Разгром маньчжурских захватчиков во Вьетнаме (1788—1789)

В последней трети XVIII в. в результате действий Тэйшонов, изгнавших из страны Нгуснов и уничтоживших Чиней, Вьетнам стал единым целым, превратился в самое значительное государ­ство на Индокитайском полуострове.

Образование на южных границах Китая единого и сильного Вьетнама явно не устраивало маньчжурских правителей Подне­бесной. Цинский двор никогда не отказывался использовать удоб­ный случай для демонстрации своего влияния во Вьетнаме. Прось­ба императора Ле, обращенная к правителю Поднебесной, позво­ляла маньчжурам предпринять очередную попытку утвердить в Тханглонге полностью послушного им императора-марионетку, а также воспользоваться плодами восстания Тэйшонов, т. е. распро­странить китайское влияние на всю территорию объединенного Вьетнама.

Посланный императором Ле Тьеу Тхопгом за помощью в Ки­тай чиновник не просил вводить во Вьетнам вооруженные силы маньчжуров, призывая ограничиться моральной поддержкой, для чего, по его мнению, достаточно было подвести к границе Вьетна­ма армию, что устрашило бы Тэйшонов[231]. По-иному рассуждали представители Поднебесной. Военачальник Сун Шии утверждал: «Прежде Аньнань принадлежал династиям Хань и Сун... Теперь настало время вернуть нам эту страну»[232]. Выражая интересы крайне экспансионистских группировок феодалов Южного Китая, Сун Шии обратился к императору Цянь Луну с таким предложе­нием: «Теперь, когда Ле взывает о помощи, наша династия не мо­жет не помочь... Если после восстановления Ле оставить армию в стране, то можно одним ударом убить двух зайцев: обеспечить охрану Ле и снова взять Аньнань в наши руки»[233].

Цянь Лун совместно с Сун Шии разработал следующий план действий:

1. Усилить охрану границы, для того чтобы преградить путь Тэйшонам, коль скоро они попытаются перейти рубеж, чтобы пре­следовать императора Лена территории Китая.

2. Написать манифест, который верные императору Ле чинов­ники-куаны могли бы распространять во Вьетнаме, поднимая на­род против. Тэйшонов и поощряя феодалов на организацию «ар­мии спасения императора», которая бы действовала совместно с вторгшимися маньчжурскими войсками.

3. Отдать приказ, чтобы племенной вождь Идун совместно с принцами из династии Ле — Ле Зуи Ти, Нгуен Динь Маем — на­чал создавать «добровольческую армию» на границе с вьетнам­ской провинцией Каобанг. Эта армия, которую можно именовать «верной и мужественной», должна идти в авангарде, указывая путь регулярным силам маньчжуров, вторгшимся во Вьетнам.

4. Перебросить значительные регулярные силы для оккупации Вьетнама. Эти силы должны состоять из подразделений и частей, находившихся в провинциях Гуандун, Гуанси, Юннань, Гуанчжоу, а также из флотилий в провинциях Гуандун и Фуцзянь[234].

В течение довольно короткого периода этот план был реали­зован. Соответствующий манифест-призыв был направлен во Вьетнам, а; остатки разгромленных Тэйшонами феодальных груп­пировок стали спешно собираться в «армию спасения императо­ра»; на севере страны, в Тхайнгуене, были организованы подраз­деления, состоящие из выходцев из Китая, общей численностью свыше 10 тыс. человек,, которые заявили о своем желании влить­ся в ряды «верной и могущественной» армии Чжан Идуна, гото­вой вступить в пределы Каобанга.

Цянь Луну и Сун Шии удалось подготовить для вторжения во Вьетнам армию численностью 200 тыс. человек[235] (не считая «верной и могущественной армии» Чжан Идуна, «армии спасения императора» Ле Тьеу Тхонга, а также матросов и солдат приведенных в состояние боевой готовности флотилий в Гуандуне и Фуцзяни).

Цянь Лун придавал огромное значение организации снабжения армии, ставя этот вопрос на один уровень с решением чисто воен­ных аспектов вторжения. Уже после того, как маньчжуры захва­тили Тханглонг, на двух основных путях из Китая во Вьетнам — из Юннани и Гуанси — было создано свыше 70 перевалочных пунктов-постов, занимавшихся снабжением армии; только на пути из Мукнамкуана в Тханглонг во время продвижения по нему маньчжуров ими было организовано 18 складов продовольствия; и снаряжения[236].

Установки, данные Цянь Луном своим военачальникам, актив­ная и тщательная подготовка к походу свидетельствуют о том, что маньчжурская династия, отправляя экспедицию во Вьетнам, имела целью осуществить свои экспансионистские устремления в этом районе Юго-Восточной Азии, в той или иной форме вновь утвердить китайское господство во Вьетнаме. Вьетнамские исто­рики Нгуен Лыонг Бить и Фам Нгок Фунг решительно подчерки­вают, что «Цянь Лун и Сун Шии хотели во что бы то ни стало захватить Вьетнам и превратить его в свою вотчину»[237].

