Мероприятия Тэйшонов по упрочению независимости и государственной власти

Успехи восстания Тэйшонов в 70-е годы XVIII в., их победа на юге и севере Вьетнама влекли за собой выделение в особый клан руководителей движения, способствовали развитию неизбежного в условиях феодального общества процесса феодализации вож­дей и их окружения. Внешним проявлением ее было провозглаше­ние Нгуен Няка в 1776 г. правителем (выонгом) Тэйшонов, при­своение Нгуен Хюе и Нгуен Лы, а также группе наиболее круп­ных военачальников почетных титулов, подобных тем, которые имели вельможи при дворе Ле, Чиней и Нгуенов.

Процесс феодализации руководства Тэйшонов наиболее ярко отразился на деятельности старшего из братьев — руководителей движения — Нгуен Няка. Если на первом этапе восстания Няк проявил себя как довольно способный военачальник и политик, то, став верховным правителем государства, он фактически пре­кратил активную деятельность, довольствуясь, по словам Куанг Чунга[276],положением и привилегиями центрального выонга. Нгуен Няк не смог подняться до уровня понимания общенациональных задач, поэтому его роль в истории Вьетнама можно ограничить периодом активной деятельности как вождя восстания (1771— 1786), а не как выонга Вьетнама (1787—1793). О самоустранении Нгуен Няка от государственных дел после конфликта между ним и Нгуен Хюе говорит такой отрывок из письма выонга, относящегося к 1788 г.: «А я человек мягкий и рассеянный и хочу сохра­нить за собой только Куиньон и сам себя объявляю западным правителем»[277].

Полной противоположностью бездеятельному и пассивному центральному выонгу был Куанг Чунг. Несомненно, Куанг Чунг, обессмертивший свое имя великой победой над феодалами Под­небесной, является также одним из ярчайших государственных деятелей в истории Вьетнама. Сын своей эпохи, со всеми положи­тельными и отрицательными чертами предводителя крестьянского выступления в эпоху феодализма, Куанг Чунг смог подняться до уровня выразителя общенациональных интересов. Бесспорным лодтверждением этому наряду с борьбой за независимость страны на полях сражений является и стремление Куанг Чунга провести в Северном Вьетнаме конкретные мероприятия по укреплению центральной власти выонга, по созданию централизованного фео­дального государства.

Главным звеном в цепи мероприятий, направленных на защиту независимости государства, Куанг Чунг считал нормализацию от­ношений с Поднебесной, которая исключила бы возможность но­вого вторжения маньчжурских войск на территорию Вьетнама. Он говорил по этому поводу своим приближенным: «Сейчас мы их разбили. Но если они соберутся снова воевать, нам будет нелег­ко. Если хотим спокойствия народу и мира стране, нужно времен­но отложить оружие и взяться за дары»[278].

Такое стремление Куанг Чунга было вполне оправданным, по­скольку Цянь Лун, узнав о поражении Сун Шии, повелел заме­нить верховного главнокомандующего южной армии, а также срочно собрать в девяти южнокитайских провинциях войско в ко­личестве 500 тыс. человек и готовиться к новому наступлению на Тэйшонов[279].

Военные приготовления в южных провинциях Китая стимули­ровали активизацию антитэйшонских выступлений последователей императора Ле в самом Вьетнаме. Так, ши-фу Зыонг Динь Туан, едва Ле Тьеу Тхонг успел пересечь китайско-вьетнамскую грани­цу, собрал остатки разгромленной Тэйшонами «армии спасения императора» и захватил Иентхе. В Лангзянге организовал бунт Фам Динь Зат, а его родственник Фам Динь Тян, собрав отряд численностью 500 человек, терроризировал район Возянг. Скрыв­шиеся после разгрома военачальники армии императора Ле раз­вернули борьбу против Куанг Чунга и организуемого им военно-административного аппарата во многих частях страны — в Нгеане, Киньбаке, Хайзыонге и др. Наиболее активно действовал Ле Зуи Ти, младший брат императора Ле, фактически захвативший Туен-куанг и Баолак. Возникла реальная угроза объединения этих раз­розненных бунтов в значительный по масштабам мятеж. Нгуен Хюе хорошо понимал также, что в случае нового вторжения мань­чжурской армии эти силы сделают все, чтобы изнутри взорвать установленный Тэйшонами режим. Поэтому самую главную за­дачу, требующую решения сразу же после освобождения террито­рии Северного Вьетнама, Куанг Чунг видел в предотвращении но­вой войны, с тем чтобы выиграть время, восстановить разрушен­ное хозяйство, стабилизировать внутреннее положение и собрать силы для окончательного разгрома Нгуен Аня, вновь вторгшегося в Южный Вьетнам.

