2015-03-08
783
Таким образом, герцогиня Элеонора получила замечательное по тем временам образование – владела латынью, северным наречием и другими языками, интересовалась науками, искусствами, поэзией. Девочкой Элеонора часто сопровождала своего отца, герцога Аквитанского, в поездках по их владениям и завоевала огромную популярность среди жителей Аквитании.
После замужества Элеонора, естественно, перебралась к мужу в Париж. В отличие от сложившихся стереотипов, столица Франции не всегда была городом утонченных нравов, особенно в XII веке. По сравнению с провансальским языком лангдойль был грубым и несовершенным. Утонченной Элеоноре Париж, да и сама Франция показались довольно примитивными, почти варварскими. Элеонора не захотела безропотно подчиниться господствующим нравам, наоборот, предприняла целый ряд мер, направленных на коренное изменение парижского образа жизни.
В результате присутствия королевы, дочери Аквитании, во Францию стали проникать «южные» нравы, обычаи, традиции, в том числе мода и придворные игры. При королевском дворе Франции женщины впервые начали носить декольте, смело обнажая плечи и верхнюю часть груди; корсажи, плотно облегающие все великолепные и стройные части женского тела, выгодно подчеркивали их. С большим вкусом придворные дамы стали подбирать на платья ткани широкой и разнообразной гаммы цветов. Влияние Элеоноры не оставило в стороне и мужчин – они начали чаще бриться!
Элеонора вводит в обиход новые, свободные, подчас фривольные, игры при дворе. Например, «Священник на исповеди», где игроки изображали несерьезное покаяние, завершавшееся веселым искуплением грехов; или «Король, который не лжет», где присутствовало много недвусмысленных намеков на отношения между мужчиной и женщиной. При Элеоноре возникают так называемые «суды любви», на которых придворные дамы, не нарушая существующие законы, решали государственные и частные дела с точки зрения женщины. Эти «суды любви» явились прообразом литературно‑художественных салонов, столь популярных в XIX веке. Другими словами, Элеонора выступала как лидер условного движения эмансипации женщин, уставших от грубых мужчин и пытавшихся, например на собраниях «судов любви», ощутить себя социально значащими персонами. Родись Элеонора не в мрачном Средневековье, а где‑нибудь в конце XIX века, возможно, женщины всего мира добились бы всеобщего избирательного права гораздо раньше.
Нововведения молодой королевы не могли не влиять на умы и мысли французов, они накладывали определенный отпечаток на жизненный уклад верхушки общества королевства Франции. Недаром современники говорили, что за пятнадцать лет пребывания Элеоноры на престоле Франции французское общество приобрело новые черты – чувственность, галантность, т. е. то, чем Франция прославится спустя века.
Не случайно, именно во времена Элеоноры под сильным духовным влиянием юга во французской литературе зародился жанр тонкой, другими словами – куртуазной, или возвышенной, любви. Провансальская литература – учтивая и утонченная – пришла на смену безвкусной и бесцветной.
При Элеоноре возникает поклонение женщине, идеализация любовного чувства. Конечно, подобное – всего лишь исключение на фоне жестокости феодального быта и общей грубости.
С другой стороны, проникновение возвышенного происходило только в узком кругу королевского двора. Однако не стоит забывать, что великое произрастает из малого. И неизвестно, стал бы когда‑нибудь Париж символом любви, если бы не смелые, ломающие стереотипы новшества, введенные молодой французской королевой.
Разумеется, нововведения Элеоноры далеко не всем пришлись по душе. Наиболее консервативной, конечно же, была церковь, отрицательно относившаяся к вольному трактованию жизненного уклада человека. Но Элеонора находила язык со священниками, умело играя на корыстолюбии.
Влияние Элеоноры на жизнь двора не ограничивалось вопросами культуры. Она нередко оказывала давление на своего супруга, который был человеком слабым и легко поддающимся чужому влиянию.
Нельзя сказать, что король пребывал в восторге от подобного положения вещей. Он часто жаловался на Элеонору своему ближайшему советнику аббату Сугерию, знаменитому строителю Сен‑Дени, который был правой рукой еще его отца, Людовика VI. Аббат соглашался с королем, но, имея больший кругозор и государственное мышление, понимал, что такое огромное герцогство, как Аквитания, стоит трудностей общения с властолюбивой королевой.
