Торговля

Внутренняя торговля. Рост мелкого и крупного производства в первой половине XIX в. во Вьетнаме свидетельствовал об углуб­лении общественного разделения труда, что, в свою очередь, спо­собствовало расширению торговых связей между городом и дерев­ней. Торговля занимала важное место в экономической жизни Вьетнама, где значительного распространения достигли товарно-денежные отношения. Однако в целом их развитие по-прежнему определялось решающей ролью феодального способа производст­ва. Как указывал К. Маркс, «размер, в котором продукция посту­пает в торговлю, проходит через руки купцов, зависит от способа производства»[666]. Характеризуя эту зависимость, В. И. Ленин, ссылаясь на К. Маркса, писал: «„Рынок" является там и постоль­ку, где и поскольку появляется общественное разделение труда и товарное производство. Величина рынка неразрывно связана со степенью специализации общественного труда»[667].

Однако торговля являлась не только индикатором уровня эко­номического развития Вьетнама, но и средством, обеспечивающим дальнейший рост товарно-денежных отношений в стране. К. Маркс отмечал, что «на основе любого способа производства торговля способствует созданию избыточного продукта, предназначенного войти в обмен, для того, чтобы увеличить потребление или сокро­вища производителей (под которыми следует понимать собствен­ников продуктов); следовательно, она все более придает производ­ству характер производства ради меновой стоимости»[668].

Развитие торговли в масштабах всей страны стало в XIX в. насущным требованием для ускорения экономического роста Вьет­нама. После прихода к власти династии Нгуенов была обеспечена политическая стабильность страны, что значительно облегчило об­щение между севером и югом. Широкое развитие получило кабо­тажное плавание. Возросло число морских перевозок; расшири­лись торговые связи между севером и югом. Южновьетнамский рис доставлялся не только в центральные провинции страны, но^ и в Ханой[669]. Все это свидетельствовало о процессе включения южновьетнамского рынка в систему складывавшегося общевьет­намского рынка на основе общественного разделения труда между различными частями страны. В начале XIX в. получило дальней­шее развитие товарно-денежное обращение, способствовавшее расширению торговли, появлению торговцев-скупщиков, которые продавали сырье ремесленнику, скупая у него готовую продукцию. В роли торговцев и ростовщиков выступали купцы, куаны и по­мещики.

Внутренняя торговля велась на рынках, в торговых поселениях и городских кварталах (фо), на речных переправах и пристанях, В условиях большой протяженности и удобства водных путей (рек, каналов, трасс каботажного плавания вдоль морского побе­режья и т. п.) торговля на воде играла не менее, если не более-важную роль, чем на суше[670]. В середине XIX в. в наиболее развитых районах сельскохозяйственного и ремесленного производ­ства Бакки, расположенных в равнинных и возвышенных местно­стях, насчитывалось от 21 до 44 рыночных центров и торговых улиц в каждой провинции. Центром торговли на севере был Ха­ной, в городе и пригородах действовало 24 торговых центра, 27— в провинции Ханой. Довольно широко была развита сеть торгово­го обмена и в горных провинциях. В Чунгки крупнейшим торго­вым центром была столичная провинция Тхыатхиен, и особенно сама столица Хюэ, где существовало множество торговых улиц, рядов, а при Минь Манге был построен огромный крытый рынок. В Биньдине, развитом центре садоводства, ремесла, лесного про­мысла, насчитывалось 60 рыночных центров. Крупнейшим торго­вым центром юга был Сайгон, купцы и судовладельцы которого занимались регулярной торговлей рисом, используя развитую сеть внутренних водных путей. Значительная часть общего товарообо­рота приходилась на лодочные торговые маршруты. В Дангчаунге, например, в конце XVIII в. наряду с 33 рынками функционирова­ло 39 водных торговых маршрутов, которые обслуживались 500 ко­раблями и лодками[671]. Торговля на водных маршрутах велась не только в их конечных пунктах, на пристанях и базарах, но и на переправах и прямо по пути (лодки останавливались перед любым населенным пунктом).

Сухопутная торговля была менее интенсивной из-за трудностей транспортного сообщения. Существовало лишь небольшое число основных дорог, где сообщение имело регулярный и достаточно быстрый характер. Так, на пути от Куангнама до Фуиена было основано 40 постоялых дворов и четыре рынка, связь с которыми поддерживалась с помощью подменявшихся упряжек быков и буйволов.

