Глава четырнадцатая

Сложившееся положение вещей бесило Артура все больше и больше. Аллена уволили с последней работы – распределительного пункта «Джей‑Си‑Пенни», где он заполнял накладные и грузил машины – когда в пятно внезапно вышел Дэвид и въехал на погрузчике в стальной столб. Томми теперь колесил по Ланкастеру и Коламбусу в поисках нового места, но безуспешно. Рейджен все еще регулярно работал на Фоули, сопровождая машины, груженные оружием и наркотиками, слишком много пил и курил травку. Как‑то он провел четыре дня в Индианаполисе, выслеживая конфискованную партию оружия, и оказался в Дэйтоне. Кто‑то сожрал слишком много барбитуратов, после чего Томми, который пришел в сознание на семидесятом шоссе, стало плохо, затошнило, у него закружилась голова, он отправил в пятно Дэвида, и его арестовали по жалобе владельца мотеля. В больнице Дэвиду промыли желудок, пролечили от передозировки, но хозяин мотеля решил жалобу все же не подписывать, и полицейские его отпустили. Когда Аллен вернулся в Ланкастер, к нему пришла Марлен. Через какое‑то время появился кто‑то из нежелательных – судя по бруклинскому говору, Филип и принял много «красных капсул». Это опять привело к передозировке, Марлен вызвала неотложку и поехала с ним в больницу. После того как ему снова промыли желудок, она сидела с ним, утешала.

Она сказала, что знает, что он связался с плохими людьми, и она боится, у него начнутся большие проблемы, но даже если это произойдет, она его не бросит. Артуру такая перспектива не нравилась, как и то, что когда Марлен видит кого‑то из них беспомощным и ранимым, в ней просыпается материнский инстинкт. Он не мог просто этого выносить.

Марлен стала проводить у них все больше и больше времени, что сильно усложняло жизнь. Артуру приходилось постоянно быть начеку, следить за тем, чтобы она не узнала их тайну. Но количество воруемого времени, о котором он не мог узнать почти ничего, все росло. Он не сомневался, что кто‑то в семье торгует наркотиками, – в кармане Артур обнаружил квитанцию, подтверждающую выход под залог, и выяснил, что кого‑то арестовали за покупку наркотических препаратов в аптеке по поддельному рецепту. К тому же Артур был уверен и в том, что кто‑то спит с Марлен.

Наконец, он решил уехать из Огайо: пришел момент воспользоваться паспортом, который Рейджен купил по его просьбе, используя свои подпольные связи.

Артур посмотрел на добытые через Фоули документы: один паспорт – на имя Рейджена Вадасковинича, второй – на Артура Смита. Либо краденые, либо подчищенные, либо подделки превосходного качества. Было видно, что эти паспорта пройдут даже пристальный контроль.

Он позвонил в авиакомпанию «Пан Америкэн» и забронировал билет до Лондона в один конец, просмотрел все ящики и книжки в поисках денег, собрал вещи. Он поедет на родину.

Перелет в аэропорт Кеннеди, а потом и через Атлантический океан окончился без происшествий. Когда Артур поставил свои чемоданы перед таможенниками Хитроу, его пропустили без проверки.

Он поселился в «Хоупвел‑плейс», небольшом отеле с пабом, думая, что слово «надежда» в названии может стать пророческим. Пообедал в одиночестве в маленьком, но изысканном ресторанчике, а потом взял такси и поехал к Букингемскому дворцу. Смену караула он не застал и решил вернуться в другой раз. Артур с удовольствием расхаживал по улицам и приветствовал прохожих фразами типа «Добрейший день» и «Восхитительного вам вечера». И решил, что завтра надо будет купить котелок и зонт.

Впервые на его памяти люди вокруг разговаривали так же, как и он. Машины ездили по правильной стороне дороги, а «бобби» внушали ощущение надежности.

Артур посетил лондонский Тауэр и Британский музей, а на ужин съел рыбу с жареной картошкой и теплым английским пивом. Возвращаясь в номер, Артур вспомнил свой любимый фильм про Шерлока Холмса и решил завтра же сходить на Бейкер‑стрит, 2216. Надо посмотреть, достаточно ли хорошо содержат это место, памятник величайшему детективу. Он чувствовал себя так, будто наконец вернулся домой.

Первое, что услышал Аллен на следующее утро, – громкое тиканье стенных часов. Открыл глаза, осмотрелся по сторонам. Потом вскочил. Он оказался в каком‑то старомодном отеле с железной кроватью, обоями с витиеватым орнаментом и потрепанным ковриком на полу. Точно не «Холидэй Инн». Он принялся искать ванную, но ее не оказалось. Аллен натянул штаны и выглянул в коридор.

