Вмешательство Франции в дела Вьетнама и Версальский договор

После провала очередной попытки возвратиться в Южный Вьетнам, опираясь на помощь сиамцев, Нгуен Ань бежал в со­провождении немногочисленной свиты сначала на о-в Кокот, а затем, в марте 1785 г., в Сиам. Вместе с правителем на пяти су­дах прибыло 200 солдат, а два месяца спустя — еще 600 человек[341]. В последующие месяцы из Южного Вьетнама продолжали при­бывать сторонники Нгуен Аня вместе с вооруженными отрядами. Вскоре их собралось в столице Сиама такое значительное коли­чество, что Нгуен Ань, получив согласие сиамского короля, при­казал им строить военные поселения, чтобы совершенствовать бое­вую выучку и обеспечивать себя продовольствием. Об уровне под­готовки войск Нгуен Аня говорит такой факт. В феврале 1786 г. в пределы Сиама вторглись бирманцы, и в боях с ними вьетнам­ское войско зарекомендовало себя с наилучшей стороны, в част­ности захватило 500 пленных. В знак благодарности сиамский ко­роль предложил Нгуен Аню новую помощь для возвращения на родину.

Предложение сиамского короля было предметом долгого об­суждения в лагере Нгуен Аня. Возобладало мнение тех генералов, которые хорошо помнили резко враждебное отношение населения Южного Вьетнама к сиамской армии и понимали, что, вторгнув­шись еще раз в пределы Зядиня, сиамцы вряд ли уйдут добро­вольно оттуда.

Нгуен Ань принимает решение обратиться за помощью к ев­ропейцам, представители которых — торговцы и миссионеры — уже давно изучали возможности проникновения во Вьетнам и укрепле­ния там своих позиций. Первые контакты Нгуен Аня с европей­цами (французскими миссионерами) относятся к 1777 г., когда ему пришлось бежать из Зядиня. Один из руководителей миссио­неров, Пиньо де Беэн, епиокоп Адранский помог Нгуен Аню укрыться на одном из островов Сиамского залива, а затем, когда

Тэйшоны ушли из Южного Вьетнама, оказал содействие в со­бирании сил для вторжения в пределы Южного Вьетнама[342].

В последующих затем экспедициях Нгуен Аня в Зядинь при­нимали участие и европейцы — португальцы и французы, коман­довавшие военными кораблями европейского образца, которые Нгуен Ань взял на вооружение[343]. Вместе с Нгуен Анем в этих экспедициях участвовал и епископ Адранский, который вниматель­но следил за происходившими в районе Южного Вьетнама собы­тиями, ожидая удобного повода для того, чтобы Франция могла вмешаться в дела этой страны. Несколько раз он высаживался на территории Зядиня, и столько же раз ему приходилось укры­ваться на островах Сиамского залива. Однако всякий раз, когда Нгуен Ань обращался к нему за помощью, Пиньо де Беэн оказы­вал ее[344].

Главной целью, к которой он шел, проявляя долготерпение и выдержку, было утверждение позиций Франции в этом районе мира. Дальновидный политик, прикрывавшийся сутаной миссионе­ра, он видел во Вьетнаме удобный форпост для борьбы против проникновения англичан в Юго-Восточную Азию и важный торго­вый центр на путях из Индии в Китай и другие страны Дальнего Востока.

Наиболее серьезная просьба о помощи последовала от Нгуен Аня в 1784 г., в то время, когда он вместе с сиамской армией на­ходился в Зядине. Еще до решающего сражения с Тэйшонами Нгуен Ань понял, что сиамцам не удастся победить восставших крестьян; именно поэтому он вызвал в Зядинь епископа Адран-ского, которого просил отправиться во Францию за военной по­мощью. В качестве подтверждения полномочий Пиньо де Беэна на ведение таких переговоров Нгуен Ань направлял вместе с ним в Париж своего старшего сына — Каня.

