По материалам книги правил Cadwallon 3 страница

Твоя казарма в южной части? Ты счастливчик, она единственная, где еще работает водоочистительная дренажная система. Остальные лопнули из-за холодов. Всегда меньше делать, когда на уборке. Когда становится удобнее... глыба камня вместо матраца и кишащая блохами шкура защищают тебя от замерзания насмерть - это все что у тебя есть. В любом случае, я тебе говорил, что ты быстро научишься спать в доспехах. Надеюсь тебе нравится архитектура. Она не совсем богатая. Высокие стены в несколько метров толщиной, бараки построенные за крепостным валом и темница. Просто и функционально - военный стиль. Темница - это участок командира, но каждый здесь ее называет башней воронов. С разлагающимися телами поблизости, все местные падальщики слетаются сюда. Говорят, что Старик (Old man) решил приручить некоторых из них и использует их для посланий. Если конечно стрелой не подстрелят. У птиц больше шансов избежать Дрюн, чем у человека. Но все еще видя, как все эти птицы садятся на башню, просто ожидая нашу гибель, чтобы они могли съесть наши глаза и еще все остальное - это не самое поднимающее настроение представление, которое я видел.

Давай, сделай большой глоток этого [hysneh] алкоголя. Это предаст тебе сил. Да-а-а, он весьма крепкий для глотки, но ты увидишь, что он согреет тебя также хорошо, как и хорошая горячая ванна. Я всегда покупаю бочонок-другой у наших дварфских друзей, когда они приходят и навещают нас. Один или два раза в месяц караван снабжает нас едой и оружием, если Дрюны и Пожиратели пропускают их, вот так-то. Эти горные жители, плотные маленькие товарищи, и они не худшие, когда приходится сражаться. Ты можешь стереть восвояси с лица эту ухмылку. Я всяких встречал, которые думали, что они лучше, чем другие, которые считали себя воинами, избранными Мерином и отказывались разговаривать с неверующими. Даже более, они были всегда счастливы быть способными посчитать два-три клинка альфакса [alphax], когда орда варваров крича бросалась на них. Ты должен их видеть в битве, этих грубых. Конечно, они не такие быстрые, но они бьют со всей силы. Они выглядят как лесорубы срубающие дерево. О парень, они крепки! Я видел, как выносили удары, которые валят с ног быка. Так что, уважай своих союзников, как уважаешь своих братьев. Поверь мне, в один из этих дней, это горный житель, кто спасет твою шею...

Те факелы на крепостном валу - так Старик и его личная стража ночью патрулируют. Командующий Тубард (Commander Thubard) и его Черная стража (Black Guard)... Считай, я очень сильно уважаю этих ветеранов, я всегда почитаю их, они заставляют чувствовать меня несколько пугливо. Эти парни ходили на волосок от смерти чаще, чем я за всю мою чертову жизнь. Не ожидай увидеть их улыбающимися. Единственное что им нравится, так это смерть их противников. Но не принимай их за маньяков. Они никогда не пожертвуют своими людьми в бою, которые захлебнулись в наступлении. Они предпочтут прикрыть собой отступление своих солдат. Они реально старой школы люди чести, высеченные из черного мрамора. Командующий того же калибра: жесткий и, кроме того, справедливый. Он размером с медведя и он блестящий оратор, и один из самых выдающихся фехтовальщиков, которого я знаю. Это благодаря нему мы можем полагаться на недрогнувшую опору дварфов. Кто-то реально нуждается в мужестве и влиянии подчиниться банде солдатов на крае безумства. Годы он руководит этой ставкой, и ни разу не прокололся. Мы называем его Стариком, но когда жизненеобходимо, он может показать молодым парням, как ты, нечто стоящее. Он всегда способен бодрствовать несколько ночей, а потом без слабости вести атаку. В любом случае, не называй эго кличку перед ним или в противном случае, будешь обласкан его металлической перчаткой.

