Заключение: надежды и расчеты на память

Эволюция, которую во второй половине XIX в. претерпели общества

разных стран, придает б лыпую ясность значению тех надежд

и расчетов, которые могут быть связаны с коллективной памятью.

Обладая преимуществом перед историей (и как наукой, и как публичным

культом) и рассматривая ее одновременно в ретроспективе

- в качестве резервуара истории, богатого архивами и документами/

памятниками (и внутренне изменчивого) - и в перспективе - как

гулкое (и живое) эхо исторической работы, коллективная память

учитывается при установлении размеров тех ставок, которые делаются

и развитыми обществами и обществами, находящимися в процессе

развития, и господствующими классами и классами подчиненными

в их борьбе за власть либо за жизнь, за выживание и за продвижение

вперед.

Сегодня как никогда верны слова Андре Леруа-Гурана: ≪Начиная

с homo sapiens формирование механизма социальной памяти оказывается

главной проблемой человеческой эволюции≫. И еще:

≪Биологически традиция столь же необходима роду человеческому,

что и генетическая обусловленность - сообществам насекомых: этническое

выживание держится на навыке, на диалоге, устанавливающем

вышеназванное равновесие между навыком и прогрессом, притом что

навык символизирует необходимый для выживания группы капитал,

а прогресс - вмешательство индивидуальных новшеств, имеющих

своей целью улучшенный способ выживания≫ [Leroi-Gouhran, 1964-

1965. Р. 24]. Память - это существенный элемент того, что ныне называют

индивидуальной или коллективной идентичностью, поиск

которой является одной из фундаментальных форм деятельности,

осуществляемой современными индивидами и обществами и отличающейся

лихорадочностью и тревожностью. Однако коллективная

память - это не только завоевание, но еще и инструмент и цель для

достижения могущества. Именно в тех обществах, социальная память

которых остается главным образом устной или которые пребывают в

процессе формирования письменной коллективной памяти, как раз и

можно наилучшим образом наблюдать борьбу за господство над воспоминанием

и традицией, манипуляцию памятью.

Историография этрусков, вероятно, может служить наглядным

примером коллективной памяти, настолько тесно связанной с господствующим

общественным классом, что после того как эта нация

124 В оригинале - не переводимое на русский авторское словосочетание ≪l'enjeumémoire

», что буквально означает ≪ставка-память≫. (Прим. пер.)

исчезла, его идентификация с ней привела к полному стиранию памяти.

≪В литературном отношении мы знаем этрусков только благодаря

посредничеству греков и римлян: никаких исторических описаний,

позволяющих предположить, что они существовали, до нас не дошло.

Возможно, их исторические или параисторические национальные

традиции исчезли вместе с аристократией, которая была, как видно,

хранительницей морального, юридического и религиозного достояния

их нации. И когда последняя в качестве самостоятельной перестала

существовать, этруски, как представляется, утратили сознание

своего прошлого, иначе говоря - самих себя≫125.

Поль Вен, изучая греческий и римский эвергетизм126, блестяще

показал, как богатые люди в то время ≪жертвовали часть своего состояния,

дабы оставить воспоминание о своей роли≫ [Veyne, 1973.

Р. 272], и как в период Римской империи император монополизировал

эвергетизм, а тем самым и коллективную память: ≪Только по его

велению сооружали строения общественного характера (за исключением

тех монументов, которые Сенат и римский народ возводились

в его честь≫ [Ibid. Р. 688]). И Сенат иногда мстил разрушением этой

имперской памяти.

Жорж Баландье приводит пример из истории племени бети из

Камеруна, чтобы напомнить о манипуляции ≪генеалогиями≫, роль

которых в коллективной памяти бесписьменных обществ известна:

≪В одном неопубликованном исследовании, посвященном племени

бети из южного Камеруна, писатель Монго Бети описывает и приводит

примеры тех уловок, которые позволяют честолюбивым и предприимчивым

индивидам "адаптировать" генеалогии ради легитимации

их весьма спорного превосходства≫127.

