Заметки журналиста

Блаженнейший митрополит Владимир встал у кормила Православной Церкви в Украине на стыке двух эпох в жизни общества и государства — тоталитаризма и свободы. Этим прежде всего и обусловлена та роль и миссия, которую исполняет 121-й митрополит Киевский в тысячелетней истории нашей Церкви. Ему предстояло не только освободить Церковь от пут, которыми за десятилетия своего господства связал ее атеистический режим, восстановить ее структуры, но и заложить основы функционирования Православной Церкви в свободном, независимом государстве. Мне представляется, что сквозь призму решения этих задач и ныне, и в будущем будут судить о Православии в Украине конца столетия. А оно связано прежде всего с именем Блаженнейшего Владимира.

Впервые я услышал о митрополите Владимире в конце восьмидесятых, и при довольно любопытных обстоятельствах. Меня от газеты отправили в командировку в Винницкую область, как тогда говорили, «по тревожному письму», разбираться с проблемами местных «афганцев». С транспортом уже тогда начались сложности, и добираться до райцентров приходилось «автостопом». На дороге меня подобрал старенький «Москвич», водителем которого оказался священник. Разговорились. Я поинтересовался, как ныне, при демократизации, живется Церкви. К моему удивлению, священник был настроен весьма пессимистично. Он рассказал, что Церковь «разлагается с головы», что в ней царят террор и супруга экзарха, и при таких обстоятельствах на возрождение православия рассчитывать не приходиться. Особенно смутил его страх: он боялся, что залетный журналист донесет о беседе в Киев, на Пушкинскую, и священнику не миновать репрессий.

Признаться, во все это верилось с трудом, и я просто решил, что волна диссидентства и всеобщего недовольства начальством докатилась и до церковной жизни: руководителей ругают и разоблачают, поскольку жаждут обновления и перемен, и Церковь — не исключение. Тогда же священник упомянул имя митрополита Владимира, сказав о том, что уже ходатаи ездили в Ростов просить его вернуться в Украину. Для светского человека все это выглядело необычно.

В Киеве журналистов, хоть что-то понимающих в церковной проблематике, и сегодня немного, а в то время их можно было пересчитать по пальцам. Одним из них был Владимир Чопенко, с которым мы познакомились еще в студенческие годы. Замечательный журналист, он не только благоговел перед православной культурой и историей, но и умел глубоко и умно писать об этом. Встретив его в издательстве, я рассказал ему о странном священнике из Винницкой глубинки. Его эта история ничуть не удивила, напротив, он стал с жаром растолковывать мне, что для Православия в Украине, иного выхода, кроме как пригласить ростовского митрополита, не существует. Филарет уже дискредитировал себя в глазах православных, теперь дискредитирует Церковь в глазах народа, везде царят разброд и шатание. Нужен человек, пользующейся авторитетом среди всех православных Украины, который объединил бы Церковь и вывел ее из кризиса. Таким, по мнению Чопенко, являлся митрополит Владимир. Это было еще до разоблачений и публичных скандалов вокруг семьи Филарета. Так что Блаженнейший был «ожидаемым» Предстоятелем Православной Церкви в Украине. Это важнейшее обстоятельство не учли организаторы раскола в 1992 году, полагавшие, что с «товарищем Филаретом» православные будут и дальше шагать в будущее.

* * *

В начале 90-х религиозная жизнь в Украине напоминала пороховую бочку. В межконфессиональные конфликты между греко-католиками, УАПЦ и УПЦ были вовлечены и государственные, и политические структуры. Разбои, шельмование и преследование православных, прежде всего, в Западной Украине, достигли своего апогея. Аналитики заговорили о «югославском варианте». Богоборческая же власть агонизировала и занималась главным образом дележом экономического наследства умирающей империи, подготовкой «запасных аэродромов», вывозом за рубеж «награбленного» и учреждением многочисленных коммерческих структур, ставших основой их экономического могущества уже в независимой Украине. «Друг режима» Филарет не был исключением, он даже вполне легально под именем Михаила Денисенко стал соучредителем крупного коммерческого банка, руководить которым, как водится, поставили бывшего крупного функционера ЦК КПУ. Церковь, как флюгер светской власти. Такая роль была уготована ей, и Блаженнейшему Владимиру предстояло положить край этим планам. В начале 1992 года был принят Закон Украины о Свободе совести и религиозных организациях, который не только закреплял отделения Церкви от государства, но и запрещал любые вмешательства во внутренние дела друг друга. Однако инерция произвола по отношению к Церкви была слишком велика. Стоило православным украинским епископам на Харьковском архиерейском соборе в мае 1992 года отклонить настойчивое требование Л.Кравчука «не трогать Филарета», как весь репрессивный аппарат государства был обрушен на Православную Церковь.

* * *

Пожалуй, самым тяжелым временем для Православия в Украине было начало 90-х. Церковь определяла свое будущее. Поворотным этапом был Харьковский Архиерейский собор, значение которого трудно переоценить. Впервые, я уже не знаю за сколько столетий, Собор Церкви прошел не только без согласований со светской властью, но и вопреки ее воле. После десятилетий репрессий, преследований и унижений Церковь восстанавливала свое достоинство. Для этого необходимо было мужество, и православные украинские епископы его проявили в полной мере, не поддавшись ни уговорам, ни шантажу. «Если вы снимете Филарета, правительство не будет вас поддерживать», — так по телефону помощник Крачука «увещевал» Харьковского митрополита Никодима. Иллюзий в отношении кравчуковского правительства никто не питал. Чашу этой «поддержки» вскоре до дна испили клюнувшие на нее епископы УАПЦ, создавшие «проправительственную» УПЦ-КП. Уже в следующем году они во главе с «основателем» УПЦ-КП Антонием (Масендичем) в страхе бежали из «госцеркви», и время пребывания в ней считали самыми жуткими днями в своей жизни. Они рассказывали журналистам: «Шантаж был обычным делом. Особенно он усилился перед избранием патриарха УПЦ-КП осенью 1993 года. Накануне мы заехали к Антонию. Он сидел в своем кабинете, бледный, как мел. Перед нами у него был советник Президента Богдан Тернопильский и прямо ему заявил: «Если сорвешь собор, мы тебя убьем». На самом соборе Зинченко (Председатель Совета по делам религии, до этого — нардеп, прошедший в парламент из Виннницы по «демплатформе КПСС»), Червоний и Поровский (нардепы, бывшие комсомольские функционеры с Волыни) угрожали нам, что, если мы будем голосовать против Филарета, нас сотрут в порошок. По регламенту каждый делегат мог выступать лишь один раз, но Поровский и Червоний не отходили от микрофонов, последний выступил 22 раза. Когда же выступал кто-нибудь из епископов, они устраивали ему обструкцию, прерывали, обзывали мерзкими словами, угрожали компроматом... Мы заявили, что покинем собрание, тогда позвонил вице-премьер Жулинский и сказал, чтобы всех оставили на своих местах: Романюка — патриархом, Филарета — замом, Масендича — управделами. Тогда они решили расправиться с Масендичем, но заступился Романюк, пригрозив отдать нардепам свой патриарший куколь, пусть носят его сами». Вот что имелось ввиду под «правительственной поддержкой» и скрывалось за фасадом скалачиваемой «истинно украинской», национальной и государственнической «церкви», где отлученный от Православия может править бал, нардепы-комсомольцы, не отличающие крест от полумесяца, «расставлять кадры», а правительственный сановник-атеист телефонным звонком назначать высшую иерархию! Недаром бежавшие «капешные» епископы заявили, что «лучше быть пономарем в канонической Православной Церкви, чем архиепископом в филаретовской». И вот, православные епископы в Харькове заявили о праве Церкви на свободу. Избрав новым Предстоятелем Блаженнейшего Владимира, они не сомневались, что именно он это право реализует. Собственно говоря, выбора у него и не было. Церковь сказала свое слово, и вернуть ее в недавнее прошлое было бы предательством. 20 июня 1992 года новый Киевский митрополит прибыл в столицу. Встречали его вдохновенно, некоторые СМИ даже сообщили, что встречающих было около двухсот тысяч человек. Казалось, это был триумф справедливости и долгожданная свобода. Мало кто предполагал, что на самом деле для Киевского митрополита наступило тяжкое время унижений и испытаний.

