Вопрос №20. Гносеологическая модель культуры Г. Гегеля (18-19 вв.)

У Гегеля линейно-монистическая + объективно-идеалистическая концепция. Развил теорию Канта. Он взял его принципы и написал историю. Гегель блестяще знал историю европейского народа. В отличие от Канта, для Гегеля план истории это не установка нашего сознания, а объективный закон. Объективная универсальность. У Гегеля объективность мирового процесса задается божественным началом → саморазвертыванию мирового духа. История разумна, имеет свою логику. Весь имперический материал истории можно рассмотреть с точки зрения разумности. История – линейный, направленный процесс. Она движется в процессе конфликта (диалектический метод Гегеля). Власть и мышление. Внутри них возникает сопротивление (противоречие), необходимость поднять на более высокую ступень. Идея прогресса – непрерывен исторический процесс приемствен. Критерий прогресса – «свобода». Он делает акцент на политическом понимании свободы. Миром правит Бог, духовный закон. Понятие свободы входит в понятие духа. Восточные народы знали, что один свободен, греки и римляни – что некоторые свободны, современный человек знает, что все свободны. Идеал – либеральная демократия. Гегель выделяет 2 линии:

1. В социальном плане – самосознание свободы.

2. В плане духовном – достижение абсолютной истины.

Философия ставит точку всемирной истории. Философия – мыслящая идея. Конечная цель по Гегелю – абсолютное состояние знания. Достижение ступеней всеобщего. Народный дух – кувшин, в нем стержень самосознания. Для истории никакого значения биография не имеет. Индивидуальность – случайное сочетание имени и обстоятельств.

Видный представитель классической немецкой идеалистической философии: предмет философии — всеобщее, а всеобщее есть идеальное. Первооснову всех явлений природы и общества Гегель видит в неком безличном духовном начале, которое он называет “абсолютом”, “мировым разумом”, “абсолютной идеей”.

Эта “идея” развивается через противоречия от абстрактного состояния к конкретному, означающему полноту ее самореализации. Сначала “идея” отчуждает себя в природе, потом возвращается к себе в человеческом мышлении и истории человеческого общества, проходя ступени субъективного, объективного и абсолютного духа. Абсолютный дух выступает в трех формах: искусство, религия, философия. В философии достигается абсолютное, полное тождество бытия и мышления. Это происходит в гегелевской философии, которая мыслится как завершающая всю западную историю философии. Основы системы изложены в “Энциклопедии философских наук”, состоящей из трех частей — логики, натурфилософии и философии духа. Специально религии посвящены, кроме ранних теологических работ (“Жизнь Иисуса”, “Дух христианства и его судьба”), “Лекции по философии религии”, опубликованные после смерти Гегеля на основе его рукописей и записей лекций его учениками. Первый курс лекций был прочитан в 1821 г., а последний — десять лет спустя, в год смерти философа.

У зрелого Гегеля в его философской системе религия занимает почетное, но все же не главное место. У религии и философии — один и тот же предмет: абсолют. Абсолют, или Бог. есть все во всем, но лишь в чистом мышлении он выступает в форме, адекватной содержанию. Поэтому “абсолютное знание”, “самосознание Бога в человеке” есть философия, а не религия.

Гегель рационализирует веру в Бога. Религиозное переживание – необходимое, но недостаточное ее условие: любое чувство субъективно и потому случайно, а Бог должен быть познан в его всеобщности. Форма же всеобщности – разум. Только в мышлении мышления, “чистом мышлении” Бог облекается в совершенно адекватную ему форму абсолютного духа. В искусстве — низшей из трех форм “абсолютного духа” — идеальное, абсолютное единство субстанции и субъекта просвечивает сквозь материю в форме созерцания; религия это единство “представляет” в лице потусторонней личности, которая есть одновременно Бог (т.е. мышление мышления) и человек (т.е. чувственное наличное бытие); и только в философии, абсолютном знании, это единство познается как полное тождество субъективного (человеческого) и абсолютного (божественного) духа. В философии достигается конечная цель — возвышение конечной сущности человека к бесконечному, его единение с божественным разумом. В этом смысле гегелевскую философию иногда рассматривают как синтез греческой философии и христианского субъективизма.

Каждый индивид принадлежит некоему целому — семье, нации, государству. С момента рождения он обретает “веру отцов”, которая является для него святыней и авторитетом. Религия, согласно Гегелю, — дело государственной важности: религия есть основа государства, государство должно опираться на религию, поскольку при любом другом образе мыслей, утверждает Гегель, люди легко отказываются от своих обязанностей, умаляют значение законов и долга перед государством. Религиозный культ закладывает основы государственной дисциплины.