Блин, где он? Аллен вернулся в номер, оделся полностью и спустился вниз, надеясь сориентироваться. На лестнице ему встретился мужчина с подносом.

– Господин, не желаете ли легкий завтрак? – спросил он. – Денек сегодня выдался просто изумительный.

Аллен сбежал вниз по лестнице, через холл, на улицу, принялся вертеть головой. Он увидел черные такси с огромными номерными знаками, вывеску «паб» и понял, что машины едут не по той стороне.

– Черт! Что это за хрень? Да что со мной?

Он бегал из стороны в сторону, кричал, одновременно злой и испуганный. На него смотрели люди, но Аллену было плевать. Он ненавидел себя за то, что постоянно просыпается в разных местах, за то, что не хозяин сам себе. Это стало уже совсем невыносимо. Ему хотелось умереть. Он рухнул на колени и принялся колотить кулаками по бордюру, а по щекам катились слезы.

Вскоре поняв, что если подойдет полицейский, то его упекут в психушку, Аллен вскочил и понесся в свой номер. Там он отыскал чемодан с паспортом на имя «Артура Смита», в который был вложен корешок билета до Лондона в один конец. Аллен рухнул на кровать. Что задумал Артур? Псих ненормальный.

Порывшись в карманах, он нашел семьдесят пять баксов. Где взять денег на обратный билет? Он же, наверное, будет стоит триста‑четыреста долларов.

– Черт! Проклятье! Дурдом!

Он начал паковать одежду Артура, чтобы выехать из отеля, но потом остановился.

– Хрен с ним. Пусть сам разбирается. – И бросил чемодан с вещами.

Аллен взял только паспорт, вышел из отеля, не заплатив, поймал такси.

– В международный аэропорт.

– Хитроу или Гэтвик?

Аллен отыскал корешок от билета.

– Хитроу.

Всю дорогу он обдумывал, как уладить ситуацию. На семьдесят пять баксов далеко не улетишь, но наверняка возможность добраться до дома есть – если все продумать и хорошо выступить. Расплатившись с таксистом, он побежал к терминалу.

– Господи боже! – закричал Аллен. – Не знаю, что произошло! Я сошел с самолета раньше, чем надо! Меня накачали наркотиками. Все осталось в самолете – билет, багаж! Никто не сказал мне, что выходить рано. Наверное, в еду или кофе что‑то подсыпали. Я заснул, потом проснулся, пошел размять ноги. И никто не сказал, что из самолета выходить нельзя! Теперь у меня ни билетов, ни чеков – ничего!

Охранник попытался его успокоить и повел к паспортному контролю.

– Я по ошибке сошел с самолета! – орал Аллен. – Была остановка. Я летел в Париж. Но вышел раньше времени. И ходил тут, ничего не понимая. Мне что‑то подсыпали. Авиакомпания виновата. Все осталось в самолете. У меня всего несколько долларов при себе. Как я теперь попаду в Штаты? Боже мой, у меня же нет денег! Я не могу купить билет до дома! Я не нищий. Сами подумайте, я же не мог просто так в Лондон прилететь без ничего. Вы должны мне помочь вернуться домой.

Девушка с сочувствием выслушала его мольбы и пообещала сделать все возможное. Аллен остался ждать в зале, ходил взад‑вперед, курил сигарету за сигаретой и смотрел на нее, а девушка все кому‑то перезванивала.

– Есть одна возможность, – сказала она. – Мы поставим вас в очередь на свободное место до Штатов. А когда прилетите, заплатите за билет.

– Разумеется! – ответил Аллен. – Я и не рассчитывал получить его задаром. Дома у меня есть деньги. Мне надо лишь вернуться туда, и я сразу расплачусь.

Он тараторил, не смолкая, рассказывая свою историю любому, кто слушал, и вскоре заметил, что им уже хочется просто поскорее от него избавиться. Именно на это Аллен и рассчитывал. Наконец, его посадили на «Боинг‑747» до Штатов.

– Слава богу! – прошептал он, плюхнувшись на сиденье и пристегнув ремень безопасности.

Засыпать Аллен не хотел, не доверяя себе, так что перечитал все имеющиеся в самолете журналы. Когда он прилетел в Коламбус, человек из службы безопасности аэропорта довез его до Ланкастера. Аллен отыскал деньги, полученные за картины, там, куда он их и спрятал, за расшатанной доской в шкафчике со шваброй, – и рассчитался за билет.

– Благодарю вас, – сказал он своему конвоиру. – В «Пан Америкэн» вошли в мое положение. Как только будет время, я напишу письмо президенту компании и воздам хвалу вашей великолепной работе.