* * *

Запрещение в священнослужении Филарета и избрание нового Предстоятеля вызвало настоящий переполох в рядах бывшей партноменклатуры. Чужак возглавил в Украине Церковь! Этим объясняется та истерика, организованная в правительственной прессе, противозаконные заявления и действия Кравчука, Плюща и присных. Православные епископы страны были объявлены «шпионами», «заговорщиками», «предателями» Родины, а Блаженнейший, естественно, стал «врагом народа». Блаженнейшему Владимиру противостояла отнюдь не какая-то идеология или конфессия (первая же его встреча с руководителем УАПЦ Мстиславом открыла путь для диалога и примирения конфессий: «Мне гораздо приятней общаться с митрополитом Владимиром, чем убеждать Филарета в конце концов отправиться на покой»,— говорил журналистам Мстислав), а самая настоящая партийно-государственная мафия, которая во имя сохранения своего контроля над награбленным и спрятанным за рубежом, готова была развязать даже гражданскую войну. Сегодня в нашей православной прессе выходит немало статей, анализирующих суть филаретовского раскола. Нередко авторы попадают в сети филаретовской мифологии и ищут его некие исторические или догматические истоки. Одни называют его полупротестантской сектой, другие — экклезиологической ересью. Однако никаких церковных основ и причин этот раскол не имел. Вся «богословская» его сторона, по словам митрополита УАПЦ Антония, заключалась в следующем: «Я сдался на просьбы и поехал на Пушкинскую. Филарет был взволнован. Я посочувствовал: дескать, жалко расставаться с деньгами, зданием экзархата, Владимирским собором. А он сразу к делу: «Если перечислю на ваши счета деньги УПЦ (4 млрд. крб.), где гарантия, что вы их у меня не заберете?» Вот эта гарантия, «что вы у меня их не заберете» и была главным и единственным «догматом» кравчуковско-филаретовской «церкви», равно как и «воплощением многовековой мечты украинского народа о национальной церкви». Организация церковного раскола в 1992 году являлась ничем иным, как «приватизацией» Филаретом и политиками его «свиты» всех средств Украинской Православной Церкви.

* * *

Кроме крайней враждебности правящей номенклатуры, планы которой разрушило избрание нового Предстоятеля, митрополита Владимира ожидало не менее враждебное отношение бюрократии. Митрополит приехал объединить разобщенные православные общины, снять религиозные проблемы, но это совершенно не совпадало с интересами чиновничества. Ведомства-реликты тоталитарного государства, репрессивные и паразитирующие органы госуправления в новых условиях должны были продемонстрировать свою «нужность», оправдывать свое содержание. Совет по делам религий. Его функции в демократическом государстве временные: разработать демократическое законодательство, помочь возвратить Церкви экспроприированное атеистическим режимом имущество — и самоликвидироваться. Иных задач у него нет, однако их можно придумать и даже сделать животрепещущими. Чиновникам не только не нужно бесконфликтная ситуация в православии, но она для них смерти подобна. Какие «прорывы» в этих двух основных направлениях работы «религиозного ведомства» мы видим? Проталкивание через парламент по инициативе раскола и униатов и вопреки протестам православных поправок к закону, предусматривающих «поочередное пользование» православными храмами различными конфессиями. Узаконение раскола (протест Генеральной прокуратуры Украины, приостановливающий деятельность УПЦ-КП как незаконносозданной организации, отклонен при Кравчуке, а при Кучме к нему почему-то, вопреки воле нового Президента «забыли» вернуться). По второму направлению — передача расколу правительством П. Лазоренко Выдубецкого монастыря, а столичной властью — бюджетных новостроек (церкви Богородицы Пирогощи и Михайловского Златоверхого), чтобы Филарет не остался «без крыши». Распространение раскола из Киева в города и веси Украины стало основой выживания этого ведомства. Скажем, в Сумах, православный епископ мог десять лет и безуспешно просить власти возвратить епархии собор в центре города. Но вот он выгнал одного проштрафившегося священника, тот, естественно, бежит в раскол, где Филарет его объявляет «архиепископом». Тут же Советом регистрируется новая епархия раскола, городские власти по настоянию местного религиозного управления передают ей собор. Частный конфликт, таким образом, перерастает в областной, и начальник по религии областной администрации может спокойно вздохнуть: с работы его не выгонят — до пенсии теперь он будет «гармонизировать» межправославный конфликт в Сумах, сей кусок хлеба оставит и преемникам. Таким же образом столичным и местным чиновничеством были зарегистрированы сотни, «параллельных» православным, «бумажных» общин и десятки епархий УПЦ-КП; изгнанные из православия горе-священники «приосанились», надели епископские облачения, напялили клобуки и куколи. Для чиновников новая «госзадача» — усаживать канонический православный епископат за стол каких-нибудь переговоров с этим маскарадом. Непростая эта работа: епископы артачатся, проявляют «имперскую спесь» и неуважение к «национальной церкви» — хоть убей, не хотят видеть во вчерашнем беглом забулдыге православного митрополита! Несколько лет назад я с одним высоким правительственным чиновником был в Крыму. Встретились с начальником отдела по вопросам религии местной администрации. Я в шутку спросил, почему у него еще не зарегистрировано ни одной филаретовской общины? Он шутки не понял и стал объяснять, как долго он присматривает людей для такой общины, но пока все попадаются очень «дохленькие». Так что «задел» конфликтов для своего будущего существования чиновники сделали на сто лет вперед. Чиновники не уставали «радовать» православие новыми «прозрениями» и «инициативами». Председатель Госкомрелигии как-то заявил, что «межправославный конфликт с епархиального уровня переместился на уровень парафиальный». Многие решили, что он принимает желаемое за действительное. Конечно, его ведомство уже укрепило раскол в областных центрах, зарегистрировав раскольничьи «епархии», а вот многие райцентры и села все еще им не охвачены. Для исправления этого недостатка Госкомрелигии регистрирует некую «Фундацію Єднання», организованную филаретовцем, бывшим членом ЦК КПУ Кравцом. Каким-то образом у этой фундации оказались юридические адреса тысяч православных общин, коими располагает только структуры Госкомитета — и пошла писать губерния. Общины стали получать не только клеветнические прокламации Филарета, призывы уходить в раскол, но и заготовленные бланки для юридического оформления этого перехода. Вмешалась Генеральная прокуратура, и мечта Госкомитета через фундацию организовать межприходскую войну временно были оставлены. Однако стратегическая цель «религиозного» чиновничества заключается в том, чтобы неустанно подбрасывать дровишки в пожар православия, и в то же время выступать в роли миротворцев. Еще одна проблема, на которой вот уже 12 лет паразитирует отечественное чиновничество — возвращение Церкви экспроприированного атеистами церковного имущества. Казалось бы, что может быть проще: определить эти объекты и вернуть законным владельцам. Таковых не так уж и много. Однако сколько коррумпированные чиновники всех рангов умудряются вымотать нервов, сколько крови попить, пока полуразрушенный храм вернется в руки Церкви. Не гнушаются и святотатством, передавая в нарушение всех законов святыни православия всяким раскольничьим модернистским сектам, типа УПЦ-КП. Ну, не может организация, созданная в 1992 году при наличии законной правопреемницы претендовать на собор, отнятый у последней 70 лет назад. Об этом прекрасно осведомлены чиновники — ведь все с высшим образованием, некоторые — с юридическим. Но уровень коррумпированности чиновничества столь велик, что намного превышает уровень законопослушания. Недаром во всем мире нас именуют самой коррумпированной державой, в которой нет ни законов, ни права, ни совести. Церковное имущество (прежде всего храмы, от которых Церковь просто не может отказаться, поскольку заброшенная или оскверненная святыня — это живой укор всей Церкви), давно уже стало предметом политического шантажа, а то и просто вымогательств как со стороны власти, так и политических структур. Этот рычаг давления на Православие никто не собирается выпускать из своих рук. Если власть решит отдать Церкви Лаврскую колокольню, то, несомненно, будет передавать ее целое столетие, по ступеньке в год, — в обмен на лояльность и политическую поддержку и при непременном ритуале прошений и унижений. Так она у нас устроена и будет таковой до тех пор, пока к власти не придут, по словам Блаженнейшего Владимира, люди, которые «если не православные, то хотя бы склонны к Православию».

