Глава восемнадцатая

За несколько недель до освобождения брата Кэти вернулась домой в Ланкастер и снова устроилась в «Энкор Хокинг». Мириться с условиями на фабрике ей помогала лишь ее новая подруга Бев Томас. Они вместе работали в отделе контроля качества и упаковки, просматривая посуду, сходящую с конвейера, болтали, стараясь перекричать рев оборудования. Когда Кэти ушла оттуда и поступила в Афинах в колледж от Университета штата Огайо, они продолжили дружить.

Бев была молодая, примерно ровесница Билли, и симпатичная, светло‑русая, с зелеными глазами. Она была разведена, и Кэти считала ее независимой, терпимой и прямолинейной. Бев интересовалась психологией и пыталась понять, почему люди злые и как жизнь толкает их на дурные поступки.

Кэти рассказала ей, что в ее семье все – в особенности Билли – подвергались насилию со стороны Челмера. Она пригласила Бев в мамин дом, показала картины брата и рассказала о его преступлениях, из‑за которых он угодил в тюрьму. Бев захотела познакомиться с братом подруги.

Вскоре после того, как Билли вышел из тюрьмы, Кэти пригласила его покататься с ними на машине. Дело было к вечеру; Бев подъехала к их дому на Спринг‑стрит в белом «Меркьюри Монтего», и Кэти позвала Билли, который как раз возился со своим «Фольксвагеном». Она представила их друг другу, но Билли лишь кивнул и вернулся к своему занятию.

– Эй, Билли, – сказала Кэти, – ты же обещал, что поедешь с нами.

Он посмотрел на Бев, потом на «Фольксваген» и покачал головой.

– О, я бы сказал, что не испытываю достаточной уверенности, чтобы сесть за руль. Пока еще нет.

Кэти рассмеялась.

– Опять он в английском настроении, – сказала она подруге. – Ну давай же.

Он окинул обеих девушек высокомерным взглядом, и Кэти это не понравилось. Она не хотела, чтобы у Бев сложилось ощущение, будто ее брат – пустышка.

– Ну же, – не сдавалась она, – не надо идиотничать, ведь ты обещал поехать. Ты же всего два года не ездил, вспомнишь. Если боишься, давай я сяду за руль.

– Можно на моей машине, – предложила Бев.

– Я поведу, – согласился он наконец и открыл перед девушками пассажирские дверцы «Фольксвагена».

– Хотя бы воспитания ты в тюрьме не утратил, – сказала Кэти.

Она села сзади, а Бев – вперед. Билли завел мотор, но слишком быстро отпустил сцепление. Машина рванула и выехала не на ту сторону улицы.

– Может, лучше я поведу, – предложила сестра.

Билли молча склонился над рулем, выехал, куда надо, и повел очень медленно. Через несколько минут молчания он подъехал к заправке.

– По моему мнению, необходимо залить топлива, – сказал он работнику.

– С ним все в порядке? – шепотом спросила Бев.

– Все будет хорошо, – ответила Кэти. – На него такое частенько находит. Скоро это прекратится.

В какой‑то момент они заметили, что у Билли беззвучно двигаются губы. Потом он осмотрелся, словно ориентируясь на местности. Увидев на заднем сиденье Кэти, он кивнул и улыбнулся.

– Привет, – сказал он. – Сегодня отличный день для прогулки.

– Куда поедем? – спросила Кэти, когда он тронулся и поехал с внезапной уверенностью.

– Я бы хотел посмотреть на Клир‑крик, – ответил Билли. – Он мне так часто снился в последние два года, в… в…

– Бев все знает, я ей рассказала.

Он задумчиво посмотрел на Бев.

– Немногие согласились бы отправиться кататься с преступником, которого только что выпустили на поруки.

Кэти заметила, что Бев смотрит ему прямо в глаза.

– Я так людей не сужу. И надеюсь, что меня тоже не будут.

Кэти посмотрела на отражение брата в зеркале заднего вида: брови взмыли вверх, губы сжались. Она поняла, что Бев произвела на него впечатление своим ответом.

Он подъехал к берегу, где часто отдыхал раньше, и уставился на реку так, словно видел впервые. Глядя на пятна пробивающегося сквозь листву солнца на воде, Кэти поняла, почему брату здесь так нравится.

– Надо снова ее нарисовать, – сказал Билли. – Только в этот раз по‑другому. Я хочу заново посетить все места, где бывал раньше, и перерисовать.

– Оно же не изменилось, – сказала Бев.

– Зато я изменился.

Они катались по округе еще два часа, а потом Бев пригласила Кэти и Билли зайти вечером к ней в фургон на ужин. Она доехала с ними на Спринг‑стрит, чтобы забрать свою машину, и рассказала, как добраться до стоянки трейлеров Моррисона.

Кэти обрадовалась, увидев, что Билли надел новый костюм в тонкую полоску. Нарядившись, подровняв усы и зачесав волосы назад, Билли стал выглядеть привлекательно и благородно. Когда они вошли в дом, Бев познакомила их со своими детьми – пятилетним Брайаном и шестилетней Мишель. Билли немедленно переключил все внимание на малышей, усадил обоих к себе на колени и начал рассказывать всякие смешные истории, делая вид, будто сам ребенок.

Накормив и уложив детей спать, Бев сказала ему:

– Ты здорово с ними поладил. Сразу понравился обоим.

– Я обожаю детишек, а твои особенно восхитительны.

Кэти улыбнулась, радуясь, что Билли опять в замечательном настроении.

– Я пригласила на ужин еще одного человека, – предупредила Бев. – Стива Лава, он тоже живет тут, в фургоне, он женат, но они уже не вместе. Он мой лучший друг. Я решила его и с вами познакомить. Он на пару лет младше Билли, полукровка‑чероки, очень приятный парень.

Стив Лав подошел довольно скоро, и Кэти поразила его красота – смуглая кожа, густые черные волосы, усы и такие синие глаза, каких ей видеть еще не доводилось. Ростом он оказался выше, чем Билли.

За ужином Кэти поняла, что Билли нравится и Бев, и Стив. Когда Бев спросила его о том, как ему жилось в Лебаноне, он рассказал о докторе Стейнберге и мистере Рейнерте, о том, как рисование помогло ему перенести заключение. После ужина он поведал вкратце и о том, из‑за чего туда попал; Кэти показалось, что Билли как будто хвастается. Потом он внезапно подскочил.

– Идемте кататься.

– В такой час? – удивилась Кэти. – Уже за полночь.

– Отличная идея, – согласился Стив.