Куанг Чунг установил тайные связи с правителями южных провинций Китая, имея в виду использовать их в качестве по­средников при переговорах с Цянь Луном. Вскоре после одержан­ной победы он в этих целях направил к наместнику Гуанси и Гуандуна маньчжуру Фукананю одного из своих сподвижников — Нго Тхи Няма. Ням передал китайскому чиновнику письмо Куанг Чунга, а также предложил значительную сумму за содействие в установлении связей с Цянь Луном.

Маньчжурская империя также переживала период значитель­ных внутренних трудностей, и хотя император дал приказ о под­готовке нового похода во Вьетнам, но сам он был не прочь до­говориться с Куанг Чунгом о разрешении конфликта мирным путем.

Вьетнамские историки утверждают, что Цянь Лун дал тайное поручение губернатору Гуанси Тан Сюнъе установить связи с Тэйшонами и прозондировать возможность мирной договоренно­сти, разумеется с соблюдением декорума, позволяющего Подне­бесной империи «сохранить лицо»[280].

Так, Сюнъе писал в письме к Куанг Чунгу: «Ле Тьеу Тхонг бежал из страны, Поднебесная решила не отдавать ему снова Аньнань. Поэтому, не дожидаясь высочайшего указа, следует по­слать человека к границе, просить о покровительстве... объявить себя вассалом и запросить инвеституру на правление»[281].

Куанг Чунг воспользовался этим советом и направил соответ­ствующее письмо Цянь Луну, в котором просил позволения «ка­питулировать», а также называться вассалом Поднебесной, иными словами, в этом письме руководитель Тэйшонов осуществил свое намерение «отложить оружие и взяться за дары».

Одновременно в знак своего миролюбия и серьезности попы­ток установить отношения с Китаем на основе добрососедства он возвращал в Гуанси 500 маньчжуров-пленных, захваченных в Тханглонге, и сообщил, что в ближайшее время возвратит остав­шихся 200 человек[282].

Вместе с тем с самого начала переговоров тэйшонский прави­тель не ставил себя ниже китайской стороны; проявляя стремле­ние к урегулированию вопроса, он в то же время сохранял твер­дость и отметал любые попытки маньчжуров в той или иной фор­ме поставить Вьетнам в неравноправное положение, навязать ему свою волю.

Начав переписку об условиях мирного урегулирования, Куанг Чунг уехал из Северного Вьетнама в Фусуан. Этот демарш был сделан не случайно. Маньчжуров на переговорах представляли наместник Гуанси и Гуандуна Фуканань и губернатор Гуанси Тан Сюнъе; от имени вьетнамской стороны было поручено выступать приближенным Куанг Чунга — Нго Тхи Няму и Фан Хюи Итю. Устанавливая равенство уровня делегаций на переговорах, Куанг Чунг демонстрировал и свое равное с Цянь Луном положение как правителя суверенного государства.

Вьетнамские и китайские хроники того времени[283] приводят сви­детельства того, что Цянь Лун, не без влияния Фукананя и Тан Сюнъе, по существу, сразу же согласился с предложениями Куанг Чунга. В опубликованном указе он фактически признавал беспер­спективность попыток подчинить Вьетнам военной силой и пытал­ся доказать, что фактом признания Куанг Чунга Поднебесная сможет вновь установить влияние на территории южного соседа.

Летом 1789 г. Куанг Чунг направил к цинскому двору своего, племянника Нгуен Куанг Хиена в сопровождении сановников Ву Хюе Тана, Нго Ви Куй и Нгуен Динь Кы, которые повезли Цянь Луну письмо с просьбой правителя Тэйшонов сделать его «ваном Аньнаня», «чтобы у страны был правитель», и прислать посоль­ство для выполнения обряда вассалитета и решения вопроса о» дани.