В феврале 1787 г. епископ Адранский и принц Кань прибыли в Париж. Пиньо де Беэн проявил большую настойчивость, дока­зывая в различных министерствах и на всевозможных уровнях необходимость вмешательства во внутренние дела Вьетнама, под­черкивая, что небольшие, в сущности, затраты могут принести громадные выгоды. Заручившись поддержкой высокопоставленных особ, де Беэн добился аудиенции у короля Людовика XVI и мор­ского министра де Кастри и убедил их в целесообразности оказа­ния помощи Нгуен Аню.

28 ноября 1787 г. было подписано соответствующее соглаше­ние, известное в истории под названием Версальский договор. Характерно, что с обеих сторон этот документ был подписан французами: от имени Людовика XVI подпись поставил граф Монморен, от имени правителя Зядиня Нгуен Аня — француз Пиньо де Беэн, епископ Адранский, правомочие которого подтверждалось присутствием... семилетнего вьетнамского принца Каня.

Договор провозглашал «военный союз между Францией и Ко­хинхиной». Обязательства сторон, подписавших этот документ, состояли в следующем:

— Король Франции брал на себя обязательство оказать по­мощь «правителю Зядиня» в восстановлении его власти над уте­рянной территорией, для чего направить 4 боевых корабля, 1200 солдат, 200 артиллеристов и 250 солдат-африканцев вместе с вооружением, снаряжением и боеприпасами.

— Правитель Зядиня уступал Франции полное и суверенное право на остров и порт Хойан, который «европейцы называют Туран», сразу же после того, как французская армия овладеет этим портом. Французские подданные получали возможность строить на этой территории дома, расширять порт, когда сочтут это не­обходимым и выгодным для себя.

Королю Франции передавался в полную собственность Конлон (Пулокондор). Французским купцам разрешалось свобод­но торговать на всей территории страны, без ограничения осу­ществлять внешнеторговые операции и пользоваться при этом особым покровительством и защитой властей Зядиня.

В случае, если французский король начинал войну с любым европейским или азиатским государством, правитель Зядиня га­рантировал ему помощь путем предоставления морских и сухо­путных вооруженных сил, поставки продовольствия и военных ко­раблей, а также содержания указанных контингентов войск и сна­ряжения.

В особых статьях Версальского договора оговаривалось, что на территории французского поселения в Хойане действуют только французские законы и вьетнамцы не могут проживать в нем. В случае, если какой-нибудь подданный правителя Зядиня бежал в это поселение, он должен был быть возвращен по первому же требованию властей Зядиня[345].

Каким резким контрастом выглядят эти антинациональные действия, по существу раскрывающие ворота во Вьетнам инозем­ным захватчикам, на фоне подлинно патриотической, отвечаю­щей интересам всего вьетнамского народа борьбы Тэйшонов про­тив маньчжурского вторжения, развернувшейся в эти же годы на севере страны!

Версальский договор не был претворен в жизнь. Во Франции началась буржуазная революция. Когда в 1789 г. епископ Адранский вернулся в Южный Вьетнам, ему удалось предоставить Нгу­ен Аню лишь два корабля с небольшим отрядом солдат, снаря­жение которых было осуществлено в порядке частной инициати­вы французскими купцами, заинтересованными в расширении тор­говли с Юго-Восточной Азией[346].

Решающую роль в возвращении Нгуен Аня в Зядинь сыграли совсем не помощь западноевропейских миссионеров и купцов и не Версальский договор. Усиление Нгуен Аня и ослабление Тэйшонов были связаны с объективными процессами, протекавшими во Вьетнаме в последней трети XVIII в., и с ошибками, допущенными тэйшонскими вождями в сфере экономической, военной и административной деятельности в Зядине.

Нгуен Лы вступил в управление областью Зядинь с 1786 г. под титулом «выонг умиротворенного Востока» (Донг динь выонг) после того, как Тэйшоны, предводительствуемые Нгуен Хюе и Нгуен Няком, отразили несколько попыток Нгуен Аня восстано­вить, в том числе и с помощью сиамцев, свою власть в этой части Вьетнама. В это время авторитет Тэйшонов в Южном Вьетнаме был достаточно высок, поскольку они успешно разгромили втор­жение иноземной (сиамской) армии. Были реальные возможности для упрочения позиций новых правителей страны, осуществления определенных преобразований, которые могли бы расширить влия­ние Тзйшонов среди населения дельты Меконга. Однако их вожди, и прежде всего сам Нгуен Лы, ничего не сделали в этом направ­лении. Очевидной ошибкой Лы было то, что он приказал сосредо­точить подавляющее большинство вверенных ему войск непосред­ственно в г. Зядинь, а оставшиеся части расквартировал лишь по некоторым укрепленным пунктам. В результате антитэйшонские элементы Южного Вьетнама получили возможность действовать более или менее свободно почти на всей территории, подвластной Нгуен Лы.