– Я попрошу соседскую племяшку присмотреть за детьми, – сказала Бев. – Она в любое время готова.

– И куда поедем? – спросила Кэти.

– Давайте найдем где‑нибудь детскую площадку, – предложил Билли. – Я бы покачался на качелях.

Пришла няня, и они всей толпой залезли в «Фольксваген», Кэти со Стивом сели назад, а Бев – снова рядом с Билли.

Они поехали на небольшую детскую площадку при школе. Там в два часа ночи они играли в пятнашки и качались на качелях. Кэти очень радовалась, что брат так веселится. Ему было важно найти новых друзей, а не связываться снова с теми, с кем он общался до тюрьмы. Это была одна из задач, возложенных на его семью комиссией по досрочному освобождению.

В четыре утра, после того как они отвезли Бев и Стива обратно, Кэти спросила у брата, понравилось ли ему.

– Они классные, – ответил Билли, – кажется, у меня появились новые друзья.

Она сжала его руку.

– А дети, – продолжил он, – я от них просто без ума.

– Ты когда‑нибудь станешь хорошим отцом, Билли.

Он покачал головой.

– Это невозможно чисто физически.

Марлен почувствовала, что в Билли что‑то изменилось. Он стал другим человеком, более жестким, и словно отстранился от нее, избегал. Она страдала: ведь пока Билли отбывал срок в Лебаноне, она ни с кем не встречалась, а целиком посвятила себя ему.

Однажды, через неделю после того, как его выпустили, Билли заехал за ней после работы. Казалось, он опять стал собой, мягким, вежливым – таким она его и любила, – и Марлен обрадовалась. Они съездили на Клир‑крик, в одно из их любимых мест, после чего вернулись на Спринг‑стрит. Дороти с Дэлом не было, и они пошли в комнату Билли. Они впервые остались наедине друг с другом с момента его возвращения – по‑настоящему, без ссор, и появилась возможность обняться. Этого уже так давно не было, что Марлен испугалась.

Билли, видимо, уловил этот страх и отстранился от нее.

– В чем дело, Билли?

– Это с тобой в чем дело?

– Мне просто страшно.

– Чего?

– Мы не были вместе уже два года.

Он встал с кровати и оделся.

– Меня это совсем не возбуждает, – пробормотал он.

Разрыв произошел внезапно.

Однажды Билли ни с того ни с сего заехал за Марлен в магазин и позвал ее в Афины, провести там с ним ночь. На следующее утро они забрали бы Кэти из колледжа и вернулись в Ланкастер.

Марлен сказала, что ей не хочется никуда ехать.

– Позвоню попозже, – сказал он, – на случай если передумаешь.

Но не позвонил. А через несколько дней она узнала, что с ним поехала Бев Томас.

Марлен страшно разозлилась, позвонила Билли и заявила, что больше так не может.

– Давай просто забудем обо всем, – сказала она. – Будто ничего между нами и не было.

Он согласился.

– Да, что‑нибудь может случиться, и тебе будет плохо. Я больше не хочу видеть, как ты страдаешь.

Она понимала, что надо воспользоваться моментом, хотя ей было больно рвать отношения с человеком, которого она прождала больше двух лет.

– Ладно, – ответила Марлен, – покончим с этим.

Дэла Мура больше всего беспокоило, что Билли врет. Он выкидывал всякие глупости, а потом врал, чтобы не отвечать за последствия. Доктор Стейнберг рекомендовал больше не спускать ему это с рук.

– Слушай, он же совсем не тупой. Он даже слишком умен для таких бестолковых поступков, – говорил он Дороти.

А она всегда отвечала одинаково:

– Да это не мой сын. Это другой Билл.

Кроме того, Дэлу казалось, что у Билли нет никаких других умений и склонностей, кроме рисования. А еще пасынок никогда не обращался за советами и не прислушивался к ним.

– Билли скорее чужого человека послушает, чем близкого, который за него переживает, – сетовал он.

Когда Дэл спрашивал о том, кто рассказал ему что‑то или дал какой‑то совет, Билли всегда говорил: «Да так, один парень». И никогда не называл конкретных имен, не объяснял, кто такие «они» и откуда он их знает.

Злило Дэла и то, что зачастую Билли не удосуживался отвечать на простые вопросы, а вместо этого молча уходил в свою комнату или поворачивался спиной. Все больше сердили и его страхи и фобии. Например, он знал, что пасынок боится оружия, – хотя он в нем вообще не разбирался. Дэлу казалось, что Билли ничего не знает ни о чем.

А одна ситуация осталась за пределами его понимания. Дэл знал, что он намного сильнее Билли; они часто занимались армрестлингом, так что он однозначно считал, что парнишка ему в этом не ровня. Но однажды Билли его поборол.

– Давай‑ка еще раз, – настаивал Дэл, – но в этот раз правой.

Билли снова его обыграл, после чего молча поднялся.

– Да такой силач, как ты, должен бы на работу ходить, – сказал Дэл. – Когда ты этим займешься?

Билли смущенно посмотрел на него и сказал, что искал.

– Брехун! – закричал Дэл. – Если бы ты хотел, давно бы нашел.

Спор этот длился целый час. Наконец, Билли собрал свою одежду, почти все остальные вещи и вылетел из дома.

К этому времени Бев Томас жила вместе со Стивом Лавом, потому что его выгнали из фургона. Узнав о домашних трудностях Билли, она пригласила и его переехать к ним. Билли обсудил эту возможность с комиссией по досрочному освобождению, и предложение было одобрено.

Бев нравилось жить с двумя мужчинами. Никто бы не поверил, что между ними нет никакого секса, что они просто дружат и всюду бывают вместе, все делают вместе и что так весело ей не было еще никогда в жизни.

Билли отлично ладил с Мишель и Брайаном. Он постоянно то возил их купаться на речку, то покупал мороженое, то водил в зоопарк. Он ухаживал за ними так, словно они были ему родные. А на Бев он производил впечатление тем, что по возвращении домой она заставала фургон убранным, все было чисто, кроме посуды. Посуду Билли никогда не мыл.

Временами Билли казался настолько женственным, что Бев со Стивом спрашивали себя, не гей ли он. Он часто спал с Бев в одной постели, но ни разу к ней не прикоснулся. Она однажды спросила его об этом, и он ответил, что импотент.