Когда Аллен остался один, на него навалилось мрачное настроение. Он попытался вызвать Артура на разговор. Долго не удавалось, но наконец Артур вышел, осмотрелся, но, поняв, что он снова не в Лондоне, отказался разбираться в ситуации.

– Толпа никчемных кретинов, – буркнул он.

И мрачно от всех отвернулся.

В конце сентября Аллена взяли на работу в огромную корпорацию, производящую изделия из стекла, «Энкор Хокинг», где когда‑то работала и сестра Билли Кэти. Женщины снимали изделия с конвейера, а он должен был их упаковывать. Но иногда он работал браковщиком. Работа была мучительная, рев огнеструйной и воздуходувной аппаратуры просто оглушал, приходилось брать еще горячую посуду, осматривать на предмет дефектов, а потом ставить на подносы, которые уносили упаковщики. Томми, Аллен, Филип и Кевин часто переключались.

С одобрения Артура Аллен снял двухэтажную квартиру с тремя спальнями на Сомерфорд‑сквер, на северо‑востоке Ланкастера – Шеридан‑драйв, 1270К. Она нравилась всем. Аллену – серый старенький забор, отгораживавший дом от стоянки и шоссе. У Томми появилась отдельная комната для работы с оборудованием, а в другой организовали студию. Рейджену достался большой стенной шкаф, где он хранил все оружие, кроме 9‑миллиметрового пистолета – тот лежал на холодильнике, откуда дети все равно не могли достать.

Марлен приходила каждый вечер, закончив работу в универмаге «Хекс». Когда Билли сам был во вторую смену и возвращался около полуночи, она дожидалась его и сидела почти до утра, но потом все же шла домой к родителям.

Марлен стало казаться, что настроение Билли стало меняться еще более непредсказуемо. Иногда он принимался носиться по квартире и швыряться вещами. Иногда словно в трансе смотрел на стену либо же шел к мольберту и яростно писал. Но любовником он всегда был мягким и внимательным.

Томми не говорил ей, что дела у него идут все хуже. Что он прогуливает работу. И теряет время. Казалось, что события чуть не наслаиваются друг на друга; надвигалась очередная полоса сумятицы. Вообще, Артур должен был за все отвечать, но он, похоже, терял власть. Лавочка осталась без присмотра.

Артур обвинил в беспорядке Марлен и стал настаивать, что отношения с ней надо разорвать. У Томми екнуло сердце. Он хотел было возразить, но слишком уж боялся признаться Артуру, что влюблен в эту девушку. Томми понимал, что его поведение и так было на грани, и его могли причислить к нежелательным. Вдруг раздался голос Адаланы:

– Это несправедливо.

– Я всегда справедлив, – возразил Артур.

– Нет, ты не вправе устанавливать такие правила и рвать все узы любви и привязанности, связывающие нас с людьми из внешнего мира.

Томми считал, что она права, но помалкивал.

– Марлен тормозит таланты и способности каждого из нас, – ответил Артур. – Она нас обвиняет, тратит наше время на глупые ссоры, мешает расширению кругозора.

– Я все равно считаю, что послать ее будет неправильно, – не сдавалась Адалана. – Она добрая девушка.

– Да ради бога! – вскричал Артур. – Томми с Алленом все еще пашут на этом сраном заводе! Я ожидал, что мы там максимум на несколько месяцев, что это лишь стартовая площадка для поиска приличного со стратегической или технической точки зрения места, в котором найдется применение для наших умений и возможность для развития. Но никто больше работой над собой не занимается.

– Что важнее, расширять кругозор или демонстрировать чувства? Может, даже сам вопрос неверный, потому что у тебя чувств нет. Вероятно, если подавить их и жить исключительно логикой, можно стать выдающимся полезным человеком, но ты останешься одинок и будешь никому не нужен.

– Марлен должна уйти, – повторил Артур, решив, что унизительному спору с Адаланой пора положить конец. – Мне все равно, кто это сделает, но отношения надо закончить.

Позднее Марлен описала события вечера, когда состоялся их первый разрыв. Они поссорились. Билли вел себя странно, как будто что‑то принял. Он валялся на полу, сильно злясь на нее, девушка даже не представляла за что. При этом он крутил на пальце пистолет, время от времени приставляя к своей голове.

На Марлен он оружие никогда не наводил, и за себя она не боялась, только за самого Билли. Она заметила, что он смотрит на лампу на длинном проводе; потом подскочил, выстрелил в нее, и лампа взорвалась. Заодно он пробил дырку в стене.

Потом Билли положил пистолет на бар, и когда он отвернулся, Марлен схватила его и выбежала из квартиры. Он догнал ее, когда девушка уже села в машину. Когда она отъезжала, он запрыгнул на капот и полным ярости взглядом уставился на нее через лобовое стекло. В руке он держал что‑то похожее на отвертку и колотил ей по стеклу. Марлен остановилась, вышла и отдала пистолет. Билли взял его и молча вернулся домой.

