Философские системы индии

В индийской философии принято выделять три периода: ведический (XV–V вв. до н. э.), классический (V в. до н. э. – X в. н. э.) и индуистский (с X в. н. э. до наших дней), включающий и неоиндуизм.

Характерная особенность индийской философии заключается в том, что ее развитие с древних времен и до наших дней является непрерывным, без резких изменений идей и точек зрения. Древнейшие религиозно‑философские индийские тексты – сутры [6] содержатся в Ведах [7] (составленных до XV в. до н. э.) Практически вся последовавшая за Ведами философская литература связана с толкованием и комментарием авторитетных ведических источников.

Согласно установившейся традиции, вся ведическая литература делится на четыре группы: Самхиты, Брахманы, Араньяки, Упанишады.

Древнейшими являются Самхиты, а произведения последних трех групп – это комментарии и дополнения к ним. Поэтому в узком смысле именно Самхиты называют Ведами, в широком же смысле слова – весь комплекс ведической литературы и есть Веды.

Самхиты – это четыре сборника гимнов: Ригведа – самая древняя и авторитетная из Вед, а остальные сборники – Самаведа (Веда напевов), Яджурведа (Веда жертвоприношений) и Атхарваведа (Веда заклинаний) – заимствуют стихи из Ригведы.

Веды относят к традиции шрути, т. е. откровения, которым наделяло человека божество. Согласно ведическим представлениям, боги обладают всеведением. Считалось, что у знания визуальная природа и «узнать» значит «увидеть». Такой способностью знать‑видеть истину боги (а их, исходя из ведических источников, существует тридцать три миллиона!) наделяют поэтов‑риши. Риши – это не исторические личности. В ведической литературе они выступают то как авторы гимнов, то как их персонажи.

Традиции шрути противостояла другая – смрити (букв. «запоминание»), это знание, восходящее к отдельным авторитетам. Таким образом, Веды заключают в себе два рода знания: сакральное и профаническое.

Брахманы – являются продолжением Вед: каждая Брахмана относится к определенной Самхите. Ригведа имеет свои Брахманы, Яджурведа – свои и т. д.

Араньяки и Упанишады непосредственно примыкают или к Самхитам, или к Брахманам. Свои Араньяки и Упанишады имеют не только та или иная Самхита, но и та или иная Брахмана. Таким образом, вся структура Вед в конечном счете определяется структурой Самхит.

Для понимания индийской философии большое значение имеет эпоха возникновения и развития Вед. В современной литературе высказываются различные взгляды на характер индийского общества того времени. Большинство ученых полагают, что во время формирования Вед – с середины II до середины I тысячелетия до н. э. – в долине реки Ганг и в областях, примыкающих к ней с юга и юго‑запада, складывалось классовое общество. Хотя рабы в Индии существовали, характеризовать индийское общество как рабовладельческое нельзя. Усиление общественного неравенства привело к тому, что начали формироваться четыре группы, или варны: брахманы, кшатрии, вайшьи и шудры, различавшиеся по своему общественному положению, правам и обязанностям. Брахманы‑жрецы и кшатрии‑воины составляли высший социальный слой, к вайшьям относились ремесленники, земледельцы, торговцы. Низший общественный слой составляли шудры. Самый низший слой, так называемое сословие неприкасаемых – несчастных людей, услугами которых пользовались все, но которые были более чем бесправны, исследователи до сих пор не знают, выделять ли в отдельную варну или причислять его к четвертой. К слову: кастовая структура Индии также обосновывается в Ведах, в гимне Пуруше [8]. К этому времени относится и возникновение государства в Индии, потому считается, что особенности социальной организации нашли свое отражение в Ведах.