В развитых обществах новые, как устные, так и аудио-визуальные,

архивы не ускользают от бдительного ока правителей, даже если те

и не имеют возможности контролировать эту память столь же тщательно,

что и новые средства ее производства, в особенности радио и

телевидение.

Действительно, профессионалам, на научном уровне занимающимся

памятью, - антропологам, историкам, журналистам, социологам

- надлежит превратить борьбу за демократизацию социальной

памяти в один из приоритетных императивов в стремлении достижения

научной объективности. Вдохновляясь примером Теренса

1 2 5 Mansuelli G. Les civilisationns de l'Europe ancienne. Paris, 1967. P. 139-140.

126 Q T Гре ч е с К о г о ≪ ≫ (благодетель) - практика, принятая среди греческой

и римской знати передавать часть своего богатства городу {Прим. ред.)

127 Antropologiques. Р. 195.

Рэнджера [Ranger, 1977], который выступает против подчинения

традиционной африканской антропологии ≪элитистским≫ источникам,

и в особенности ≪родословным≫, которыми манипулируют господствующие

кланы, Алессандро Триульци [Triulzi, 1977] призвал

изучать память ≪обыкновенного≫ африканца. Он настаивает на обращении

как в Африке, так и в Европе, ≪к семейным воспоминаниям,

местной истории, истории кланов, семей, деревень, к личным воспоминаниям

- ко всему тому обширному массиву неофициальных,

неинституционализированных знаний, которые еще не выкристаллизовались

в оформленные традиции и в каком-то смысле представляют

собой коллективное сознание целых групп (семей, деревень) или

индивидов (воспоминания и личный опыт), выступающее в качестве

противовеса по отношению к знанию, с целью защиты собственных

устоявшихся интересов приватизированному и монополизированному

определенными группами≫.

Память, которую история использует и, в свою очередь, питает,

стремится спасти прошлое лишь для того, чтобы оно служило настоящему

и будущему. Сделаем же так, чтобы коллективная память

способствовала не порабощению, а освобождению человека.__

Жак Ле Гофф «История и память»

ПАМЯТЬ

Память - это понятие-перекресток. И, хотя настоящий очерк посвящен

исключительно памяти в том виде, в каком она предстает

перед нами в гуманитарных науках - главным образом в истории и

антропологии, и, следовательно, в основном обращен скорее к памяти

коллективной, чем индивидуальной, очень важно дать краткое описание

неясно различаемой памяти, пребывающей в общенаучном поле.

Память - как способность сохранять определенную информацию -

ассоциируется прежде всего с совокупностью психических функций,

благодаря которым человек может актуализировать впечатления или

сведения об уже происшедшем, воспринимаемом им как прошлое.

С этой точки зрения изучение памяти восходит к психологии, психофизиологии,

нейропсихологии, биологии, а если иметь в виду нарушения

памяти, главным из которых является амнезия, то и к психиатрии1.

Некоторые аспекты изучения памяти той или иной из этих

наук могут прямо или косвенно указать - либо метафорически, либо

конкретным образом - на определенные черты и проблемы и исторической

памяти и памяти социальной (Morin - Piattelli-Palmarini).

Понятие ученичества, важное на этапе обретения памяти, способствует

возникновению интереса к разного рода системам тренировки

памяти, которые существовали в различных обществах и в разные

эпохи, - мнемотехникам.

Все теории, в известной мере подводящие к идее более или менее

механической актуализации мнемонических следов, были отвергнуты

ради более сложных концепций мнемонической деятельности мозга

и нервной системы: ≪Процесс функционирования памяти человека

включает не только образование следов, но и повторное их прочтение

≫, причем ≪процессы прочтения могут привести в действие очень

сложные нервные центры и значительную часть коры головного мозга

≫, даже если существует ≪известное число мозговых центров, специально

занятых фиксацией следов, относящихся к памяти≫2.

1 См.: Flores С. La mémoire / / Encyclopaedia Universalis.