Письмо Куанг Чунга Цянь Луну свидетельствовало о незауряд­ных дипломатических способностях тэйшонского правителя. Куанг Чунг справедливо возлагал ответственность за только что про­шедшую войну на маньчжуров, избегая в то же время выпадов против императора и оставляя, таким образом, открытым путь для переговоров.

Известно также, что цинская династия не признавала владения Нгуенов самостоятельным государством, а считала их зависимы­ми от Ле. Куанг Чунг же в своем письме подчеркнуто выступал как представитель суверенного государства, соседнего с Аньнанем (Северный Вьетнам). Более того, Куанг Чунг указывал на жела­ние народов Северного Вьетнама видеть его своим правителем, иными словами, речь шла о том, чтобы маньчжуры признали и Северный Вьетнам частью суверенного, независимого вьетнамско­го государства, объединенного под властью Тэйшонов, с центром вне Северного Вьетнама, в Куангнаме, т. е. в той части страны, которую Куанг Чунг считал независимой и суверенной.

Дипломатический демарш Куанг Чунга удался. Цянь Лун счел возможным «забыть» о том, что всегда относился к государству Нгуенов как к вассалу Ле. «Я, император,— говорится в указе Цянь Луна,— ознакомился с содержанием твоего письма, из ко­торого следует, что земля Куангнама — ваша исконная и что вы не подчинялись Ле, что ваши отношения не были отношениями вассала и господина»[284].

Однако в целях сохранения престижа и демонстрации вассаль­ной зависимости от Поднебесной Цянь Лун выдвинул два условия, при соблюдении которых Куанг Чунг мог получить титул вана: построить на территории Северного Вьетнама храм в честь пол­ководца Сюй Шихэна, погибшего во время вторжения во Вьетнам в 1788—1789 гг., иежегодно отмечать в этом храме день его смер­ти; приехать в 1790 г. в столицу Цинской империи на празднова­ние 80-летия маньчжурского правителя»[285]. Куанг Чунг принял эти два условия, с тем чтобы быстрее решить вопрос с инвеститурой и урегулировать отношения с Китаем.

Осенью 1789 г. Цянь Лун направил в Тханглонг высокопостав­ленного чиновника из Гуанси, чтобы вручить Куанг Чунгу печать «Аньнань го-вана», т. е. утвердить его на престоле бывшего государства Чиней — Ле. В этом акте цинская династия делала уступку Куанг Чунгу, поскольку первоначально церемонию васса­литета имелось в виду устроить весной следующего, 1790 г., когда Куанг Чунг должен был приехать в Китай. Однако тэйшонский вождь не согласился с этим предложением, заявив, что «никогда еще церемония установления вассалитета не устраивалась с не­брежностью посреди дороги», и «потребовал следовать старым традициям нашей страны, в соответствии с которыми церемония вассалитета устраивалась на ее территории»[286]. Маньчжурский двор был вынужден уступить вьетнамскому монарху. Но Куанг Чунг потребовал новой дипломатической и церемониальной уступ­ки от Цянь Луна. Он потребовал, чтобы официальный акт уста­новления вассалитета был проведен не в Тханглонге, как это де­лалось прежде, а в Фусуане. В письме к Фукананю Куанг Чунг писал, что ряд причин побуждает его настаивать на этом: «город Тханглонг потерял чистоту», и то, что он «едва проделал этот путь и не может себя заставить вновь проделать это», и то, что у него есть сведения о том, что «сотни каких-то неведомых судов грабят и терроризируют приморские районы, почему он и поспе­шил в Фусуан, чтобы подготовиться к обороне»[287]. В конце кон­цов Куанг Чунг заставил своего племянника Фам Конг Чы надеть одежды правителя, загримироваться и «сыграть роль» Куанг Чун­га во время официального акта установления вассалитета, органи­зованного все же в Тханглонге[288].