Как уже отмечалось, самой ранней по времени и главной по значению является Ригведа. Она делится на десять книг, или мандал. Гимны Ригведы – это и хвалебные стихи, посвященные богам, олицетворяющим силы природы, и ритуальные стихи, в которых высказывались просьбы и мольбы к богам, это и описание приносимых им жертв, и религиозная поэзия. Гимны Ригведы представляют собой попытку древних индийцев постичь тайны бытия. Основным способом постижения мира в те времена являлась мифология. Модель мира в Ригведе ориентирована на космос. Рита (в переводе означает «ход вещей») – закон жизни Вселенной с циклической сменой хаоса и космоса. Она – это предшествовавший чувственному миру некий космический порядок, физический и моральный закон, построенный на справедливости, которому подчиняются живые существа. В соответствии с законом Риты восходит и заходит солнце, чередуются дни и ночи, сменяются времена года, существует жизнь. Солнце в индийской мифологии имеет чрезвычайно большое значение. В своих разных аспектах оно представляет ряд богов. К примеру, Сурья – основной бог солнца, Митра – бог дружбы, договора и одновременно бог солнца и света (как противоположность мраку) и так далее. Кроме того, само понятие «бог» связано с понятием света и дня. Даже само слово «бог» (дэв) происходит от корня «div» – «сверкать», «сиять».

Кругооборот солнца воспринимался индийцами как солнце дневное и ночное. В определенные промежутки времени проливается дождь – Парджанья, грозу и молнию олицетворяет бог Индра. Сома – бог вдохновения, дающий бессмертие, поднимается с земли в виде благоуханий от жертвоприношений и возвращается на землю в виде дождя.

Наблюдаемая цикличность космических, природных явлений воспроизводится индийцами в цикличности ведических ритуалов. Видимо, благодаря этой цикличности в древнеиндийской философии и возникнет понятие круговорота сансары (см. ниже).

Интересно, что в индийском пантеоне нет раз навсегда главенствующего бога. В зависимости от особенностей деятельности человека на первое место выдвигался то тот, то другой бог, и в конце концов на всех богов стали смотреть как на различные воплощения единой верховной личности бога (или духа, если речь шла о безличностном аспекте божества).

В одном из самых интересных космогонических гимнов – 129‑м гимне десятой книги Ригведы – авторы задаются вопросом: как и из чего сотворен мир? Отвечая на эти вопросы, они утверждают, что первичное состояние всего сущего есть нечто, лишенное конкретного содержания, и в этом смысле нельзя сказать о нем ни то, что оно существует, ни то, что оно не существует. Но всегда существовало нечто Единое, что лежит в основе всех предметов и явлений Вселенной. Это предвечное, от которого родится все. Оно вне времени, вне пространства, вне смерти, вне бессмертия. Невозможно выразить, что это такое, кроме того, что оно есть.

Единое дышит без дуновения, т. е. само собой, без воздействия какой‑либо внешней силы. Этот «мир различий», в котором мы живем, оформился благодаря некоему внутреннему импульсу, названному «желанием» или «первым семенем мысли». Единое делится на противоположности: день – ночь, верх – низ, смерть – бессмертие и так далее.

Интерпретация ведических гимнов в философской литературе различна. Одним из главных отличий можно считать наличие или отсутствие верховной личности Бога (личностный и безличностный аспекты божества). К единому мнению в этом вопросе теологи не пришли и до сих пор.

Некоторые авторы полагают, что гимны выражают наивно‑реалистические взгляды древних индийцев на мир, другие считают их религиозно‑идеалистическими. Изучение ведических гимнов необходимо для правильной оценки индийской философской мысли. Они служат основанием для поздних философских систем. В гимнах Вед зарождаются термины и понятия, которые играют важную роль во всей философии Индии.

Упанишады – это своеобразные тексты, сочиненные различными, часто известными авторами в различное время и на разные темы, – собственно и есть философская часть Вед. Первоначальное название «веданта» – «конец вед», применяемая к Упанишадам, – позднее распространилось на все учения, вышедшие из Вед. Наиболее известны следующие школы веданты: Адвайта – веданта Шанкара, утверждающая идеи монизма, Вишишта – веданта Рамануджа (относительный монизм), Двайта – веданта Мадхва (дуализм).

Упанишады – это не книги и не философские трактаты в современном смысле слова. В переводе название этих сутр обозначает «сидение у ног учителя». В текстах Упанишад подчеркивается, что они представляют собой тайное учение и это знание недопустимо сообщать широкому кругу людей.