* * *

В этих заметках я столь подробно остановился на ситуации, в которой оказалась наша Церковь в последние десятилетие уходящего века, поскольку без ее учета невозможно оценить ту, действительно, уникальную роль, которую играл и играет в жизни Церкви, общества и государства митрополит Владимир. Украинская Православная Церковь — Церковь бедствующего, обворованного, униженного и убывающего как горящая свеча народа. Мне всегда представлялся символичным тот факт, что Она разделила судьбу своего народа — была также ограблена, притесняема, брошена на грань выживания, причем одними и теми же людьми. В Киеве митрополиту правящая камарилья организовала «теплый прием»: хамство столичного градоначальника И.Салия, беснующееся УНСО, травля и шельмование во всех державных СМИ. Он принял удар на себя с достоинством и спокойствием, которое всегда меня поражало в нем. Ни единого слова ненависти не слетело с его уст. Многие ожидали, что в день приезда при огромной поддержке народа, он не только вернет Церкви захваченные боевиками Владимирский кафедральный собор и резиденцию Киевского митрополита на Пушкинской, изгонит расстриженного Филарета из столицы, но и праведным гневом православных напугает власти на долгие годы вперед. С политической точки зрения, глупо не использовать силу, когда она у тебя имеется. Более того — последующие события в Украине, и прежде всего «черный вторник» 1995 года, перепугавший чиновников, показали, что власть только силу и уважает и готова даже заискивать перед экстремистами и провокаторами. Однако митрополит не благословил насильственные действия против захватчиков, заявив, что «Бог не в силе, а в правде», и что Киевский митрополит не допустит кровопролития между «единоверными и единокровными братьями». В то время Украина находилась как никогда близко к «югославскому варианту»: всеобщее недовольство массовым обнищанием, гиперинфляцией, протестный бум, могли разорвать гражданский мир в клочья — брось только спичку. «Галицкий опыт», где насилие с 1989 года стало нормой жизни и легко «заводимые» толпы до сих пор устраивают погромы по любому поводу, мог распространиться на всю Украину. Православные массы, оскорбленные произволом против их Церкви, тоже рвались в бой. Крупнейшая конфессия страны, объединяющая тысячи приходов и миллионы верующих, ждала слова своего Предстоятеля. Он же призвал верных чад Православной Церкви быть и оставаться христианами, несмотря на все испытания, несправедливости и гонения. Я полагаю, что сохранением в Украине гражданского и межконфессионального мира мы в первую очередь обязаны этой твердой позиции Блаженнейшего. Вскоре боевики при поддержке властей устроили массовые погромы и захваты храмов на Ровенщине и Волыни — но нигде православные не отвечали насилием на насилие. Один из организаторов погромов нардеп Николай Поровский уверял меня, что к 1994 году в его избирательном округе все православные храмы будут переведены в филаретовство. Не получилось. Хотя козачки и боевики зверствовали немилосердно. В одном селе общину выгнали из храма и гнали как скот по «направлению к Москве». Другое село пригрозило Президенту Кравчуку, что всем миром будет просить политического убежища в США. Поведение православных потрясло даже иноверцев: в одном городе местная еврейская община попросила администрацию передать заброшенную синагогу православным, у которых боевики захватили храм, ибо уже не было сил смотреть на эти неправедные притеснения. Как в древние времена оплотом веры своего народа стали монастыри — не один из них не перешел в раскол. Кравчуковско-филаретовские погромы, хоть и привели к увеличению на пару сотен раскольничьих общин, не достигли своего результата: вместо одной захваченной и «офилареченной» общины появлялись две новые. За годы правления Блаженнейшего митрополита Владимира количество православных приходов в стране увеличилось почти в три раза: УПЦ имеет 130 монастырей, почти 9 тысяч приходов. Пример стойкости подавал сам митрополит. Пожалуй никто не подвергался такому шантажу, давлению, унижениям и угрозам со стороны правящей камарильи, как Блаженнейший. Не будешь делать по-нашему — организуем погромы, недовольство паствы (что это за митрополит, который не может нас защитить?), заберем храмы, смешаем с грязью в прессе. После всякой такой «беседы» он выглядел, как после пытки. Они предлагали даже стать «патриархом», лишь бы поклонился Мамоне и принял их условия. После каждого отказа начиналась новая волна притеснений и шельмования. Однажды, в году 1993, после очередных безуспешных «переговоров», взбешенные кравчуковцы готовили новую крупномасштабную провокацию против Церкви, УНСО вывело на площадь Независимости свои отряды под плакатами «Геть Московского попа!» Я помчался к митрополиту и стал говорить ему, что готовится какая-то акция, пострадают, как всегда, невинные люди, и что, видимо, надо идти на какие-то компромиссы с властями, иначе боевики разнесут Церковь в щепки. «Что вы говорите, — неожиданно оборвал он меня, — Православную Церковь в щепки? Во-первых, Бог не позволит, во-вторых — народ Божий». После аргументов такого масштаба оставалось лишь устыдиться своих страхов. В лице Митрополита Владимира наша Церковь обрела не столько «церковного деятеля» или «руководителя», а истинного архипастыря. Однажды он признался, что «так легко», как во время шельмования, притеснений и информационной блокады, ему еще никогда не молилось: «Христос предупреждал учеников, что они будут гонимы. Мы гонимы несправедливо и неправедно. А потому уверены, что делаем Божье дело». Конечно, митрополит оказался в унизительном положение, но выдержал. Однако, благодаря этому, не была унижена Церковь. Думается, было бы гораздо хуже, если бы власти носили митрополита на руках, но Церковью помыкали бы, как при атеистическом режиме.