Тем не менее, королева способствовала отстранению Сугерия от дел, отправила в ссылку королеву‑мать, заставила мужа предпринять военную экспедицию (оказавшуюся безуспешной) против графства Тулузского, чьи земли давно являлись лакомым куском для Аквитании.
Вскоре началась новая война – с графом Шампанским Тибо, вступившимся за племянника Рауля, чье предложение о браке отвергла сестра Элеоноры Петронелла. Во время военных действий Людовик VII захватил и сжег город Витриле‑Франксуа, что привело к моральным мучениям короля до конца его жизни и вызвало разрыв с папой Иннокентием II. Несмотря на все дальнейшие попытки, Людовик VII не смог заключить мир с Тибо из‑за явной неприязни, которую питала Элеонора к графу Шампанскому.
Мир восстановил глава ордена цистерцианцев[3]Бернар Клервосский, организатор будущего Второго Крестового похода. Он договорился с королевой, что она отныне не будет препятствовать налаживанию «добрососедских» отношений короля с графом, а взамен обещал усердно молиться за рождение наследника. Проблема наследия являлась весьма важным фактором в Средневековье, обусловливающим чуть ли не весь образ жизни владетеля любого домена, тем более королевского. Поэтому отсутствие ребенка у Людовика VII весьма пагубно сказывалось на венценосной чете.
Через четыре года после венчания, в 1145 году, королева родила девочку, которую нарекли Марией. 23‑летняя мать была безмерно счастлива и посвящала дочери много времени. Любовь к Марии оказалась настолько сильной, что королева оставила политические интриги, в результате чего из опалы возвратился Сугерий и некоторые другие советники, отстраненные в свое время Элеонорой.
Недолго пришлось королеве наслаждаться женским счастьем. В 1146 году Бернар Клервосский бросил клич в Западной Европе об организации Второго Крестового похода. Людовика VII не пришлось уговаривать – взамен за участие в походе Папа обещал простить королю резню в Витри, из‑за которой он по‑прежнему испытывал угрызения совести и видел кошмары по ночам. Более удивительным явилось желание самой королевы разделить все тяготы экспедиции вместе с супругом.
До сих пор историки не находят точных причин, подтолкнувших Элеонору на подобное решение. Они делают предположение, что королева могла испытывать страстное желание собственными глазами увидеть Восток, который неустанно воспевали трубадуры. Таким образом, ею двигало элементарное любопытство и стремление к неизведанному.
Первоначально король противился участию супруги в походе, но, поразмыслив, согласился – присутствие королевы как герцогини Аквитанской должно было способствовать притоку в войско ее вассалов. Вместе с Элеонорой в поход отправились и другие жены знатных рыцарей, составив группу этаких амазонок, правда, отнюдь не воинственных.
Немудрено, что Второй Крестовый поход окончился неудачно для его организаторов. К обычным для крестоносцев политическим распрям добавились громкие скандалы на любовном фронте, самыми вопиющими из которых были ссоры личного характера между Людовиком и Элеонорой. Их отношения, и ранее не отличавшиеся большим взаимопониманием, находились на грани разрыва, особенно во время пребывания в Антиохии[4].
Муж и жена представляли собой полную противоположность друг другу – пылкая, энергичная Элеонора и тихий, богобоязненный Людовик. Он не был мужчиной ее мечты, и это неудивительно: сильной королеве требовался сильный духом муж. Не случайно как‑то раз Элеонора сказала: «Я думала, что вышла замуж за мужчину, но оказалось, что за монаха!» Гнев, накопленный Элеонорой за все годы супружеской жизни, нашел выход после возвращения во Францию. Король тоже был недоволен своеволием жены. Тем более что в 1150 году Элеонора снова родила девочку.
Желание Людовика подать на развод сдерживал аббат Сугерий, который во время пребывания Людовика в крестовом походе 1147 – 1149 годов был назначен регентом страны. За его мудрое и справедливое правление король по возвращении повелел называть Сугерия «отцом нации». Сугерий отдавал себе отчет в том, что Элеонора являлась наследницей огромных земель и развод повлечет за собой их непременную потерю для Франции. Поэтому Сугерий уговаривал Людовика потерпеть и подождать рождения мальчика. Но в январе 1151 года Сугерий скончался, а уже 21 марта 1152 года церковный собор в Божанси объявил о разводе королевской четы.