Власть Донг динь выонга в Южном Вьетнаме существовала практически только один год (1786—1787). За это короткое время Нгуен Лы не проявил желания осуществить какие-либо мероприя­тия по укреплению позиций Тэйшонов. Его действия в Зядине по­казывают, что он относился к своим обязанностям как трусливый и ленивый, лишенный способностей временщик. Развитие обста­новки в Зядине объективно протекало не в пользу Тэйшонов, а Нгуен Лы в силу своих субъективных недостатков способствовал подрыву новой власти, активизации реакционных сил и в ко­нечном итоге ускорению реставрации власти Нгуенов в Южном Вьетнаме.

Что же касается Версальского договора, то этот документ был вновь извлечен на свет французскими колонизаторами в XIX в. для оправдания захватнических действий и территориальных при­тязаний Франции по отношению к феодальному Вьетнаму.

Высадка Нгуен Аня в Зядине и его мероприятия по упрочению власти наюге Вьетнама

Укрепляя армию в Сиаме, Нгуен Ань ждал удобного момента для того, чтобы осуществить новую экспедицию с целью отвоевать у Тэйшонов Зядинь. Такая благоприятная ситуация сложилась на рубеже 1786—1787 гг., когда между Нгуен Няком и Нгуен Хюе вспыхнула междоусобица, переросшая в значительные вооружен­ные столкновения. Хорошо налаженная шпионская сеть Нгуен Аня в Зядине позволяла ему быть в курсе всех дел южной части го­сударства Тэйшонов. В 1787 г. определенная часть вооруженных сил Тэйшонов была в срочном порядке отозвана на север, дабы помочь «выонгу Тэйшонов» в борьбе против Нгуен Хюе. Это со­бытие побудило Нгуен Аня безотлагательно развернуть военные действия на территории Южного Вьетнама. В марте 1787 г. он высадился в Лонгсуене, где в первом же бою одержал верх над отрядом Тэйшонов, военачальник которого капитулировал, отдав на милость победителя 15 судов и 300 солдат[347]. Сторонники Нгуен Аня, или, как их называют хроники эпохи Нгуенов, «воины спра­ведливости», активно поддержали его «во многих местах, как стаи тигров, и могущество их было огромно»[348]. По-видимому, это дей­ствительно была значительная сила, поскольку многие тэйшонские военачальники капитулировали перед ними, а сам Нгуен Лы оста­вил Зядинь и бежал в Биенхоа, а затем в Куиньон, где умер от болезни в 1788 г.

К осени 1787 г. Нгуен Ань овладел многими крупными пункта­ми в Южном Вьетнаме. По существу, сопротивление ему оказал только Фам Ван Тхан, командовавший гарнизоном Сайгона. Нгуен Няка мало заботило осложняющееся положение в Зядине. Даже приезд в Куиньон правителя юга Лы не побудил Няка на сколько-нибудь активные действия. Лишь в конце осени 1787 г. он на­правил в Сайгон для оказания помощи Тхану эскадру из 30 не­больших транспортных судов. Однако экспедиция не принесла ус­пеха. В ряде боев Тэйшоны одержали верх над Нгуен Анем, но эти победы не оказали влияния на развитие ситуации, поскольку в других районах Зядиня тэйшонские военачальники продолжали сдаваться южновьетнамским феодалам[349].

Куанг Чунг так характеризовал позицию Няка: «Враг государ­ства находится в Зядине, а Тхай Дык (т. е. Нгуен Няк. — Ред.) уже стар, ищет забав да покоя и не думает о возникших бедах»[350].