Для Бев это не имело значения. Она к нему привязалась, и ей нравилось проводить время вместе со всеми – например, они втроем ездили на три дня в Бер‑Оук‑Лодж, поставили там палатку и истратили пятьдесят баксов на всякую вредную еду. А однажды среди ночи отправились гулять по лесу возле Клир‑крик, Билли держал в руках фонарик и изображал из себя Джеймса Бонда в поисках марихуановых кладов. Бев забавляло, когда он начинал разговаривать с британским акцентом, а называл растения на латыни. Все, чем они занимались, было полнейшим безумием, но Бев давно не была так счастлива, как с этими замечательными парнями.

Однажды, вернувшись с работы, она увидела, что Билли выкрасил свой зеленый «Фольксваген» в черный с каким‑то безумным серебряным узором.

– Теперь он у меня уникальный, – сказал он.

– Но зачем тебе это надо, Билли? – спросили и Бев, и Стив.

– Ну, копы все равно за мной приглядывают. А так им будет проще.

Хотя на самом деле Аллену просто надоело, что он частенько не мог понять, где припарковался кто‑то другой, а благодаря такой броской раскраске машину действительно будет проще найти.

Но когда через несколько дней он познакомился с братом Стива Биллом Лавом и увидел его фургон, то выменял его на свой «Фольксваген». А потом отдал фургон другу Стива за мотоцикл не на ходу. Но Стив, сам владелец мотоцикла, прекрасно в них разбирался и довел байк до ума.

Стив заметил, что иногда Билли гоняет как черт, а иногда вообще боится садиться на мотоцикл. Однажды, когда они катались по сельской местности, им попался крутой склон из глины и камня. Стив объехал и помчался дальше, но вдруг услышал доносившийся сверху рев. Подняв голову, он увидел на вершине обрыва Билли.

– Как ты туда забрался? – закричал Стив.

– Заехал! – проорал в ответ Билли.

– Это нереально!

Через несколько секунд он увидел, что Билли, переменившись, попытался спуститься, и выглядел при этом так, будто вообще не умеет ездить. Частенько мотоцикл заносило в одну сторону, а его – в другую. Наконец, Стив оставил собственный байк внизу, залез по отвесному склону и помог Билли спуститься.

– Не могу поверить, что ты туда въехал, – снова повторил Стив, оглядываясь, – но другого варианта ведь нет.

Билли выглядел при этом так, словно вообще не знал, о чем говорит Стив.

В другой раз Стив с Билли пошли гулять по лесу. Они лезли в гору два часа, но впереди была еще одна вершина. Стив считал себя парнем более сильным и спортивным, чем Билли, но даже он уже устал.

– Билли, туда нам не залезть. Давай передохнем да назад.

Но когда Стив, обессилев, рухнул и привалился спиной к стволу дерева, он увидел, что у Билли вдруг открылось второе дыхание, и товарищ понесся на полной скорости по крутому склону в гору. Стив тоже продолжил карабкаться вверх, поскольку не хотел остаться в проигравших. Вскоре он заметил, что Билли уже стоит на вершине, вытянув руки и встряхивая кистями. Он смотрел на открывающийся снизу вид и говорил что‑то на непонятном Стиву языке.

Когда Стив тоже добрался до вершины, Билли повернулся и посмотрел на него как на незнакомца, а потом бросился бежать вниз, к пруду.

– Господи, Билли! – закричал Стив. – Откуда у тебя столько энергии?

Но Билли не остановился и продолжал кричать что‑то на иностранном языке. Он занырнул в воду прямо в одежде и быстро поплыл.

Наконец Стив до него добрался. Билли сидел на камне на противоположной стороне пруда и тряс головой, словно вытряхивая воду из ушей.

Взглянув на подплывавшего Стива, Билли начал засыпать его обвинениями.

– Ты зачем меня в воду бросил?

Стив ошеломленно уставился на него.

– Ты о чем?

Билли посмотрел на свою мокрую насквозь одежду.

– Ни к чему было меня толкать.

Стив удивленно покачал головой и решил не спорить.

Они вернулись к байкам; Билли опять ехал неуклюже, как новичок. Стив решил, что надо бы за ним присматривать, парень явно ненормальный.

– Знаешь, чего бы мне хотелось? – сказал Билли, когда они оказались на участке дороги между прудом и горой. – Натянуть через дорогу холст между двумя вязами, но высоко, чтобы машины могли проехать. И нарисовать там картину, чтобы казалось, как будто там гора, кусты, а по центру – тоннель.

– Билли, ну и мысли тебе иногда приходят в голову.

– Да, – согласился Билли, – знаю. Но все равно хотелось бы.

Бев заметила, что деньги уходят очень быстро – на еду, а также ремонт мотоциклов и машин (Билли купил старый «Форд Гэлэкси»). Она стала намекать, что Билли со Стивом неплохо бы заняться поиском работы. Они подали резюме на несколько заводов близ Ланкастера, и в последней декаде мая Билли удалось уговорить руководство «Рейкхолд кемикал» взять их обоих.

Это была тяжелая работа. Из стекловолокна, намотанного на катушки, ткалась сетка, которая сматывалась в рулон. Их задача была отрезать полотно, когда рулон достигал достаточного размера и веса около пятидесяти килограммов. Потом они снимали рулон, перекладывали на тележку и начинали новый.

Однажды вечером по пути домой Билли остановился, чтобы подобрать автостопщика, у которого на шее висел фотоаппарат «Инстаматик».

Когда они подъезжали к городу, Билли предложил обменять камеру на три дозы «спидов». На глазах у Стива он извлек из кармана полиэтиленовый пакетик с тремя таблетками.

– Я «спиды» не ем, – ответил автостопщик.

– Их можно продать по восемь баксов каждая, легкие деньги.

Парень быстро посчитал в уме и отдал фотоаппарат в обмен на таблетки. После того как Билли высадил его в Ланкастере, Стив заговорил с другом на эту тему.

– Я не знал, что ты сидишь на химии.

– Не сижу.

– А «спиды» откуда?

Билли рассмеялся.

– То был аспирин.

– Боже! – Стив хлопнул себя по коленке. – Ты неподражаем!

– Однажды я продал целый чемодан липовых таблеток, – ответил Билли. – Думаю, пора повторить. Давай марки сделаем.

Он подъехал к аптеке, купил желатин и другие ингредиенты. Добравшись до фургона Бев, Билли расплавил желатин в кастрюльке и раскатал в тоненький блин. Когда желатин высох и затвердел, Билли нарезал его на квадратики по полсантиметра, которые наклеил на пленку.

– Марки пойдут за несколько баксов штука.

– Какой от них должен быть эффект? – спросил Стив.