О, воющие вернулись. Будь спокоен, парень, это только предупреждение. Я не думаю, что они сегодня ночью снова атакуют, но кто знает... Они порою ждут до рассвета, когда наша стража расслаблена, чтобы начать атаку. Еще вопль. Я не знаю, что заставляет наших врагов постоянно кричать как звери. Я знаю, я как-то сражался на стороне Сессэров, и они тоже выкрикивали боевые кличи, бросаясь в сражение. Но эти кличи придавали им мужество и показывали противникам, что они не страшатся их. Дрюны, с одной стороны, не пытаются запугать своих противников, но по правде вселяют страх, нападая на них вызывая страх. В начале это похоже на шепот, стон. Ты думаешь, что это только ветер. Неожиданно ночью начинается завывание, и воздух наполняется визжанием бешеных зверей, из-за которых твоя спина в мурашках и биение твоего сердца замирает. Иногда вопли неожиданно прекращаются, и возвращается тишина, тишина перед бурей. Но чаще это похоже на неудержимую бурю. Без передышки. Некоторые не могут выдержать эту постоянную боязнь и бросаются с вершины земляного вала... То, что касается меня, я понял, что они используют эти вопли в качестве общения, как зверь зовет свою стаю. Со временем, я думаю, я научился понимать их смысл - это всегда значение смерти. Когда вой ближе и сильнее, когда у тебя впечатление, что все они вокруг тебя, вот тогда Дрюны атакуют. Это возможно единственная вещь, в которой ты можешь быть уверенным здесь.

Кроме того, скажи самому себе, что нам не хуже. Я ненавижу покидать командование на несколько дней для патруля. Не из-за того, что я боюсь столкнуться с группой мародеров; я знаю военное дело, ради этого я родился и ради этого умру. Я боюсь, что столкнусь с другим вещами, как наполовину съеденное тело брата (brother), который пал в бою, повешенным на дереве. Остатки кровавого пиршества, с везде разбросанными разлагающимся мясом и обглоданными человеческими костями. Или подходящим на помощь фермерам, но когда уже слишком поздно, после резни. Ты не можешь представить чувство бессилия и отвращения, которые захватывают тебя, когда входишь в разрушенную деревню, и ты натыкаешься на первые тела. Мужчины, женщины, дети, старики, никто не избегает бешенства этих варваров. Эти сумасшедшие получают удовольствие в причинении людям страданий, калеча и расчленяя их. Чтобы спровоцировать или испугать тебя, они потом располагают останки словно отвратительные скульптуры. И запах крови и праха... Ты можешь быть таким бесчувственным, каким ты хочешь быть, ты никогда на самом деле не оправишься после увиденного.

Но самое худшее для тех, кто командирован на одну из смотровых башен, разбросанных в окружении равнин и лесов. Там нет толстых и внушительных стен для защиты от атак, и их чаще только дюжина для защиты от бешеной группы воинов Дрюн и Пожирателей (Devourers). Они не могут положиться ни на кого, кроме как на самих себя и веру в Мерина (Merin). В один или другой день ты также будешь отправлен туда, но я только могу желать, что это для тебя случится настолько маловероятно, насколько это возможно. Только представь, провести несколько дней и ночей одному с несколькими братьями посреди враждебной местности. Иногда ничего не происходит, и ты только страдаешь от долгих часов страха. Но большее время Дрюны атакуют. Если ты счастливчик, то только горстка воинов, и ты сможешь выжить, если знаешь как сражаться. Или... даже твои останки не будут напоминать о твоем существовании.

Слышал ли ты об обычае каннибализма этих варваров? Ну, это все правда, и даже хуже, чем тебе могли рассказывать. Я был размещен в Кэбере (Kaiber) перед тем как стать храмовником и прибыть сюда. Да, я знаю, о чем ты думаешь: я провел большую часть своей жизни в самых худших частях этой земли. Может я проклят, ну может немного сумасшедший... В любом случае, я сегодня верю, что защита Кэбера была менее ужасающим приключением, чем пребывание здесь. Я предпочту сражаться с упырями (undead), чем с этими одержимыми варварами. Несмотря на их развращенные ритуалы, вопреки ненависти, которую я чувствую по отношению к ним, я могу понять мотивацию лордов Ахерона (Acheron): они хотели властвовать над миром. Дрюн, с другой стороны, не волнует власть или положение; они только живут ради жестокости. Похоже, что они преднамеренно приняли Темноту (Darkness) и больше не знают, кроме смерти и мести. Ты когда-нибудь видел за работой карнага (karnagh)? У них нет чувства самосохранения. Невзирая на полученные ранения, несмотря на боль, насколько долго их демонические топоры продолжают рубить мясо, они будут продолжать сражаться. Надеюсь, что твой путь никогда не пересечется с их вожаком, Тирамоном (Тyramon). Он громадный, настоящее животное, оживленное такой жаждой битв, что я думаю, что у него течет кровь форморов в венах. Он убил так много наших, что он мог бы построить дворец только из черепов его жертв.