* * *

Нашей державе есть чему поучиться и у митрополита Владимира, и у его Церкви. Прежде всего — «региональной политике». УПЦ без всякого насилия объединяет в себе все регионы Украины. В ней нет сепаратизма и желания быть от центральной власти на безопасном расстоянии. Почему одинаково преданы своей Церкви и своему митрополиту и 600 общин Закарпатья, и 700 общин Винничины, и 300 общин Крыма? Почему люди из разных регионов в УПЦ относятся друг к другу как братья, а в державе — как волки? Почему Православная Церковь может объединить народ, а держава не в силах? Вопросы не столь абсурдные, как может показаться на первый взгляд. Да и ответы лежат на поверхности: если мы действительно жаждем найти национальную объединительную идею, то ее следует искать в Православии и в опыте Православной Церкви. Мне всегда казалось, что Блаженнейший Владимир знает сокрытый от светских людей внутренний смыл существования Церкви. Я до сих пор удивляюсь, как можно руководить такой гигантской структурой, как УПЦ, которая ныне только одних храмов строит более тысячи, и иметь при этом крошечную канцелярию, которая умещается в двух комнатушках? Весь штат, включая управление Киевской епархией — человек десять, половина из которых трудится «на общественных началах». Оказывается, можно создать «вертикаль власти» — а власть митрополита непререкаема — не на основе страха и жесткого контроля, а на основе совести и долга при мизерных затратах на содержание управленческого аппарата. Учиться у митрополита Владимира нужно и опыту украинизации православного люда. Для этого он сделал куда больше, чем брызжущие слюной нардепы-радикалы. Выдающийся проповедник, он показал, что украинский язык является не только языком ненависти и нетерпимости (к чему уже приучили нас бывшие коммунистические псалмопевцы типа Мовчана, Павлычко и Драча), но и языком высокой проповеди, богопознания и спасения. Вообще о богословских трудах Блаженнейшего, в частности, о его проповедях должен быть разговор особый. Он — мастер этого древнейшего жанра церковной словесности. Проповеди, составившие первые два тома шеститомного собрания его сочинений, — это устные творения, записанные учениками. Митрополит всегда говорит «без бумажек», много цитирует из Священного Писания, подкрепляя примерами и афоризмами логически выверенный ход своих размышлений. Это требует колоссальной концентрации воли, чувства и мысли. С университетской скамьи, из курса цициронова красноречия всякий помнит, что хорошо можно говорить лишь о предмете, который ты хорошо знаешь, блестяще (что является большой редкостью) — если ты постоянно о нем думаешь, он поглощает все твои мысли. Я несколько раз наблюдал за митрополитом перед выступлением. Он всегда окружен целым роем людей, которые докучают разными злободневными вопросами, просьбами, проблемами. Митрополит заинтересованно слушает и отвечает — у него удивительная память даже на детали всякого заштатного разговора. Но вот ему предоставляют слово. Я не знаю, как это происходит, но аудитория застывает в напряжении. Он говорит, словно снимает с окружающих чешую временного и мелкого, оставляя их один на один с высоким — размышлениями о Боге, Церкви, Человеке. Удивительный дар!

* * *

Вместе с тем, Блаженнейший Владимир — человек не публичный. Я как светский журналист не раз испытывал чувство досады от сокрытия им «выигрышных страниц» своей биографии, что для публичного руководителя, политика просто немыслимо. Фразу типа «как-то раз американский президент спросил у меня...» от него невозможно услышать, он даже не посчитает нужным сказать о встрече с ним. То, что Блаженнейший был знаком со святителем Лукой, архиепископом Симферопольским, мы узнали лишь в 1998 году на открытии памятника святителю. То, что его наставником был святой преподобный Лаврентий Черниговский, а в монашеском постриге его принимал святой преподобный Кукша Одесский — мы вообще узнали лишь в прошлом году. Во время визита Константинопольского патриарха в Одессу журналистам бросилась в глаза его теплая, непротокольная беседа с Блаженнейшим. Оказалось, что они знакомы еще с тех пор, когда митрополит Владимир был настоятелем православного храма в Женеве, а будущий Вселенский патриарх учился в этом городе и часто навещал настоятеля. Предстоятели вспоминали «прекрасную Женеву». Однажды информагентства сообщили о встрече митрополита Владимира с королевой Голландии Биатрикс. Оказалось, что их связывают давние дружеские отношения, королева почитает Блаженнейшего, и двери монаршего дворца для него, единственного из украинцев, открыты в любое время суток. Таких страниц в биографии митрополита можно привести немало, для нынешних «пиаровских» технологий — это просто золотое дно для «раскрутки» имиджа и давления на общественное мнение, власть, конкурентов. Постриженника святого Православной Церкви вряд ли кто посмеет назвать «врагом украинского православия», а хамить, скажем, другу королевы поостережется, пожалуй, даже чиновник «среднего звена». Однако Блаженнейший всегда категорически отвергал «тщеславие мира сего», о своих наградах (а он награжден высшими наградами едва ли не всех Поместных Церквей), ученых званиях (он академик и почетный доктор престижных международных институтов), почетных должностях в международных церковных организациях никогда не распространяется. Он — просто Предстоятель Православной Церкви Украины, олицетворение ее достоинства и совести. Этим митрополит разительно, как небо и земля, отличается, например, от лидера украинского раскола богоотступного Филарета, который «раскручивает» себя не хуже иной поп-звезды и сам себя в собственных посланиях называет «данным Богом украинскому православию»!

* * *

Пишущему человеку легко общаться с Блаженнейшим митрополитом. Он не только автор глубоких богословский исследований, но и журналист, редактор многочисленных церковных изданий. В 70-е годы в течении трех лет был ответственным редактором единственного в Украине православного журнала — «Православний віснник». Он знает что такое журналисткий труд. Я написал (сам удивляюсь!) несколько сот статей по религиозной проблематике, допускал много ошибок и даже нелепостей. Одни — потому что писал на скорую руку, «в номер», другие — просто по незнанию, основываясь лишь на своем, скромном, «разумении неофита». Не единожды, и совершенно заслуженно, мог быть подвергнут осмеянию. Но никогда за все эти годы (кроме единого случая, когда в материале почивший Александрийский патриарх был назван действующим — что, действительно, было уже «слишком») Блаженнейший не указывал на промахи, напротив, ненавязчиво и терпеливо растолковывал, почему нельзя употреблять ту или иную формулировку. Мне кажется, что он даже не без любопытства наблюдал, как журналист пытается освоить новую для него тематику. Вместе с тем, к пишущей братии митрополит относился с редким доверием. Мне никто не может поверить, что даже интервью с ним не давались Блаженнейшему на вычитку, а с диктофонной пленки шли сразу на газетную полосу. В то время, как любой наш священник оборвет все телефоны, требуя неопровержимых доказательств, что ты правильно воспроизводишь в своей статье какую-нибудь его банальную фразу. Однажды Блаженнейший раздал журналистам свежий выпуск церковного календаря и спросил их мнение об этом издании. Кто-то сказал, что в календаре, на снимке митрополита, глаза у него какие-то слишком прищуренные, хитрые. Блаженнейший рассмеялся. «Вот видите, — со вздохом произнес присутствовавший при этом епископ, — только журналистам позволяется говорить — страшно подумать! — самому Киевскому первосвятителю, что у него на снимке глаза хитрые!» Блаженнейший с симпатией относится к людям творческим еще и потому, что сам не только знаток культуры и поэзии, но и поэт. Я несколько раз присутствовал при исполнении песен на стихи митрополита. По мелодике, по образности они очень близки к народным песням, без которых душа украинца, действительно, обойтись не может. В 1998 году на международном православном форуме в Запорожье произошел любопытный случай. Конференция проходила в рождественские дни, и однажды, после заседаний, когда наши архиереи во главе с Блаженнейшим выходили из зала в холл, их ожидал местный профессиональный народный хор, который приветствовал епископов колядкой. Митрополит подал знак архиереям, и они ответили исполнением рождественской песни. Хористы приняли «вызов», и под восторженные аплодисменты делегатов, началось импровизированное «соревнование», настоящий песенный народный рождественский вернисаж, причем, по моему мнению, наши владыки даже превосходили запорожских профессионалов. Рассказывали еще и такой случай. Однажды, на День Ангела, 28 июля, правительственные чиновники, выпускники Киевского университета, который раньше носил имя св. Владимира, пришли поздравить Блаженнейшего. В качестве подарка, с разрешения митрополита, они исполнили знаменитый университетский гимн 60-х, (своей молодости) «Через тумбу-тумбу раз». Это озорная школярская песенка о бедном несчастном студенте, который попадает в разные сложные ситуации на экзамене, свидании, пирушке, в полиции, однако неизменно пользуется симпатией и сочувствием небесного покровителя альма-матер равноапостольного князя Владимира, который даже готов разделить с ним его «беды». Престарелые студенты сообщили, что Блаженнейший не осудил их вольность, но даже признал действия святого в песенке «совершенно оправданными». Митрополит Владимир обладает еще одним поразительным качеством: для него нет больших или малых дел. Если Блаженнейший решил, что дело важно дл Церкви — сам берется за любое. В прошлом году по его благословению мы с Всеукраинским объединением христиан решили осуществить достаточно объемное издание, посвященное истории нашей Церкви в целом и каждой из ее епархий в отдельности. Собрали около двухсот материалов, причем некоторые в двух вариантах — русском и украинском, полторы сотни снимков для оформления. Все это скомпоновали и подготовили к печати светские журналисты, а потому возникла необходимость, чтобы материалы вычитали «академики» — преподаватели Киевской духовной академии и семинарии. Работа эта, надо сказать, кропотливая, неблагодарная и даже «опасная»: если издание окажется удачным — все лавры организаторам проекта; если, не дай Бог, пройдут серьезные ошибки, оно будет «провальным», и спонсорские деньги уйдут в песок — все шишки посыпятся на головы «академиков». Время, как всегда поджимало, и у меня созрел «хитроумный» план: пробиться к Блаженнейшему, взять у него санкцию, а с ней уже неделю-другую постоять «над душой» академиков, пока они все не вычитают. Я привез митрополиту 50 папок текстовых распечаток со сканированными снимками, рассказал о крайнем дефиците времени и умолял поручить вычитку самому ответственному и энергичному человеку. Через две недели он вернул мне вычитанные материалы. «Самым ответственным человеком» оказался... сам Блаженнейший. Он не только сделал некоторые концептуальные изменения, произвел необходимые сокращения, но и внес в каждый материал своим бисерным почерком литредакторские и корректорские правки, хотя вся эта работа вообще не его «уровня»! Чтобы уложиться в сроки, он брал материалы с собой в поездки.