Каждый текст Упанишад – это изложение философских размышлений того или иного автора, выступающего под именем (или от имени) легендарного или полулегендарного мудреца. Сутры неоднородны по содержанию, однако в них можно выделить три группы: адхияджня (относящееся к жертвоприношению), адхьятма (относящееся к человеку, именуемому «микрокосмом», в противоположность и в связке с макрокосмом – космосом, Вселенной) и адхидайвата (относящееся к обожествленному макрокосму).

Хотя эти проблемы уже рассматривались в Ригведе, в Упанишадах они отступают на задний план, а главенствующими становятся параллели между явлениями микро– и макрокосма. При этом внимание акцентируется на выяснении скрытой основы микрокосма, обозначаемой преимущественно термином «атман», и макрокосма, обозначаемой термином «Брахман». Слово «brahma» многозначно: брахман – это член варны жрецов (брахманов), Брахманы – это книги, часть Вед, Брахма – это имя одного из ведических богов (бога‑творца, наряду с Вишнухранителем и Шивой‑разрушителем составляющем «тримурти» – «троицу» божеств материального мира, главных богов в индуизме). Под Брахманом также понимается высшая объективная реальность, безличное, абсолютное духовное начало, из которого возникает мир со всем, что в нем находится. Вместе с тем все, что есть в мире, разрушаясь, растворяется в Брахмане. Он вне пространства, вне времени, вне причинно‑следственных связей, свободен от качеств и действий, не выразим, вне логики. Вне Брахмана ничего нет, но все, что есть в бытии, заключено в Брахмане как в зародыше. Иными словами, Брахман – это зародыш всего сущего, творческое начало и чистое блаженство.

Представление о Брахмане в Упанишадах также связано с понятием «опоры». Авторы текстов пытаются найти «опору» всех вещей и явлений, понять, куда «уходят» вещи, теряя опору, и откуда возвращаются? Интересно, что древнеиндийские мудрецы считали, что истинным существованием обладает лишь бытие как таковое, а конкретные чувственно‑наглядные единичные вещи – это лишь видоизмененная субстанция бытия.

Для человека жизненной опорой является прана – дыхание. В действительности слово «прана» имеет более глубокий смысл. Под ним подразумевается не сам воздух, который мы вдыхаем, и не сам дыхательный процесс. Прана – это скорее некая жизненная энергия, входящая в человека и выходящая из него по специальным каналам, называемым праническими. Тело человека – это лишь оболочка, скрывающая эту жизненную силу. Она – то единственное, без чего человек погибнет.

Понятие Брахмана древнеиндийские мудрецы связывают

с понятием атмана. Атман означает «душа». Это слово происходит от корня «as» – дышать, который в санскрите означает также и «быть». Учение об атмане восходит к Ригведе, где атман, как мы понимаем, не только дыхание как таковое, но и жизненный дух, бытие как метафизическая сущность дыхания. В этом отношении атман отождествляется с Пурушей, так называемым Вселенским человеком, описанном в одном из ведических текстов. Если от Пуруши отнять все его члены, то его опорой оказывается «вселенское» дыхание, всеобщий атман, абсолютная душа, тождественная Брахману. Следовательно, атман в Упанишадах – это обозначение души. Он может пониматься как в личном плане, так и в универсальном [9]. В этом последнем значении атман – основа всего, он пронизывает все сущее, он, как говорят древние источники, меньше просяного зернышка и больше всех миров. Он – это вечная и неизменная, деятельная сущность мира, особенно активная в теле человека.