В основе замыслов маньчжурских феодалов лежал принцип «уничтожить вьетнамцев руками вьетнамцев», с тем чтобы таким путем обескровить Вьетнам и добиться своих целей.

Однако Сун Шии довольно легко удалось убедить Цянь Луна в том, что Ле не в состоянии самостоятельно вести борьбу против Тэйшонов, но что силы последних не устоят против напора «вели­кой армии» и поэтому нужно не откладывая начать наступление на Тханглонг. Маньчжуры явно недооценивали силы Тэйшонов, не верили в то, что Нгуен Хюе удастся собрать армию, достаточную для отпора захватчикам. В частности, именно поэтому Сун Шии самонадеянно отказался от помощи военно-морских сил.

25 ноября 1788 г. все подразделения сухопутной армии цин-ской империи, сосредоточенные на китайеко-вьетнамской границе, начали вторжение.

Главные силы маньчжуров под командованием Сун Шии двига­лись через Лангшон к Тханглонгу. Вторая колонна, которой руко­водил Чжан Идун, направлялась через Каобанг на Тхайнгуен и далее к Тханглонгу. Третья колонна, командиром которой был У Дацин, из Юннани через Туенкуанг шла на Шонтзй.

Обстановка в Северном Вьетнаме складывалась неблагоприят­но для Тэйшонов. Хюе по-прежнему не хотел, чтобы Тэйшоны осуществляли прямое управление Северным Вьетнамом, поскольку он знал, что среди феодального чиновничьего аппарата, который не был ликвидирован Тэйшонами, были весьма сильны настроения в пользу императора Ле. Только после бегства императора Ле на север и физического уничтожения Нгуен Хыу Тиня, Ву Ван Нама и других военачальников, вынашивавших антитэйшонские замыслы или подозревавшихся в них, Нгуен Хюе принял решение создать новый административный аппарат на севере. Именно в этих целях он оставил в Тханглонге группу верных людей — Нго Ван Шо, Фан Ван Лана, Нго Тхой Ньиема, Нгуен Ван Зунга.

Тэйшоны не ожидали вторжения иноземных войск на терри­торию Вьетнама. Об этом, в частности, говорит тот факт, что ле­том 1788 г., когда Нгуен Хюе с основными силами возвратился в южную часть своих владений, в Фусуан, по маньчжурским дан­ным, на севере оставалось едва 8 — 9 тыс. солдат тэйшонской армии[238].

Когда уполномоченный Нгуен Хюе в Северном Вьетнаме Нго Ван Шо сообщил правителю об имеющихся у него данных относи­тельно готовящегося наступления маньчжурских войск, Нгуен Хюе приказал отрядам, расположенным на севере, готовиться к отражению захватчиков, не рассчитывая на скорую помощь со стороны главных сил. Одновременно он начал активную подготовку к войне с полчищами северных феодалов.

Тэйшонские военачальники сумели оказать известное сопротив­ление маньчжурам, чтобы по замыслу Нго Ван Шо выиграть вре­мя для сосредоточения всех воинских подразделений, раскварти­рованных на севере, в районе Тханглонга. Такими были бои возле Лапгшона, в непосредственной близости от границы, или сраже­ние на р. Тхикау, где военачальник Фан Ван Лан с тысячей вои­нов пытался преградить путь наступающим оккупантам, с тем чтобы дать возможность силам Тэйшонов, уже собравшимся в Тханглонге, организованно отступить из столицы в горы Там-дьеп[239].

Нго Ван Шо понимал, что главное для Тэйшонов в этот на­чальный период военных действий, когда перевес был на стороне маньчжуров,— сохранить силы, подготовиться к решительному от­пору захватчикам. «Сейчас мы соберем силы и отступим, не по­теряв ни одной стрелы,— говорил он подчиненным.— Пусть они (т. е. маньчжуры. — Ред.) переночуют, а потом мы выгоним их»[240].

Нгуен Хюе высоко оценил действия Нго Ван Шо: «Вы сумели сделать так, что избежали ударов их стрел, разделились для охра­ны наиболее слабых и опасных участков. Это, с одной стороны, вдохновляет нашу армию, а с другой — порождает у врага чув­ство самоуверенности и самодовольства. Ваш замысел очень пра­вильный».

Маневры, предпринятые Нго Ван Шо, сыграли свою роль. Отступая, Тэйшоны разрушали за собой мосты и переправы, то­пили плавучие средства. Не удивительно поэтому, что поход мань­чжуров от Лангшона до Тханглонга продолжался 20 дней[241], т. е. средняя скорость их продвижения была не более 5 км в сутки.