* * *

Древний поэт писал когда-то, что «времена смыкаются, как створки мидий». Восемь лет, со дня избрания Блаженнейшего Предстоятелем Церкви, пролетели как один день. И все они были сложными, напряженными, тревожными. Он говорил, что раскол — это рана, которая постоянно кровоточит и мучит Церковь, Тело Христово. Целый рой кровососов кормится возле нее, не давая зарубцеваться. Не думаю, что все сложности для Православной Церкви Украины уже позади. Держава, как слепой, ходит кругами, наступая на одни и те же грабли. Снова у власти оказались вроде бы уже канувшие пять лет назад в Лету организаторы и идеологи раскола, вновь испытывается терпение Господне. А потому стоит ли удивляться, что все в державе идет через пень колоду, тонет во лжи и воровстве? Но жива Церковь, которую не одолеют врата ада и лжи, а значит жива и надежда. Блаженнейший Владимир провел Церковь через все испытания, и что бы век грядущий нам не готовил, она входит в него свободной. В этом, мне кажется, и состоит главная заслуга митрополита Владимира перед Православием, украинским народом и независимым украинским государством.

Василий Анисимов.

«Пастырь»

Предстоятель Украинской Православной Церкви
Блаженнейший Митрополит Киевский и всея Украины Владимир:
«Бог — не в силе, а в правде...»

Загнанный в угол всегда опасен. А обладающий могучими связями — вдвойне. Кто бы мог предположить год назад, что всенародные страсти вскипят уже не на острие межконфессиональных противоречий, а в среде самого православия? Расстриженный митрополит Филарет при поддержке национал-радикалов и компартийных государственных структур напоследок хлопнул дверью — бросил Святую Церковь в раскольничий пожар. Погасить его и утвердить мир в душах человеческих — задача не из легких. Она легла на плечи нового Предстоятеля главенствующей в Украине Церкви (УПЦ) Блаженнейшего Митрополита Владимира (Сабодана). Пропрезидентские теле- и радиовещание, пресса с подачи Филарета сделали все, чтобы дискредитировать владыку. Но мы, видимо, и впрямь уже «не те». Получив глоток свободы, научились отличать ложь от правды. Киевляне устроили восторженную встречу владыке. С молитвами и пасхальными песнями. Он — надежда на обновление измученной и униженной Православной Церкви в Украине. Сегодня Митрополит Владимир — субботний гость «Независимости».

— Ваше Блаженство, какова, на ваш взгляд, нынешняя ситуация в Украине, складывающаяся вокруг УПЦ? Известна ли вам позиция нашего Президента?

— Факты красноречивы. Настоящая бойня произошла в Ивано-Франковской епархии. Нападавшие все крушили, избивали священников... Когда обратились за помощью к представителю Президента, тот ответил: «Размышляйте, что вам мешает жить...»

3 июля — нападение молодчиков на Почаевскую Лавру совместно с представителями Руха. Местная власть запретила бить в набат, подавать сигналы бедствия.

В Ривне депутат Червоний возглавил митинг, после чего было совершено нападение на кафедральный собор и епархиальное управление.

В Херсоне 3 июля автокефалисты с местными молодчиками напали на кафедральный собор. Люди пока тоже отбили храм.

В Виннице — захват епархиального управления...

Люди, епископат, духовенство и монашествующие несколько дней стояли у Верховного Совета, обращая внимание на наши проблемы, и просили только одного: чтобы меня принял Президент Кравчук.

Такая встреча состоялась 3 июля в 12 часов дня...

— О чем умолчали средства массовой информации?

— Мы говорили с Президентом Кравчуком около 35 минут — о нашем нелегком положении, о ситуации, создавшейся в Украинской Православной Церкви. Обсуждались отношения между конфессиями и, в частности, вопросы о многочисленных нападениях на наши епархиальные центры. При мне Президент Кравчук немедленно поручил связаться со всеми своими представителями в областях. И дал указание впредь пресекать провокации. (До сих пор ведь они принимали в этом активное участие.) Президент сказал, то этот вопрос будет снят. Но, кроме Херсона, напряжение нигде не уменьшилось.

— Владыко, а что вы можете сказать об автокефалии. Какие шаги намечены в этом направлении?

— И Харьковский, и Московский соборы, и наш недавний Поместный собор говорили об автокефалии. Но при этом должны быть соблюдены три условия. Во-первых — все должно быть основано на законном (имеютcя в виду церковные каноны) основании и традициях Православия. Во-вторых, полное волеизъявление всего народа, а не только епископата. В-третьих, полное взаимопонимание со всеми Поместными Православными Церквами. Все это требует времени и терпения. Необходимо разъяснять людям сущность автокефалии. Скоропалительное стремление получить автокефалию во что бы то ни стало тоже завело бы в тупик. Народ сейчас накален, это необходимо учитывать. Ведь церковная война страшнее, чем межнациональная.

Кстати, я понимаю позицию Президента, который выступает за единство. Но я спросил его: можно ли сейчас объединить депутатов, и он согласился, что нельзя. Во время встречи я представил Президенту итоговые документы нaшего Поместного собора. Президент убедился в полном единстве епископата УПЦ и верующих. Он сказал, что защищал и будет защищать права каждой Церкви.

— На протяжении всей своей истории Церковь ведет явную и тайную полемику со светской властью о своей роли в обществе. Государство всегда пыталось приручить Церковь, придать ей идеологические функции и использовать в своих интересах. Не кажется ли вам, что сегодня настал момент, когда Церковь может освободиться от этой зависимости?

— Византийская империя считалась образцом гармонии между Церковью и государством, но были времена, когда императоры правили Церковью. Было это и в России, когда Петр I вообще ликвидировал Патриаршество. Периодически эти явления повторяются и будут повторяться. Я думаю, сейчас, когда мы стали самостоятельными и независимыми, Церковь имеет больше прав, возможностей и свобод, чем в тот страшный, более чем 70-летний период. Я думаю, что Церковь сейчас имеет необходимую самостоятельность и все возможности для исполнения своей миссии. Как рассматривают Церковь главы государств? Хотят ли они иметь «свою» Церковь в лице той или иной доминирующей в государстве конфессии? Такие искушения тоже возможны.

— Как вы относитесь к идее национальных Церквей? Ведь сегодня из уст многих наших депутатов, вникающих в вопросы религии, звучат слова об особой «украинской духовности» — будто может быть отдельно украинская, отдельно — русская, отдельно — албанская духовность. Есть тенденция включения Церкви в какие-то идеологические и даже националистические структуры.

