Применение за границей законов о национализации

1. Под термином «национализация» понимается огосударствление, то есть изъятие имущества, находящегося в частной собственности, и пере­дача его в собственность государства. В результате национализации в соб­ственность государства переходят не отдельные объекты, а целые отрасли экономики. Национализацию как общую меру государства по осуществле­нию социально-экономических изменений следует отличать от экспропри­ации как меры по изъятию отдельных объектов в собственность государ­ства и от конфискации как меры наказания индивидуального порядка.

Характер национализации зависит от того, кем и в каких целях она про­водится. В 1917—1920 годах советским государством проводилась наци­онализация земли, банков, промышленных и торговых предприятий и т.д.

Мероприятия по национализации были осуществлены в ряде стран Восточной Европы и Азии. Социалистическая национализация означала, что право частной собственности на национализированное имущество было уничтожено и возникло новое, принципиально иное по содержанию право социалистической собственности. Позднее национализация стала важным средством в борьбе освободившихся от колониальной зависимос­ти молодых государств за достижение ими экономической независимости. В зависимости от конкретных условий процесс создания государственного сектора путем национализации протекал в этих странах по-разному: в одних национализировалась только собственность, которая принадлежала иностранному капиталу, в других затрагивался и местный частный капитал.

Национализация проводилась и в ряде высокоразвитых стран Запада.

2. Право любого государства на национализацию частной собственнос­ти, в том числе и принадлежащей иностранцам, вытекает из общепризнан­ного принципа международного права — суверенитета государства. Осу­ществление национализации — это одна из форм проявления государст­венного суверенитета.

Каждое государство в силу суверенитета устанавливает свою полити­ческую и экономическую систему, свою систему права собственности. Го-

сударство имеет исключительное право устанавливать содержание и ха­рактер права собственности, порядок приобретения, перехода и утраты этого права.

Право государства на национализацию, включающее право свободно распоряжаться своими естественными ресурсами и богатствами, было подтверждено в ряде резолюций Генеральной Ассамблеи ООН. Так, 21 де­кабря 1952 г. Генеральная Ассамблея ООН на своей VII сессии приняла резолюцию № 626 «О праве свободной эксплуатации естественных бо­гатств и ресурсов». В ней говорится, что «право народов свободно распо­ряжаться своими естественными богатствами и ресурсами и свободно их эксплуатировать является их неотъемлемым суверенным правом и соот­ветствует целям и принципам Устава Организации Объединенных Наций». В резолюции рекомендуется всем государствам — членам ООН воздерживаться от действий, прямых или косвенных, имеющих целью пре­пятствовать осуществлению суверенных прав того или иного государства в отношении его естественных богатств. В то же время в резолюции не содержится каких-либо положений, которые ограничивали бы право госу­дарства национализировать собственность иностранцев или устанавлива­ли бы условия проведения такой национализации. Поскольку осуществле­ние национализации относится к внутренней компетенции государства, ни один международный орган не может обсуждать меры по национализации собственности иностранцев. Это положение нашло свое подтверждение также в решении Международного суда ООН, который признал себя не­компетентным рассматривать жалобу правительства Великобритании (1951 г.) в связи с национализацией Ираном Англо-Иранской нефтяной компании.

Таким образом, с точки зрения современного международного права право осуществлять национализацию собственности, в том числе собст­венности иностранных граждан и компаний, является бесспорной преро­гативой суверенного государства.

3. Международное публичное право признает право государства на проведение национализации, но оно не регулирует и не может регулиро­вать отношения собственности, возникающие между государством и част­ными физическими и юридическими лицами. Условия проведения нацио­нализации определяются не международным правом, а внутренним правом государства, осуществляющего национализацию.

При всех отличиях, связанных с историческими, политическими и эко­номическими условиями проведения национализации в различных странах, с точки зрения проблематики международного частного права важно вы­явление некоторых общих черт, характерных для правовой природы наци­онализации.

Во-первых, всякий акт национализации — это акт государственной власти; во-вторых, это социально-экономическая мера общего характера,

§ 3. Применение за границей законов о национализации

Глава 7. Право собственности

а не мера наказания отдельных лиц; в-третьих, национализация может осу­ществляться в отношении собственности вне зависимости от того, кому она принадлежит (отечественным или иностранным физическим и юриди­ческим лицам); в-четвертых, каждое государство, проводящее национали­зацию, определяет, должна ли выплачиваться иностранцам компенсация за национализированную собственность, а если должна, то в каком разме­ре. Внутренний закон государства может предусмотреть предоставление компенсации, условия и время ее выплаты, что имело место в ряде стран.