Дрюны стали более опасными с тех пор, как объединились с Пожирателями. Я не знаю, что за зловещий союз объединил эти два народа - может быть их пристрастие к охоте и крови - но эти варвары никогда не были столь активными, после того как стали сражаться вместе с воинами Зверя (warriors of the Beast). Похоже, что у них одно на уме - уничтожать каждого и всех нас. Или еще, как объяснить эти самоубийственные атаки, все эти ужасные ночи сражений, где они теряют настолько много людей, насколько они убивают, без особого усердия разрушить стены этой крепости? Может, они не беспокоятся о смерти. Их смерть сражается на их стороне. Говорят, что их колдуны могут поймать твою душу, овладеть твоим телом, и после заставить вечно сражаться. На самом деле, у меня впечатление, что мы представляем все то, что они ненавидят - недрогнувшую веру, бастион Света (Light) посреди хаоса. Мы привлекаем их, как свет фонаря мотыльков. Кроме того, что Дрюны и Пожиратели устраивают кровавую баню перед обжиганием их крыльев.

В любом случае, пойду-ка я пожну плоды спокойного периода, чтобы отдохнуть часок-другой. Ты можешь оставить бутылку - это поможет тебе уснуть. Но я не могу тебе обещать ночь без кошмаров..."

Разговор между Стернисом (Sternis)

храмовником, и Эстусом (Estus), новым братом.

Братья Кашима

Согласно хроникам компании, хотя дату нельзя считать точной, Братья Кашима появились в 700 году, по прошествии чуть более 30 лет с момента раскрытия ереси Дирза. Император Аккилании Силкар, подталкиваемый Папой Деметриусом к тотальной охоте на еретиков, принял решение отправить в Сайхархалну карательную экспедицию.

В то время территория Акилланской Империи простиралась до города Тарсит, расположенного на юге пустыни Сайхархална. Никаких военных операций в том районе никогда не проводилось, да и большая часть имперской армии была мобилизована в Кабире, чтобы сдерживать натиск сил Тьмы. Однако поступившая информация заставила Императора действовать без промедления. Шпионы донесли о появлении нового города Сайхар расположенного к северу от Тарсита. Город назывался Шамир, и строился он с невероятной скоростью. Согласно шпионского донесения, зигурат в центре города уже достигал немыслимой высоты.

Обеспокоенный тем, что последователи Дирза так быстро развиваются в своих владениях, в то время как он считал их пленниками пустыни, Силкар приказал отозвать часть армии из Кабира, чтобы положить конец Сайхарской экспансии.

Четыре когорты 3-го Легиона, в количестве 2400 солдат под командованием Дьякона Эфитеса получили приказ выдвинуться в порт Кила. Поскольку вокруг Шамира не было замечено никакой военной активности, командование Аккилании посчитало такое количество войск достаточным для проведения карательной операции. Прибыв на место, они погрузились на транспортные галеры и отплыли без сопровождения.

После длительного плавания сопровождаемого сильными штормами, в результате которых погибло несколько кораблей, флот пристал к берегу в 100 километрах восточнее Шамира. Был обустроен укрепленный лагерь, который стал основной базой на этом берегу. Около 1800 легионеров под командованием Эфитеса выдвинулись в сторону Шамира. После изнурительного шестидневного перехода по пустыне, Аккиланские отряды подошли к Шамиру на расстояние видимости.

Город был еще в эмбриональном состоянии и не был окружен серьезными фортификациями. Эфитес, тем не менее, был обеспокоен зигуратом. Посланные вперед разведчики подтвердили, что нет никаких признаков возможного сопротивления, но кто мог сказать, сколько воинов могут прятаться в башне? Эфитес благоразумно решил опробовать оборону города небольшим отрядом воинов.

На рассвете отряд из 300 легковооруженных ветеранов атаковали одну из строящихся окраин города. Еще 500 легионеров на приличном расстоянии следовали за первым отрядом. Остальные силы укрылись в удобной для обороны позиции, на тот случай если враг будет контратаковать.