– Динамика. Галлюцинации. Но самое восхитительное – если тебя поймают на продаже подделки, то в наркоторговле обвинить не смогут. А что сделают бедные идиоты‑покупатели? Нажалуются в полицию?

На следующий день Билли поехал в Коламбус. Вернулся с пустым чемоданом. Он продал целую партию аспирина и марок и теперь размахивал пачкой денег. Но Стив заметил на его лице страх.

На следующий день, пока Билли со Стивом занимались мотоциклом Билли, на них закричала соседка, Мэри Слейтер, чтобы прекратили шуметь. Билли швырнул в ее фургон отвертку. Звук получился похожий на выстрел. Мэри Слейтер вызвала полицию, и Билли забрали за посягательство на ее собственность. Дэлу пришлось внести залог. Несмотря на то что обвинение было снято, офицер, курирующий Билли как досрочно освобожденного, велел ему вернуться домой.

– Я буду скучать, – сказал он, собирая вещи. – И по детям тоже.

– Я все равно думаю, что мы здесь долго не проживем, – сказал Стив. – Я слышал, что менеджер собирается нас всех выселить.

– И что вы будете делать? – спросил Билли.

– Найдем себе что‑нибудь в городе, – ответила Бев, – а фургон продадим. Может, тогда ты сможешь снова к нам переехать.

Билли покачал головой.

– Так для вас будет хуже.

– Билли, это неправда, – сказала она. – Ты же знаешь, нас трое.

– Ну, посмотрим. Пока все равно надо домой.

Когда он ушел, дети заплакали.

Аллену наскучила работа в «Рекхолд кемикал», особенно после того, как оттуда ушел Стив. Ему надоел бригадир, который постоянно жаловался на то, что один день Миллиган работает нормально, а на следующий вообще ничего сделать не может. Артур тоже опять начал брюзжать, что они снова взялись за бездумный труд явно ниже их достоинства.

В середине июня Билли подал заявление на компенсацию за полученную на рабочем месте травму и ушел.

Дэл заподозрил, что Билли потерял работу, и позвонил, чтобы спросить. Следуя совету доктора Стейнберга, который рекомендовал уличать Билли во лжи, Дэл заговорил с ним прямо.

– Ты потерял работу, да?

– Это вроде как мое дело.

– Пока ты живешь в моем доме и я плачу по счетам – мое. Деньги на деревьях не растут, а ты даже на простейшей работе, черт ее дери, надолго задержаться не можешь. Да еще и врешь. Ты скрыл это от нас. Ты вообще ничего нормально делать не в состоянии.

Они ругались почти целый час. Томми слышал старые оскорбления Челмера теперь из уст Дэла. Он осмотрелся – не защитит ли его мама Билли, но та ни слова не сказала. И он понял, что не может больше с ними жить.

Томми ушел в свою комнату, снова собрал вещи и сложил в машину. А потом сидел и ждал, когда кто‑нибудь увезет его из этого ср…го дома.

Наконец пришел Аллен, увидел, как расстроен Томми, и понял, что произошло.

– Ничего, – сказал он, отъезжая. – Пора уже валить из Ланкастера.

Шесть дней они колесили по Огайо, искали работу, а ночевать ехали в лес. Рейджен настаивал на том, что под сиденьем машины в целях самозащиты надо держать пистолет, а еще один – в бардачке.

Однажды Артур посоветовал Аллену попробовать устроиться механиком. Томми легко справится с такой работой: он сможет чинить бытовые приборы, оборудование, отопительные приборы, водопровод. Насколько Артур понимал, им предоставляется бесплатное жилье и коммунальные услуги. Он велел Аллену связаться с бывшим сокамерником из Лебанона, который теперь работал механиком в пригороде Коламбуса под названием Литл‑Тертл.

– Может, он знает, не открыта ли где вакансия, – сказал Артур. – Позвони ему. Скажи, что ты в городе и хотел бы заехать.

Аллен поворчал, но выполнил инструкции Артура.

Нед Бергер обрадовался звонку и пригласил его к себе. Он сказал, что в Литл‑Тертл сейчас вакансий нет, но он будет рад, если Билли Миллиган погостит у него пару дней. Аллен зашел, и они отпраздновали встречу, травя байки о тюремной жизни.

Наутро третьего дня Бергер принес новости – жилой комплекс «Ченнинвей» ищет помощника разнорабочего для уличных работ.

– Позвони, – сказал Бергер, – но не рассказывай, откуда узнал, что они ищут человека.

Билли произвел впечатление на Джона Уаймера, молодого менеджера по подбору персонала управляющей компании «Келли и Лемон». Из всех, кто откликнулся на его объявление, Билли Миллиган показался самым подходящим по навыкам и ответственным. В ходе первой беседы, которая состоялась 15 августа 1977 года, Миллиган заверил Уаймера, что может выполнять обязанности садовника, плотника, электрика и слесаря.

– Если в приборе есть электроника или двигатель внутреннего сгорания, могу починить, – сказал он. – А чего не знаю, в том разберусь.

Через некоторое время Уаймер просмотрел рекомендательные письма Миллигана и позвонил его последнему работодателю по списку – Дэлу Муру. Мур расхвалил его по полной – прекрасный работник, надежный парень. Ушел с работы, потому что ему не по душе была сфера разделки мяса. Но вот механик из него выйдет отличный.

Уаймеру не удалось связаться с авторами личных рекомендательных писем – доктором Стейнбергом и мистером Рейнертом, – поскольку Миллиган не предоставил их координаты, но менеджер решил этим пренебречь. Поскольку речь шла о работе на улице, достаточно будет и прекрасной рекомендации последнего работодателя. Хотя он попросил секретаршу навести справки в полиции – это делалось в отношении всех новых работников.

Когда Миллиган пришел на второе собеседование, первое впечатление Уаймера подтвердилось. Он нанял его на работу при жилом комплексе Уильямсбург‑сквер, который также обслуживался компанией «Келли и Лемон» и располагался неподалеку от Ченнинвея. Уаймер сказал, что начинать можно прямо сейчас.

Когда Миллиган ушел, Уаймер отдал секретарю его заявление о приеме и заполненную анкету. Он не обратил внимания, что Миллиган на обоих документах поставил число и год – «15–77» и «18–77», – а месяц, август, не указал.

Джон Уаймер принял его на работу, но начальником Билли была Шэрон Рот, молодая белокожая женщина с длинными черными волосами.