В качестве примера можно привести ст. 3 иракского закона № 59 от 1 июня 1972 г. о национализации «Ирак петролеум компани», в которой указывалось, что иракское государство уплатит ей компенсацию. Однако из этой компенсации, согласно закону, должны быть вычтены долги ком­пании (налоги, местные долги, связанные с операциями) и суммы, которые причитаются иракскому государству.

В 1973 году Генеральная Ассамблея ООН подтвердила право освобо­дившихся государств самим определять формы и размер компенсации (ре­золюция 3171/XXXVIII).

Вместе с тем государство как сторона в международном договоре о вза­имной защите инвестиций может принять на себя обязательства не осу­ществлять меры по принудительному изъятию капиталовложений, в том числе путем национализации, реквизиции или конфискации в администра­тивном порядке. Такое обязательство Советского Союза (также, как дру­гого государства — стороны в договоре) содержится в двусторонних со­глашениях о поощрении и взаимной защите капиталовложений, заключен­ных правительством СССР с правительствами Великобритании, ФРГ, Франции, Финляндии и других стран. В этих соглашениях предусматрива­лось, что при национализации иностранных капиталовложений, проведен­ной в случаях, когда этого требуют государственные или общественные ин­тересы, будет выплачиваться компенсация. Она должна выплачиваться без необоснованной задержки, быть конвертируемой и свободно перево­димой с территории одной страны на территорию другой.

Таким образом, Советский Союз, а затем Россия и другие страны СНГ признали в заключенных ими соглашениях принцип быстрой, адекватной и эффективной компенсации (ст. III договора России с США, ст. 5 договора с Кореей). Естественно, что такое признание принципа компенсации не имеет обратной силы и не может быть распространено на национализацию, проведенную в нашей стране в период до заключения этих соглашений.

4. Законы о национализации имеют экстерриториальное действие, то есть должны признаваться и за пределами государства, их принявшего. Это означает, что государство, осуществившее национализацию, должно быть признано за границей собственником как имущества, которое нахо­дилось в момент национализации в пределах его территории, так и нацио-

нализированного имущества, находившегося в момент национализации за границей.

В настоящее время, как правило, ни судебной практикой, ни юридичес­кой доктриной стран Запада не оспаривается экстерриториальное дейст­вие законов о национализации в отношении имущества, которое в момент национализации находилось на территории государства, осуществившего национализацию, а затем было вывезено за границу в порядке ведения внешней торговли, в качестве экспонатов на выставки или для иных целей.

Решающее значение для признания судами принципа экстерриториаль­ного действия законов о национализации имела длительная борьба совет­ского государства, которую оно вело за признание своих прав на имуще­ство, приобретенное в силу законов о национализации.

Первым решением, которым было признано экстерриториальное действие со­ветских законов о национализации, было решение Высшего суда Великобритании от 12мая 1921 г. по делу «A.M. Лютер против Д. Сегора». Суть этого известного дела сводилась к следующему. В августе 1920 г. Наркомвнешторг РСФСР продал англий­ской фирме «Сегор» партию фанеры. До национализации фанера была собственнос­тью акционерного общества «Лютер». Национализированный товар (фанера) в мо­мент национализации находился на складе предприятия общества «Лютер» в Нов­городе. После прибытия фанеры в Великобританию бывшие собственники общества «Лютер» предъявили иск фирме «Сегор» о возврате фанеры. Первоначально иск был удовлетворен, однако при вторичном рассмотрении дела уже после заключения первого торгового договора между РСФСР и Великобританией в 1921 году англий­ский суд отклонил иск. Судья Скретон (Scmtton), в частности, указал, что если Л.Б. Красин (глава советской торговой делегации) привез товары в Англию от имени своего правительства и объявил, что они принадлежат правительству, то ни один анг­лийский суд не может проверять такое заявление. Как заявил судья Варингтон (War-rington), суд не может «входить в рассмотрение вопроса о действительности актов, коими право собственности на спорные товары было изъято от истцов и перенесено на ответчиков». Судьи отвергли довод истца о том. что советские законы о национа­лизации якобы противоречат принципам справедливости и морали и поэтому дейст­вие их не может быть признано в Великобритании.