Вьетнамские историки утверждают, что Фам Конг Чы сыграл роль еще один раз, когда в Китай было направлено посольство на празднование 80-летия Цянь Луна и Куанг Чунг, ссылаясь на то, что ему нужно было похоронить мать, отказался ехать в Пе­кин. Неизвестно точно, знали ли о такой подмене китайцы, но тем не менее они устроили вьетнамскому лжевану пышную встречу[289]. От границы до столицы вьетнамских послов сопровождал сам на­местник Гуанси и Гуандуна Фуканань. Специальным указом ему разрешалось взять из казны Гуандуна 8 тыс. лян серебра для встречи и проводов вьетнамского вана. Когда пребывание «Куанг Чунга» в Китае подходило к концу, стало известно, что расходы на его содержание составляли 4 тыс. лян в день, а поскольку срок пребывания вьетнамцев в Китае был определен в 200 дней, то оказалось, что казна Циней заметно пострадала, причем, как было установлено, львиную долю этих средств присвоили сопровождав­шие посольство китайские чиновники.

Цянь Лун сам лично осыпал лже-Куанг Чунга различными ми­лостями: в честь его устраивались пиры, ему дарили царские одежды с желтым поясом (прежние вьетнамские правители имели право носить лишь красный пояс), император жаловал «вану Ань-наня» стихи собственного сочинения с добрыми пожеланиями и пр.

Эти действия Цянь Луна, а также и другие его акты в отно­шении Куанг Чунга свидетельствуют о том, что цинский импера­тор хотел обеспечить лояльность нового «вассала». Последний, со своей стороны, рассматривал установление вассалитета и получе­ние инвеституры как важный шаг в недопущении новой войны, в обеспечении определенного периода, в течение которого можно было решать внутренние дела всего Вьетнама, не опасаясь угрозы с севера.

В свете этого важное значение имел фактический отказ Цянь Луна от поддержки устремлений императора-эмигранта Ле и его приближенных вернуться на родину. По мере того как шло улуч­шение отношений с Куанг Чунгом, Цянь Лун охладевал к Ле и его окружению, находившимся на территории Китая. Сначала был указ императора поселить все окружение Ле в столице. Затем последовал другой указ, в соответствии с которым лишь 100 чело­век во главе с Ле Тьеу Тхонгом направлялись в столицу, где они были включены в состав привилегированных восьмизнаменных войск, остальных распределили по провинциям страны и также оп­ределили на военную службу[290].

Без ответа была оставлена и просьба Ле Тьеу Тхонга помочь ему получить в управление области Туенкуанг и Хынгхоа либо разрешить вернуться в Зядинь, где Ле намеревался объединить усилия с Нгуен Анем в борьбе против Тэйшонов. По-видимому, эти требования были очень настойчивыми, поскольку император Цянь Лун даже отдал приказ заточить в темницу «за непослушание» одного из членов семейства Ле — Ле Куиня, а также сообщить об этом факте Куанг Чунгу: «Когда ван Аньнаня услышит об этом, он будет доволен»[291].

Другим важным событием, показывающим уступчивость Цянь Луна требованиям Куанг Чунга, была отмена старого обычая при­сылать из Аньнаня в Поднебесную дань в виде статуи, отлитой из золота. В 1789 г. Куанг Чунг направил Цянь Луну специальное письмо по этому поводу, в котором, в частности, говорилось: «Обычая платить дань статуей золотого человека не было ни в древности, ни при Хань, Тан и Сун. Просим этот обычай пере­смотреть и освободить нас от уплаты»[292].

Цянь Лун приказал удовлетворить эту просьбу Куанг Чунга и издал специальный указ, освобождавший Аньнань от уплаты дани золотом и серебром: «Что касается лекарственных трав, то... пусть присылают их сколько могут. Что касается шелковых тка­ней, то их надо продолжать поставлять, но здесь также не надо строго придерживаться установленного порядка... Ибо мы больше всего ценим намерения вана, нежели состав и количество дани»[293].

В 1792 г. Куанг Чунг запросил Китай установить сроки, в ко­торые надо было присылать дань, и сам предложил Цянь Луну новый порядок, в соответствии с которым даннические миссии должны были направляться в Китай раз в два года[294]. По-види­мому, такое предложение вьетнамцев объяснялось тем, что внут­реннее положение в стране в это время осложнилось, к тому же во Вьетнаме начинает ощущаться французское вмешательство. Куанг Чунг в этих условиях хотел продемонстрировать свою связь с могущественной Поднебесной в качестве своеобразного предосте­режения Нгуен Аню и французам, вмешивающимся во внутрен­ние дела Вьетнама.