Застигнутые врасплох строители были изрублены на куски. Реакция Сайхар была стремительной. Около 600 вооруженных воинов появились из башни и обрушились на нападающих. Перестроившись, легионеры отступили к первой линии обороны, Столкнувшись с численно превосходящим противником, Сайхары прекратили преследование и повернули назад. Тогда Эфитес атаковал снова теперь уже отрядом из 800 воинов. Деморализованные защитники города вяло оборонялись, отступая к зигурату.

Убедившись в том, что эти 600 воинов были единственным гарнизоном оборонявшим город, Эфитес укрепил свои позиции у подножия башни, однако ему не очень нравилась идея штурма а тем более осады. Как бы то ни было, окружавшие башню строительные площадки представляли собой хороший плацдарм для такого рода операций. Легионеры нашли запасы еды строителей, а в готовых жилищах так же укрытие от палящего днем солнца и морозного холода ночей.

Ночь прошла без происшествий, но наутро встревоженный шепот пробежал по лагерю легионеров. Немногим позже рассвета, из башни стали доноситься ужасные крики разрывающие безмолвие пустыни. Эти крики не могли принадлежать человеку. Они внушали первобытный ужас в сердца солдат императора, заставляя их биться чаще.

Находившийся под воздействием страха, охватившего его людей, Эфитес приказал возвести самодельные укрепления между лагерем легионеров и башней, чтобы иметь возможность противостоять любой попытке осажденных прорваться. День прошел во все более усиливающихся криках, немного заглушаемых возводящимися вручную укреплениями. К закату воины пообвыкли, однако ночью никто не смог заснуть.

В самое темное время ночи ворота башня открылась. Легионеры, все как один сражавшиеся в Кабире против полчищ живых мертвецов, увидели бегущих к ним уродливых чудовищ, которых не могли себе представить в своих худших кошмарах. Чудовища были вдвое больше и массивнее Волфенов, и настолько изуродованы, что казалось они, пришли из другого мира. Не зная еще, что эти твари были первыми созданиями Техномансеров (клоны назывались Ксенетами, их генотип дал рождение следующему поколению монстров - Артетам), Аккиланцы решили, что еретики заключили союз с демонами. Вера солдат была крепка, и они храбро сражались с отвратительным врагом, но все же храбрости и самопожертвования было недостаточно и каждое убитое чудовище уносило с собой жизнь 20 легионеров.

Осознав последствия такой жестокой резни, Эфитес принял холодное прагматичное решение: даже если его людям удастся справиться с монстрами, их останется настолько мало, что вряд ли они смогут противостоять прорыву Сайхар. С тяжелым сердцем он приказал трубить отступление. Первая и Третья Когорты перегруппировались, на Вторую Когорту была возложена миссия прикрывать отступление не ввязываясь в рукопашную насколько возможно долго. Однако это было практически невозможным. Лишенные помощи своих товарищей по оружию, легионеры быстро потеряли численное преимущество и были уничтожены все до одного. Эта жертва позволила их собратьям получить небольшую передышку. Но Ксенеты не собирались позволить им убежать. Охваченные жаждой кровопролития, некоторые Ксенеты начали убивать друг друга, остальные бросились в горячую погоню.

Три дня и три ночи солдаты Мерина пребывали в безумном марш-броске в надежде добраться до своих кораблей. Время от времени их догоняли твари, которые были быстрее своих сородичей, и Грифоны теряли еще несколько человек, прежде чем им удавалось уничтожить зарвавшегося Ксенета. Когда они достигли берегового лагеря, их оставалось не более 500 человек. Эфитес отдал распоряжение немедленно грузиться на корабли, приказав трем центуриям Третьей Когорты защищать форт. Пока основные силы грузились на корабли, приходилось жестоко оборонять форт от атак Ксенетов. Много солдат погибло в когтях и клыках этих тварей. Грифоны храбро оборонялись и уже были готовы присоединиться к своим собратьям на кораблях, когда вдалеке показались чужие корабли.