Из решений судов других стран следует указать на решение федераль­ного суда США от 5 июня 1931 г. по делу о советском золоте (по иску Банка Франции к американским банкам), в котором было признано, что акты национализации должны рассматриваться как действительные (см. гл. 6). В решениях американских судов по делу «правительство США про­тив банкирского дома М. Бельмонт» (1937 г.) и по делу Пинка (1942 г.) было признано экстерриториальное действие советских законов о нацио­нализации в отношении имущества отделений национализированных рус­ских юридических лиц, находившегося в момент национализации на тер­ритории США.

Верховный суд США в своем решении от 2 февраля 1942 г. по иску правитель­ства США к Пинку, ликвидатору американских отделений национализированных русских страховых обществ, указал: «Мы решаем, что право на фонды или на иму­щество, о которых идет речь, было приобретено советским правительством как пре-

4*1

Глава 7. Право собственности

§ 3. Применение за границей законов о национализации

емником «Первого русского страхового общества»; что это право оказалось пере­данным Соединенным Штатам по соглашению с Литвиновым и что Соединенные Штаты имеют право на имущество (фонды) вопреки притязаниям общества и ино­странных кредиторов».

В силу применяемых в каждой стране коллизионных норм моменты возникновения и перехода права собственности определяются по принци­пу lex rei sitae. Отсюда следует, что при рассмотрении иностранными су­дами вопросов, касающихся национализированного имущества, подлежат применению законы государства, осуществившего национализацию.

Признание права собственности государства на национализированное имущество, вывозимое им за границу, является необходимой предпосыл­кой осуществления международной торговли. Без признания экстеррито­риального действия национализации была бы невозможной международ­ная торговля.

Г. Кегель (ФРГ) исходит из необходимости признания иностранной экс­проприации (этим термином он пользуется в своем учебнике по междуна­родному частному праву), а тем самым и применения иностранного права, на основании которого была проведена эта экспроприация. «Право на пер­сидскую нефть, индонезийский табак и чилийскую медь, ввозимые на евро­пейский рынок, пришлось в последние годы признать за новыми господа­ми», — писал он. Г. Кегель имеет в виду решения судов ряда стран, выне­сенные в связи с национализацией Англо-Иранской нефтяной компании, решение апелляционного суда Бремена, отказавшего в 1959 году в иске двум голландским обществам в отношении несколкьих тысяч тюков табака, закупленных западногерманской фирмой в Индонезии, а также решения, вынесенные в отношении национализации, проведенной правительством С. Альенде в Чили. В этих решениях судов были отвергнуты домогательства бывших собственников на национализированное имущество и признано экстерриториальное действие актов о национализации в отношении иму­щества, находившегося в момент национализации в стране, где она была проведена, и вывезенного затем за границу. Вспоследствии в силу измене­ний, происшедших в Индонезии, правительство этой страны приняло реше­ние о возвращении прежним владельцам ранее национализированных предприятий. Однако решение западногерманского суда в Бремене об ин­донезийском табаке сохраняет свое принципиальное значение.

В решении французского суда от 16 июня 1993 г. по искам И. Щукиной и И. Коновалова к Российской Федерации, Государственному Эрмитажу и Музею имени А.С. Пушкина суд признал, что акт национализации — это акт государственной власти. И особенно важно, что факт проведения на­ционализации без компенсации собственности не меняет природы акта на­ционализации как акта осуществления суверенитета государства со всеми вытекающими отсюда последствиями.

5. Если право собственности на вывезенное за границу национализи­рованное имущество получило повсеместное признание, то иное положе­ние сложилось в судебной практике государств Запада в отношении наци­онализированного имущества, находившегося в момент национализации за границей. Суды ссылаются при этом на то, что приобретение права соб­ственности на имущество может определяться исключительно законами страны его места нахождения. С этим обоснованием нельзя согласиться. Если обратиться к практике проведения национализации советским госу­дарством, то следует прежде всего отметить, что по советскому законода­тельству не имело юридического значения, где находилось имущество на­ционализируемого предприятия в момент национализации, поскольку на­ционализация распространяется на все такое имущество, независимо от места его нахождения. В большинстве случаев речь шла о том, что за гра­ницей находились лишь отдельные составные части национализированно­го имущественного комплекса, отдельные вклады в банках, отдельные имущественные требования (права и т.п.). Что же касается филиалов на­ционализированных юридических лиц, то личный закон юридического лица регулирует, согласно признанным повсеместно правилам междуна­родного частного права, порядок ликвидации такого юридического лица и предусматривает, какие последствия при этом наступают.