Анализируя мероприятия Куанг Чунга по нормализации отно­шений с Поднебесной, вьетнамские историки делают вывод о том, что он «постоянно действовал с позиций победившей страны. Маньчжуры относились к Куанг Чунгу с уважением и неоднократ­но уступали ему... При Куанг Чунге авторитет Вьетнама возрос. Это был результат славной победы над захватчиками в начале 1789 г. и реальной силы, которая была у Куанг Чунга»[295].

В качестве определенного подтверждения вывода о «реальной силе» Куанг Чунга вьетнамская историография приводит сведе­ния о его намерении возвратить семь уездов, принадлежавших некогда чану Хынгхоа и отторгнутых маньчжурами. По этому во­просу, говорится в «Истории феодального общества во Вьетнаме», тэйшонский правитель начал переписку с наместником провинций Гуандун и Гуанси. Вместе с тем он полагал, что вряд ли «возмож­но вернуть украденное путем переговоров, и активно готовил силы, чтобы, опираясь на них, вернуть потерянное»[296]. В этих целях Куанг Чунг, в частности, установил тайные связи с обществом «Небо и земля», нелегально действовавшим против маньчжуров в южнокитайских провинциях, имея в виду при удобном случае объединиться с ними и вернуть Вьетнаму указанные семь уездов, включенных маньчжурами в юго-восточный район Китая[297]. Воору­женные отряды этого общества, которые во Вьетнаме называли «Тау-о», получали от Куанг Чунга продовольствие, а также уходили на территорию Вьетнама для переформирования и т. п. Эти связи были настолько законспирированы, что только после смерти. Куанг Чунга маньчжуры узнали о них. В 1797 г, им удалось за­хватить одного из вождей «Тау-о», который признался, что Куанг Чунг предоставил им в свое время 100 малых военных судов, а также направил к ним 12 военачальников[298].

Историк Хоа Банг утверждает, что в 1792 г. Куанг Чунг, исхо­дя из того, что обстановка в Южном Китае складывается благо­приятно для реализации его замыслов, направил в Китай Ву Ван Зунга, который вез послание, содержащее два предложения: от­дать за него замуж маньчжурскую принцессу и возвратить Вьет­наму территорию Гуанси и Гуандуна, как некогда принадлежав­ших этой стране. Хоа Банг приводит данные о том, что Цянь Лун будто бы не возражал против того, чтобы Куанг Чунг женился на маньчжурской принцессе и взял в качестве ее приданого про­винцию Гуанси. И только смерть Куанг Чунга (16 сентября 1792 г.[299]) помешала осуществлению этого брака.

Проводя курс на установление добрососедских отношений с мо­гущественным северным соседом, Куанг Чунг добился серьезных успехов, по существу обеспечивавших государственную независи­мость Вьетнама от Поднебесной. Сохранявшийся чисто внешний декорум вассалитета был сведен до минимума и использовался Куанг Чунгом как форма для дипломатических акций в отноше­нии Китая, осуществляемых им, по сути дела, как равноправным партнером Цянь Луна. Это был новый элемент во вьетнамо-китай-ских отношениях, продолжавший на арене внешних связей ту ли­нию на сохранение независимости, которая проявилась в борьбе вьетнамского народа против маньчжурского нашествия.

Осуществляя комплекс внешнеполитических мероприятий, направленных на предотвращение нового вторжения маньчжур­ских войск на территорию Вьетнама и добиваясь добрососедских отношений с Китаем, Куанг Чунг одновременно начал решитель­ную борьбу против оставшихся в стране сторонников императора Ле. Помимо крупных феодальных чиновников, в том числе членов бывшей императорской семьи, на стороне бежавшего в Китай им­ператора выступало и значительное число ши-фу (конфуцианских ученых) Северного Вьетнама. «Руководствуясь классовым сознани­ем и идеологией,,слепой верности", немалое количество ши-фу выступало против Тэйшонов либо отказывалось от сотрудничества с ними. В этом была одна из трудностей, стоящих перед Куанг Чунгом»[300]. Именно ши-фу, которые имели большое влияние в дельте Красной реки, были опорой бывших военачальников и гражданских куанов императора Ле, мечтавших о реставрации и подымавших мятежи во многих районах Северного и Централь­ного Вьетнама.