Непрерывные поражения и потери территории на юге застави­ли Нгуен Няка обратиться за помощью к Нгуен Хюе. Последний был вынужден оставить незначительные подразделения на севере, в Бакха, и вернуться в Фусуан (в 1789 г.), где занялся подго­товкой и обучением новобранцев для борьбы против Нгуен Аня. Уже к середине 1789 г. среди населения Фусуана и провинций Куангчи и Куангбинь проходило поголовное военное обучение. В течение короткого периода Нгуен Хюе удалось создать боеспо­собную армию. Флот Нгуен Хюе насчитывал 120 судов, в его отря­дах было 300 боевых слонов. Было отлито много новых пушек, часть из которых Нгуен Хюе установил на укреплениях, обороня­ющих Фусуан.

Упущением Нгуен Хюе было то, что он оставлял без внимания шпионскую деятельность европейских миссионеров, которые по­дробно доносили обо всем епискому Адранскому, не пресекал ее.

Однако пока продолжались эти военные приготовления, Нгуен Ань сумел овладеть центром южной части государства Тэйшонов г. Зядинь (Сайгон). Создалась реальная угроза потери всей дель­ты Меконга. Тэйшоны не могли уже ее ликвидировать, ибо Нгуен Хюе был вынужден отдавать все силы на отражение агрессии маньчжурских войск с севера, а центральный выонг Нгуен Няк был не в состоянии противодействовать южновьетнамским фео­далам.

В 1789 г. вся область Зядинь оказалась в руках Нгуен Аня. Правитель Зядиня не спешил начинать новые наступательные дей­ствия против Тэйшонов, полагая, что ему необходимо прежде все­го закрепиться на завоеванной территории, превратить ее в на­дежную военную и экономическую основу для осуществления за­воевательных походов на север.

Начался примерно трехлетний период взаимных военных при­готовлений Нгуен Аня и Тэйшонов.

В 1789—1790 гг. Нгуен Ань провел обучение армии, используя для этого европейских инструкторов и офицеров, как завербован­ных им лично, так и присланных по просьбе епископа Адранского. Войско южновьетнамских феодалов перестраивалось по евро­пейскому образцу, воздвигались укрепления-близнецы европейско­го типа. Особо следует подчеркнуть, что именно европейцы всячески толкали Нгуен Аня на быстрейшее продолжение военных действий. И если до этого периода у Нгуен Аня еще были какие-то колебания относительно того, не обратиться ли за помощью к Сиаму, к Поднебесной либо к какому-нибудь европейскому госу­дарству, то к 1789 г. французские миссионеры, офицеры, моряки и инженеры стали играть главную роль в оказании помощи Нгуен Аню[351].

В конце 1790 г. Нгуен Ань построил дополнительно к имею­щимся еще 15 морских кораблей и одно большое судно европей­ского образца, а также повелел отправиться в Калькутту, чтобы закупить вооружение европейского производства. Две большие верфи были заложены в Зядине и Митхо в начале 1791 г.

К 1790 г. в войске правителя Зядиня насчитывалось уже 30 тыс. человек. В этом же году была заложена крепость Зядинь, которую строили европейские инженеры по европейскому образцу. Нгуен Ань прибег также к посредничеству португальских торговцев, чтобы закупить 10 тыс. мушкетов, 2 тыс. чугунных пушек, 1 тыс. зарядов и 1 тыс. прицелов[352]. Один миссионер доносил, что «скла­ды Нгуен Аня битком набиты разными товарами, и прежде всего достаточным количеством ружей разных видов и пушек разных калибров. И самые богатые властелины в Европе не имеют столь­ко пушек, сколько есть у Нгуен Аня»[353].

К 1792 г. силы Нгуен Аня были уже довольно значительны. В пехотных частях насчитывалось около 140 тыс. человек. В ар­мию входили также 24 отряда, передвигавшиеся на буйволах, 20 артиллерийских групп, 200 боевых слонов, подразделения са­перных войск (в которых были плотники, слесари, оружейники и др.) и хорошо налаженная разведка[354]. В армии была введена строгая дисциплина, в частности установлен порядок отдыха и не­сения службы в «три очереди»: пока одна «очередь» несла служ­бу, две другие отдыхали и т. д.