17 декабря 1788 г. маньчжурская армия вступила в оставлен­ный Тэйшонами Тханглонг. Легкий успех опьянил захватчиков. Главнокомандующий войсками оккупантов Сун Шии говорил о Тэйшонах не иначе как с презрением. Получив известие о захва­те Тханглонга, Цянь Лун осыпал своего военачальника милостя­ми. Он пожаловал Сун Шии титул князя-богатыря первейшего ранга. Каждый из солдат, участвовавших в походе, получил на­граду в размере одного или двух месячных окладов[242]. Поскольку приближалось празднование Нового года по лунному календарю, Цянь Лун отдал приказ расклеить по всем городам и селам Ки­тая панно с традиционными новогодними приветствиями и изрече­ниями, основная тема которых была «усмирение Аньнаня» (т. е. Вьетнама)[243].

Сун Шии не собирался долго оставаться в Тханглонге, наме­реваясь продвинуться дальше на юг Вьетнама. Китайская хро­ника сообщает, что маньчжуры разрабатывали план создания 123 укрепленных пунктов-постов по переброске снабжения в ар­мию на пути от Тханглонга до Куангнама (т. е. южной части Вьетнама) и для этого Сун Шии запросил у императора еще 200 тыс. рекрутов для вспомогательных войск[244].

Выступление на юг предусматривалось начать непосредственно после окончания празднеств по случаю Нового года по лунному календарю. Недооценивая возможности Тэйшонов, маньчжурский главнокомандующий приказал готовиться к празднику, говоря, что «смотрит на все происходящее опустив руки в карманы и нет ни­кого», кто мог бы его устрашить[245].

Главные силы маньчжуров расположились лагерем по обеим берегам Красной реки. За пределами Тханглонга была создана система сильных укрепленных постов, ключевое место среди кото­рых занимало укрепление Нгокхой.

Тханглонг и значительная часть дельты Красной реки были оккупированы маньчжурами. Поведение иноземцев на захвачен­ной территории показывает, что заверения о стремлении восста­новить реальную власть династии Ле, сделанные Цянь Луном, Сун Шии и другими маньчжурскими сановниками перед началом по­хода, по существу, так и остались словами. Сун Шии фактически не контролировал действий своих солдат, творивших любые безза­кония, кто как умел. «Обычным явлением стали грабежи и убий­ства»[246].

Столь же очевидно показывает истинные, захватнические за­мыслы маньчжуров и их отношение к императору Ле Тьеу Тхонгу, который вошел в Тханглонг, «цепляясь за каблуки» оккупантов. Обеспечивая видимость «законности» присутствия маньчжуров в Тханглонге, Сун Шии вручил Ле Тьеу Тхонгу от имени мань­чжурского императора инвеституру в соответствии «с древними традиционными отношениями между Вьетнамом и Китаем»[247].

На деле же Ле Тьеу Тхонг, получивший титул «Аннам Куок-выонг» (т. е. «правитель умиротворенного юга»), не обладал ни­какой властью даже в самом Тханглонге, не говоря уже о пери­ферийных районах, где суд и расправу чинили маньчжуры. Он за­нимался лишь тем, что выколачивал из народа продовольствие для многотысячной армии захватчиков. В этих целях им исполь­зовалась созданная по инициативе маньчжуров «армия спасения императора».

Ежедневно Ле Тьеу Тхонг в сопровождении эскорта направ­лялся во дворец Тэйлонг, где была резиденция главнокомандую­щего маньчжурской армии. Случалось и так, что ему отказывали в аудиенции, и император-марионетка был вынужден покидать чертоги Сун Шии.

Эти оскорбительные для национальных чувств вьетнамцев ви­зиты демонстративно организовывались оккупантами на глазах жителей Тханглонга, которые с горечью говорили: «Сколько уже было в нашей стране выонгов, но никогда еще не бывало, чтобы правитель так заискивал да унижался!»[248].

Поведение и действия маньчжуров «открыли наконец глаза тем, кто ошибался относительно истинных целей завоевателей. И только Ле Тьеу Тхонг и кучка феодалов цеплялись за окку­пантов»[249].

В то время как армия захватчиков, упиваясь первыми победа­ми, готовилась к встрече Нового года по лунному календарю, вьетнамские войска, возглавляемые Нгуен Хюе, начали интен­сивную подготовку к наступлению на север, чтобы покончить с. иноземными оккупантами.

12 декабря 1788 г., получив от Нго Ван Шо сообщение о по­ложении дел на севере страны, Нгуен Хюе принимает решение объявить себя императором под именем Куанг Чунг, с тем чтобы возглавить борьбу населения Северного и Центрального Вьетнама против незваных пришельцев с севера.