— Я думаю, что нельзя в многонациональной стране, даже будь здесь все как в раю, строить национальную Церковь. Церковь выше национальности и политики, она — Христова. Границы Церкви не обязательно совпадают с границами государства, и строится она не по национальному признаку.

— Некогда церковные иерархи становились даже главами государства, сплачивали народ. Объединенное христианство некогда остановило продвижение мусульман и монголо-татар.

— История знает такие случаи, но я не думаю, что это нормальное явление в отношениях между Церковью и государством. Церковь — не политическая организация, она отделена от государства, хотя не отделена от общества. Церковь составляют те же граждане, которые составляют общество и, естественно, они живут проблемами своего государства. Мы не собираемся вмешиваться в какие-то политические акции, но мы готовы благословлять, молиться, поддерживать все акции государства, направленные на благо людей. Это путь, который построен на реальностях. Политические структуры меняются, но миссия Церкви должна оставаться неизменной, у Церкви есть свой минимум и максимум, своя программа, Церковь готова подключиться к воспитанию общества и помочь государству во всех акциях, направленных во благо человека.

— Владыко, у вас на днях была встреча с главой УАПЦ Патриархом Мстиславом, который прибыл в Киев для изучения обстановки. Возможен ли компромисс?

— Это была неофициальная встреча, продолжительная, чисто человеческая беседа. Говорили о судьбе Украины, о судьбе Православия. И пришли к выводу, что следует для начала восстановить добрые, человеческие взаимоотношения между представителями Церквей, тем более, что свою миссию осуществляем бок о бок в одном государстве, а потом уже можно вести серьезный межцерковный диалог. В этой связи я говорил патриарху, что меня беспокоит волна насилия, прокатившаяся почти по всем нашим епархиям в Украине. Боюсь, что эта волна — не последняя. В Ивано-Франковске, Луцке, Ривно, Почаеве, даже в Херсоне и Днепропетровске наблюдается тенденция захватa епархиальных управлений и кафедральных соборов со стороны определенной части молодежи и автокефалистов. В Киевской области было три случая, когда секретарь бывшего митрополита Филарета пытался захватить или захватил приходские храмы. Этот процесс набирает силу. С чьего согласия и благословения — остается только догадываться. Мне страшно, что в решении межконфессиональных вопросов начинает доминировать метод насилия. В беседе с Мстиславом я изложил эти факты. Думаю, что наше общение послужит хорошим началом для межцерковного диалога.

— Среди автокефалистов есть немало ваших учеников, не сыграет ли это какую-то роль?

— Склонен думать, что человеческий фактор играет немаловажную роль в обществе, а тем более в Церкви.

— Из ваших интервью можно сделать вывод, что в конце концов воцарится мир, и Православие будет непоколебимо...

— Если бы мы, верующие люди, не имели веры, нам нечего было делать в Церкви. Мы осуществляем свое служение Церкви в тяжелых условиях. Христос говорил, что настанет время, когда будет едино стадо и един пастырь. Но это произойдет, вероятно, не сегодня и не завтра. Обстановка усложняется и нагнетается. Есть страсти и политические, и религиозные, где-то они перекрещиваются. Организован «Комитет по спасению православия». Спасению от кого? От своих же православных? Пропасть между православными Украины углубляется. Еще будут страдания. Какие-то силы делят наше общество на части, на противостоящие лагеря... Думаю, это не принесет пользы ни Церкви, ни обществу, ни нашему государству.

— Есть ли какая-то информация о визите Филарета и Антония в Константинополь?

— Есть сведения, что бывший митрополит Филарет и делегация присутствовали на богослужении, но не участвовали в нем. Отдельно Филарет служил панихиду на могиле Патриарха Дмитрия. Хотя там присутствовал архимандрит Константинопольской Церкви, однако совместного богослужения не было. Архимандрит Дамаскин Карпатакис, генеральный секретарь Священного Синода Эллады, сообщил, что Филарет просил о встрече с главой Элладской Церкви Серафимом и Патриархом Антиохийским, но получил отказ, мотивированный тем, что «Филарет находится в расколе с Церковью».

— Депутат Червоний заявил, что вы приехали в Киев внезапно, никого не предупредив...

— Никакой тайны вокруг моего приезда не было. 11-го состоялся в Москве собор, 12-го я провел пресс-конференцию. Меня неоднократно спрашивали о планах на ближайшие дни. Я объяснил, что на Троицу еду служить в Ростов и после Троицы, в субботу, 20 июня, приеду в Киев. А еще до Троицы я связался с председателем Совета по делам религий Украины и сообщил о дате моего приезда.

— Вернемся к Харьковскому собору. Митрополит Филарет все время говорил о том, что на Московском соборе все обвинения с него были сняты и даже была объявлена благодарность за многолетнюю службу на благо Церкви. Не означала ли эта благодарность попытку пойти на уступки? Чем объяснить дальнейшую смену акцентов в отношении Филарета?

— Архиерейский собор в Москве был созван по «украинскому вопросу» в связи с обращением украинского епископата и тогдашнего Предстоятеля, бывшего митрополита Филарета. Были продолжительные дискуссии в отношении личности самого митрополита Филарета. Ему был задан целый ряд вопросов. Подчеркиваю — безотносительно самой автокефалии, потому что здесь все было ясно. Некоторые украинские епископы говорили, что документ об автокефалии хотя и был ими подписан, но не без давления. Верующие многих епархий выступали против автокефалии. На соборе в Москве было пожелание не начинать такие сложные процессы, как автокефалия, за спиной людей, ведь это приведет к новому расколу. Вопрос перенесен на следующий собор, Поместный. Это высшая инстанция в Церкви. На Поместном соборе присутствуют не только епископат, священники, монахи, представители учебных заведений, но и представители от приходов.

После продолжительных дискуссий митрополиту Филарету было предложено оставить пост главы УПЦ. Он согласился, но поставил условия — предоставить ему одну из епархий, так как «хотел служить и попасть в Царствие Божье». Сам Филарет дважды дал слово архиерея, призвал имя Господне, что по приезде в Киев он соберет Архиерейский собор, снимет с себя полномочия и предоставит возможность епископату тайным голосованием (а избирался он, кстати, голосованием открытым) избрать нового Предстоятеля УПЦ. И заверил, что не будет никакого давления ни с его стороны, ни со стороны государства.

Вот так все, казалось, мирно завершилось. Тогда и было предложено вынести ему благодарность за многолетнюю службу в Украине. В заключительном документе оговаривалось, что если Филарет уйдет со своего поста, ему будет предоставлена одна из епархий. Но, вернувшись в Украину, он поступил по-другому и объяснил свои действия желанием сохранить самостоятельность УПЦ. Хотя эту самостоятельность никто не забирал. Началось противостояние. По церковным канонам, человек предупреждается трижды, и если он не подчиняется, вопрос выносится на Церковный суд. Предупреждений было больше, чем три. Но Филарет остался непреклонен. На первой своей пресс-конференции в Киеве он преподнес все как борьбу за автокефалию. Конечно, времена меняются, меняются и убеждения. Но разыгрывать героя и мученика, борца за автокефалию с его стороны — несправедливо. Его судили за конкретные дела, поступки, за то, что он нарушил свое обещание.

— На пресс-конференции, проведенной бывшим митрополитом Филаретом сразу по возвращении с Архиерейского собора РПЦ в Москве, он сказал, что «идет разговор о том, что хотят прислать в Украину митрополита Владимира (Сабодана), не знаю, с его ли ведома или нет...»

— Разговор шел давно. Это ухудшало его отношение ко мне. Он дошел до того, что, видя во мне соперника, просто неприлично выступил на соборе в Москве в присутствии всех. Обвинил меня в том, что он не прошел на выборах в Патриархи Московские. По моей вине. Я, дескать, приложил все усилия, чтобы его не избрали. В общем, какая-то ахинея.