Новый работник показался ей симпатичным умным парнем. Она представила его остальным девушкам из отдела аренды и ввела в курс дела. Миллигану предстояло ежедневно с утра заходить в офис в Уильямсбург‑сквере и брать наряд, заполненный ею, Кэрол или Кэти. А по завершении работы – подписывать его и сдавать Шэрон.

Первую неделю Миллиган отработал хорошо: вешал ставни, ремонтировал заборы и тротуары, ухаживал за газоном. Все считали его энергичным и амбициозным. Ночевал он в Уильямсбург‑сквере у Неда Адкинса, другого молодого разнорабочего.

Однажды утром, когда пошла вторая неделя, Миллиган зашел в офис к Джону Уаймеру и осведомился насчет квартиры. Уаймер подумал, вспомнил, что опыт работы у Миллигана надежный, что он может выполнять обязанности электрика, слесаря, а также ремонтировать бытовую технику, и решил перевести его на внутренние работы с круглосуточным вызовом. На случай ночных и срочных вызовов он должен будет проживать на территории жилого комплекса. На такой должности полагается квартира без арендной платы.

– Возьми у Шэрон или Кэрол комплект ключей, которые подходят ко всем замкам, – сказал ему менеджер.

Квартира оказалась великолепная: гостиная с камином, спальня, столовый уголок и кухня с видом на патио. Один из стенных шкафов Томми занял электронным оборудованием и повесил на дверцу замок, чтобы туда не влезли дети. Аллен устроил в столовом уголке, окна которого выходили на задний двор, студию. Адалана следила за порядком и готовила. Рейджен бегал по району, чтобы поддерживать форму. Домашняя и рабочая жизнь были хорошо налажены.

Артур все одобрял, радуясь, что они наконец устроились. Теперь он сможет вернуться к учебникам по медицине и исследованиям.

По чьему‑то недосмотру полицию о Билли Миллигане так и не запросили.

Через две недели после переезда в Ченнинвей Рейджен бегал по находившемуся неподалеку бедному району и заметил двух босых чернокожих детей, игравших на тротуаре. И вышедшего из дома хорошо одетого белого мужчину, который направлялся к белому кадиллаку. Рейджен решил, что это наверняка сутенер.

Он стремительно подошел и прижал мужчину к машине.

– Ты чего? Ненормальный?

Рейджен достал из штанов пистолет.

– Давай кошелек.

Мужчина повиновался. Рейджен извлек содержимое бумажника и швырнул его обратно.

– Теперь уезжай.

Когда машина отъехала, Рейджен дал детям больше двухсот долларов.

– Вот. Пусть вам купят обувь и еду для вся семья.

Детишки взяли деньги и убежали, а он заулыбался.

Артур позднее сказал, что Рейджен повел себя неправильно.

– Ты не можешь расхаживать по Коламбусу и играть в Робин Гуда, грабить богатых и отдавать деньги бедным детям.

– Но это приятно.

– Ты же прекрасно знаешь, что по условиям досрочного освобождения оружие при себе иметь нельзя.

Рейджен пожал плечами.

– Да тут не много лучше, чем в тюрьме.

– Глупость. Здесь мы на свободе.

– И что делать этой свободой?

Артур начал подозревать, что Аллен был прав. Рейджен готов был жить где угодно – даже в тюрьме, – лишь бы контролировать пятно.

Чем дольше Рейджен наблюдал за жизнью в районе рабочего класса в восточной части Коламбуса, тем больше его злило, с каким трудом люди выживают в тени офисных зданий из стекла и стали, принадлежащих богатым корпорациям.

Однажды он проходил мимо разваливающегося дома с просевшим крыльцом и заметил очаровательную светловолосую и голубоглазую малышку, сидевшую в корзине для белья. Ее слабенькие ножки были выгнуты под неестественным углом. На крыльцо вышла старушка, и Рейджен обратился к ней с вопросом:

– Почему ребенок нет фиксаторов на ногах? Или кресло‑каталка?

Женщина недоуменно уставилась на него.

– Мистер, да вы представляете, сколько это стоит? Я уже два года выпрашиваю пособие, но все равно никак не могу купить Нэнси эти вещи.

Рейджен задумался и пошел своей дорогой.

Вечером он приказал Артуру поискать склад медицинских товаров, где есть все нужное оборудование. Хотя Артуру не понравилось, что его отвлекают от чтения, да и требовательный тон Рейджена, он решил выполнить его просьбу и сделал несколько телефонных звонков дистрибьюторам медицинской техники. Оказалось, что нужный размер имелся в одной компании в Кентукки. Артур назвал Рейджену номера моделей, адрес склада и спросил, зачем ему это.

Но Рейджен не удосужился ответить.

Тем же вечером он взял инструменты и нейлоновую веревку, сел в машину и поехал в Луисвилль. Отыскав склад, Рейджен принялся ждать, когда все разойдутся. Пробраться туда будет несложно даже без помощи Томми. Привязав к телу инструменты, он перелез через проволочный забор, забежал за угол, чтобы его не было видно с улицы, и принялся изучать кирпичную кладку в районе водосточной трубы.

В одной телепередаче он видел, как домушники взбираются на крыши с помощью специальных кошек. Рейджен относился к ним с презрением. Он достал из сумки стальной рожок для обуви и вынул из левой кроссовки шнурок. Потом привязал рожок так, что его изогнутый край оказался снизу прямо у края пятки, – и получился вполне годный крючок. Забравшись на крышу, он проделал дыру в световом люке, открыл его и, привязав к скобе веревку, соскользнул вниз. При этом ему вспоминалось, как они еще давно лазили по горам с Джимом.

Даже с номерами моделей, предоставленными Артуром, на поиски ушел почти целый час, но, наконец, Рейджен нашел пару фиксаторов на четырехлетнего ребенка и маленькую складную коляску. Открыв окно, он аккуратно выложил все это на землю, вылез сам и поехал обратно в Коламбус.

К утру он подъехал к дому Нэнси и постучал в дверь.

– Я кое‑что принес малышке, – сказал Рейджен старушке, когда она выглянула в окно.

Он притащил из машины инвалидную коляску, разложил ее, показал, как она работает. А потом объяснил девочке, как надевать фиксаторы на ноги.

– Учиться будешь долго, – сказал он, – но ходить очень важно.

Старушка расплакалась.

– Я же никогда не смогу за это расплатиться.

– И не надо. Это подарок от богатой компании ребенку, который нуждается.

– Может, накормить вас завтраком?

– Я б кофе выпил.

– Как вас зовут? – спросила Нэнси, когда бабушка ушла на кухню.

– Зови меня дядя Рейджен, – ответил он.