Тем не менее, инициатором развода, скорее всего, выступила Элеонора (естественно, не встретившая никакого сопротивления со стороны Людовика), не желавшая отдавать Аквитанию и жить с мужчиной не ее романа. Окружение короля преднамеренно обвиняло королеву в распущенности, неспособности родить наследника и давило на слабого Людовика. Формальным предлогом явилось серьезное обстоятельство – они являлись родственниками. Супруги действительно были родственниками, но в девятом колене. Процедура прошла быстро, без проволочек. Оставив дочек у бывшего мужа (экс‑королеве не разрешили взять их с собой), но забрав у него свое герцогство, Элеонора без особых разочарований уехала на родину.
Женщина с таким богатым приданым, каковой была Элеонора, никак не могла долго оставаться свободной. Еще нося корону королевы Франции, Элеонора познакомилась с Генрихом, сыном графа Анжуйского Жоффруа. Генрих представлял полную противоположность Людовику – сильный, смелый, образованный, но… на одиннадцать лет младше Элеоноры. Смелую женщину это нисколько не смущало. Не исключено, что ей даже была выгодна разница в годах, чтобы оказывать влияние на нового мужа.
18 мая 1152 года, спустя чуть менее двух месяцев после развода, состоялась свадьба 30‑летней Элеоноры и 19‑летнего Генриха, который 2 года спустя, в 1154 году, взошел на английский престол. После свадьбы к владениям Генриха (Анжу, Нормандия) прибавилась почти вся южная Франция, что создало более чем серьезную угрозу существованию домену Капетингов. Возможно, что, узнав о втором браке Элеоноры, Людовик в полной мере осознал, какую ошибку он допустил, согласившись на развод! Все это осложнило и без того непростую ситуацию в северной Франции и Британии.
В ноябре 1179 года Людовика VII сменил на троне 14‑летний Филипп II Август (Philippe II Auguste). Филипп II был последним французским государем, коронованным еще при жизни отца, который умер в следующем после коронации году. Это была обычная для той поры мера предосторожности, обеспечивающая хоть в какой‑то мере преемственность власти наследникупрестола, окруженному враждебными баронами. Историки описывают его как выдающегося государственного деятеля, сочетавшего в себе таланты политика и полководца. Он существенно увеличил королевский домен и приступил к административной централизации управления королевством.
Когда Филипп II, будущий Август, вступил на престол, в состав его домена входили только Иль‑де‑Франс, Орлеан и часть Берри, на остальные десять фьефов[5]французского королевства распространялось только теоретическое право сюзеренитета.
Все правление Филиппа было посвящено увеличению домениальных владений и закреплению их во владении короны. Заключение в апреле 1180 года брака с Изабеллой Геннегау принесло королю Артуа[6]. Однако очень скоро вспыхнул конфликт с дядей королевы, графом Фландрским: юный король быстро и решительно отверг его претензии на регентство, как раньше освободился от опеки своей матери, Адели Шампанской, и четырех ее братьев. В ответ дядя организовал целую феодальную коалицию вкупе с графами Геннегау, Блуа и Шартрским, а также герцогом Бургундским, обеспокоенными первыми успехами Филиппа. Усмирив к 1185 году мятежников, король навязал графу мир, получивший в истории название «Трэт де Бов» (Traite de Boves), подписанный 7 ноября 1185 года. Согласно этому договору за королем признали владения Артуа, Амьенуа и Вермандуа.
Тогда же, в середине 1180‑х годов, король приступил к основной задаче своей политики: отвоеванию владений Анжуйской династии, в то время в три раза превышавших по площади королевские. Вражда английского короля Генриха II (за которого вышла замуж герцогиня Аквитанская Элеонора) со своими сыновьями облегчала эту задачу: Плантагенеты не смогли должным образом дать отпор Филиппу, который 4 июля 1189 года выиграл битву при Азей‑ле‑Ридо.