А потом, с высокой трибуны, он заявил, что ему некто передал, будто я «готовлю ему кость, но сам и подавлюсь этой костью».

Он, конечно же, знал настроения украинского епископата. Его хотели переизбрать там же, в Москве, поскольку все украинские епископы единогласно выступали за его скорейшее снятие. Они письменно изложили все это Патриарху Алексию.

— Владыко, пытались ли вы получить эфир на телевидении, радио?

— Конечно, пытались! Но осуществляется полная блокировка со стороны руководства телерадиокомпаний.

То же и в прессе. Кроме «Независимости» и статьи в «Киевском вестнике», спасибо им, поддержки не было. После приезда я давал 6–9 интервью в день. Все, как вода в песок!

— Скажите, Владыко, ваше избрание признано Патриархами других Православных Поместных Церквей?

— Мною получены письменные подтверждения от Патриархов Иерусалимского, Александрийского, Антиохийского, от глав Кипрской, Элладской и других Поместных Церквей.

11 июня, когда в Москве проходил Архиерейский собор, дважды состоялся телефонный разговор со Вселенским Патриархом Варфоломеем. Он осуждал то, что произошло, и приветствовал то, что состоялось в УПЦ.

— Какое учaстие в судьбе украинского православия принимает сегодня, в связи со складывающейся обстановкой, Патриарх Московский и всея Руси Алексий II?

— У нас есть духовное общение с Патриархом Московским, и его имя поминаем при богослужении. Сегодня никакого вмешательства в наши дела с чьей бы то ни было стороны нет.

— Если можно, пожалуйста, несколько слов о вашем жизненном пути...

— Родился я в простой крестьянской семье на территории нынешней Хмельницкой области. Закончил десятилетку. Потом поступил в Одесскую духовную семинарию, после чего окончил Ленинградскую духовную академию. Был вновь направлен в Oдессу, преподавателем, затем стал ректором семинарии. Находился в церковной командировке в Иерусалиме, затем три года представлял нашу Церковь во Всемирном Совете Церквей в Женеве. После — назначен викарным епископом в Киев. Потом — четыре года возглавлял Черниговскую епархию; десять лет — ректор Московской Духовной Академии и Семинарии; еще десять лет — в Ростове-на-Дону. Одновременно являлся Патриаршим Экзархом Западной Европы и управляющим делами Московской Патриархии. (Добавим, что Митрополит Владимир также имеет высшее юридическое образование.)

— Владыко, как открыли вы Бога для себя?

— Я рос в семье верующих. Мой отец долгое время был старостой нашей сельской церкви. С детства, лет с семи, я прислуживал в алтаре. Позже священник обучил меня славянскому языку. Мне всегда хотелось служить в Церкви, что и осуществилось.

— Можно ли было предвидеть такой поистине драматический поворот событий в жизни православных Украины? Положение особенно обострилось после вашего приезда в Киев...

— Этот драматизм я предвидел. Меня терроризировали телефонными звонками еще в Ростове. Когда три дня я находился там, прощаясь со своей паствой, получил несколько сот телеграмм из Киева, отпрaвленных с одного и того же отделения связи, с одним и тем же недоброжелательным текстом за подписью «верующие Киева». Кроме того, через меня как управляющего делами проходили все жалобы, сообщения делегации с Украины. Так что я хорошо представлял здешнюю ситуацию.

О решении Харьковского собора я узнал в Финляндии, из вечернего выпуска теленовостей. Я знал, что будет напряжение, оно и есть. Но разве можно поступать иначе, когда тебе дoверяют?

— Верно ли, что уже в Дарнице, в вагоне поезда, вам предлагали не ехать дальше, а пересесть на автомашину и таким образом прибыть в Лавру?

— Предложение было. Но я сразу сказал, что не вор и не хочу прoезжать окольными стежками-дорожками, поэтому доеду до вокзала, как объявил заранее. Какая будет встреча, такая и будет.

Что меня вдохновляет? Я человек верующий и в первую очередь надеюсь на Бога и, конечно, на доверие тех людей, которые меня встречали в Киеве с пасхальными песнопениями, которые находятся со мной здесь, в Лавре. Это сотни и сотни приехавших из всех епархий. Я должен быть с ними.

— Ваше Блаженство, что бы вы сказали украинским читателям в завершение нашего разговора?

— Сегодняшнее время многосложное и многотрудное. Много проблем стоит и перед государством, и перед общественностью, и перед Цеpковью. Надо прежде всего всем набраться терпения, чтобы суметь избежать противостояния, которое только усугубит ситуацию. Надо способствовать установлению в обществе человеческого взaимопонимания, без чего невозможно двигаться дальше в сторону полной самостоятельности — и государственной, и церковной. Но нельзя все же играть чувствами верующих людей, потому что терпение и у них не беспредельно. А то, что игра эта сейчас продолжается, вызывает беспокойство и большое сожаление. Все это не принесет пользы ни обществу, ни государству, ни Церкви. Ибо Бог — не в силе, а в правде.

Беседу вели В. Анисимов, А. Гусев, И. Гурков, Ю. Радченко

«Независимость», 11 июля 1992 г.

Блаженнейший Митрополит Владимир:
«Ситуация в Украине тревожит мировое православие»

В конце прошлой недели завершилась крупнейшая за всю историю Украины встреча православных иерархов в Одессе. В ней приняли участие патриархи Константинопольский, Московский, Грузинский, Предстоятель Украинской Православной Церкви и глава Православной Церкви Молдовы, духовенство православных патриархатов причерноморских стран.

Эта встреча вызвала множество самых разнообразных мнений и кривотолков. Как и обещали читателям, мы публикуем свидетельства о встрече двух ее участников — Предстоятеля Украинской Православной Церкви Блаженнейшего Митрополита Киевского и всея Украины Владимира и митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла. (При этом мы ограничились лишь теми вопросами, которые затрагивают ситуацию в украинском православии).

— Ваше Блаженство, многим журналистам показалось, что вы встречались со Святейшим патриархом Варфоломеем как старые добрые друзья, хотя известно, что вы до этого с Константинопольским патриархом виделись всего несколько раз.

— Мы действительно с ним знакомы давно. Когда я был епископом, представителем Русской Православной Церкви в Женеве, будущий патриарх учился в институте экуменического центра в Боссе и был тогда диаконом. Мы часто встречались за богослужениями и в греческом, и в нашем храме. Здесь, при встрече один на один, он спросил, помню ли я то время и прекрасную Женеву? Я сказал, что помню, но не смел Вам напоминать, Ваше Всесвятейшество... В Одессе патриарх действительно оказывал мне подчеркнутое внимание и уважение.

Что касается нынешней встречи Предстоятелей Церквей, то это по праву историческое событие. Три патриарха встретились на украинской земле. В Одессе говорят, что в последний раз Вселенский патриарх был здесь 160 лет назад. Кроме того, нужно отметить, что это не какой-то официальный визит Константинопольского патриарха к Украинской Православной Церкви. Патриарх организовал симпозиум «Наука, религия, экология», посвященный проблемам Причерноморья. И он использовал этот симпозиум для того, чтобы встретиться с епископами и верующими Украинской, Грузинской, Румынской, Болгарской Церквей.

Теплоход был в Батуми, Ялте, Одессе. На протяжении целого дня проходили встречи, посещения храмов, монастырей. В Свято-Успенском монастыре прошла встреча Константинопольского патриарха с Московским патриархом, в которой приняли участие митрополиты. Тематика обсуждаемых вопросов была такова: во-первых, межправославные отношения и проблемы, которые возникают между Православными Поместными Церквами, находящимися в евхаристическом общении и единстве общецерковном. Второе — вопрос экуменического движения и дальнейшего участи в нем Православных Церквей.