Марлен поехала к себе, решив, что между ними все кончено.

Тем же вечером Аллен пошел в «Грилли» и заказал горячий сэндвич «Герой Стромболи» – итальянская колбаса, сыр проволоне и двойной томатный соус – навынос. На его глазах продавец завернул сэндвич, от которого шел пар, в фольгу и положил в белый бумажный пакет.

Вернувшись домой, Аллен положил пакет на стол и пошел в спальню, чтобы переодеться. Ему хотелось рисовать. Сбросив туфли, он зашел в гардероб, нагнулся в поисках тапочек. Распрямившись, он ударился головой о полку, скрючился от внезапного удара и ужасно разозлился. Дверца за спиной захлопнулась, Аллен постарался ее открыть, но ее заклинило. Он подскочил, снова ударился головой и выругался…

Рейджен открыл глаза, схватившись за голову и сидя на полу среди кучи обуви. Он встал, ударом ноги выбил дверь и осмотрелся. Он был зол. Весь этот бардак с каждым днем доставал его все больше и больше. Но хотя бы от женщины он избавился.

Он прошелся по квартире, пытаясь разобраться, что к чему. Если бы только достучаться до Артура, может, удалось бы понять, что творится. И уж точно надо выпить. Рейджен вошел в кухню и увидел пакет. Раньше его тут вроде не было. Окинув пакет подозрительным взглядом, он достал бутылку водки. Наливая спиртное в стакан со льдом, Рейджен заметил, что из пакета доносится какой‑то странный звук. Рейджен попятился, не сводя с него глаз: пакет начал тихонько крениться набок.

Когда он снова зашевелился, Рейджен осторожно выпустил воздух из легких и продолжил пятиться. Ему вдруг вспомнился случай, когда он оставил перед дверью хозяина трущоб пакет с коброй без клыков – в качестве предупреждения. А вдруг эта змея с зубами? Дойдя до холодильника, Рейджен уперся в него спиной и нащупал пистолет. Он быстро опустил руку, прицелился, выстрелил.

Пакет отлетел и ударился о стену. Рейджен нырнул под бар и осторожно выглянул, продолжая целиться в пакет, уже лежавший на полу. Рейджен очень осторожно подошел к нему и стволом пистолета надорвал его сверху. Увидев кровавое месиво, он отскочил, выстрелил еще раз с криком: «Застреляю еще раз, гад!»

Потом Рейджен несколько раз пнул пакет ногой и, убедившись, что он больше не шевелится, открыл его и ошеломленно уставился на сэндвич с сыром и томатным соусом с большой дыркой посередине.

Рейджен расхохотался. Пакет зашевелился, потому что завернутый в фольгу «Стромболи» был очень горячим. Поняв, что он по глупости потратил два патрона на сэндвич, Рейджен положил пакет обратно на стол и выпил водку. Потом налил еще стакан и пошел с ним в гостиную, включил телевизор. Показывали новости, и Рейджен подумал, что сможет узнать, какой сегодня день. Но уснул даже раньше, чем закончился выпуск…

Аллен проснулся, не понимая, как выбрался из шкафа. Ощупав голову, он обнаружил лишь небольшую шишку. Ну и ладно, к чертям, все равно можно нарисовать задуманный портрет сестры Билли Кэти. Он пошел в студию, но потом вспомнил, что еще не поел.

Аллен вернулся к бару, налил кока‑колы и принялся искать сэндвич. Он был уверен, что оставил его на баре. И вот он увидел его на столе. Но что‑то этот долбаный пакет какой‑то мятый. Что за фигня? Вместо сэндвича грязь, фольга порвана, все в соусе. Что это за «Стромболи»?

Аллен схватил телефонную трубку, набрал «Грилли», и когда его соединили с менеджером, разнес его в пух и прах.

– Я купил какой‑то изуродованный сэндвич. Его как будто в блендере перемололи.

– Прошу нас извинить. Принесите его обратно, и мы дадим вам новый.

– Спасибо, не надо. Просто хотел сообщить, что вы потеряли клиента.

Аллен с грохотом бросил трубку и потопал на кухню жарить яичницу. С «Грилли» он точно никаких дел иметь больше не желает.

Через две недели, воспользовавшись наступившей неразберихой, Томми позвонил Марлен. Сказал, что у него в квартире остались кое‑какие ее вещи. И что ей хорошо бы их забрать. Она зашла после работы, и они весь вечер сидели и разговаривали. Она снова начала регулярно появляться.

Все пошло по‑прежнему, и Рейджен винил Артура в том, что тот не способен управлять семьей.