«Судьба зарубежного имущества национализированных предпри­ятий, — отмечает Л.А. Лунц в своей работе «Международное частное право», — может определяться лишь законом той страны, к которой дан­ное предприятие принадлежало в момент национализации. Например, бывшие русские частные банки и русские страховые общества, уставы ко­торых были в свое время утверждены в России в соответствии с действу­ющими в то время российскими законами и правления которых находились в Петербурге или Москве, имели, очевидно, русский личный статут. На­ционализация их по декретам советского правительства не могла не полу­чить экстерриториального действия».

Юридическая доктрина на Западе выдвинула целый ряд возражений, призванных обосновать неправомерность актов о национализации, прово­димой в других странах.

Некоторые авторы, в частности, утверждают, что национализация не Должна приводить кдосрочному и одностороннему прекращению концесси­онного договора. Такой аргумент приводился в Великобритании и других странах после национализации Египтом Компании Суэцкого канала и в Ряде других случаев. Эти юристы утверждают, что соглашение о концес­сии — это квазимеждународный договор, к которому применяется принцип Pucta sunt servanda, и соответственно поэтому досрочное прекращение та­кого договора в силу акта о национализации следует рассматривать как международный деликт. Между тем этот довод не исходит из действитель­ной правовой природы концессионного договора. Концессия не может ре-

t 4. Правовое регулирование иностранных инвестиций

Глава 7. Право собственности

гулироваться международным правом, это — обязательство, которое регу­лируется внутренним правом (см. гл. 6). Без прекращения концессий наци­онализация в большинстве случаев вообще была бы невозможной, по­скольку иностранные монополии осуществляют эксплуатацию естествен­ных богатств развивающихся стран на основе концессионных договоров.

6. Признание одним государством национализации собственности его граждан и юридических лиц, проведенной другим государством, часто ста­новится в международной практике предметом международных соглаше­ний. В таком соглашении могут быть урегулированы и взаимные имуще­ственные претензии, возникшие в связи с проведением национализации. Урегулирование подобных претензий вытекает из самого факта признания действия национализации.

Первым соглашением такого рода в советской договорно-правовой практике был советско-германский договор,, заключенный в Рапалло 16 апреля 1922 г. По ст. 2 договора Германия признала национализацию, проведенную в Советской России, поскольку она прямо отказалась от предъявления претензий в отношении имущества германских граждан, на­ционализированного советским государством без какой-либо компенса­ции, «при условии, что правительство РСФСР не будет удовлетворять ана­логичные претензии других государств».

Советско-американским соглашением 1933 года (соглашением Литви­нов — Рузвельт), а затем обменом нотами в 1937 году по вопросу об уре­гулировании долговых претензий и претензий на национализированное имущество со стороны США была признана национализация, проведенная советским государством. Правительство США получило от СССР право истребования некоторого находящегося на территории Соединенных Шта­тов Америки имущества, перешедшего к советскому государству в силу за­конов о национализации.

Советский Союз заключал соглашения, касавшиеся вопросов нацио­нализации, проведенной в Прибалтийских республиках, с Великобрита­нией (1968 г.), Данией (1964 г.), Нидерландами (1967 г.), Норвегией (1959г.), Швецией (1941 и 1964 г.).

Принцип взаимного зачета финансовых и имущественных претензий, возникших до 9 мая 1945 г., был положен в основу соответствующего со­глашения между Россией и Францией об окончательном урегулировании взаимных финансовых и имущественных требований, возникших до мая 1945 г. Оно было заключено 27 мая 1997 г. Согласно ст. 1 соглашения, французская сторона не будет ни от своего имени, ни от имени француз­ских физических и юридических лиц предъявлять или иным образом под­держивать требования, касающиеся претензий по займам и облигациям (имеются в виду претензии по займам Российской империи, Временного правительства), интересам и активам, в отношении которых французские лица «были лишены прав собственности или владения» (имеются в виду

претензии по национализации, проведенной после Октябрьской револю­ции), претензии по долгам правительства Российской империи, прави­тельств, пришедшим им на смену, правительства СССР.

Соответственно, согласно ст. 2 соглашения, со стороны России не будут предъявляться требования в отношении ущерба, причиненного во время интервенции 1918—1922 годов, требования в отношении активов во Франции и переданного золота, в том числе и так называемого колча-ковского золота.

В возмещение претензий Россия обязалась выплатить до 2000 года Франции определенную сумму в долларах. Полученные средства будут рас­пределяться во Франции среди французских физических и юридических лиц в соответствии с действующим французским законодательством. Из этого соглашения следует, что, в частности, у французских держателей об­лигаций по займам или лиц, собственность которых была национализиро­вана в России без выплаты компенсации, возникнут соответствующие от­ношения с правительством Франции, а не России.