Мотивы, побудившие Хюе пойти на такой шаг, ясно выражены в его «Эдикте о восшествии на престол»: «Мы — простолюдины из Тэйшона, у нас нет ни одной пяди земли и нет ничего, что позво­лило бы именоваться императором. У нас есть лишь искреннее желание покончить с теми беспорядками, которыми полна вся на­ша жизнь, и мы решили объявить себя императором, чтобы воз­вратить народу спокойствие. Мы дважды пытались восстановить династию Ле, однако она не в состоянии спасти и защитить наше отечество; Ле бежали, покинув свою страну. Население Бакха (т. е. Северного Вьетнама.— Авт.) уже не обращает свои взоры к династии Ле, а смотрит на нас»[250].

Ситуация в стране была сложной. Еще до маньчжурского втор­жения Нгуен Хюе получил сведения о том, что в Зядине высадил­ся с войсками Нгуен Ань. Нужно было сделать выбор, где вести войну: на севере или на юге. И Куанг Чунг принимает верное ре­шение: направив гонца на юг с требованием оказывать всяческое сопротивление Нгуен Аню, он готовится к борьбе с маньчжурами, уже вступившими в пределы страны, видя в них самую большую опасность для независимости государства.

Нгуен Хюе располагал в Фусуане всего 60-тысячным войском. Необходимо было в самом срочном порядке не только значитель­но увеличить численность армии, но и обучить ее.

В декабре 1788 г. Куанг Чунг, находясь в Нгеане, который стал, по существу, основным центром подготовки тэйшонской ар­мии, отдал приказ набирать в армию одного крестьянина из трех, записанных в кадастровые спи­ски в провинциях Тханьхоа и Нгеан. Население откликну­лось на его призыв, и в течение считанных дней в армию всту­пило несколько десятков тысяч человек. Ее численность воз­росла до 100 тыс. бойцов[251].

По определению члена По­литбюро ЦК КПВ, министра обороны СРВ Во Нгуен Зиапа, армия Тэйиюнов «из отрядов вооруженных крестьян вырос­ла в народную, а затем в на­циональную армию»[252]. В мо­мент готовности к продвиже­нию на север она состояла из следующих родов войск: пехо­ты, кавалерии, отрядов боевых слонов, морского флота. Осо­бенную надежду Куанг Чунг возлагал на отряды боевых слонов. Поскольку маньчжуры, по существу, не умели вести борьбу против этого рода войск, отряды боевых слонов были основной ударной силой при штурме вражеских укреплений. Кроме того, Куанг Чунг ввел новшество в оснащении отрядов боевых слонов, значительно улучшившее их боеспособность: помимо пехотинцев, вооруженных «огнемечущими трубками», сидящих на слонах, на спины животных стали уста­навливать и артиллерийские орудия.

Морской флот Тэйшонов был оснащен большим количеством боевых и транспортных судов. По свидетельству иностранных мис­сионеров, у Куанг Чунга были такие корабли, которые могли пе­ревозить несколько боевых слонов, или 60 24-фунтовых орудий, или 700 солдат. В период подготовки к наступлению на север и в ходе боев флот сыграл важную роль в переброске войск, обес­печивая высокие темпы их передвижения. В частности, четкая дея­тельность моряков позволила Куанг Чунгу переправить часть войск в тыл отступавшей маньчжурской армии, когда она поки­нула Тханглонг.

Отдавая должное специальной военной подготовке и оснаще­нию армии, Куанг Чунг в то же время осознавал необходимость укрепления ее боевого духа, добивался, чтобы все офицеры и солдаты понимали справедливость борьбы, на которую Тэйшоны при­зывали народ. Величайшей исторической заслугой Куанг Чунга и Тэйшонов является то, что они сплотили под знаменем антимань­чжурской борьбы подавляющее большинство населения Северно­го Вьетнама. В конце 80-х годов XVIII в. крестьянское восстание Тэйшонов приняло характер общенародного движения против ино­земных оккупантов, за независимость своей родины.

Куанг Чунг непрестанно подчеркивал, что вторжение мань­чжурских полчищ — это один из шагов по реализации экспансио­нистских планов, вынашиваемых правителями Поднебесной: «С тех пор как воцарился Цянь Лун, маньчжуры все замышляют расши­рить пределы своих владений: они уже осуществили захваты на западе, а теперь двинулись на юг»[253]. Он призывал каждого вьет­намца отдать все силы борьбе с иноземцами, ибо наступил мо­мент, когда «на всех нас ложится такая ответственность, которой мы не знали раньше».