С капитанского мостика Эфитес узнал в кораблях Сайхарские боевые галеры. Несколько секунд Дьякон обдумывал создавшееся положение. Его собственные корабли не были приспособлены для ведения морского боя, и если он промедлит еще минуту, ожидая пока последние солдаты погрузятся на корабли, тогда Сайхарские галеры отрежут им путь к отступлению и перебьют всех. Во второй раз в ходе этой проклятой компании он вынужден был пренебречь своими людьми. Пока легионеры, оборонявшие форт в недоумении смотрели, не веря в происходящее, имперские корабли подняли паруса и отплыли, бросив их на волю судьбы.

Осознав что если они останутся защищать форт, то вскоре будут атакованы сзади, оставшиеся легионеры Третьей Когорты удвоив напор, с большими потерями прорвались сквозь когти Ксенетов. К тому времени как причалили Сайхарские корабли, беглецы далеко ушли на запад в пустыню, молясь Мерину, чтобы гарнизон Шамира их не преследовал. Изможденные, но поддерживаемые верой в единого бога, они все шли и шли, вперед останавливаясь передохнуть только тогда, когда были уверены что врага не видно на горизонте. Долгое путешествие предстояло этим спасшимся из ада легионерам. Обойдя Шамир, они уперлись в излучину реки, и шли еще неделю вдоль течения, на юг, поддерживая существование тем, что могла дать река и прибрежная растительность.

Достигнув слияния двух рек, они пошли вверх по другой реке и шли почти два месяца. Но вот показалась горная цепь, пройдя вдоль нее, легионеры вышли к морю Мигола. Продолжив путь на север вдоль берега, отряд достиг места, в котором теперь расположен порт Кашим. К тому времени в отряде оставалось меньше сотни изможденных и изголодавшихся воинов. Дальше на севере их ждали засушливые и враждебные земли Бран-О-Кора:

Но к счастью, или к несчастью на побережье Кашима было расположено поселение людей!

Первые хроники Братства Кашима относят именно к тому времени. На случай если оригинальный манускрипт, будет утерян или уничтожен, последовательные хронографы всегда находили время чтобы сделать копию историй, которые не должны быть забыты.

Следующий текст, предлагает вам выдержки из книги Ариоса, первого хронографа Компании.

Я не смогу описать, что мы почувствовали, обнаружив на берегу деревню. После долгих недель скитаний мы достигли предела наших возможностей и сил. Если бы жители деревни оказались враждебными, мы бы вряд ли смогли противостоять им. Они были всего лишь рыбаками, а мы уже с трудом могли ходить, не то чтобы защищаться.

Люди оказались приветливыми и даже выказывали полное отсутствие недоверия к пришельцам с оружием. Они дали нам еду и одежду, залечили наши раны и поселили нас в строении, которое было возведено в иную эпоху.

Я говорил о деревне, но это не очень подходящее название. Сообщество небольшое, около 300 человек, строения не имеют ничего общего с деревенскими, насколько мы их себе представляем. Аборигены оккупировали окраину древнего города, который мог скрывать в сотни раз больше обитателей.

В центре города возвышается внушительное строение 20-ти метров высотой, окруженное огромным квадратом на котором могло собраться более 3000 людей. Вокруг этого сооружения, расположено несколько построек поменьше, которые, однако, значительно больше чем простые дома. Одни могут быть храмами, другие военными казармами. В такой вот казарме нас и поселили. Большинство окружающих зданий не заселены. Почти все жители поселения живут на побережье, а порт, чуть ли не единственное используемое сооружение.

Общаться с рыбаками нелегко. Они не говорят ни на одном известном нам языке, а их язык похоже, не имеет ничего общего с диалектами, которые используют кланы Кельтов. Они называют себя "Ишим-ри", а их вожак, хотя никто из жителей поселения не оказывает ему особого уважения, называет себя Асраа. Город, частичными обитателями которого теперь стали и мы, носит название Кашим. Не смотря на языковой барьер, наши хозяева проявляют к нам величайшую благожелательность. Мы свободно можем ходить куда хотим, но будучи последним оставшимся в живых офицером, я запретил своим людям заходит в храмы и мавзолеи. Мы совершенно не знаем, что покоится в этих местах, и наши действия могут быть восприняты как осквернение и надругательство.

(***)

Сегодня я заметил кое-что странное. Я не обратил на это внимания когда мы пришли сюда, но теперь это меня сильно интригует. Все здания вокруг того, в котором живем мы, заброшены. Растения в них властвуют как внутри, так и снаружи. А наше строение, не смотря на свою значительную отдаленность от рыбацких домов, убрано с величайшей тщательностью, и кажется, что оно было готово принять новых постояльцев задолго до нашего прихода.