Обсуждался вопрос сегодняшнего положения православия в Украине. Мы попытались найти какие-то выходы, которые на почве канонических правил помогли бы примирить православие и объединить всех в единую законную Православную Церковь Украины. Была подчеркнута официальная принципиальная позиция Вселенской Церкви, которая, впрочем, уже не раз была высказана Святейшим патриархом Варфоломеем. И ныне он ее огласил в Свято-Успенском соборе, когда мы обменивались приветствиями. Святейший патриарх заявил, что признает лишь одну законную Церковь в Украине — Украинскую Православную Церковь под управлением митрополита Владимира. И подтвердил, что отношения между группировками обостряются. Ему пишут и УАПЦ, и УПЦ-КП. Он переписку с ними не ведет, но интересовался положением православия в Украине. Я ему рассказывал о сложившейся ситуации и поблагодарил за его принципиальную позицию по отношению к расколу.

Проблема раскола сегодня беспокоит не только Украину, но и Болгарию, Грецию. В Греции старостильники низвержены из Греческой Церкви. Но, как известно, их принимал Филарет и даже пытался выдать это за контакты со «святой греческой матерью Церковью». Поэтому здесь, в Одессе, все договорились, что расколы надо врачевать, но только на основе канонического церковного права. Другого объединения в Церкви быть не может. Что касается экуменического движения, то решили к концу года отправить делегации православных Церквей на совещание по этому вопросу, которое, видимо, соберется на Кипре.

Очень важно, что Предстоятели Церквей договорились встречаться как можно чаще и вырабатывать солидарное решение по тем вопросам, которые беспокоят православие. Видимо, теперь встречи глав Поместных и Автономных Церквей будут регулярными. Патриарх Варфоломей выступил с такой инициативой, и она единодушному была поддержана всеми.

— Можно ли сказать, что недоверие, которое было между православными патриархами, тотально зависимыми от своих атеистических режимов, теперь преодолевается, и православные патриархи будут действительно православными?

— Я думаю, что по контексту беседы вполне такой вывод можно сделать.

— А затрагивалась ли тема не просто раскола, а именно филаретовского раскола в Украине?

— Эта проблема обсуждалась, по этому поводу было выражено сожаление. Один из греческих митрополитов, богословов, сопровождавший патриарха, по поводу Филарета сделал любопытное заключение: природа раскола такова, что если его поддерживают власти, то и бесы вокруг него объединяются. Сам Святейший Варфоломей поинтересовался неким Евлогием, который являясь руководителем филаретовского патриархата на Западе, как и Филарет, надел на себя куколь Московского патриарха и фотографии свои разослал всем, в том числе и Варфоломею. И Вселенский патриарх удивляется: не много ли патриархов в одном расколе? То Филарет слал ему поздравления и послания, а теперь еще и Евлогий.

По отношению к автокефалии патриарх придерживается мнения, что ничего нельзя торопить, тем более, делать это путем насилия. Кстати, намечено провести встречу Предстоятелей Церквей и выработать единую всеправославную формулу в отношении предоставления автономии (кому, кто и каким образом предоставляет) и автокефалии. Эта проблема не разработана в православии, и поэтому она будет рассмотрена и одобрена на Всеправославном совещании. Патриарх Алексий в беседе сказал, что на ближайшем Поместном соборе Русской Православной Церкви будет обсуждаться вопрос о положении православия в Украине и его будущем.

— Вы как предстоятель Украинской Православной Церкви удовлетворены своими встречами с Константинопольским, Московским и Грузинским патриархами?

— Я, конечно, удовлетворен, и прежде всего потому, что они понимают ситуацию в Украине, переживают за православие. Всеми патриархами было заявлено, что врачевание раскола может быть тогда, когда оно будет созидаться лишь на канонических правилах Церкви...

Беседу записал Василий Анисимов

«Независимость», 3 октября 1997 г.

Блаженнейший Митрополит Владимир:
«Церковь ждет тех, кто ушел»

Ваше Блаженство, какова Ваша оценка прошедших в Цюрихе переговоров между делегациями Московского и Константинопольского Патриархатов?

Проблема единства православия в Украине не является проблемой политической, поскольку речь не идет об объединении каких-то политический партий, движений, создании блоков и т. д. Это проблема — церковная, поэтому наша позиция всегда была и остается церковной и принципиальной. Она зиждется на канонических правилах. Говорить о каком-то объединении или соединении не приходится, если какая-то сторона придерживается установок, противоречащих церковным канонам и Священному Преданию.

Мы носим боль раскола в сердце и надеемся, что Господь поможет нам эту проблему в будущем разрешить. Но мы не должны отступать от церковных канонов. Мы молимся, чтобы отпавшие встали на канонические позиции.

После встречи в Цюрихе в среде раскольнических группировок начались брожение и смута. Есть ли надежда у общин, желающих вернуться в лоно канонической Церкви, быть принятыми?

Сейчас очень много говорят о неком «соединении ветвей православия». На самом деле — есть Церковь действительная, есть отход от действительной Церкви и есть возвращение в эту Церковь для того, чтобы вновь стать ее членом, клириком или епископом.

Мы должны помнить, что нет греха, которого бы не прощал Господь, и нет греха, который бы Церковь не покрыла своей любовью. Церковь ждет тех, кто ушел. Ждет, чтобы они вернулись.

И тогда будет единая Церковь и полное единство во Христе.

«Православие в Украине» (www.orthodox.org.ua), ноябрь 2001 г.

Блаженнейший Митрополит Владимир:
«Церковное миротворчество — это восстановление мира в сердцах и душах людей

Ваше Блаженство, первый год нового тысячелетия стал годом вызова человечеству и Православной Церкви со стороны сил зла. Терракты в Америке, война в Афганистане, кровавое противостояние на Святой Земле, в Вифлееме отменены традиционные рождественские торжества. Многие заговорили о конфликте не стран и идеологий, а конфликте религий и цивилизаций. Обоснованы ли такие утверждения?

Войны — это следствие греховной ущербности отношений в мире людей, отсутствие любви и терпимости к иному образу жизни, мысли или веры. Никакими благими намерениями нельзя оправдать терракты, унесшие жизни тысяч ни в чем неповинных людей. Но ведь и антитеррористическая операция, хоть и является закономерной ответной реакцией, тоже несет страдание и гибель мирному населению. Нынешняя ситуация на Святой Земле не менее трагична. Город, в котором родился Богомладенец, сказавший «Мир вам», стал прифронтовым.

Очевидно, что международное сообщество утратило умение договариваться, в основе которого лежит способность слышать и желание понимать друг друга. Это результат секуляризации мира, а не столкновения религий. Человек, живущий в мире с Богом, будет жить в мире с самим собой и другими людьми. Мир — это дар Божий, жить в мире — это заповедь людям. Христианское понимание мира значительно шире политического. Если у политиков в основе мира лежит равенство силы и паритет страха перед ней, то христианин призван к стяжанию мира в самом себе, и тогда изменятся окружающие его люди. Цель террористов — сеять ужас, и цель возмездия — наводить страх. Безусловно, последствия войн, катастроф, террактов потрясают. Но Господь говорит: «не ужасайтесь»… Не в смысле «будьте равнодушны и не обращайте внимания», а в смысле — «восстановите утраченный внутренний мир и не отчаивайтесь».

Сердце христианина может воспылать «праведным гневом» (есть такое понятие), и бывают ситуации, когда только силой или даже убийством носителя зла можно остановить насильника, агрессора или фанатика. Но необходимо следить за тем, чтобы в сердце человеческом не поселилась злоба, ненависть, желание унижения противника и удовлетворение от его страданий. Цель борьбы со злом — восстановление мира, а не разжигание новой войны.

«Блаженны миротворцы», — говорит Священное Писание, и задача Церкви творить или воссоздавать мир там, где он нарушен или утрачен. Церковное миротворчество — это не только посредничество между враждующими сторонами в достижении компромисса интересов, но и восстановление мира в сердцах и душ