Большую роль в подъеме патриотических чувств сыграла ор­ганизованная Куанг Чунгом в Тханьхоа (после выступления из Нгеана) церемония принятия присяги, на которой он выступил с обращением к офицерам и солдатам, призывая их быть до конца верными долгу перед родиной. В хронике «Ле Кюи Ки шы» так описывается это событие: «Хюе закончил речь. Офицеры ответили дружным „да!", гремевшим подобно грому, который потряс горы и долины; небо и земля смешались. А потом загудел медный призывный барабан, армия быстро пошла в северном направ­лении»[254].

В главной ставке маньчжуров по-прежнему царили самоуве­ренность и беспечность. Дисциплина войск падала. Солдаты, рас­квартированные в укрепленных постах, «самовольно покидали гарнизоны... Были такие, которые уходили из своих укреплений на десятки миль (вьетнамская миля равна 432 м.— Авт.), чтобы собирать топливо, а иные шли на рынок, чтобы торговать. Еже­дневно уходили спозаранку, а возвращались поздно вечером... А генералы проводили дни в развлечениях и пирах, и никто не заботился о военных делах. Если кто и говорил о противнике, то они отвечали: „Да ведь он все равно что в темнице, еще немнож­ко — и испустит дух. Не стоит он того, чтобы о нем говорить!"»[255].

Этому способствовало и то обстоятельство, что еще во время подготовки армии к продвижению на север Куанг Чунг принял соответствующие меры по усыплению бдительности противника. Так, находясь в Нгеане, он направил гонца «отвезти письмо Сун Шии с сообщением о готовности капитулировать. Стиль письма был скромным и уважительным»[256]. Получив это послание, Сун Шии еще более возгордился и направил приказание Куанг Чунгу «отвести армию в Тхуанхоа (т. с. на юг.— Авт.) и ждать разре­шения спора»[257].

Вместе с тем Сун Шии не исключал возможности нападения Тэйшонов на Тханглонг. Поэтому он приказал организовать в 60 милях к югу от города (т. е. в 26 км) три больших укреплен­ных поста с многочисленными гарнизонами: Нгокхой, Няттао и пост на северном берегу р. Нгуеткует[258]. Получив известие о том, что армия Куанг Чунга находится уже в Тханьхоа, маньчжур­ский главнокомандующий повелел в спешном порядке увеличить гарнизоны на уже созданных оборонительных сооружениях («обороняться, чтобы солдаты охраняли все уязвимые места во всех направлениях»), а также построить новые посты, чтобы оборони­тельная линия протянулась на 80 км к югу от Тханглонга.

15 января 1789 г., пройдя через территорию провинции Тхань­хоа, армия Тэйшонов расположилась в горах Тамдьеп. Здесь Куанг Чунг разработал детальный план наступления на Тханг­лонг, концепция которого у него сложилась еще во время пребы­вания армии в Нгеане.

В основе этого плана лежал трезвый учет всех сильных и сла­бых сторон как самих Тэйшонов, так и маньчжуров. Куанг Чунг исходил из двух главных моментов. Во-первых, армия маньчжуров по численности была вдвое больше, чем войска Тэйшонов. Во-вторых, Сун Шии намеревался сразу же после праздника Тет (Ново­го года по лунному календарю) выступить из Тханглонга на юг. Куанг Чунг полагал, что в этих условиях только быстрота дей­ствий, нанесение удара по обороняющемуся противнику в самый неожиданный момент и в самом уязвимом для него месте могут принести успех. Он понимал, что с захватчиками надо покончить в одном крупном бою, в котором «сражаться надо решительно, чтобы не осталось и обломков от вражеских щитов, чтобы ни одна вражеская колесница не смогла возвратиться. Надо, чтобы за­хватчики поняли, что страна юга — это страна героев и у нее есть хозяева»[259].

Вся армия была разделена на пять групп-колонн. Первая груп­па, в которой были сосредоточены основные силы Тэйшонов, воз­главляемые лично Куанг Чунгом (а также генералами Нго Ван Шо и Фан Ван Ланом), включала подразделения пехотинцев, ка­валеристов, боевых слонов. В ее задачу входило ударить по глав­ным оборонительным сооружениям маньчжурской армии к югу от Тханглонга.

Вторая группа, которой командовал Нгуен Ван Тует, на судах по р. Люкдау должна была направиться к Хайзыонгу (восточное крыло маньчжурских позиций), чтобы уничтожить находившиеся там отряды «армии спасения императора» Ле Тьеу Тхонга. Затем Тует должен был угрожать левому флангу маньчжурских войск, расположенных по берегам Красной реки, играя роль подкрепле­ния сил, атакующих Тханглонг.

Третья группа, которую возглавлял Лок, передвигалась сов­местно со второй группой. Достигнув р. Люкдау, она должна была быстро овладеть районами Фыонгнян, Лангзянг, Иентхе, чтобы преградить цинской армии путь к отступлению.