Таким образом, понятие атмана, души, перерастает в Упанишадах в безличную причину всего сущего – в Брахмана, а Брахман, в свою очередь – это материализованная во всех существующих вещах сила, которая создает, поддерживает, сохраняет и возвращает к себе обратно всю природу. Существует выражение: «Все есть Брахман, и Брахман есть атман». Особый интерес в Упанишадах представляет понимание человека, который рассматривается через совпадение сути атмана человека (микрокосма) с сутью мира – атманом Брахмана. Существует учение, согласно которому в структуре человека выделяются пять слоев, причем каждый последующий слой находится «внутри» предшествующего. Давайте попробуем разобраться, что же это за слои. Первый, «телесный» слой называется аннамайя, то есть «жизненный» слой. Второй слой – пранамайя, а прана – это, как нам уже известно, дыхание. Следующий слой, слой ума – маномайя, далее идет слой так называемого «развернутого» сознания – виджнянамайя и, наконец, самый последний слой – слой блаженства, анандамайя.

Первые два слоя обеспечивают телесные функции, а в третьем слое, состоящем из ума, начинает выделяться психическая сторона человеческой жизнедеятельности. Манас – это деятельность ума, непосредственно связанная с деятельностью чувств. Еще глубже находится слой «развернутого» сознания, который может функционировать без непосредственного контакта с объектами, например во сне со сновидениями. Слой блаженства, «свернутого» сознания, дает возможность слиться с универсальным атманом.

Перечисленные состояния сознания связаны со ступенями познания атмана. В Упанишадах процесс перехода от незнания к знанию есть переход от низшего состояния атмана к высшему. Всего выделяют четыре состояния атмана: бодрствование, сон со сновидениями, сон без сновидений и турия.

Первая стадия – вайшванара, «охватывающая всех людей», есть действие атмана в человеке во время бодрствования, когда человек занимается повседневными делами. Это низший вид познания, поскольку считается, что в состоянии бодрствования атман человека поглощен неистинной материей и в наибольшей степени удален от истины, то есть всеобщего атмана.

Второе состояние – тайджаса, «светящаяся». Ему соответствует сон со сновидениями. Это более высокий уровень познания, в нем «свет сознания» направлен внутрь, индивидуальный атман человека освобождается от повседневных забот, удаляется от тела и таким образом приближается ко всеобщему атману.

Третье состояние атмана – праджня, «самополагающее сознание», это сон без сновидений. В этом состоянии нет дифференциации на внутреннее и внешнее, индивидуальный атман «растворяется» во всеобщем и испытывает радость и наслаждение.

В четвертом состоянии – турия («четвертая») атман ничего не испытывает. В этом состоянии человек отключается от всех связей с материальным миром и полностью сливается с универсальным атманом, становится тождественным ему. Турия – состояние принципиально неописуемое (возможно, аналогичное буддийской нирване).

Тут мы, кроме всего прочего, сталкиваемся с таким понятием, как «майя». Майя в переводе с санскрита означает «иллюзия». Но почему, как мы видим, все слои‑оболочки, из которых состоит человеческое существо, так или иначе связаны со словом «майя»? Как было отмечено выше, ведическая традиция предполагает реальность существования одного лишь сущего, бытия как такового. Весь же наш чувственно‑наглядный материальный мир (вместе со всем, что его населяет) не реален, иначе говоря, он есть иллюзия. Иллюзия настолько затуманивает человеческий разум, что он перестает ценить истинную ценность – собственно истину, которая лежит за пределами этого мира и начинает дорожить окружающей его проходящей и ничего не стоящей иллюзией.

Согласно Упанишадам, весь этот мир, предметы и явления природы, в том числе человек, вышли из атмана‑Брахмана и всему в этом мире уготован возврат в лоно атмана‑Брахмана. Однако сделать это не так просто. Данный круговорот именуют круговоротом самсары, и тут мы сталкиваемся с таким понятием, как «переселение душ». Впервые оно было сформулировано в Чхандогья‑Упанишаде в учении о так называемых «пяти огнях», которые есть небо, гроза, земля, мужчина и женщина. Между этими «огнями» происходит круговорот, в ходе которого возникают дождь, пища, семя, зародыш и человек, сжигаемые в конце концов в огне, из которого все и пришло. Затем с тем же дождем человек снова начинает существование – и так далее. Существование человека вписано в этот космический кругооборот, но – что очень важно – оно не задано ему внешне, а предусматривает известную толику свободы действий. Но только в рамках закона причинно‑следственных связей, именуемого кармой.