Внутренняя торговля велась в нескольких направлениях: меж­ду северной и южной частями страны, между районами с раз­личной специализацией, между жителями гор (этническими мень­шинствами) и равнин, между сельской местностью и городами. Торговля между двумя основными частями страны, не прекращав­шаяся даже в период междоусобных войн в XVII в., с объедине­нием страны под властью династии Нгуенов, поднялась на каче­ственно более высокий уровень. Между севером и югом развивал­ся обмен в первую очередь теми товарами, которых не хватало в одной части страны и было в избытке в другой. Так, с юга на се­вер поставлялись рис, соль, частично продукты моря, а в обрат­ном направлении — медь, железо и изделия из них. В ходе этой торговли продолжался процесс складывания общевьетнамского рынка, начавшийся в XVIII в. с образования широкой сети мест­ных рынков[672]. Важную роль в данном процессе играло развитие торговых связей между районами с различной хозяйственной спе­циализацией. Например, в Дангчаунге происходил оживленный обмен между сельскохозяйственной житницей Зядиня и столичной провинцией Тхыатхиен с развитым ремеслом. Район Зядинь стал настолько важным поставщиком риса для столицы, что состояние урожая там определяло уровень цен на рынках Хюэ. Аналогичные связи устанавливались в Дангнгоае между рисопроизводящими районами дельты Красной реки и Ханоем.

Торговля между горными и равнинными районами имела до­вольно активный характер. Жители гор продавали различные сор­та древесины, особенно строительный лес, лекарственные травы и сырье для приготовления благовоний, некоторые металлы. В об­мен они получали буйволов, соль, рыбный соус, хозяйственную ут­варь, посуду, сельскохозяйственный инвентарь.

Процесс развития местных рынков шел по линии их расшире­ния и увеличения роли в торговле между городом и деревней. Жители городов снабжали крестьян и помещиков ремесленными изделиями, сырьем для производства и т. п. При этом удельный вес продуктов промыслов и ремесла по сравнению с продуктами земледелия в местной торговле постепенно увеличивался.

Продолжался рост городов, возникших на перекрестках торго­вых путей. Некоторые из них, такие, как Хойан, Хохиен, Донгнай, Митхо, Нячанг, Куиньон, Куангнам, Хетам, Телон, превратились в центры не только внутренней, но и внешней торговли. Значи­тельно расширились торговые функции старых экономических и административных центров — городов Ханоя и Хюэ. О степени развития торговли в Ханое свидетельствует даже одно из его на­званий — Кетьо, т. е. «Господин великий рынок»[673]. Оживленный обмен товарами происходил и в торговом квартале Хюэ — Тханха. Из районов дельты рек Красной и Меконга в столицу Хюэ и Ханой поступали главным образом продукты питания и сельскохо­зяйственное сырье, а из северных и центральных провинций пре­имущественно изделия крестьянских промыслов и мелких город­ских товаропроизводителей. Складывание общевьетнамского рын­ка проявлялось также и в том, что в города Хюэ и Ханой приез­жали с разнообразными товарами не столько крестьяне и ремес­ленники — непосредственные производители этих товаров, сколько посредники — профессиональные торговцы. Немаловажную роль в этом деле играли и китайские торговцы.

Торговцы-скупщики после продажи своих товаров в городах скупали там другие товары и везли их в обратном направлении. В этом случае торговцы эксплуатировали деревню посредством скупки сельскохозяйственного сырья по низким ценам и продажи его по высоким ценам в городах.

Вьетнамские торговцы в своем подавляющем большинстве бы­ли мелкими торговцами. Их деятельность преимущественно огра­ничивалась внутренним рынком. Ввиду того что вьетнамские тор­говцы не располагали крупным капиталом, им было не под силу полное подчинение ремесленного производства. Из-за слабости своих экономических позиций вьетнамские торговцы были не в со­стоянии оказать сколько-нибудь значительное влияние на общест­венную жизнь страны.