Четвертая группа во главе с Бао, включавшая подразделения боевых слонов и кавалеристов, должна была скрытно продвигать­ся по дороге юго-западнее маньчжурского укрепления Нгокхой, с тем чтобы принять участие в атаке этого важного пункта сов­местно с главными силами, а также развернуть бои в южной ча­сти столицы и в районе ставки заместителя главнокомандующего маньчжурской армии Сюй Шихэна.

Пятая группа также включала подразделения кавалеристов и боевых слонов. Ее командиру Лонгу было приказано внезапно ударить по столице и вступить в город, не дожидаясь других ко­лонн, чтобы вражеские отряды, ведущие бои вокруг Тханглонга, пришли в замешательство. Эта группировка должна была двигать­ся по направлению к Шонтэю, но затем внезапно повернуть и выйти к Кхыонгтхыонгу, где войска Чжан Идуна обороняли Тханглонг с юго-запада. Разгромив эти отряды, Лонг должен был ворваться в город с запада и, очищая его от противника, нанести удар по главной квартире маньчжуров во дворце Тэйлонг, а так­же не допустить, чтобы в город вступили солдаты противника из Нгокхоя и других укреплений южной оборонительной по­лосы[260].

25 января 1789 г., т. е. в часы, предшествующие началу празд­ника Тет, Куанг Чунг приказал атаковать вражеские посты. Перед выступлением он сказал своим офицерам, что сегодня следовало бы отметить Тет, но подождем седьмого дня первого месяца бу­дущего года, когда вступим в Тханглонг, тогда и устроим большой пир. «Так оно и будет, запомните мои слова»[261].

Этой же ночью Тэйшоны, форсировав р. Зиань, напали на пе­редовые укрепления маньчжурской армии и овладели ими. Отсту­павших преследовали до Фусуена (пров. Хатэй), и «никто не смог убежать»[262].

В ночь на 28 января 1789 г. Тэйшоны скрытно окружили зна­чительный пост противника Хахой, расположенный всего в 20 км от столицы. В этой операции принимала участие только часть их главных сил, однако внезапность нападения и требование сдаться привели вражеский гарнизон в замешательство, «все дрожали от страха и выразили готовность капитулировать»[263]. Не потеряв ни одного человека, фактически без единого выстрела Тэйшоны за­хватили важный опорный пункт врага, где взяли в качестве тро­феев много оружия и продовольствия. После этого успеха Куанг Чунг приостановил движение вперед, выжидая ответных действий со стороны противника.

29 января армия Тэйшонов подошла к укрепленному посту Нгокхой, окруженному со всех сторон земляными валами, ловуш­ками, волчьими ямами. Гарнизон Нгокхоя насчитывал 30 тыс. сол­дат. Маньчжуры уже знали о захвате Тэйшонами поста Хахой и боялись боя, говоря, что у Тэйшонов «генерал поистине спустился с неба, а армия выросла из-под земли»[264].

Главнокомандующий маньчжурской армии приказал бросить к Нгокхою подкрепление и непрестанно информировать его о раз­витии обстановки. Однако Куанг Чунг не атаковал поста Нгокхой, дожидаясь того часа, когда группировка, которой командовал Лонг, завяжет бой в Кхыонгтхыонге, в юго-западной части города. В течение всего дня 29 января небольшие передовые отряды Тэй­шонов вели мелкие бои с засевшим за укреплениями противником. Куанг Чунг достиг цели: осажденные были все время в напря­жении, не зная, с какой стороны последует решающая атака.

Эти действия вьетнамского полководца укрепили веру Суп Шии и его приближенных в то, что Тэйшоны не осмелятся напа­дать на такой мощный пункт обороны, как Нгокхой, а тем более на Тханглонг.

Тэйшоны начали штурм поста Нгокхой еще до восхода солнца 30 января. Несколько отрядов вьетнамской армии атаковали вражеское укрепление с южной стороны. Куанг Чунг ввел в бой 100 боевых слонов, на каждом из которых было по 13—14 воинов, вооруженных «огнемечущими трубками». Сюй Шихэн бросил им навстречу отборные кавалерийские отряды, но атака захлебну­лась, и маньчжурские конники в беспорядке отступили за укреп­ления[265]. Под прикрытием боевых слонов к оборонительным соору­жениям маньчжуров подошел штурмовой отряд Тэйшонов числен­ностью 600 человек. Разделенный на 20 групп, он продвигался вперед сквозь расступившиеся ряды слонов. Каждая группа при­крывалась огромным деревянным щитом, который толкали перед собой. Каждый из таких щитов был покрыт толстым слоем мокрой соломы. Огонь вражеских орудий и стрельба из «огнемечущих трубок» не приносили должного эффекта. Штурмовой отряд Тэй­шонов прорвал маньчжурские укрепления. В образовавшуюся брешь хлынули главные силы. Китайские хроники признавали впоследствии, что в бою на укрепленном посту Нгокхой «армия врага (т. е. Тэйшонов. — Авт.) быламногочисленна, как муравьи, и наступала, все сметая на пути, как река в половодье»[266].