Феодалы, выступавшие за восстановление власти Ле, сумели привлечь на свою сторону некоторых племенных вождей из гор­ных чанов Вьетнама, установили через них связи с Нгуен Днем и Сиамом, мечтавшим взять реванш за поражение в Южном Вьетнаме[301]. В 1789 г. возникла реальная опасность блокады государ­ства Тэйшонов: на севере действовали феодалы-мятежники во гла­ве с Ле Зуи Ти; с юга и со стороны моря угрожал Нгуен Ань, вновь высадившийся на юге страны во время междоусобной борь­бы Нгуен Няка и Нгуен Хюе; на западе собирали силы сиамцы и государство Вьентьян (на территории нынешнего Лаоса). Для организации подавления внутренних мятежей Куанг Чунг прика­зал в 1790 г. незамедлительно составить списки рекрутов, причем один из каждых трех записанных сразу же призывался в армию. Спешно строились небольшие военные корабли. В начале 1791 г. в государство Вьентьян и в Сиенкуанг (Чаннинь) были направле­ны лазутчики, чтобы доносить о ходе военных приготовлений, про­водимых правителями этих областей[302].

Поводом для начала активных действий Тэйшонов против мя­тежников было восстание, поднятое в провинции Нгеан одним из сторонников Ле — Чан Фыонг Бинем. Куанг Чунг отдал приказ новым властям подавлять сопротивляющихся в любом месте, где они проявляют какую-либо активность.

Первый удар был нанесен против феодалов-мятежников, дей­ствовавших на севере. Ле Зуи Ти и его единомышленники были схвачены и казнены в Фусуане. Вскоре было подавлено и выступ­ление антитэйшонских сил в чане Нгеан, откуда сильный отряд из армии Куанг Чунга двинулся на запад и в течение лета 1791 г. захватил Чаннинь, Чинькао и Куихоп, а в десятом месяце того же года вторгся в пределы государства Вьентьян. Армия короля Вьентьяна была наголову разгромлена, и Тэйшоны подошли к гра­нице Сиама.

В то же время государство Камбоджа, поддерживавшее дру­жественные отношения с Тэйшонами, начало военные приготов­ления, чтобы оказать помощь Куанг Чунгу, если он начнет войну против Сиама или активизирует действия против Нгуен Аня в Зядине. В складывающейся обстановке Сиам не решился начать военные действия против Тэйшонов. Что же касается положения Нгуен Аня, то, по свидетельству миссионера Лабусса, все францу­зы и португальцы, находившиеся в лагере этого феодального правителя, «начали искать пути к тому, как бы убежать из Вьет­нама».

В результате разгрома государства Вьентьян и подавления ос­новных феодальных мятежей Тэйшоны сорвали попытки создания антитэйшонского союза внешних и внутренних феодальных сил. В результате успешных военных действий на западе, а также во внутренних горных районах страны Куанг Чунгу удалось пол­ностью стабилизировать положение в Северном Вьетнаме и приступить к решению экономических проблем, а также к подготовке сил для борьбы против основного противника — Нгуен Аня, захватившего к этому времени важную часть Южного Вьетнама — Зя-динь. В этих целях он, в частности, приказал 30-тысячному отря­ду, находившемуся на территории Вьентьяна, вернуться в начале 1792 г. во Вьетнам.

После победы над маньчжурскими захватчиками армия Тэй­шонов стала сильнейшей на Индокитайском полуострове. Это бы­ло мощное объединение ветеранов, проведших в боях и походах свыше десятилетия, и молодых солдат, набранных в соответствии с утвержденными Куанг Чунгом правилами. Армия Тэйшонов от­личалась высоким боевым духом, сплоченностью, хорошей дисцип­линой[303]. Эту ее особенность отмечали и зарубежные миссионеры, находившиеся в то время во Вьетнаме, в ставке Нгуен Аня.