Существует интересное сравнение человеческой свободы с коровой, привязанной веревкой к дереву. Корова свободна в пределах длины отпущенной ей веревки. Именно этой веревкой и является карма.

Карма – это причинно‑обусловленный закон судьбы, который регулирует и процесс перевоплощения. Это та сила, которая порождается любым действием и дает реакцию определенного вида, в зависимости от количества совершенных человеком (и богами тоже) добрых и злых дел. В одних школах, в которых считается, что мир сотворен богом, закон кармы, соответственно, установлен этим богом. В тех же школах, в которых понимают сотворение мира иначе (личностный аспект бога отсутствует), закон кармы существует, как и закон Риты, не по чьей‑то воле, а автономно, потому, что так есть.

У каждого человека есть также своя дхарма – закон образа жизни. Дхарма установлена свыше, и снова, в понимании одних школ – божеством, других – нет. Уклонение человека от выполнения своей дхармы может привести к тому, что, согласно закону кармы, его душа возродится в телесной оболочке слуги, животного, растения и так далее. При неуклонном выполнении дхармы душа может возродиться в человеке, занимающем более высокое общественное положение. В идеале же душа покинет иллюзорный материальный мир страданий и вернется в состояние абсолютного блаженства Брахмана.

В данной системе представлений все люди как бы поставлены в равные условия, различие их судеб не зависит от каких‑то случайностей, а только от них самих, от их поступков. Все «награды» и «наказания» временны и в точности соответствуют содеянному. В силу кармического закона каждый человек оказывается точно в таких же ситуациях, что и те, кому он делал добро или зло, и вынужден пережить все то, что в свое время пережили они. Таким образом, расплата – а если не расплата, то кармическая реакция – неотвратима и «запрограммирована» в самом устройстве мира: хорошая – на хорошие действия, плохая – на плохие. Подобные воззрения вели к интересному пониманию социальной иерархии: царь – в прошлом слуга, слуга – в прошлом царь – и подтверждали, таким образом, единство атмана и Брахмана: «все – во всем».

Почему, спросит читатель, неотвратимая расплата не происходит немедленно, пока провинившийся помнит, за что наказан? Древние индийцы отвечали на этот резонный вопрос следующим образом: потому что провинившемуся дается время на раздумья, на то, чтобы осознать свой проступок и исправиться. Если человек успеет измениться (на деле, а не на словах!) в лучшую сторону, совершить ряд благих поступков, как то жертвоприношение, подаяния, пост и прочие, прежде чем настанет кармическая реакция, то эта реакция может пройти намного мягче, чем должна была бы быть изначально. Например, если по закону кармы человеку должен упасть на голову кирпич – успев исправиться, он только ушибет палец.

Следующее важное ведическое понятие – «мокша», освобождения от цепи перевоплощений. Такое освобождение провозглашается высшей жизненной целью. Жизнь полна невзгод и страданий – независимо от того, насколько лучше будет твое следующее воплощение. Потому необходимо жить так, чтобы после жизни больше не рождаться, а достичь состояния, в котором Я (индивидуальный атман) достигло бы «абсолютного совершенства». Состояние мокши – это состояние высшего блаженства, где творение как творение перестает существовать, но переходит в состояние осознания своего единства с универсальным атманом. Для достижения этого состояния необходимо соблюдать строгие моральные принципы, обязательные для самосовершенствования. Это – воздержание от причинения зла живым существам, отказ от привязанностей к любым объектам чувственного мира, искреннее стремление к освобождению, полное искоренение эгоистических побуждений, в которых достигший мокши человек и нуждаться, собственно говоря, уже не будет. Он сможет понять, насколько ничтожными и ничего не стоящими на самом деле были все его прошлые устремления, затягивающие его в мучительный круговорот сансары и не дающие достичь восторга и радости абсолютного совершенства.