После смерти Генриха II Филипп Август, создав видимость примирения, в 1190 году отправился в третий крестовый поход совместно со вторым его сыном, королем Ричардом Львиное Сердце. Это был единственный в средневековой истории случай, когда английский и французский короли какое‑то время сражались под одними знаменами. Впрочем, сразу после падения Акры 13 июля 1191 года Филипп, совершив задуманный тактический маневр, быстро отправился назад, чтобы в отсутствие Ричарда беспрепятственно плести интриги в свою пользу. Тот, опомнившись, попытался вернуться во Францию, но по пути был захвачен в плен императором Леопольдом Австрийским, которому коварный Филипп даже платил, чтобы Львиное Сердце как можно дольше оставался в заточении. Вырвавшись в 1194 году из плена и горя желанием отомстить, Ричард повел широкую и очень успешную для англичан военную кампанию против Филиппа Августа, и лишь смерть английского короля в апреле 1199 года прервала цепь его побед.
Не признав законности наследования английского престола младшим братом Ричарда Иоанном Безземельным, Филипп Август в мае 1200 года навязал ему соглашение в Гуле; согласно этому соглашению Иоанн признавал себя вассалом Филиппа за те земли, которые он держал во Франции, отдавал ему Эвре, часть Нормандии, Овернь, Берри, а также давал согласие на брак своей племянницы Бланки Кастильской с наследником Филиппа Августа, будущим Людовиком VIII. За английским королем признавался сюзеренитет над Нормандией и Бретанью. Вскоре Иоанн предоставил Филиппу, очень любившему подводить базу законности под свои захваты, повод для новых аннексий. Даже не один, а целых два. В 1202 году Иоанн похитил Изабеллу Ангулемскую, невесту Гуго Лузиньяна, графа де ла Марш, и женился на ней, завладев приданым. А в 1203 году английский король совершил еще более тяжкое злодеяние – он приказал убить законного наследника престола Артура Бретонского (сына своего старшего брата Джеффри, или Жоффруа), а после того как его подданный отказался это сделать, он собственными руками задушил несчастного племянника и бросил его тело в Сену. Французский король с удовольствием внял гневным мольбам родственников Изабеллы Ангулемской и в судебном порядке лишил Иоанна Нормандии, Мэна, Анжу, Турени и Пуату. Таким образом, английская корона во Франции сохранила лишь Гиень.
Эти победы привели к созданию очередной феодальной коалиции, жаждавшей реванша, в составе Иоанна Безземельного, Фердинанда Португальского, графов Фландрского, Булонского и Геннегау, а также императора Оттона. Это противостояние окончилось блестящей победой, одержанной королем при Бувине (27 июля 1214), в которой впервые, возможно, так ярко проявилось осознание французским народом своего единства перед лицом внешней опасности. Однако попытка принца Людовика завоевать Англию в период кризиса, связанного с провозглашением Великой Хартии вольностей, потерпела неудачу. Дважды, в 1215 и 1219 гг., объявлялись крестовые походы против альбигойцев в Лангедоке, войны с которыми велись уже с 1209 года. К концу правления Филиппа Августа к королевскому домену оказались присоединены Артуа, Амьен, Валуа, Вермандуа, часть Берри, Оверни, Нормандия, бо$льшая часть Анжу и Пуату. Могущество Анжевенов во Франции было почти сведено на нет.
Отношения короля с Папой испортились после смерти его жены королевы Изабеллы в 1190 году. Женившись в 1193 году на сестре датского короля, Ингеборге, на следующий день после свадьбы Филипп объявил о своем непреодолимом отвращении к супруге. Так как предлога для официального развода так и не нашлось, король просто решил игнорировать сам факт существования этой свадьбы и вскоре взял в жены Агнессу де Меран. Филипп Август не реагировал на требования Папы о признании статуса Ингеборги, в результате чего разгневанный Иннокентий III в 1200 году наложил интердикт[7]на все королевство вместе с королем. Интердикт был снят лишь в 1213 году, когда Филипп Август после смерти своей третьей жены наконец согласился признать Ингеборгу королевой. Кроме сына от Изабеллы Геннегау, будущего Людовика VIII, у короля было двое детей от Агнессы, узаконенных Папой после снятия интердикта.
