая регионалистика: учеб. пособие для вузов. М.: Изд. дом ГУ ВШЭ, 2006. С.15-29.

Черникова В.В. Политическая регионалистика: Учебное пособие по специальности 020301 – Политология. Воронеж: «Истоки», 2004. С.7-19.

Штанько М.А. Политическая регионалистика: учебное пособие. Томск: Изд-во ТПУ, 2006. С.16-35.

[1] Парадигма географического детерминизма рассматривает социальные явления в их зависимости от природных, физико-географических характеристик.

[2] Хорология – наука об областях (ареалах) распространения систематических групп растений и животных.

[3] Схоластика – формальное знание, оторванное от жизни.

[4] Корректно говорить об административно-территориальных единицах (ATE), на которые делится территория государства. В качестве упрощенного синонима ATE можно использовать понятие "административная единица". В целом понятие "административный" (возможный синоним — "управленческий", что соответствует переводу слова administratio с латинского) используется в политической регионалистике в отношении территориальных явлений, имеющих государственно-правовой статус (регионы, границы, центры и пр.).

[5] Обычно в краеведении речь идет о культурных особенностях и истории региона. Регионоведение предлагает более широкий охват явлений, сконцентрированных в региональном комплексе, включая экономику и политику.

[6] Что соответствует переводу названия — наука о регионах.

[7] Детерминизм – философская концепция, признающая объективную закономерность и причинную обусловленность всех явлений природы и общества.

[8] Стохастические – случайные, вероятностные.

^[9] На это обращали внимание В. Гельман и С. Рыженков в обзоре о развитии отечественной политической регионалистики. См.: Политическая регионалистика: от общественного интереса к отрасли знания? // Социальные исследования в России. Самопознание общества. М.: Полис, 1998.

^[10] Прежде всего можно отметить деятельность групп, сложившихся вокруг Л. Смирнягина и В. Тишкова, располагавших ресурсами поддержки исполнительной власти, что позволило им активизировать и научно-аналитическую работу.

^[11] Следует упомянуть активную деятельность Московского центра Карнеги, Института «Восток — Запад», а также ряда западных общественно-политических и научных фондов (Фонда «Фольксваген», Фонда Ф. Наумана, Фонда Ф. Эберта, Фонда Форда и других).

^[12] Среди авторов этого направления следует назвать В.А.Колосова, Л.В.Смирнягина, Н.В.Петрова, О.Б.Глезер и других.

' Наиболее активны были в этом плане Московский центр Карнеги (Н.В. Петров, А.С. Титков); Институт гуманитарно-политических исследований (О. Сенатова, В. Гельман и др.); группа «Меркатор» при Институте географии РАН (Д. Орешкин и др.); группа по анализу политической ситуации в регионах при Администрации Президента РФ («группа J1.В. Смирнягина»). Региональный компонент имел место в работе Центра политических технологий (Р.Ф. Туровский, А.В. Макаркин и др.), Экспертного института (М. Малютин, О. Григорьев и др.), Аналитической группы «Панорама» (В. Прибыловский) и др. За пределами Москвы региональные исследования активизировались в Нижнем Новгороде, Сыктывкаре, Пензе, Саратове, Казани, Новосибирске, Екатеринбурге.

^[14] Среди многочисленных проектов этого периода можно выделить многолетний масштабный проект «Регионального политического мониторинга» в ИГПИ (1993—1999 гг.)., проект «Сеть этнологического Мониторинга» Института этнологии и антропологии РАН (под рук. В. А. Тишкова, проект «Политический альманах России» Московского центра Карнеги, содержащий приложения «Регионы России», и др.

^[15] В числе этих проектов, помимо упомянутых выше, следует отметить проект «Россия регионов: трансформация политических режимов», осуществлявшийся исследователями ИГПИ и Европейского университета в Санкт- Петербурге при поддержке Фонда «Фольксваген», проект Studia politica по созданию учебных материалов для курса «Политическая регионалитика», осуществлявшийся в 1998-2001 гг. (5 выпусков), проект К. Мацузато «Регионы России: хроника и руководители». Т. 1-7. Саппоро, 1997-2000.

^[16] Прежде всего здесь следует назвать издательские проекты МОНФа, в рамках которых публиковалось много работ по политической регионалистике. Примечательны также специализированный номер журнала «Pro et Contra» «Центр и регионы России» (2000. № 1) и рубрика в журнале «Полис» в 1997-1998 гг., специально посвященная региональным исследованиям.

^[17] Среди наиболее активно работавших с российскими коллегами по тематике политической регионалистики зарубежных специалистов следует назвать М. Маколи, К. Мацузато, М. Бри, М. Мендрас, П. Реддуэя, Р. Орттунга, М. Макфола, Н. Мэлвина и других. В регионах совместные проекты с европейскими и американскими исследователями осуществлялись в Нижнем Новгороде, Екатеринбурге, Петербурге, Саратове и других местах.

^[18] Галкин А.А. и др. Эволюция российского федерализма // Полис. 2002. № 3; Федосов П.А. и др. Перспективы российского федерализма: федеральные округа; региональные политические режимы; муниципалитеты // Полис. 2002. № 4; Региональные процессы в современной России. М.: ИНИОН РАН, 2002; Гохберг М.Я. Федеральные округа Российской Федерации. М.: Финансы и статистика, 2002; Кистанов В.В. Федеральные округа России — важный шаг в укреплении государства. М.: Экономика, 2000; Политическая регионалистика: теория и практика. М.: Изд. РУДН, 2003; Феномен Путина и российские регионы: победа неожиданная или закономерная? / Под ред. К. Мацузато. Sapporo: Slavic Research Center, Hokkaido University, 2004; Федеральная реформа 2000-2003. Т. 1. Федеральные округа. М.: МОНФ, 2003; Федеральная реформа 2000-2004. Т. 2. Стратегии, институты, проблемы. М.: МОНФ, 2005 и др.

^[19] Региональный мониторинг ведется в МЭР, Минрегионразвития, в ЦСИ Поволжского федерального округа, ЦСИ Северо-Запад и ряде других правительственных ведомств.

^[20] Например, Институт региональной политики (Москва), сектор региональных программ Фонда эффективной политики, Центр политических технологий и др.