Именно армия была на всем протяжении движения Тэйшонов главной опорой его руководителей, первоначально как вооружен­ное ополчение крестьян, затем как регулярное образование обще­национального значения, а после победы над маньчжурами как инструмент в руках феодального государства для защиты незави­симости и для подавления оппозиции внутри страны. Не случайно поэтому, что Куанг Чунг уделял значительное внимание укрепле­нию армии, упорядочению набора в ее ряды и т. п.

На первом этапе движения армия Тэйшонов была плохо воору­жена. По свидетельству Пиньо де Беэна, епископа Адранского, одно ружье приходилось на пять солдат, пушки были только на судах, а в сухопутных частях орудий не было[304]. Однако в 1796 г., во время борьбы с маньчжурами, Тэйшоны уже были вооружены «огнемечущими трубками», имели много пушек и ружей. Это го­ворит о том, что Куанг Чунг обращал серьезное внимание на тех­ническое оснащение армии. И в этом отношении она не уступала ни сиамскому войску, ни вооруженным силам маньчжуров.

Структура тэйшонской армии была традиционной, т. е. состоя­ла из пяти корпусов: центрального, левого, правого, авангарда и арьергарда. После победы над маньчжурами у Куанг Чунга было 100-тысячное войско. Ставя перед собой задачу создать воинские части; способные не только противостоять Нгуен Аню, но и со­рвать его попытку вернуться во Вьетнам, Куанг Чунг создал еще несколько крупных воинских подразделений, расквартировав их по провинциям[305]. В 1790 г. он издал указ о новой форме составле­ния списков, на основании которых происходил набор в армию. Все мужское население в государстве было поделено на четыре разряда:

1. Допризывники включали мальчиков и юношей с 9 до 17 лет;.

2. Годные для службы — с 18 до 55 лет;

3. Пожилые — с 56 до 60 лет;

4. Ветераны — с 61 года.

Каждому занесенному в списки выдавался особый знак, на котором были нанесены основные данные о владельце. Он предъ­являлся по первому требованию властей. Если знака не было, че­ловека либо серьезно штрафовали, либо ссылали в горные и лес­ные районы.

Порядок набора рекрутов был обычным: в случае необходимо­сти из трех внесенных в списки в армию уходил один человек. Наборы в войско проводились, как правило, в масштабах хюена, для чего в этой административной единице была введена спе­циальная должность «воинского начальника»[306].

Куанг Чунг установил принципиально новый порядок внесения в списки мужского населения государства. В отличие от прежних времен, когда в эти списки регистрировались лишь крестьяне и другие слои трудового населения, при Тэйшонах в рекрутские ве­домости вписывались все без исключения мужчины, невзирая на их социальное или служебное положение[307]. Обязательность по­стоянного ношения с собой введенных знаков принадлежности к тому или иному возрастному разряду позволяет рассматривать это нововведение как важный полицейский инструмент, призванный в конечном счете выявлять всех тех, кто по той или иной причине уклоняется от несения государственных повинностей вообще, а не только от несения службы в армии.

После победы над Чинями административный аппарат в госу­дарстве Тэйшонов оставался очень громоздким. Один из извест­ных деятелей того времени, Нгуен Тхиеп, отмечая это обстоятель­ство, подчеркивал: «Тот или другой чин неодинаковы по устрой­ству. Чем больше чиновников, тем больше беспокойства для на­рода. Приспосабливаются к обстоятельствам, работают то так, то сяк; нет узды на их самоуправство»[308].

Куанг Чунг в основном сохранил административное деление, установленное при Чинях — Ле. Изменения коснулись лишь чана Шоннам, который при Чинях был разделен на две префектуры. Куанг Чунг превратил эти префектуры в два самостоятельных ча­на. Точно так же были образованы два чана — внешний Тханьхоа и внутренний Тханьхоа — вместо одного, ранее существовавшего. Указанные мероприятия были проведены для того, чтобы укре­пить административную и военную власть в чанах, бывших неког­да опорой как для Чиней, так и для Ле.