Будучи пока только феодальным королем, «сеньором своих вассалов», а не монархом в полном смысле этого слова, Филипп Август сыграл не менее значительную, чем в области внешней политики, роль как организатор административной структуры королевства. Приблизительно в 1190 году он провел реформу разделив страну на округа‑превоте (в Анжу и Пуату эти округа носили название сенешальств, а Парижский назывался бальяжем), каждым из которых управлял временно назначаемый королем, получающий жалованье и регулярно отчитывающийся о состоянии дел чиновник – бальи, выбираемый обычно или из мелкой знати, или из зажиточных горожан. Кроме того, деятельность бальи подлежала постоянному контролю на местах, что способствовало снижению числа злоупотреблений.
Несмотря на доход с постоянно присоединяемых владений, королевство испытывало вечную нехватку финансов. Особенно после битвы при Бувине Филипп Август убедился в низкой эффективности феодальной армии и коммунального ополчения, поэтому предпочитал наемные войска. Регулярно случавшиеся военные кампании, которые требовали оплаты наемников и строительства укреплений, стоили дорого. Поэтому, помимо высоких налоговых ставок, король практиковал такие меры, как изгнание евреев с конфискацией имущества.
Именно при Филиппе Августе до того «кочующая» монархия по‑настоящему обрела столицу: в Париже были вымощены главные улицы, возведены крепостные стены с 34 башнями на левом берегу и 33 – на правом, а также построен Луврский донжон, где король расположил свой архив. При нем развернулось широкое строительство великих готических соборов в Бурже, Руане, Реймсе, Амьене, был закончен собор в Лаоне, почти завершена постройка Собора Парижской Богоматери и перестройка Шартрского собора.
Филипп II Августумер 14 июля 1223 года в Манте (Mantes), недалеко от Парижа.
На смену Филиппу Августу пришел его сын от Изабеллы Геннегау Людовик VIII (1187 – 1226). Он пробыл на троне всего три года, но за столь короткий срок успел отвоевать у англичан Пуату, Перигор и ряд других французских территорий. В 1226 году он возглавил поход против альбигойцев[8], ставший последним великим деянием этого монарха.
Людовик IX Святой
8 ноября 1226 года французский трон занял старший сын Людовика VIII и Бланки Кастильской Людовик IX Святой (Louis IX le Saint). Людовик родился 25 апреля 1214 года. Несложно подсчитать, что на момент коронации юному королю было всего 12 лет. Вместе со своим дедом, Филиппом II Августом, и внуком, Филиппом IV Красивым, Людовика называют одним из «трех великих Капетингов». Помимо своей славы Святого короля‑крестоносца, образцового христианского рыцаря, Людовик IX вошел в историю как правитель, который поднял престиж королевской власти, развил и преобразовал административную структуру государства.
Людовик получил разностороннее образование под руководством своей матери, особенно в области богословия. После ранней смерти отца власть перешла в руки королевы‑матери, которая не только разумно и решительно управляла королевством в течение восьми лет своего регентства, но и в дальнейшем оказывала влияние на своего сына, уважавшего и любившего ее и только от нее, единственной среди членов семьи, принимавшего советы. Несмотря на то что Бланке удалось почти сразу, в ноябре 1226 года, короновать сына, вскоре против короля выступила коалиция феодалов с участием английского короля, во главе которой находился могущественный граф Раймунд VII Тулузский. В апреле 1229 года графу Тулузскому был навязан парижский договор, который положил конец альбигойским войнам и ввел новую организацию управления югом страны, Лангедоком. В числе статей этого договора было согласие графа на брак его единственной наследницы с одним из братьев Людовика, Альфонсом Пуатье.
И хотя к 1235 году была не только отражена агрессия английского короля, но и установлен мир с англичанами и с баронами королевства, все же внешнеполитическое спокойствие было очень быстро нарушено начавшимся в 1240 году восстанием катаров[9]в Лангедоке, которое спровоцировало новый конфликт с английским королем Генрихом III и графом Тулузским. Уже в 1243 году графом Тулузским было подписано соглашение в Лоррисе (Lorris), которое, подтверждая условия договора 1229 года, означало завершение последнего серьезного феодального возмущения при Людовике Святом. Сопротивление Юга было окончательно сломлено с падением в 1244 году двух последних оплотов катаров – Монсегюра и Кериба.