На базе Вед был создан ряд ортодоксальных школ и философских систем, например, школа Мимансы и Веданты, которые следует отнести к философии объективного идеализма. Вместе с тем возникли школы, признающие наряду с Ведами и иные источники. Это школы Санкхья, Вайшешика, Ньяя и Йога. А такие древнеиндийские философские системы, как буддизм, джайнизм и чарвака (это единственная материалистическая школа), стали именоваться неортодоксальными, поскольку они вообще не признают авторитета Вед (хотя и имеющие схожие взгляды) и базируются на иных источниках. Теперь подробнее поговорим об учении, которое является ярчайшим примером субъективного идеализма. Речь идет о буддизме.

О буддизме можно говорить долго и много. Начав с того, что никакого единого понятия «буддизм» просто не существует. Буддизм – это огромное количество разнообразных школ, течений и направлений, именующих себя буддийскими по причине того, что для всех них характерен ряд определенных особенностей, благодаря которым они таковыми и называются.

Что же это за особенности?

Начнем с того, что последователи всех этих школ и течений почитают индийского принца Сиддхартху Гаутаму, который, по легенде, из сострадания к людям сумел обрести «просветление», после чего и стал именоваться Гаутамой Буддой – Просветленным из рода Гаутама, или Буддой Шакьямуни – Просветленным из народа Шакья.

Считается, что Будда жил и проповедовал в VI веке до нашей эры.

Мать юного Сиддхартхи, царица Махамайя, скончалась вскоре после родов. Любящий отец – царь Шуддходама – из любви к сыну решил оградить его от всех страданий этого мира настолько, насколько это было в его силах. А мог он многое. Царь поселил сына в удивительном, полном невиданной роскоши дворце, где кроме царской семьи могли жить и прислуживать только молодые, здоровые и красивые люди. Когда наследник престола подрос, царь женил его на прекрасной принцессе Яшодхаре, которая родила Сиддхартхе сына.

Много лет прожил Сиддхартха за стенами дворца, пока не пожелал повидать мир вокруг. В этой «вылазке» с ним произошло то, что впоследствии в буддийской традиции стало именоваться «тремя знамениями». Сначала принц повстречал дряхлого старика и был потрясен до глубины души его внешним видом. Он долго не мог поверить, что жизнь делает с людьми такое… Потом Сиддхартха увидел стонущего и плачущего от боли больного человека, и вновь потрясению его не было границ. В третий раз принц встретил погребальную процессию. Эта встреча потрясла его. Сиддхартха воскликнул, что если в жизни существуют такие страшные, абсурдные и необъяснимые явления, как болезни, старость и смерть, то и сама жизнь ничего не стоит! В этот момент, как считает традиция, настало духовное пробуждение принца.

Оставив полную благоденствия жизнь во дворце, покинув любящего отца, любимую жену и дорогого сына, Сиддхартха, давший себе клятву во что бы то ни стало узнать причины человеческих страданий и найти способ избавить людей от них, ушел в лес, где много долгих лет жил среди отшельников‑аскетов. Ведя жизнь, полную лишений, отказываясь от пищи, воды и крова, бродя обнаженным среди деревьев и медитируя, Сиддхартха пытался постичь истину. Через семь лет на принца снизошло озарение. Он понял, что, ни погрязая в роскоши, ни терзая свои дух и плоть, истину не постичь. В этот момент Сиддхартха открыл свой Великий Серединный Путь, или Восьмеричный Путь Будды, который окончательно сформируется в его сознании после просветления. Почитание и следование Великому Восьмеричному Пути является второй обязательной особенностью, характеризующей последователей буддизма.

Полного просветления Сиддхартха достиг позднее, после того как, исходив всю страну, меняя духовных учителей (поскольку никто из них не мог открыть ему истины), принц сел под деревом Бодхи (теперь это дерево Будды) в роще на берегу реки и поклялся, что не прекратит медитации до тех пор, пока не достигнет желаемого.

Легенда гласит, что силы зла, почуяв опасность для своего владычества, яростно атаковали медитирующего Сиддхартху, искушая его всеми способами, пытаясь вынудить прекратить медитацию. Однако принц был непоколебим. И вот через некоторое время на Сиддхартху снизошло просветление. Он постиг причины человеческих страданий и познал путь спасения от них. Он открыл Четыре Благородные Истины, которые с тех пор почитает весь буддийский мир.