По совету одного из своих военачальников, Нго Тхи Няма, Куанг Чунг определил наместниками в наиболее важные области своих сыновей. Так, в область Бактхань (с центром в Тханглонге, который также стал именоваться Бактхань) был назначен стар­ший сын Куанг Чунга — Куанг Тхюи. Такие назначения были на­правлены на достижение централизации государственной власти и на укрепление личного авторитета выонга во всех уголках госу­дарства. Наместники — родственники Куанг Чунга, по существу, не имели никаких прерогатив власти, кроме титулов, соответству­ющих их положению. Будучи членами семьи правителя, они не имели права превращать отданные им в управление районы в вот­чины, налог с которых шел бы им лично, и т. д.

Во главе каждого из 12 чанов Северного Вьетнама стояли военный губернатор и гражданский правитель-куан, во главе хюе-на — гражданский правитель-куан и воинский начальник, которо­му подчинялись еще два военных куана. В тонге был староста тонга, в общине — общинный староста, которые исполняли адми­нистративные функции.

Сохраняя традиционную форму подбора чиновников в государ­ственный аппарат через систему конкурсных экзаменов, Куанг Чунг в то же время не отказался от назначения чиновников на тот или иной пост по личной «рекомендации» либо в качестве проявления «благоволения» со стороны властей. При всех издерж­ках этого метода, объективно таившего в себе зародыши взяточ­ничества, коррупции и других негативных явлений, присущих фео­дальному бюрократическому аппарату, он давал Куанг Чунгу возможность на первом этапе его государственной деятельности подобрать по личному усмотрению нужных ему людей, привлечь некоторых чиновников из прежнего государственного аппарата, су­ществовавшего при Чинях — Ле. Например, известный в государ­стве Чиней ши-фу Чан Ван Ки примкнул к восстанию на началь­ном его этапе и скоро стал личным доверенным секретарем выон­га Северного Вьетнама.

Во время похода в Северный Вьетнам в 1788 г. Нгуен Хюе (Куанг Чунг) привлек на свою сторону таких известных в Тханглонге ши-фу, как Нго Тхи Ням, Фан Хюи Ить, Ву Хюи Тан, Нгу­ен Ня и др., которые впоследствии стали основными проводниками внешней политики Куанг Чунга, особенно в отношениях с Китаем. В «совет благородных», созданный Куанг Чунгом в резиденции выонга в Нгеане в 1791 г., также входили такие известные ши-фу, как Нгуен Тхиеп, Нгуен Конг, Нгуен Тхиен[309]. В 1791 г. Куанг Чунг расширил систему «рекомендаций», поручив Нгуен Тхиепу ежегодно «проверять мораль, способности, прилежание и умение тех людей, которые хорошо и старательно учатся», чтобы вербо­вать из них чиновников[310].

Привлечение к службе чиновников из аппарата Чиней — Ле было вынужденной мерой для Куанг Чунга. Хотя самые лучшие из них сумели принять программу нового правителя Северного Вьетнама и оказали ему помощь в выполнении тех задач, кото­рые он ставил, но существовали и такие, кто, будучи вовлеченным в новую администрацию, не только не поддерживал ее, но, напро­тив, делал все, чтобы подорвать авторитет и власть Тэйшонов. Свидетельством тому являются мятежи сторонников Ле, поддер­жанные чиновниками старой администрации, сохраняющими свои посты на низовых ступенях новой феодально-бюрократической иерархии.

Государство Тэйшонов во Вьетнаме просуществовало полтора десятилетия. Процесс его развития не выходил за общие, прису­щие всем победившим крестьянским восстаниям эпохи феодализ­ма рамки. Вместе с тем следует подчеркнуть ту особенность, что за этот период, по существу, постоянно велись военные действия. Сначала восставшим крестьянам, затем всему народу приходилось отстаивать свои завоевания, право на независимость от посяга­тельств внутренних и внешних феодальных группировок.

Содержание мероприятий, проводимых Куанг Чунгом как в период подготовки к отражению маньчжурской агрессии, так и; после победы, отвечало прежде всего задачам укрепления воен­ного могущества государства. Такова была объективная необходи­мость, продиктованная обстановкой, складывающейся в то время на Индокитайском полуострове. Это обстоятельство наложило от­печаток на характер государства Тэйшонов. По существу, это бы­ло военно-феодальное образование, сложившееся в результате кре­стьянского восстания, закономерной феодализации его верхушки и мобилизации всего населения на вооруженную борьбу против внутреннего и внешнего врага.