Развитие торговли и товарно-денежных отношений в первой половине XIX в. могло бы быть значительно более быстрым, если бы не тормозилось реакционной политикой феодальных правителей Вьетнама, особенно Минь Манга и Ты Дыка. Пытаясь проводить политику «презрения торговли», государство издало при них ряд законов, ограничивших внутреннюю торговлю и нанесших ущерб развитию внутреннего рынка. Торговля была ограничена очень сложной системой налогообложения. Существовали налоги на тор­говлю различными товарами, рыночные сборы, пошлины на пере­возки и переправы через реки. На оживленных перекрестках до­рог 51 таможня облагала налогом перевозки и торговлю только в южной части страны. А на севере, чтобы довезти рис от Нам-диня до Нгеана, необходимо было уплатить пошлину девять раз[674]. Такая система налогообложения вызывала порой резкое сокращение торговли. Об этом свидетельствует падение суммы на­логовых сборов в середине XIX в. на 54%[675]. Таким образом, ос­новным препятствием на пути расширения товарного обмена и хозяйства являлись многочисленные таможенные барьеры и тяжелые налоги. Постоянные поборы обогащали правящие классы, но разо­ряли торговцев и ремесленников, сдерживали процесс накопления в их руках первоначального капитала.

Развитию торговли препятствовало также прямое изъятие го­сударством товаров из хозяйственного оборота, т. е. неприкрытый грабеж и эксплуатация их производителей. Так, в огромных мас­штабах у крестьян и ремесленников изымались путем налогообло­жения продукты и изделия на содержание императорского двора в Хюэ. Это заметно отражалось на торговле. Другой формой изъ­ятия из обмена части важных предметов торговли было установ­ление монополии государства на продажу некоторых товаров. Государство временами частично или полностью закрепляло за собой монопольное право на продажу золота, серебра, меди, свин­ца, олова и ряда других металлов, принудительно скупала их по ценам, значительно ниже рыночных. Такие действия приводили к закрытию многих частных шахт, рудников, разорению их владель­цев и сокращению продукции горнорудных промыслов.

Немаловажную роль в этом деле сыграла политика «уважения сельского хозяйства и презрения торговли» (чонг нонг, ык тыонг)[676], более активно проводившаяся Минь Мангом. Глав­ным источником доходов вьетнамского феодального государства веками служило сельское хозяйство. Поэтому уважение сельского хозяйства было естественным и имело свои исторические традиции[677]. Эта тенденция прослеживается и в правление династии Нгуенов, и особенно при Минь Манге.

Огромный ущерб развитию торговли, как внутренней, так и особенно внешней, нанесла политика «закрытых дверей». Она вы­звала сокращение продажи внутри страны импортных товаров, ко­торые имели некоторое значение для жизни населения. В то же время запрещение вести торговлю частным лицам закрыло важ­нейший источник первоначального накопления капитала для вьет­намских предпринимателей, заставило их перевести свои средства из сферы торговли и товарного производства в сферу ростовщиче­ских операций, расширения феодальной земельной собственности и т. п. А это, в свою очередь, тормозило развитие товарно-денеж­ных отношений и сковывало социально-экономическое развитие страны.

Внешняя торговля. Внешняя торговля была тесно связана с задачей обеспечения экономической независимости и с проблема­ми внешней политики феодального вьетнамского государства пер­вой половины XIX в. В большей части рассматриваемого периода правительство Нгуенов стремилось проводить политику «закрытых портов и таможен» (бе куан тоа канг)[678]. Но эта политика осу­ществлялась не всегда строго последовательно. При Зя Лонге упомянутая политика проводилась в отношении лишь некоторых иностранных государств, при Ты Дыке политика «закрытых пор­тов» осуществлялась более строго, чем при Минь Манге и Тхиеу Чи.

Политика «закрытых портов» вытекала из внешней политики вьетнамского феодального государства. Вьетнамский ученый Тхань Тхе Ви пишет, что «его (Вьетнама. — Ред.) правители никогда не забывали о том, что на севере есть страна, которая ранее неодно­кратно устанавливала свое господство над Вьетнамом на протя­жении тысячелетий, и что она постоянно ждет удобного случая, чтобы захватить территорию Вьетнама. Помимо Китая свои алч­ные взоры устремляли на Вьетнам и другие страны, такие, как Франция, Сиам»[679]. Развитие западноевропейского капитализма, сопровождавшееся захватническими колониальными войнами, вы­нуждало вьетнамское феодальное государство принимать дейст­венные меры к защите своей территории. Такая ситуация и поро­дила политику «закрытых портов и таможен».