Религия — не просто теория. Ее практической конкретностью является культ. Назначение культа заключается в том, — писал Гегель, — чтобы “я слился с Богом в себе самом, знал бы себя в Боге как в своей истине и Бога в себе”. Государство для Гегеля — это “являющийся” Бог. В сознательном подчинении государству и религии Гегель видит воплощение свободы.

В отличие от просветителей, считавших религию обманом, Гегель видел в ней путь постижения истины. Это путь непростой и нелегкий. История религиозных верований, по Гегелю, есть единый закономерный процесс. Процесс рождения и гибели богов, в ходе которого Бог все больше очеловечивается, приближается к человеку, а в итоге — Бог и человек должны слиться воедино. В христианстве, которое Гегель считает абсолютной и бесконечной религией, и происходит наконец примирение Бога и человека, религия достигает самосознания.

Истинная религия, как ее понимает Гегель, несет человеку не покорность и смирение, а свободу; свобода не подавляет разум, она на нем основывается. В сущности, бог Гегеля — это саморазвивающийся мир, в котором главное место занимает деятельность человека, благодаря которой все разумное становится действительным. Ученик Гегеля немецкий философ Людвиг Фейербах придет к выводу, что человек создает бога по своему образу и подобию и что вера в Бога должна уступить место вере в человека.

Однако сам Гегель обосновывал другой вывод. Вряд ли можно согласиться с утверждением Н. Бердяева, что “философия Гегеля безбожна”. Когда Гегель характеризует историю нового времени в словах “бог умер”, он вовсе не становится на сторону атеизма, но лишь выражает свойственную философии этого времени тенденцию к поиску нового образа Бога. Гегелевское понимание абсолюта как единства бесконечного и конечного явно размежевывается с абсолютизацией человеческой субъективности, в которой Гегель видит опасность погружения в “бездну Ничто”, нигилизма. И все же, если не Бог, то “вера в Бога” и “религия”, как еще не адекватная форма познания абсолютного духа, относятся в гегелевской философии к сфере преходящего. Основа и оправдание религии не столько в духовном, сколько в социальном бытии человека.

Философия культуры. Новаторский перенос Кантом культурологической проблематики в проблемное поле, образованное оппозициями “природа — свобода”, “сущее — должное”, “реальность — идеал”, оказался настолько теоретически перспективным, что именно в этом проблемном поле развивались и ведущие направления послекантовской философии культуры. Во главе одного из них стоял Г. В. Ф. Гегель. В его системе абсолютного идеализма термин “культура” (хотя Гегель им и пользовался) не обрел сущностного категориального статуса, гораздо более важным и фундаментальным, отчасти покрывающим его по объему и содержанию, стало понятие “объективный дух”.

В представлении Гегеля разум, мышление как субстанция, свободно породив собственное инобытие в форме природы и пройдя через “субъективный дух”, воплощается в “объективном духе”, т. е. объективируется в общественных формах: праве, морали, семье, гражданском обществе и государстве. Центральными категориями, характеризующими процесс объективации и его механизмы, Гегель выдвинул понятия “опредмечивание”, “овнешнение”, “отчуждение”, объемлющие всю предметную деятельность людей. В формах “абсолютного духа” — искусстве, религии и, наконец, философии — дух возвращается к самому себе, снимает собственную предметность и постигает себя в абсолютной истине.

Процесс, противоположный опредмечиванию, отчуждению по направленности и по содержанию применительно к индивидам, — это “освоение”, “присвоение”. Индивиды находят наличный мир общественного существования в соответствующих исторических формах объективного и абсолютного духа и делают это субстанциональное для себя бытие своим личным состоянием, присваивая способы деятельности и образы мыслей. В характеристике этого процесса главным для Гегеля является понятие “образование”, которое большинством исследователей рассматривается как специфичный вариант трактовки “культуры”. Нелишне помнить, что в немецкоязычной традиции, и особенно в гегелевском варианте, под термином “образование” подразумевается содержание, близкое традиционному применению слова “культура”: в смысле культивирование, окультуривание человека, а также понятий “формирование”, “формация”, “генезис” (именно так трактовал его Гердер), охватывая как процесс, так и результат. В содержательной интерпретации этого понятия Гегелем нашла завершение линия, непосредственно идущая от Гердера и Канта. Оно может быть прямо сопоставлено с кантовской “культурой воспитания”, предполагавшей выход индивида за рамки естественных потребностей и страстей, освобождение, от природной ограниченности. И, по Гегелю, преобразование способностей позволяет человеку преодолевать не только природную, но и индивидуальную ограниченность, партикулярность, частные интересы, поднимает человека до “всеобщего”. Оно, по преимуществу, процесс внутренний, предполагающий осознанную дисциплину, подчинение чувственности и страстей разуму, т. е. тому же “всеобщему”. В этом пункте фиксируется смысловое своеобразие “образования” в сопоставлении с “просвещением” (воздействующим извне) и “культурой” (более связанной с внешними формами и их усвоением). Гегель (как впоследствии и К. Маркс) воспринял кантовский идеал культурного (“образованного”) человека как человека, способного ставить себе любые свободные цели, существенно дополнив его тем, что человек этот должен еще и осуществлять цели в реальности, практически.