Девочка обняла его. Старушка принесла кофе и пирог – такого вкусного Рейджен еще ни разу не пробовал, так что съел его весь.

А ночью Рейджен услышал незнакомые голоса – один с бруклинским акцентом, другой как у обычного хама. Они говорили что‑то насчет дележа денег после ограбления банка. Он встал с кровати, достал пистолет и открыл все двери в квартире, включая шкафы. Рейджен пробовал прикладывать ухо к стенам, но говорили все же прямо здесь, в их квартире. Потом он резко развернулся.

– Не двигаться! Убью обоих!

Голоса смолкли.

После этого Рейджен понял, что говорят в голове.

– Ты, блин, кто такой меня затыкать?

– Если не выйдешь, буду стрелять.

– Куда?

– Ты где?

– Да ты не поверишь.

– В смысле?

– Да я не вижу, где я. Представления не имею.

– А чего разговариваешь?

– Я с Кевином разбирался.

– Кто Кевин?

– Ну, я на него орал.

Рейджен на секунду задумался.

– Опиши, что видишь вокруг.

– Вижу желтую лампу. Красный стул возле двери. Ящик работает.

– Какой он? Что идет?

– Снаружи белый. Большой. Экран цветной. Идет «Все в семье».

Рейджен тоже видел свой телевизор и понимал, что эти незнакомцы прямо здесь, в комнате, но невидимые. Он снова обыскал квартиру.

– Я везде ищу. Ты где?

– Да я с тобой, – ответил Филип.

– В каком смысле?

– Я тут все время, давно.

Рейджен покачал головой.

– Ладно. Смолкни.

Он сел в кресло‑качалку и качался в нем всю ночь, пытаясь понять и удивляясь тому, что есть еще люди, которых он не знал.

На следующий день Артур рассказал ему о Кевине и Филипе.

– Я думаю, что это твой разум их породил, – сказал он.

– В каком смысле?

– Сначала я объясню тебе логику, – сказал Артур. – Ты – хранитель ненависти, и тебе известна твоя разрушительная сила. И хотя она может получить выражение в насилии, управлять ею нельзя. Например, если хочешь сохранить силу, которой сопровождается ненависть, но избавиться от злобы, то все равно останется ненависть с какими‑нибудь плохими признаками. Наш разум попытался контролировать твою агрессивную природу, чтобы проявления гнева были выборочными и управляемыми. Когда мы избавились от твоей ярости, сделав тебя сильным, но не злым, злая часть откололась, и появились Филип с Кевином.

– Они такие же, как я?

– Они преступники. Покуда они пользуются твоим оружием, они в любой момент готовы ради достижения собственных целей запугивать людей. Но лишь с помощью оружия. На нем базируется их ощущение силы. Им кажется, что оно ставит их на один уровень с тобой. Эти ребята очень мстительные, я точно знаю, что они совершают имущественные преступления. После Зейнсвилля я отнес их к нежелательным за те преступления, необходимости в которых не было. Но ты и сам знаешь, что у нас творится в смутные времена… Рейджен, в тебе есть добрая сторона, но есть и злая. Полностью очистить ненависть невозможно. Такова цена, которую мы платим за свою силу и агрессивность.

– Смутного времени бы не было, – ответил Рейджен, – если бы ты нормально следил за пятном. В тюрьме шло лучше.

– Такое случалось и там, при твоей власти, хотя зачастую ты узнавал об этом уже потом. Филип, Кевин и некоторые другие нежелательные воровали в тюрьме время. Но сейчас важнее всего сделать так, чтобы они не пытались связаться со своими дружками‑преступниками из Коламбуса или Ланкастера. Потому что они готовы нарушить условия досрочного освобождения.

– Я согласный.

– Надо завести новых друзей, начать новую жизнь. Работа в Ченнинвее дает нам прекрасную возможность для этого. Мы должны вписаться в социум, – Артур осмотрелся. – Для начала надо как следует навести порядок в квартире.

В сентябре он купил мебель. Счет составил 1562 доллара 21 цент, и первый взнос предстояло сделать в следующем месяце.

Поначалу вроде бы все шло хорошо, если не считать проблем Аллена с Шэрон Рот. Она почему‑то внушала ему опасение. Шэрон была очень похожа на Марлен, такая же деловая всезнайка. Аллену казалось, он ей не нравится.

К середине сентября смута достигла своего апогея, перепуталось все. Аллен шел в офис, брал ордер, ехал на место и ждал, когда выйдет Томми и выполнит работу. Но Томми все чаще так и не появлялся. Никто не мог его дозваться, и никто, кроме него, не мог сделать требуемое. Аллен понимал, что сам он ни за что не разберется ни в водопроводе, ни в отоплении. Да и вообще боялся взлететь в воздух, если сунется в какой‑нибудь электроприбор.

Он всегда ждал Томми до последнего. Если тот не появлялся, Аллен ставил в ордере отметку «выполнено» либо писал, что хозяева поменяли замок, из‑за чего он не мог попасть в квартиру. Но некоторые жильцы перезванивали раза по три‑четыре и жаловались, что ничего не сделано. Однажды после четырех звонков Шэрон решила съездить в квартиру вместе с Билли и посмотреть, в чем проблема.

– Боже мой, Билл, – сказала она, глядя на посудомоечную машину, которая не набирала воду. – Это даже я могу починить. Ты же мастер. Должен уметь ремонтировать бытовую технику.

– Я починил. Отремонтировал слив.

– Но проблема же явно не в этом.

Он отвез Шэрон обратно в офис, зная, что она на него злится. И подозревал, что Шэрон его уволит.

Аллен сказал Томми, что надо найти какой‑нибудь рычаг воздействия, чтобы Джон Уаймер и Шэрон Рот его не уволили.

Первое, что пришло ему в голову, – сделать «синюю коробочку»[18]для машины Уаймера и прослушивать его телефон.

– Это просто, – сказал Аллен Уаймеру, – у вас в машине будет рабочий телефон, а телефонная компания об этом даже не узнает.

– Но разве это не противозаконно? – спросил Уаймер.

– Вовсе нет. Ведь радиоволны ничего не стоят.

– И ты правда можешь ее смастерить?

– Я могу доказать это только одним способом. Вы должны согласиться и оплатить материалы, а я сделаю.

Уаймер задал еще несколько прицельных вопросов, удивляясь, что Миллиган так разбирается в электронике.

– Ладно, я сначала подумаю, – сказал Уаймер. – Но звучит действительно заманчиво.