Известный вьетнамский историк Дао Зуи Ань отмечает: «Не­сомненно, что правящая династия Нгуенов была убеждена в том, что торговля с западными странами могла бы принести некоторые выгоды Вьетнаму, но из-за боязни иностранного вторжения Нгуе-ны пошли на изоляцию как иностранных, так и своих собственных, вьетнамских, торговцев. Эти опасения заставили Нгуенов прово­дить политику «всяческого презрения торговли», политику «закрытых портов»[680]. Однако эта политика, по сути дела, сводилась лишь к ограничению торговли с рядом стран, сокращению номен­клатуры товаров, запрещению вступать в контакты с иностран­цами. Всякий раз, когда опасность иностранного вторжения уменьшалась, правящая феодальная верхушка сама открывала двери для «дорогих гостей», какими были европейские купцы и торговцы из других стран.

Двойственность в проведении внешнеторговой политики отме­чают для периода правления Зя Лонга все источники. Так, когда в 1803 г. англичанин Робер просил у Зя Лонга разрешения предо­ставить английским купцам возможность торговать в Чашоне (Дананг, пров. Куангнам), то последний ответил на это отказом. После того как англичане проявили настойчивость, направив свы­ше 10 военных судов вверх по течению Красной реки, они были разбиты неподалеку от Ханоя[681]. Однако по отношению к своим «друзьям» — французам — Зя Лонг следовал другой политике. Французским торговым судам предоставлялись всяческие приви­легии, вплоть до освобождения от уплаты пошлины.. В отличие от Зя Лонга его преемники Минь Манг, Тхиеу Чи и особенно Ты Дык не только не предоставляли никаких привилегий француз­ским купцам, но и требовали от них и от всех иностранных куп­цов уважения вьетнамских законов и проводили по отношению к ним политику «закрытых портов».

В XIX в. Англия и Америка неоднократно посылали свои тор­говые суда во Вьетнам для установления торговых отношений. Однако ни одна из этих стран не добилась успеха.

В XIX в. Франция постоянно искала пути установления торго­вых отношений с Вьетнамом и пользовалась большими преимуще­ствами, чем Англия, поскольку династия Нгуенов опасалась Анг­лии больше, чем Франции, в силу широкой колониальной полити­ки, которую вела Англия в это время. В рассматриваемый период во Вьетнаме чаще других швартовались торговые и военные суда Франции. В 1819 г. два торговых судна Франции доставили для вуа Зя Лонга 10177 ружей и закупили шелк и сахар[682]. При Зя Лонге во вьетнамских портах продолжали швартоваться торговые суда из самых различных независимых стран Азии (Китая, Сиа­ма) и колоний (Малайи, Филиппин, Индонезии, Индии, Макао), а также из некоторых европейских стран (Португалии, Голландии, Франции и др.).

Иностранные государства искали во Вьетнаме рынок для сбы­та своих товаров. Иностранные купцы начали широко закупать вьетнамское сырье в обмен на промышленные товары своих стран. Китайские торговцы имели свои кварталы в различных городах Вьетнама. Они доставляли из Китая шелк, чай, фарфоровые из­делия, цинк, изделия из железа, аптекарские товары и позолоченную бумагу, использовавшуюся в ритуальных обрядах. Один из европейцев, прибывших во Вьетнам, англичанин Кроуфорд, отме­чал, что в 1822 г. из Сайгона в Китай направилось 30 судов об­щим водоизмещением 6500 т; из Файфо — 16, из Хюэ — 12 и из Северного Вьетнама — 38 судов. Общий тоннаж составил 17 тыс. т. Во Вьетнам ввозился из Китая (Гуандун) также опиум.

Из Японии ввозилось оружие (мечи, копья, кольчуги); из Сиа­ма — лак, перламутр, олово, свинец, рис; из Индонезии (с о-ва Ява) — серебро, сандаловое дерево, бетель; с Филиппинских островов — серебро, сера, табак, воск, лак; из Сингапура приво­зили индийскую хлопчатобумажную пряжу; из Малайи — бумагу, олово, гвоздику, кардамон, сандаловое дерево; из Европы (Фран­ции, Голландии и Португалии) — кожи, ткани, оружие, железо, медь, олово и т. д.

В большом количестве во Вьетнам завозились из различных стран товары повседневного пользования: швейные иглы, женские гребни, кухонная посуда (котлы, горшки из меди и чугуна, сково­роды), фаянсовая посуда. Ввозился также черный перец, хотя в некоторых провинциях в небольшом количестве культивировался черный перец хорошего качества.

Из Вьетнама вывозили ценные и редкие товары: очищенный рис, кожи, соль, сушеную и соленую рыбу, смолу, различную дре­весину, благовония, мускус, слоновую кость, ласточкины гнезда, корицу, черный перец, масло. Вьетнамские торговцы занимали весьма слабые позиции по внешней торговле, тогда как китайские и японские играли в ней более важную роль. Последние выступа­ли в этой стране в качестве посредников между местным рынком и европейцами: скупая у вьетнамцев шелк-сырец, сахар и другие товары, они затем перепродавали их европейцам.