Образование, по Гегелю, — это возвышение человека к духу и соответственно к свободе, ибо свобода и есть “субстанция духа”. Как субстанцией материи, отмечал Гегель, является тяжесть, так субстанцией духа — свобода; дух свободен по определению. Так в форме противопоставления “природы” и “духа” Гегель сохранил кантовскую противоположность “природы” и “свободы”, хотя и подверг существенным преобразованиям содержательное наполнение этих понятий, да и трактовку их взаимоотношения. “Природа” Гегеля — это в первую очередь синоним материального, телесного, чувственного. Что же касается свободы, то в интерпретации Гегеля снимается свойственная Канту абстрактная противоположность, разделенность по разным “мирам” необходимости и свободы — они находятся в сложных диалектических взаимопереходах. Кроме того, в отличие от Канта, по Гегелю, царство свободы не противостоит объективному миру в качестве умопостигаемого мира “должного”, в рамках которого осуществляется моральный выбор субъекта: свободный дух осуществляется в действительности, в том числе в сфере “объективного духа”, в истории.

В философии истории Гегеля всемирный исторический процесс предстал как процесс прогрессирующего воплощения свободы и ее осознания духом. Исторические культуры, по Гегелю, выстраиваются в последовательной лестнице ступеней прогресса в сознании свободы. Внутри себя каждая историческая культура образует взаимосвязанную целостность всех форм общественной жизни и сознания, фундаментальным основанием которой предстает “дух данного народа”, “понятие” данного исторического народа. Каждый народ (речь лишь о тех народах, которые выполняют определенную им роль в общеисторическом процессе развития духа в отличие от других, которые остаются вне истории) в соответствии с принципом собственного духа проходит стадии становления, расцвета и упадка, после чего, выполнив свое историческое назначение, т. е. реализовав определенную форму осознания свободы, он сходит с исторической сцены. Но в духе “вообще”, в “мировом духе” ничто не гибнет и не исчезает, все сохраняется в снятом, преобразованном виде; и результат истории вбирает в себя весь предшествовавший ему процесс. “Те моменты, которые дух, по-видимому, оставил позади себя, он содержит в себе и в своей настоящей глубине”. История духа во времени составляет, по Гегелю, фундаментальную основу всемирно-исторического процесса, его начало и конец, единство и многообразие внутри него. Философия культуры Гегеля наиболее последовательно стремилась преодолеть присущий Канту изначальный дуализм природы и свободы, сущего и должного, реальности и идеала на путях “погружения” культуры в гущу общественно-исторической жизни. По существу у Гегеля проблема культуры не могла стать достаточно значимой философской проблемой, ибо с точки зрения тождества законов бытия и мышления теряет смысл анализ природы как символа свободы (он предполагает качественное различие и несводимость друг к другу сущего и должного). Для Канта же именно сфера соотношения противостоящих друг другу “природы” и “свободы” была местом возникновения “культуры”. Гегель анализировал историческое движение духа от природы к свободе как самореализацию должного в сущем, по сути, лишь в рамках эволюции культуры от примитивных форм ко все более утонченному ее содержанию. Однако когда мировой дух достигает своей самотождественности и противоположность природы и свободы полностью преодолена, тогда история культуры как вхождение должного в сущее оказывается завершенной. Само понятие культуры становится исторически преходящим и теоретически периферийным. Дальнейший анализ культуры предполагает теперь, скорее, только выяснение ее функциональных связей с общественно-исторической жизнью, “погруженность” в нее. Эту тенденцию и довел до логического завершения К. Маркс. Противоположное направление культурологической мысли продолжило конкретизацию кантовского противопоставления “сущего” и “должного”, а также трактовку им общественного морального идеала (“этической общности”) как потустороннего по отношению к реальной жизни и в принципе никогда не достижимого. В его рамках впоследствии формировались многообразные варианты концепций культуры, относимой к миру противостоящих действительности ценностей и идеалов.