Крепость Нгокхой была взята. Остатки ее гарнизона в беспо­рядке отступали, а начальник всей укрепленной линии маньчжу­ров к югу от Тханглонга, заместитель главнокомандующего армии оккупантов Сюй Шихэн покончил жизнь самоубийством.

Фактически предоставленные сами себе, оставшиеся в живых маньчжурские солдаты пытались кратчайшим путем пробиться в Тханглонг, оторвавшись от преследовавших их основных сил Тэй­шонов. Однако путь к отступлению им преградила группа вьет­намских войск, которой командовал Бао. Маневр, задуманный Куанг Чунгом, удался. Отряд Бао, пройдя по проселочным доро­гам западнее Хахой — Нгокхой, своевременно вышел на удобные позиции в районе болот, известном под общим названием «болото Мык». Отряд Бао взял остатки маньчжурского гарнизона в кле­щи, загнал его в болото и там уничтожил.

Таким образом, в течение «одного утра 5-го дня первого меся­ца года Кизау (т. е. 30 января 1789 г. — Авт.) армия Тэйшонов разрушила пост Нгокхой, полностью уничтожила его гарнизон как в самом Нгокхое, так и в болоте Мык. Армия Тэйшонов быстро ликвидировала ключевой пункт обороны противника южнее сто­лицы и тем самым открыла широкий путь к ее освобождению»[267].

Когда главные силы Тэйшонов начали штурм Нгокхоя, отряд под командованием Лонга внезапно атаковал маньчжуров в Кхы­онгтхыонге в юго-западной стороне от Тханглонга, которые оборо­нялись в непосредственной близости от главной квартиры Сун Шии. В этом районе маньчжуры не строили укреплений. Их пози­ции были расположены на широкой равнине и окружавших ее высотах, господствовавших над местностью, в особенности над доро­гами, ведущими в столицу. Гарнизон этого лагеря составлял не­сколько десятков тысяч человек.

Пользуясь тем, что стоял густой утренний туман, Лонг скрыто переправил через р. Толить кавалерийские отряды и подразделе­ния боевых слонов и начал штурм холма, на котором находилась ставка начальника этой маньчжурской группировки Чжан Идуна. В течение непродолжительного времени Тэйшоны отбили плохо организованные контратаки маньчжуров и вывели из строя до 5 тыс. солдат противника. Чжан Идун бежал с поля боя в один из мелких укрепленных постов и дожидался там подкреплений. Видя, что события разворачиваются не в пользу обороняющихся, а от Сун Шии не поступает подкреплений, Чжан Идун покончил жизнь самоубийством[268].

Важной особенностью боя в Кхыонгтхыонге было участие в нем местного населения. В момент бегства Чжан Идуна из лагеря вокруг маньчжурских позиций вспыхнуло огненное кольцо, прегра­дившее противнику путь к отступлению.

Опираясь на помощь местного населения, Лонг разгромил про­тивника, оборонявшего посты Иензюет и Намдонг, и ворвался в столицу.

В главной квартире маньчжурских войск царила растерян­ность. Сун Шии считал главными бои на юге от города и выжи­дал, чтобы в подходящий момент направить туда подкрепления. Поэтому для него было полной неожиданностью услышать на рас­свете 5 января гул боя в юго-западном направлении. Вслед за этим гонец привез ему донесение о том, что Тэйшоны захватили пост Нгокхой. Далее последовало сообщение, что пал Кхыонгтхыонг. Полное замешательство Сун Шии видно и из его донесения императору Цянь Луну, в котором он, оправдываясь, писал, что «армия врагов весьма многочисленна», что маньчжуры «были окружены со всех сторон»[269].

Заявив свите, что он «боится потерять лицо», Сун Шии, даже не облачившись в доспехи, вскочил на лошадь и в сопровождении своих телохранителей поспешил переправиться по наплавному мо­сту на северный берег Красной реки, бросив оставшиеся в городе войска на произвол судьбы[270].

Маньчжурские солдаты были охвачены паникой. Никто не по­мышлял о сопротивлении. Возле переправ вспыхивали стычки, ибо все хотели быстрее переправиться через Красную реку. Одна­ко Сун Шии, опасаясь преследования, приказал разрушить на­плавной мост (китайский автор Взй Юань говорит о нескольких наплавных мостах), в результате чего «люди падали в реку, и погибло до нескольких десятков тысяч человек, так что течение реки было остановлено». Китайский автор Вэй Юань пишет: «более десяти тысяч человек... бросилось в реку, чтобы переплыть на северный берег, и все они были убиты»[271].