(***)

Я получил объяснение странному поведению наших хозяев. Асраа повел меня в большое сооружение в центре города, которое оказалось мавзолеем. То, что я увидел там, меня озадачило. В верхней части здания располагается нечто вроде часовни, стены которой расписаны удивительными барельефами. Некоторые изображают церемонии, происходящие на вершине этого сооружения. На других коленопреклоненные священники предстают перед огромным глазом закрывающим небеса. Остальные показывают картины битв, в которых сражаются странно вооруженные воины. Я рассматривал одну из таких сцен, когда Асраа обратил мое внимание на барельеф, заслуживающий особого внимания. На одной из секций стены можно было отлично рассмотреть человека, очень похожего на рыбака, который встречает вооруженных солдат с полными руками даров. Сначала я подумал, что рыбаки считают эту фреску пророчеством и приняли нас за солдат, которые на ней изображены. Это было бы хорошим объяснением их благодушного отношения к нам и прояснило бы ситуацию с необжитым, но прибранным и ухоженным домом, в который нас поселили. Асраа указал мне на одну деталь, которая подтвердила мои предположения, но от которой у меня по спине забегали мурашки. Он поднес свой факел поближе к барельефу и указал на солдата, чье изображение неплохо сохранилось со временем. На груди его железного панциря можно было четко рассмотреть символ - крест Мерина. В этом не было никаких сомнений. После часа пристального созерцания барельефа я нашел слишком много общего между этими солдатами и нами. Я провел остаток дня, изучая остальные барельефы в попытках найти объяснения у Асраа но: тщетно. Он видел мое замешательство, и в ответ на все мои вопросы я получал лишь открытую дружескую улыбку, которая словно говорила мне "ты все поймешь, когда придет время". Пока я не рассказал своим людям об этом открытии. Меня пугает их реакция. Некоторые из них могут попытаться воспользоваться этой ситуацией:

(***)

Асра снова водил меня в мавзолей. В это раз он показал мне проход, ведущий от верхней части здания в самое его сердце. Спускаясь вниз, мы пересекли несколько боковых тоннелей. Я дал понять Асре что хотел бы знать куда они ведут. Усиленно жестикулируя, он объяснил мне, что тоннели ведут в погребальные усыпальницы, но лежат в них не люди Ишим-ри. Похоже, что мы находимся в гробнице, которую выстроили для элиты предыдущих обитателей города.

Наконец мы достигли огромной восьмигранной комнаты, стены которой были расписаны фресками. Однако мое внимание сначала было приковано к фигурам, совершенно неподвижно ожидавшим нас в тенях комнаты. Около дюжины статуй размером с человека стояли выстроенные в линию, словно батальон готовый к перекличке. Приблизившись к одной из них я с удивлением понял, что оружие и доспехи не является частью скульптуры, они выкованы из стали! В то же время я узнал в нем странное оружие изображаемое на барельефах, но Асраа не дал мне времени на более детальное изучение моей находки. Он взял меня за руку и подвел к еще одной фреске. На ней были изображены воины Мерина, облаченные в странные доспехи как на статуях, которые оружием в руках сражались с гигантскими змееподобными существами. Битва происходила под черным солнцем в центре которого был нарисован глаз. Послание было предельно понятным: Асраа просил нашей помощи в борьбе с врагами своего народа, которых символизировали змееподобные твари. Когда мы выбрались из мавзолея, у меня не оставалось выбора:

Вечером я собрал людей и сообщил им о своих открытиях. Будучи офицером, я принял решение дать им возможность самим решить что делать: уйти или остаться. Я знал, что многие из них считают действия Дьякона Эфитеса изменой. В ходе нашего долгого и тяжелого скитания, моя вера тоже дрогнула, и теперь я не был уверен, что имею право им приказывать. Я заговорил с ними как брат, а не как командир. Для начала я сорвал свои офицерские знаки отличия и бросил к их ногам, показывая, что теперь мы можем говорить на равных. Вероятно, многим этот жест показался актом отречения от Империи. Некоторые начали протестовать, но их голоса утонули в более многочисленных возгласах тех, кто как и я потерял веру. За несколько секунд пол был усыпан имперской символикой:

После того как все немного успокоились, я подробно описал то, что мне удалось обнаружить и узнать, обрисовав предполагаемые варианты наших действий. Мы можем уйти и постараться вернуться на родную землю, за которую погибло так много наших солдат, но те, кто решится уйти, должны будут серьезно подумать, прежде чем оставить нас у себя за спиной. Или же мы можем остаться с рыбаками, которые дали нам приют, и сражаться на их стороне, если будет необходимо.