Через несколько дней, когда Томми закупал материалы для собственной «синей коробочки», он заметил в магазине жучок, который активируется непосредственно звонком телефона. Достаточно будет позвонить в офис, сделать вид, что не туда попал, и повесить трубку, и с того момента пойдет запись. Он запишет разговоры из офиса Рот или Уаймера, узнает, делают ли они что‑нибудь противозаконное, и если да, сможет их шантажировать, если его захотят уволить.

Жучки оказались среди прочих покупок компании «Келли и Лемон».

Тем же вечером он пробрался в кабинет Рот и поставил записывающее устройство в ее телефон. То же самое он сделал и в офисе Уаймера. Затем в пятно вышел Аллен и принялся рыться в шкафах с документами в поисках какой‑нибудь полезной информации. Его внимание привлекла одна папка – список «ценных инвесторов», как их называли в главном офисе – акционеров Ченнинвея и Уильямсбург‑сквера. Вообще, этот список хранился в секрете. Это были люди, которые наняли компанию «Келли и Лемон» для обслуживания жилых комплексов. Аллен переписал его себе.

Благодаря жучкам и лежавшему в кармане списку Аллен обрел уверенность, что работа ему обеспечена при любом раскладе.

Гарри Коудер познакомился с Билли Миллиганом, когда тот пришел к ним домой менять фильтры.

– Вам не помешало бы поставить новый водонагреватель, – сказал Миллиган. – Могу раздобыть.

– И сколько это будет стоить? – спросил Коудер.

– Ни цента. Компания даже не заметит.

Коудер посмотрел на Миллигана, не понимая, как он может предлагать такое полицейскому, который еще и подрабатывает охранником в Ченнинвее.

– Я подумаю, – ответил Коудер.

– Дайте знать в любой момент. Я с радостью поменяю вам его задаром.

Коудер решил, что за Миллиганом надо приглядывать. Число грабежей в домах Ченнинвея и Уильямсбург‑сквер за последнее время резко возросло. И все говорило о том, что делал это человек, владеющий ключом от всех квартир.

Джону Уаймеру позвонил разнорабочий, которого наняли примерно одновременно с Билли. Он сказал, что считает нужным рассказать ему кое‑что о Миллигане. Уаймер попросил его зайти в офис.

– Мне неловко говорить, – сказал парень, – но, по‑моему, он долбанутый.

– В каком смысле?

– Он следит за девушками из офиса.

– «Следит» в смысле «подсматривает» или…

– Нет, поставил жучки.

– Да ладно…

– Серьезно.

Парень посмотрел по сторонам.

– Миллиган мне сам сказал. А потом повторил мой разговор с Кэрол и Шэрон почти слово в слово. А нас тогда было только трое, речь шла о том, что почти все старшеклассники принимают наркотики. И всякое такое. Еще он говорил, что когда девушки остаются наедине, они ругаются похуже, чем мужики в раздевалке.

Уаймер задумался и принялся постукивать пальцами по столу.

– И зачем это Билли?

– Он сказал, что собирает на Шэрон с Кэрол компромат и что если его уволят, то и им достанется. Если он пойдет ко дну, то утянет за собой всех – включая «Келли и Лемон».

– Глупость. Как такое возможно?

– Билли рассказывал, что предложил вам бесплатную «синюю коробочку».

– Точно, но я отказался.

– А он планировал поставить туда жучок, чтобы собрать сведения и против вас.

Когда он ушел, Уаймер позвонил Шэрон.

– Думаю, ты была права насчет Миллигана, – сказал он. – Лучше от него избавиться.

В тот же день Шэрон вызвала Билли к себе в кабинет и сообщила, что он уволен.

– Если я уйду, уйдете и вы, – сказал он. – Не думаю, что вы тут долго проработаете.

Вечером в ее дверь позвонили, Шэрон открыла дверь и удивленно уставилась на Миллигана, который явился в синем деловом костюме с жилетом, словно какой‑то начальник.

– Я зашел сообщить, что завтра в час дня вас ждут в кабинете окружного прокурора, – сказал он. – Я навещу и Джона Уаймера. Если вы не можете добраться самостоятельно, я пришлю за вами машину, – после чего развернулся и ушел.

Шэрон подозревала, что это какой‑то бред, но испугалась. Она не поняла, о чем говорил Билли и зачем ее хочет видеть окружной прокурор. Как это связано с Миллиганом? Кто он такой и чего добивается? Наверняка она знала одно: он точно не обычный разнорабочий.

Сразу же после этого, в половине шестого, Томми направился к закрытому офису, пробрался в него и достал жучок из телефона. Уходя, решил оставить записку Кэрол. Он знал, что на основании информации, которую он предоставит Уаймеру, ее тоже уволят. На столе, который делили девушки, он нашел календарь, перевернул страницу, открыв понедельник, 26 сентября 1977 года, и под датой печатными буквами написал:

«НОВЫЙ ДЕНЬ!

Наслаждайся им,

Пока МОЖЕШЬ!»

После этого снова перелистнул на пятницу.

Когда Джон Уаймер ушел домой, Томми пробрался и в его кабинет и тоже убрал жучок. На выходе он столкнулся с Терри Терноком, районным инспектором компании «Келли и Лемон».

– Миллиган, ты что тут делаешь? Я думал, тебя уволили.

– Я заходил поговорить с Джоном Уаймером. Я собираюсь обнародовать кое‑какие сведения о вашей компании. И хотел дать Джону шанс все исправить, прежде чем поставлю в известность инвесторов и власти.

– Ты о чем?

– Ну, раз уж вы начальник Джона, думаю, вы должны узнать первым.

Джон Уаймер пришел домой и собрался отдыхать, но ему позвонил Терри Тернок и попросил немедленно вернуться в офис.

– Творится что‑то странное. Я тут с Миллиганом, думаю, тебе стоит приехать и выслушать его.

Когда Уаймер вернулся, Тернок сказал, что Миллиган ушел к себе, но обещал вернуться через несколько минут.

– Что он сказал? – поинтересовался Уаймер.

– Выдвигает обвинения. Пусть лучше сам расскажет.

– Он странноватый, – ответил Уаймер и открыл ящик стола. – Я запишу этот разговор на пленку.

Он вставил чистую кассету в маленький магнитофон и оставил ящик приоткрытым. Когда в дверь вошел Миллиган, Уаймер изумленно уставился на него. До этого он видел Билли лишь в спецовке. Теперь же, в костюме‑тройке и с галстуком, он выглядел очень солидно.

Миллиган сел и подцепил большими пальцами жилетку.

– Вы должны узнать кое‑что о происходящем в вашей компании.