Четыре Благородные Истины Буддизма выглядят следующим образом:

1. Жизнь есть страдание. (Рождение и смерть, болезни, потери, разлуки и так далее, неминуемые в этом мире, – все это есть страдание.)

2. Причины страданий – это наши желания. (Люди постоянно чего‑то жаждут, если не получают – страдают, получив, вскорости или сразу же начинают испытывать разочарование и неудовлетворенность и все равно страдают. И, главное, любые человеческие желания являются привязанностями, намертво приковывающими людей к этому материальному миру, заставляя рождаться и умирать вновь и вновь, лишая возможности достичь освобождения – ухода в нирвану, трансцедентное состояние прекращения страданий.)

3. Чтобы избавиться от страданий, необходимо избавиться от желаний. (Человек, полностью избавившийся от земных желаний, которого с этим миром ничто не связывает, прекращает страдать еще при жизни.)

4. Чтобы избавиться от желаний, необходимо следовать Великому Восьмеричному Пути. Восьмеричный Путь Будды представляет собой восемь равноценных ступеней. Вот эти ступени:

5) правильные взгляды, включающие в себя знание и следование Четырем Благородным Истинам и буддийскому учению в целом;

6) правильная решимость – твердое намерение преобразовать свою жизнь в соответствии с буддийским учением;

7) правильная речь – воздержание от лжи, клеветы, лжесвидетельствований, грубых слов и т. д.;

8) правильное поведение – отказ от причинения зла живым существам, от воровства, похотливых действий, потакания желаниям и страстям и т. д. Не противиться злу и насилию, даже если это ставит под угрозу собственную жизнь и честь;

5) правильный образ жизни – воздерживаться от воровства, от торговли оружием и людьми, опьяняющими напитками. Не пить опьяняющие напитки и т. д.;

6) правильные усилия – сохранять в себе постоянное устремление к освобождению, не отклоняться от Восьмеричного Пути, избегать дурных мыслей и т. п.;

7) правильное направление мысли – постоянно помнить о том, что в материальном мире все преходяще и не пытаться удержать ни вещи, ни «свое» тело, которое бренно и не является главным в человеке;

8) правильное сосредоточение: а) чистые мысли, б) выработка сознания радости и покоя, в) выработка невозмутимости и «отдельности» от материального тела, г) выработка состояния безразличия ко всему – как к страданию, так и к освобождению.

Считается, что, пройдя эти стадии, человек становится архатом, то есть тем, кому больше не грозят новые рождения в этом полном страданий мире. Такой человек может обрести возможность уйти в нирвану еще при жизни и в паринирвану – «нирвану без остатка» – после смерти.

Надо заметить, что вышеперечисленные правила – это обязательная основа жизни для всех, исповедующих буддийское учение, то есть и мирян, и монахов. Однако для монахов, помимо этого, существовали дополнительные правила жизни, намного более аскетичные и трудновыполнимые. Например, целибат – полный отказ от сексуальных отношений, возведенный в степень запрета на любой физический контакт с лицом противоположного пола, даже простого прикосновения.

Изначально буддизм зародился как философско‑этическое учение, но вскоре после смерти Будды буддизм трансформировался в религию, в религию без Бога и распространился на территории всей Индии, а позднее и в других странах Юго‑Восточной Азии. Считается, что первые буддийские книги были написаны близкими учениками Будды (хотя исторически это произошло намного позднее, чем жили указанные люди, поэтому достоверность текстов и соответствие их учению Будды Шакьямуни (если таковой существовал на самом деле) и поныне ставится под сомнение).

Поскольку буддизм зародился не на голом месте, а в контексте брахманизма [10] – ведического учения, предшествовавшего индуизму, – он многое перенял от него. К примеру, учение о Колесе Сансары, или Колесе Становления, и учение о карме.

