Борьба против вторжения сиамской армии (1784—1785)

В Сиаме в 70-х годах XVIII в. к власти пришел один из воена­чальников — Чакри, ставший основателем новой династии, пра­вившей в государстве вплоть до XX в. В просьбе Нгуен Аня о помощи Чакри увидел удобный повод для того, чтобы захватить Зядинь и аннексировать государство Камбоджу[217].

В 1784 г. часть сиамской армии численностью 20 тыс. человек на 300 судах направилась в Намки и высадилась в Киензянге (пров. Ратьзя). Другая часть — более 30 тыс. человек — пересекла территорию Камбоджи и вторглась в пределы Зядиня с севера. Сиамцы, объединив силы морского и сухопутного отрядов, развер­нули активные наступательные операции против Тэйшонов. У ко­мандира тэйшонских отрядов, расквартированных в Зядине, Чыонг Ван Да было недостаточно сил для того, чтобы дать отпор за­хватчикам. Поэтому он принял решение начать планомерный от­ход на восток, ведя в то же время оборонительные бои.

К концу 1784 г., после шести месяцев захватнических действий, сиамцам удалось овладеть лишь половиной территории западной части Зядиня. Крупные города Митхо, Зядинь и вся восточная часть области по-прежнему были в руках Тэйшонов[218].

Первые одержанные победы вселили в сиамцев беспечность. Считая, что с тэйшонскими войсками на юге покончено, они ду­мали о том, чтобы побольше выкачать из страны, нежели о войне за интересы Нгуен Аня. Военные корабли использовались для вывоза награбленного имущества. Сиамцы «терроризировали местное население, и в народе была ненависть к ним; только и ждали, чтобы пришла армия Тэйшонов и изгнала их прочь»[219].

Нгуен Ань понимал шаткость своего положения приживаль­щика при завоевателях. Поэтому, по-прежнему опираясь на сиам­цев, он решает обратиться за помощью к европейцам. В ноябре 1784 г. в Зядинь вернулся Пиньо де Беэн, епископ Адранский. Нгуен Ань просил его о посредничестве в деле получения военной помощи во Франции. Вместе с Пиньо де Беэном 27 ноября 1784 г. в Европу отправился и старший сын Нгуен Аня — принц Кань[220].

Руководители Тэйшонов, находившиеся в Куиньоне, вниматель­но следили за действиями сиамцев, готовясь к решительному на­ступлению, с тем чтобы очистить район Зядинь от захватчиков. В начале 1785 г. их армия, во главе которой вновь стоял Нгуен Хюе, сделав переход морским путем, высадилась в Митхо. Отсюда Нгуен Хюе, периодически используя время прилива, направлял хорошо вооруженные отряды на небольших судах по реке в сто­рону позиций и пунктов, занятых сиамцами. Цель этих вылазок была в том, чтобы заставить противника выйти из укрепленного лагеря и затем дать ему сражение.

Нгуен Хюе устроил засаду на р. Митхо (на ее отрезке от Рать-гама до Соаймута). Значительные отряды на лодках были спря­таны в многочисленных протоках, которые протекали к югу от обширной тростниковой долины.

В ночь с 19 на 20 января 1785 г. сиамцы, сконцентрировав силы в одном месте, решили нанести сокрушительный удар по гарнизонам Тэйшонов в городах Митхо и Зядинь. Нгуен Хюе до­пустил противника на позицию, которая была окружена заранее подготовленными засадами, и там наголову разбил захватчиков. Сиамцы потеряли в бою большую часть своей армии и все свои корабли. Сиамские военачальники едва ли с 2—3 тыс. солдат бе­жали в Камбоджу[221]. Вместе с ними покинул пределы страны и Нгуен Ань.

После изгнания сиамцев Нгуен Хюе опять вернулся в Куиньон, оставив в Зядине сравнительно небольшой отряд под коман­дованием Данг Ван Чана.

Разгром сиамского вторжения был первым значительным воен­ным и политическим актом, свидетельствовавшим о том, что Тэй-шоны взяли на себя защиту вьетнамской государственности от посягательств извне.

Как уже говорилось, 1778 год, когда Нгуен Няк объявил себя императором Тэйшонов, можно считать переломным в ходе дви­жения. Отныне в Дайвьете существовало новое феодальное госу­дарство, возникшее в ходе крестьянского восстания. В самом на­чале его руководители, в частности Нгуен Няк, объективно выра­жали интересы народных масс, особенно крестьянства (приказы­вали делить имущество богачей среди бедняков и т. п.). Именно поэтому Тэйшоны и смогли быстро завоевать авторитет среди большинства населения Центрального Вьетнама, расширить тер­риторию, охваченную восстанием, и стать силой, которая оказа­лась в состоянии свергнуть режим Нгуенов.

Однако в ходе антифеодальной борьбы в положении руководи­телей Тэйшонов происходили серьезные изменения. По мере успе­хов повстанческой армии в распоряжение ее вождей попадало все больше ценностей, захваченных у феодалов. Рост имущественного неравенства привел к выделению братьев Тэйшонов и их прибли­женных в особую влиятельную группу среди восставших. Опи­раясь на военную силу, они назначали своих чиновников в заня­тые районы, собирали налоги с населения, проводили призыв в армию в соответствии с имеющимися кадастровыми списками. Эти средства шли не только на содержание армии и организацию новых походов, но и на обогащение руководителей и их прибли­женных. Постепенно руководители восстания перерождались в феодальных правителей. Внешне этот процесс выразился в том, что три брата-вождя присвоили себе титулы, характерные для придворных званий и рангов феодального государства, окружили: себя многочисленной свитой, сооружали резиденции наподобие дворцов прежних правителей Вьетнама.

Войну Тэйшонов против Нгуенов в дальнейшем следует рассмат­ривать как борьбу феодального государства за сохранение своих владений и по возможности за их расширение. Не случайно во время южных походов Тэйшоны все реже выступают под антифео­дальными лозунгами, играя, особенно в ходе борьбы с сиамцами, на патриотических чувствах населения дельты Меконга.

Новая феодальная знать, сложившаяся в государстве Тэйшо­нов и окрепшая в результате победы над сиамцами, стремилась к установлению своей власти на всей территории Дайвьета. Поэто­му дальнейшие действия Тэйшонов были направлены против фео­далов Дангнгоая. Их поход на север был поддержан крестьян­ством Центрального Вьетнама и дельты Красной реки, ибо кре­стьяне этих областей связывали с походом Тэйшонов надежды на ликвидацию феодального гнета, на освобождение от лихоимства чиновников-куанов и удовлетворение своих чаяний. Вера крестьян в «доброго выонга» сослужила немалую службу Тэйшонам во вре­мя их продвижения на север.