В декабре 1244 года Людовик принял официальное решение об организации крестового похода, которое он давно обдумывал. Уже в середине 1230‑х годов король помог византийскому императору в борьбе с мусульманами покупкой за весьма значительную цену реликвий Страстей Христовых (для хранения этих святынь в королевском дворце была построена Святая капелла, Сент‑Шапель). Весной 1248 года он, поручив регентство своей матери, отправился в седьмой по счету крестовый поход.
К середине XIII века пик крестоносного движения и связанного с ним энтузиазма был далеко позади. Однако собранная Людовиком «экспедиция» тронулась в путь с большим воодушевлением, что приписывают в значительной степени личному обаянию короля и влиянию того образа идеального христианского рыцаря, который он воплощал. Военные неудачи, болезни, голод, захват мусульманами в плен короля заодно с тысячами его рыцарей, гибель многих из них, выкуп в 4 миллиона франков, заплаченный за освобождение королевского брата Альфонса, – все это не помешало французскому народу встретить возвратившегося в 1254 году короля как триумфатора. Для самого же Людовика эти испытания, мысль о том, что из‑за недостатка сил и средств он вернулся, не выкупив всех христианских пленников, существенно изменили его сознание. Надо сказать, что и до крестового похода король отличался искренним благочестием и высокими моральными принципами, но тогда он все же не был чужд мирских радостей. С середины же 1250‑х годов он стал настоящим аскетом.
В своей внутренней политике Людовик Святой выступил продолжателем административных реформ своего деда и отца. Согласно предсмертной воле Людовика VIII значительная часть владений королевского домена отошла младшим братьям Людовика Святого: Альфонс получил Пуату, а Карл – Анжу, две крупнейших провинции. Соответственно, упали и королевские доходы, поэтому от Людовика IX требовались особо тщательная организация и контроль над злоупотреблениями в управленческих структурах, созданных Филиппом Августом и поддержанных Людовиком VIII Ордонансом. В 1254 году была усовершенствована система превоте: страна отныне подразделялась на двадцать четко обозначенных округов во главе с королевскими чиновниками. Эти функционеры, передавая свои должности по наследству, теперь образовывали настоящие династии. Был установлен строгий и централизованный контроль над их деятельностью.
В 1263 году была упорядочена денежная система: отныне монеты королевской чеканки, в отличие от денежных единиц местного значения, имели хождение на территории всей Франции. В своей внутренней политике король стремился, поддерживая равновесие, блюсти интересы разных слоев населения.
В конце 1250‑х годов был уточнен ряд спорных вопросов внешней политики: во‑первых, договором 1258 года с арагонским королем Хайме граница между двумя государствами пролегла по линии Пиренеев, во‑вторых, в 1259 году был заключен окончательный мир с Генрихом III. Английский король отказался от притязаний на Нормандию, Турень, Анжу, Мэн и Пуату, а Людовик IX вернул ему часть его владений в Гиени и Гаскони, в юридическом праве на обладание которыми он не был уверен.
В 1267 году Людовик Святой вновь принял крест и летом 1270 года, преодолев внутреннее сопротивление рыцарства и духовенства, начал новый крестовый поход, крайне неудачный по своим последствиям и завершившийся в августе того же года в Тунисе вследствие эпидемии чумы, от которой 25 августа умер и сам король.
Спустя менее чем тридцать лет после смерти, 11 августа 1297 года, Людовик IX был канонизирован папой Бонифацием VIII, что отвечало стратегическим замыслам его внука, Филиппа IV Красивого. Людовик Святой стал своего рода символом духовных традиций французской монархии, воплощением образа «христианнейшего короля», титул которого его потомки носили много веков подряд.
В 1270 году, после смерти Людовика Святого, на трон взошел его сын Филипп III Отважный (Philip III le Hardi). Во время своего правления Филипп III вел безуспешную войну за присоединение к французским землям Арагона.
После смерти Филиппа III в 1285 году ему на смену пришел 17‑летний Филипп IV, получивший прозвище Красивый (Philippe IV le Bel). Помимо красоты, Филипп IV обладал в немалой степени отвагой и честолюбием. Он стремился к созданию мощного государства и сильной королевской власти. Один из способов достижения этой цели король видел в округлении границ Франции.