Карма – это космический закон причинно‑следственных связей. Согласно ему, любой поступок, как хороший, так и дурной, порождает определенную реакцию. Хорошие поступки – благоприятную реакцию, плохие – негативную. Однако и хорошие, и плохие поступки порождают карму, накрепко приковывающую живое существо к этому материальному миру, который является иллюзией и не стоит даже того, чтобы о нем рассуждать. Ведь любое рассуждение только привязывает к миру и отвлекает от спасения. Реальна же только нирвана.

Кармические «задолженности», не отработанные в течение одной жизни, как и земные желания, заставляют человека «рождаться» в этом мире снова и снова и снова и снова страдать и умирать. Единственное желание, не порождающее карму и не привязывающее к материальному миру, это желание освобождения. Значимость такого желания – искреннего желания – трудно преувеличить: в современном мире даже существуют некоторые неоиндуистские (от греч. «нео» – «новый» – течения, развившиеся на базе индуизма) школы, утверждающие, что наличие такого желания есть первое и самое главное условие разрыва цепи реинкарнаций и ухода в счастливый духовный мир.

Следует особо отметить и то, что, говоря об иллюзорности материального мира, буддизм утверждает, что и сам человек так же иллюзорен, как и все, что его окружает. То, что нам представляется «человеком», – на самом деле есть лишь набор пяти элементов – скандх, то есть органов чувств. Это глаза, уши, нос, язык и интеллект, благодаря деятельности которых и возникает заблуждение, что Я – это некий стабильный, реально существующий объект. Мало того: то, что нам видится конкретным человеком (это относится и к самому себе), есть пульсирующий поток энергии с постоянным возникновением новых и новых импульсов, связанных между собой такими феноменами, как память и карма. А раз нет человека, то никакой «человеческой

души» тоже нет. Как нет ни «рождения», ни «смерти». Поэтому, глядя в зеркало, буддист знает, что в каждое мгновение он видит не «себя», а новое иллюзорное существо, ценность которого заключается только в том, что исключительно человеческая форма (а может быть, и любая другая – например, дерево, собака или белка – в зависимости от «пожеланий», предшествующих появлению в материальном мире, а после – от поведения в прошлых жизнях!) дает возможность достичь нирваны, то есть освобождения от перерождений. И человеческую форму – чрезвычайно редко выпадающую – еще нужно заслужить! Заслужить не у Бога, которого нет, а у космического закона абсолютной справедливости, никем и никогда не созданного, бывшего всегда, непреходящего.

Таким образом, мы видим, что то, что именуется реинкарнацией в буддизме в корне отличается от того же понятия в индуизме, где существует и Бог, и человеческая душа, и традиционное перерождение. Так вот, «перерождения» в буддизме, как мы видим, попросту не может быть, поскольку человека нет и в традиционном смысле перерождаться просто некому.

Итак, благодаря возникновению желания жить происходит рождение того, что воспринимается как живое существо в этом материальном мире. Желание жить изначально возникает из‑за ошибочного желания наслаждаться материальным миром – правда, об этом первичном моменте буддизм (в отличие от индуизма и неоиндуизма) практически умалчивает. В дальнейшем оно возникает благодаря «прижизненной» привязанности к объектам материального мира (к «человеку», «деньгам», «квартире», «машине», «бутерброду с колбасой» – не важно!). Это происходит по причине наличия так называемых «трех ядов» – жажды материальных вещей (жадности), похоти и невежества, в свою очередь, являющихся следствием чувственного восприятия, которое обеспечивают органы чувств при соприкосновении с материальными объектами. Чувственное соприкосновение обеспечивают шесть органов познания, причем уже в эмбриональном состоянии. Эмбрион наделен первоначальным сознанием, которое есть впечатления из прошлой жизни. То, что сохранились подобные впечатления, – это следствие неведения истины, то есть Четырех Благородных Истин буддийского учения. Избегая разговоров о материальном мире, Будда также избегал каких‑то конкретных разговоров и о нирване, давая ей только поэтические характеристики. Он говорил, что в тот момент, когда живое существо окажется в нирване – оно однозначно поймет, где оказалось. Что ж, нам остается поверить ему на слово…