Помимо чисто военных приготовлений Нгуен Ань провел ряд мероприятий, направленных на получение средств, достаточных для содержания армии. В 1789—1790 гг. правитель издал несколь­ко указов, касающихся стабилизации сельского хозяйства. Глав­ная задача, которую ставил Нгуен Ань, состояла в том, чтобы вернуть в сферу производства заброшенные земли. Основным ме­тодом было избрано строительство военных поселений: армия и все гражданское население были обязаны обрабатывать землю. Тех крестьян, кто уклонялся от этой повинности, забирали в сол­даты. После сбора урожая каждый крестьянин на равнине должен был выплачивать государству 4200 батов риса, в горных райо­нах— 2940 батов. Кто полностью выплачивал эту ставку, тот по­лучал своего рода поощрение: солдату запаса давалась годичная отсрочка от военной службы, крестьянин на год освобождался от несения государственных повинностей[355].

Привлекая безземельных крестьян к освоению залежных и це­линных земель, Нгуен Ань приказал местным чиновникам давать им за определенную плату инвентарь и тягловую силу[356]. В свою очередь, и чиновники получали вознаграждение за деятельность по возвращению крестьян на землю: если кто-либо смог «завер­бовать» десять и более человек, то освобождался от трудовой повинности.

Определенное внимание власти обращали на развитие ремес­ла и торговли в основном для нужд армии. Наряду со строитель­ством верфей, оружейных мастерских Нгуен Ань приказал раз­вивать традиционные местные промыслы, с тем чтобы их продук­цию обменивать на оружие и боеприпасы. Были назначены спе­циальные чиновники — скупщики ремесленной продукции, которые затем и перепродавали ее иностранным купцам.

«Политика Нгуен Аня,— отмечает вьетнамский историк Ван Тан,— состояла во временных уступках народу, в умиротворении народа, чтобы он стал на сторону правителя в борьбе против ди­настии Тэйшонов. Результатом мероприятий в сфере сельского хозяйства, ремесла и торговли, но главным образом в сельском хозяйстве было то, что облик Зядиня изменился. Из области с небольшим количеством населения и с большими площадями не­обработанной земли она стала густонаселенным и богатым райо­ном.

Опираясь на эту относительно стабильную хозяйственную ба­зу, Нгуен Ань активизировал деятельность по подготовке гене­рального наступления на Тэйшонов»[357].

Вместе с тем Нгуен Ань, получив известие о разгроме мань­чжурской армии в Северном Вьетнаме, не спешил с началом военных действий, справедливо полагая, что армия Нгуен Хюе после одержанной победы сильна вдвойне. Его тактика вызывала недовольство находившихся в ставке правителя европейских мис­сионеров (особенно епископа Адранского), мечтавших как можно скорее утвердиться на всей территории Вьетнама. Жалобами на «нерешительность» Нгуен Аня полны письма епископа в Европу, относящиеся к 1790 — 1792 гг.

Нгуен Ань двояко относился к окружавшим его европейцам. Он хотел использовать их знания, но понимал их замыслы и ви­дел, что отношение местного населения к иностранцам ухудшает­ся главным образом из-за того, что все эти португальцы, фран­цузы, англичане вели себя как завоеватели, что были вынуждены признавать и они сами[358]. Кроме того, помощь европейцев Нгуен Аню была не столь уж значительной, а что касается торгового по­средничества в контактах с Батавией, Макао и др., то роль ев­ропейских купцов также не следует преувеличивать, поскольку ак­тивную деятельность в этом деле вели сами вьетнамские торговцы.

Вырабатывая планы борьбы с Тэйшонами, Нгуен Ань не был пешкой в руках «образованных европейцев», он действовал само­стоятельно, хотя и выслушивал советы и «доводы» Пиньо де Беэна.

В 1792 г. шеститысячный отряд из армии Нгуен Аня осущест­вил морским путем первую вылазку во владения Тэйшонов — ата­ковал Биньтхуан. После шести месяцев боев и стычек сухопут­ных и морских войск в районе Биньтхуана Нгуен Няку удалось отбросить войска «правителя Зядиня». Эта неудача вынудила Нгуен Аня задуматься над тем, каким методом продолжать вой­ну. В начале 1792 г. он объявил своим генералам план наступа­тельных действий против Куиньона и других областей Централь­ного Вьетнама.