Голосования не было. Каждый свободно принял свое решение. Из 92-х присутствующих, 23 решили уйти. Я же предпочел остаться. Никто не ждал меня в Аккилании, а желание разобраться с пророчеством становилось невыносимым.

(***)

Среди тех, кто решил остаться, за ночь переменили свое решение еще несколько человек. Группа, которая собиралась уходить состояла из 27 человек. Никто не собирался их удерживать, но я заметил какую то странную печаль во взгляде Асры когда он смотрел на уходящих. На рассвете, упаковав провизию, предоставленную Ишим-ри, группа выдвинулась на север.

(***)

Утром меня разбудил рыбак. Он, отвел меня к Асраа, который ожидал в проеме каменной арки расположенной на северной окраине города. Он заглянул мне в глаза с тем же выражением покорности и беспокойства, с которым провожал уходящих два дня назад воинов преданных Империи. Он пригласил меня пройти с ним в арку. На другой сторонне меня встретили безжизненными глазами 27 голов моих собратьев, насаженные на колья и выстроенные в форме полукруга. Асраа не мог объяснить, кто содеял это ужасное преступление. Если бы это были Сайхары, они бы не стали выжидать, посылая нам кровавое предупреждение. А может это работа таинственного врага, с которым по пророчеству нам предстоит сражаться? В ответ на мои вопросы, Асраа указал на солнце и поднял два пальца. Потом он нарисовал на песке солнце и вокруг него еще один круг, прежде чем вписать в центр глаз. После чего опять показал два пальца и указал на солнце.

Два дня:

Асра был убежден, через два дня что-то должно произойти. Но что?

(***)

Мы похоронили останки наших братьев, отдав им последние почести. Наша вера была слаба, но все же перед лицом опасности мы вновь черпали свои силы через веру в Мерина. Я сообщил всем то немногое, что мне было известно, предположив, что через два дня мы можем столкнуться с убийцами наших братьев. Никто не задавал вопросов. Они все еще были легионерами.

Асры не было видно целый день, возможно, так он проявляет уважение к нашим погибшим, но я почему-то полностью уверен что завтра утром он будет у моих дверей.

(***)

Как я и предполагал, разбудили меня на рассвете. Асраа ждал меня на вершине мавзолея. Еще несколько Ищим-ри переносили сюда же оружие и доспехи, которые я видел раньше на статуях. Только я появился, Асра подал знак и двое начали облачать меня в латы с головы до пят. К моему великому удивлению, я ощутил, что части доспеха очень легки и могут быть прекрасно подогнаны под физику моего тела, благодаря гениальной системе крепежа позволяющего частям доспеха свободно скользить. Так же легко подгонялся и шлем. Как и доспехи, щит с мечом были сделаны из того же неизвестного метала, который был значительно легче стали и бронзы. Я еще раздумывал над качествами этого оружия, когда Асраа неожиданно нанес мне в грудь удар булавой, которым можно было убить корову. Силой удара меня должно было сбить с ног, но вместо этого удар заставил меня лишь отступить на шаг, даже не выбив воздуха из груди! Грудная пластина почти полностью поглотила силу удара, при этом на ней не осталось ни царапины. Я не мог поверить своим глазам! Асраа смотрел на меня с выражением приятного удивления. Он подал знак следовать за ним, и мы спустились вниз.

Ишим-ри собрали моих собратьев на квадратной площади вокруг мавзолея. Корво, сержант когорты, был облачен в стандартные боевые доспехи, и я пошел к нему предложить тренировочный поединок, но Асраа встал между нами. Я пытался объяснить ему, что этот поединок будет безопасным, но он не обращал никакого внимания на мою усиленную жестикуляцию, а приказал двум Ишим-ра принести щит Корво. Два человека встали напротив меня, удерживая щит за края между собой, и только тогда Асраа отошел.