Участь солдат маньчжурской армии, оставшихся в Тханглонге, была решена. Те, кто оказывал сопротивление, были перебиты. В течение десяти дней после этого маньчжуры приходили из дере­вень, окружающих город, чтобы сдаться на милость победителя.

В полдень 30 января столица встречала армию Тэйшонов ва главе с Куанг Чунгом. Поэт Нго Нгок Зу так описал этот день освобождения вьетнамской столицы от захватчиков:

Злость врагов повсюду сменилась яростью,

Но армия выонга окружила их ненавистью с четырех сторон.

Со сказочной быстротой она ударила прямо,

Как будто спустилась с неба, и никто не осмелился ей противостоять.

Враг был разбит наголову, как будто сожжен огнем из пасти дракона,

И бросился наутек, хватая лодки, чтоб скрыться побыстрее.

А три армии ровными шеренгами идут вперед,

И сотни семей теснятся вдоль дорога, приветствуя их.

И уплыли облака, и рассеялся туман, а небо вновь засияло.

И древний город помолодел и расцвел,

И люди стоят плечом к плечу в парадных одеждах

Так, что не протолкнешься, и говорят друг другу:

— Вечно столица принадлежит родным горам и рекам![272].

Вступив в Тханглонг, Куанг Чуыг сразу же приказал принять меры к восстановлению в городе порядка и спокойствия. Что же касается дальнейших военных действий, то было принято реше­ние не преследовать отступавшую из Шонтэя группировку, кото­рой командовал У Дацин, но до конца уничтожить основные силы маньчжуров, бежавших из столицы. Эта задача была возложена на ту часть вьетнамского войска, которую возглавлял Лок. Еще в то время, как Куанг Чунг и военачальники Лонг и Бао вели бои под столицей, а Тюет наступал на Хайзыонг, Лок со своими от­рядами вошел в район севернее и северо-восточнее Тханглонга и перекрыл дороги, ведущие из столицы к проходу Намкуан на вьетнамо-китайской границе. Именно поэтому Сун Шии, бежавший из Тханглонга, не мог возвращаться тем путем, который привел мань­чжуров во Вьетнам. Он был вынужден пробираться к границе по проселочным дорогам, тропам, минуя населенные пункты. А с ты­ла его все время преследовали отряды Лока.

Французский миссионер Биссашер, находившийся в то время во Вьетнаме, писал, что в отряде, который сопровождал Сун Шии в его бегстве по джунглям и горам Северного Вьетнама, «насчиты­валось лишь 40 — 50 человек»[273]. Насколько плачевными были дела потерпевшего полное поражение, маньчжурского главнокомандую­щего, свидетельствуют воспоминания одного из его приближенных: «Я вместе с военачальником (т. е. Сун Шии. — Авт.) голодал ииспытывал жестокую жажду и не знал, где найти еду и питье. Семь дней мы только и знали, что идти, и только на седьмую ночь достигли Чаннамкуана (т. е. вьетнамо-китайской границы. — Авт.)»[274].

Убегая из Тханглонга, Сун Шии бросил на произвол судьбы и императора-марионетку Ле Тьеу Тхонга, который не смог пере­правиться через Красную реку, поскольку наплавной мост уже был разрушен по приказу маньчжурского главнокомандующего. Ле Тьеу Тхонгу пришлось украсть рыбацкую лодку и с трудом преодолеть реку. Он попытался догнать Сун Шии, но тот уходил от преследования с такой поспешностью, что император-предатель встретил главу захватнической армии только в Намкуане, т. е. на вьетнамо-китайской границе. Спасаясь от гнева Тэйшонов, оба драга вьетнамского народа спешно перешли границу.

Победа, одержанная Тэйшонами, укрепила независимость Вьетнама и «навсегда положила конец угрозе захвата со стороны северных феодалов, которая в течение нескольких тысячелетий довлела над вьетнамским народом»[275].

Разгром маньчжурского вторжения во Вьетнам завершил пер­вый этап движения Тэйшонов. Начавшееся как проявление анти­феодальных настроений крестьян одного района, это восстание вылилось в широкое движение, выражавшее объективные закономер­ности развития вьетнамского общества в XVIII в., главной из ко­торых была необходимость восстановления единства страны. Одна­ко по мере развития восстания шла на убыль его антифеодальная направленность, и не случайно, что руководители движения спло­тили народ для борьбы против маньчжурского нашествия не на антифеодальной платформе, а под знаменем феодального нацио­нализма. Поэтому огромное значение восстания Тэйшонов для истории Вьетнама состоит не столько в его антифеодальной направленности, сколько в том, что созданное в результате крестьянского восстания новое феодальное государство сумело восстано­вить единство страны и защитить вьетнамскую государственность исуверенитет.