Этот план был рассчитан на то, чтобы ежегодно, в апреле — мае, когда дуют южные ветры, направлять флот на север, а когда начинают дуть северо-восточные ветры, возвращать его в Зядинь.

По существу, Нгуен Ань взял на вооружение тактику «сезон­ной войны», применявшуюся Тэйшонами во время походов в Юж­ный Вьетнам в конце 70-х годов XVIII в.

После разгрома маньчжурской армии Куанг Чунг одновремен­но с мероприятиями по стабилизации внутреннего положения в государстве начал разработку планов освобождения Зядиня от войск Нгуен Аня. В основных чертах этот план сводился к сле­дующему.

1. Сухопутные и морские силы Нгуен Няка совместно с кораб­лями тайного общества, действовавшего в южных провинциях Китая, должны были из района Куиньона, Бинькханга и Биньтхуана ударить прямо по Биенхоа и Зядиню[359].

2. Сухопутная армия во главе с Куанг Чунгом из Фусуана должна была соединиться с войсками дружественного Тэйшонам государства Камбоджи и ударить с тыла по Сайгону, а также пе­рекрыть дорогу, ведущую в Камбоджу.

3. В это время морской флот Куанг Чунга должен захватить р-в Конлон, г, Хатиен и высадить десант, который также ударит по Сайгону и перекроет все пути, ведущие к побережью, с тем чтобы Нгуен Ань не смог скрыться на островах Сиамского залива или в самом Сиаме[360].

В начале 1792 г. Нгуен Аню стало известно, что Куанг Чунг готовит армию численностью «200—300 тыс. человек»[361]. Возмож­но, хроники преувеличивают численность тэйшонских войск, но даже европейские миссионеры признавали, что положение Нгуен Дня осложнилось и что его могли спасти лишь самые экстраорди­нарные меры.

Вместе с тем подготовка армии Тэйшонов затянулась, насту­пило лето 1792 г., и нужно было ждать зимы, чтобы флот, исполь­зуя попутные в это время северо-восточные ветры, мог двинуться на юг. Именно в это время центральный выонг Нгуен Няк сосре­доточил большое количество кораблей в заливе Тхинай, не обес­печив их, однако, солидной охраной. Это обстоятельство позволи­ло эскадре Нгуен Аня (в которую входили наряду с вьетнамскими два европейских корабля под командованием европейских офице­ров) разгромить почти весь флот Няка. Нгуен Ань захватил око­ло 80 различных судов, лодок и баркасов[362]. Это поражение поста­вило под угрозу срыва план, разработанный Куанг Чунгом.

В создавшихся условиях Куанг Чунг попытался вновь поднять на борьбу широкие народные массы, как он сделал это в 1788— 1789 гг., во время отражения маньчжурского нашествия. В этом отношении большой интерес представляет обращение Куанг Чун­га к жителям Куиньона и Куангнгая. «Мы призываем народ — больших и малых — в двух ваших фу поддержать великого вьюнга, быть верным ему, лодождать, пока наша армия очистит Зядинь и вернет эту область нам. Добрую славу о ваших двух фу люди будут вечно хранить в исторических книгах... И чтобы наша ар­мия быстро двигалась вперед, жители деревень, расположенных вдоль тех путей, по которым она пойдет, должны заранее приве­сти дороги в хорошее состояние.

Этот приказ распространить повсюду, и пусть народ повинует­ся мне»[363].

Однако правителям государства Тэйшонов не удалось поднять народные массы на борьбу с Нгуен Анем. Меньше чем через месяц после опубликования обращения к народу Куиньона и Куангнгая умер Куанг Чунг, единственный из тэйшонских правителей, обла­давший действительным авторитетом в армии и народе. Его смерть, безусловно, ослабила государство Тэйшонов и подтолкну­ла на сепаратистские действия некоторых военачальников, не же­лавших воевать на стороне Тэйшонов и пытавшихся перейти в ла­герь Нгуен Аня.