В 1295 году Филипп начал войну с Англией за Гиень, герцогами которой были английские короли. Придравшись к формальным нарушениям сюзеренных прав французской короны, он захватил Гиень, но в 1299 году ему пришлось ее оставить и сосредоточиться на войне с Фландрией[10]. В 1297 – 1301 годах Филипп захватил всю Фландрию, поддержанный фламандскими горожанами, находившимися в конфликте со своим графом. Но очень скоро французское правление стало ненавистно фламандцам, и в 1302 году в результате всеобщего восстания, так называемой «Брюггской заутрени», французы были изгнаны из страны. Филипп двинул на Фландрию свое войско, но 2 июля 1302 года в битве при Куртре впервые в истории пешее ополчение фламандских городов разбило наголову французскую рыцарскую конницу. Это был серьезный удар по честолюбию Филиппа, и он стал готовиться к реваншу. 18 августа 1304 года французская армия нанесла ответный удар, оказавшийся сокрушительным, при местечке Мон‑ан‑Пелев (Mons‑en‑Pélève), и на следующий год Фландрия покорилась Филиппу Красивому.
За несколько лет до этих событий, в 1297 году, вспыхнул конфликт между Францией и папством. Этот конфликт был вызван тем, что папа Бонифаций VIII, сторонник всемирного господства Церкви, издал буллу[11], запрещавшую светским властям требовать с клириков налоги, а тем – платить эти налоги, чего вечно нуждавшийся в деньгах и нетерпимый к вмешательству в прерогативы королевской власти Филипп допустить не мог. Когда в 1300 году король арестовал папского легата, допустившего оскорбительные высказывания в адрес Филиппа, Папа заявил о неподсудности духовенства королевскому суду. Такого неуважения к своей персоне французский король вынести не мог. В борьбе с наднациональной силой – Церковью – Филипп решил опереться на формирующуюся нацию и в апреле 1302 года созвал первые в истории Франции Генеральные Штаты, поддержавшие своего монарха. Бонифаций VIII в ответ издал буллу, провозглашавшую подчинение папскому престолу не только в делах веры, но и в политике обязательным условием спасения души, и отлучил короля от церкви. Но Филиппа не очень‑то смутил гнев Папы. Он отправил в Италию военный отряд, который арестовал зарвавшегося Папу. Несчастный Бонифаций VIII не выдержал унижения, сошел с ума и вскоре умер. Филипп добился подчинения папского престола своей власти и переноса папской резиденции из Рима в формально независимый, но окруженный со всех сторон владениями Франции Авиньон. Это произошло в 1308 году.
Филипп IV Красивый
В 1307 году Филипп обрушился на тамплиеров, богатый и не зависимый от короны духовно‑рыцарский орден. Филиппу не давало покоя богатство тамплиеров, и под предлогом борьбы за религиозную чистоту он начал борьбу с могущественным орденом. Тамплиеры были арестованы на территории всей Франции и судимы по явно сфальсифицированным обвинениям в ереси, противоестественных пороках и союзе с мусульманами. Созванные в 1308 году Генеральные Штаты одобрили действия короля, а Папа в 1311 году под давлением Франции запретил орден, бо$льшая же часть его богатств, естественно, отошла во французскую казну. В марте 1314 года были сожжены высшие сановники ордена, в том числе Великий магистр Жак де Моле, который перед смертью проклял короля и посулил ему скорую смерть.
В том же 1314 году Филипп задумал новый поход на Фландрию, где активизировались антифранцузские силы. 1 августа он созвал Генеральные Штаты, которые дали согласие на введение чрезвычайного налога на войну – первый в истории акт налогообложения с санкции народного представительства. Но поход не состоялся, ибо в ноябре король умер, видимо, от инсульта, хотя молва приписывала его смерть проклятию Жака де Моле либо отравлению тамплиерами.
Современники не любили Филиппа Красивого, близкие к нему люди боялись рассудочной жестокости этого необыкновенно красивого и удивительно бесстрастного человека. Насилие над Папой вызвало возмущение во всем христианском мире. Крупные феодалы были недовольны ущемлением их прав и усилением центральной администрации, состоявшей из людей безродных. Податное сословие возмущалось увеличением налогов, так называемой «порчей» монеты, т. е. уменьшением ее золотого содержания при принудительном сохранении ее номинала, что приводило к инфляции. Недовольство в массах было настолько сильным, что наследники Филиппа были вынуждены смягчить проводившуюся им политику централизации.