– Например? – спросил Тернок.

– Много правонарушений. Я хочу дать вам возможность решить все прежде, чем я пойду к окружному прокурору.

– Билл, ты о чем? – спросил Уаймер.

За последующие полчаса Аллен рассказал о том, как ведется бухгалтерия, как обманывают инвесторов. В квартирах, которые значатся пустыми, проживают друзья определенных сотрудников, которые кладут арендную плату себе в карман. Помимо этого, он якобы может доказать, что «Келли и Лемон» незаконно подключены к электросети и обманывают электроэнергетическую компанию.

Он заверил, что не считает Уаймера участником этих махинаций и хищений, но все остальные тут определенно замешаны, в особенности контролер из офиса, занимающегося вопросами аренды, которая и сдает квартиры своим друзьям.

– Джон, я готов дать вам время провести расследования по данным обвинениям и наказать виновных. Но если вы не сможете или не захотите этого сделать, то мне придется передать сведения в «Коламбус диспэч».

Уаймер обеспокоился: ведь всегда есть вероятность, что нечестные работники творят что‑нибудь такое, из‑за чего может разразиться скандал. По намекам Миллигана он понял, что за этим стоит Шэрон Рот.

Уаймер подался вперед.

– Билл, а ты кто такой?

– Я просто заинтересованная сторона.

– Частный детектив? – предположил Тернок.

– Я пока не вижу причин полностью раскрывать свои карты. Скажем так, я представляю интересы одного из ключевых инвесторов.

– Я знал, что ты не простой работяга, – ответил Уаймер. – Ты всегда мне казался чересчур умным для этого, что ли. Значит, ты работаешь на инвесторов. Можешь сказать, на кого именно?

Миллиган поджал губы, склонил голову.

– Вообще‑то, я не говорил, что работаю на инвесторов.

– Если нет, – сказал Тернок, – значит, тебя, наверное, подослали конкуренты, чтобы подорвать репутацию «Келли и Лемон».

– Да? – спросил Миллиган, сложив пальцы. – Почему вы так считаете?

– Так ты скажешь, на кого работаешь? – спросил Уаймер.

– Я могу лишь посоветовать вызвать Шэрон Рот и расспросить ее о том, что я сказал.

– Билл, я, разумеется, начну следствие по твоим обвинениям, и я очень рад, что я первый, кому ты об этом сообщил. Заверяю тебя, что если в «Келли и Лемон» найдутся обманщики, мы с ними разберемся.

Миллиган вытянул левую руку, демонстрируя Уаймеру и Тернеру микрофончик, приклеенный к рукаву липкой лентой.

– Должен отметить, что наш разговор записывается. Это лишь принимающее устройство, а другой человек, в другом месте, ведет запись.

– Рад за тебя, – ответил Уаймер, со смехом показывая на свой приоткрытый ящик, – а то я тоже записываю.

Миллиган тоже рассмеялся.

– Хорошо, Джон, у тебя три дня, начиная с понедельника, чтобы во всем разобраться и уволить виновных. Иначе я предам все это огласке.

Вскоре после того, как ушел Миллиган, Уаймер заехал к Шэрон Рот домой и рассказал, в чем ее обвиняют. Она клялась, что все это ложь и что никто в ее офисе не ворует.

Шэрон заподозрила, что Миллиган ее прослушивает, пошла в воскресенье в офис и попробовала найти жучок. Но не смогла. Либо он его уже убрал, либо его не было изначально. Увидев календарь, она машинально перелистнула его на следующий день. И увидела записку печатными буквами:

«НОВЫЙ ДЕНЬ!

Наслаждайся им,

Пока МОЖЕШЬ!»

«Боже! – ужаснулась она. – Он хочет убить меня за то, что я его уволила».

Перепугавшись, Шэрон позвонила Терри Терноку и показала ему записку. Сравнив ее с образцами почерка Миллигана, они удостоверились, что это был он.

В понедельник, в половине третьего дня, Миллиган позвонил Шэрон и сказал, что в четверг в половине второго она должна быть у окружного прокурора Франклина. Если она проигнорирует данное сообщение, то он приедет за ней с полицией. Миллиган отметил, что выглядеть это будет не очень красиво.

Тем же вечером к нему зашел Гарри Коудер и потребовал, чтобы отстал от девушек из конторы.

– Что значит «отстать»? Я ничего такого не делал.

– Билл, послушай, если бы их действительно вызывали к прокурору, пришла бы повестка.

– А ты к этому какое отношение имеешь? – спросил Миллиган.

– Они знают, что я работаю в полиции. Попросили выяснить.

– Гарри, они испугались?

– Нет, Билл. Не испугались. Просто не хотят, чтобы ты их доставал.

Аллен решил пока оставить это дело; но рано или поздно он добьется того, чтобы Шэрон Рот уволили. Квартира пока все равно его, надо заняться поиском новой работы.

Он искал целых две недели, но ничего приличного не попадалось. Ему было нечем заняться, не с кем поговорить. Он терял время, депрессия нарастала.

13 октября 1977 года он получил от Джона Уаймера ордер на выселение и начал метаться по квартире. Куда он пойдет? Что делать?

Расхаживая туда‑сюда, он вдруг заметил, что Рейджен оставил свой 9‑миллиметровый «Смит‑Вессон» прямо на виду, на камине. Почему? Что за хрень с ним творится? Кроме того, в шкафу лежит и 25‑миллиметровый итальянский пистолет – этого вполне хватит, чтобы отправить его обратно в тюрягу за нарушение условий досрочного освобождения.

Аллен остановился и сделал глубокий вдох. Может, Рейджен, сам того не осознавая, хотел вернуться в тюрьму, туда, где опасно. Чтобы получить власть над пятном!

– Артур, я больше не могу, – сказал Аллен вслух. – Это уже слишком.

Он закрыл глаза и вышел…

Рейджен резко вскинул голову, быстро осмотрелся, желая убедиться, что он один. На столе он увидел квитанции и понял, что положение дел тяжелое, коль скоро они не зарабатывают.

– Так, – сказал он вслух. – Идет зима, детям нужна одежда и еда. Я буду грабить.

Еще ночью в пятницу, 14 октября, Рейджен положил «Смит‑Вессон» в подмышечную кобуру, надел коричневый свитер с высоким воротником, белые кеды, коричневую спортивную куртку, джинсы, ветровку. Потом он принял три капсулы бифетамина‑20, выпил водки, вышел из дома еще до рассвета и побежал в сторону кампуса Университета штата Огайо.