Шелк и сахар европейцы закупали во Вьетнаме охотнее и в большом количестве. Вьетнамский сахар считался лучшим в Юго-Восточной Азии[683]. В 1822 г. во Вьетнаме, по сведениям европей­ских купцов, производилось от 20 тыс. до 60 тыс. ц сахара. В 1820 г. два английских торговых судна закупили здесь 17 тыс. ц сахара. В 1845 г. из Вьетнама было продано около 20 млн. кг са­хара.

После сахара и шелка важное место в экспорте Вьетнама за­нимало также золото; государство установило свою монополию на вывоз за границу золота, серебра, меди, свинца, олова и других металлов. Правительство проводило строгую политику запрета частным лицам вывоза из страны золота и серебра. Так, в 1839 г. был издан указ (распространившийся на пограничные с Китаем провинции, куда разрешалось прибывать китайцам для найма и торговли), по которому разрешалось использовать золото и се­ребро для обмена внутри страны и категорически запрещалось вывозить из Вьетнама ценные металлы[684]. Лица, нарушившие этот указ, подвергались строгому наказанию.

Среди прочих вывозимых из Вьетнама товаров были лесные и морские продукты. К лесным продуктам относились: дикий кар­дамон, шампиньоны, корица, смола, различные породы ценной древесины. Из морских продуктов на внешний рынок Вьетнам вы­возил: трепанги, сушеную рыбу, сушеные креветки, морской жень­шень, жемчуг, панцирь морской черепахи.

Товары кустарных ремесел помимо шелковых тканей включали также дорогостоящие предметы ювелирного искусства из серебра и золота, изделия из лака, лакированную мебель, гончарные и фаянсовые изделия. Вьетнамские гончарные изделия также поль­зовались большим спросом. Европейские купцы закупали в боль­шом количестве во Вьетнаме фаянсовые изделия из голубой гли­ны. Из Вьетнама европейские купцы также охотно вывозили чере­пицу, которую особенно много закупали голландские купцы. Осо­бым спросом пользовалась черепица из Батчанга.

На вывоз основной сельскохозяйственной культуры Вьетна­ма— риса — был наложен государственный запрет. Последний су­ществовал вплоть до захвата Вьетнама Францией, когда рис стал важнейшей статьей вьетнамского экспорта в метрополию.

Вьетнам к середине XIX в. постепенно включался в мировой рынок. Вьетнамское правительство направило своих торговых представителей за границу для ведения переговоров о торговле: в 1839 г. в Батавию (Джакарту) были направлены Дао Чи Фу и Чан Ту Зинь; в Индию — Нгуен Дык Лонг и Ле Ба Ти. Торговые представители Вьетнама были посланы в другие страны Юго-Во­сточной Азии. Торговым советникам вьетнамского государства в Батавии (Джакарте) Чан Вьет Хыонгу и Тон Тхат Тхыонгу было дано указание зафрахтовать европейские суда и направить их за товарами в страны западной части Индийского океана. В 1843 г. император Тхиеу Чи вторично послал Дао Чи Фу и Чан Ту Зиня в Батавию, а Ле Май Ханя и Нгуен Конг Нгиа с официальной торговой миссией в Сингапур.

Во Вьетнам прибывали иностранные торговцы не только для ведения непосредственной торговли с вьетнамцами, но и для осу­ществления между собой товарообмена, увозя вымененные товары в другие страны. Так было с черным перцем, который они приво­зили во Вьетнам не для продажи местному населению, а для того, чтобы продать торговцам других стран. Та же картина наблюда­лась и с золотом, которое везли сюда на продажу китайцы, япон­цы, лаосцы.

Внешняя торговля страны во многом являлась монополией го­сударства — в XVII—XVIII вв. феодальных домов Чиней и Нгуенов[685], а в XIX в. она была монополией императора. Так, в 1845 г. одна треть всего экспорта принадлежала императору.

Внешняя торговля была подчинена обслуживанию интересов господствующих классов вьетнамского феодального общества. Император и его приближенные закупали только те товары, в которых они нуждались для поддержания государственной власти (главным образом оружие) и для своих потребностей — предме­ты роскоши и украшения (медные изделия, позолоченные часы, висячие лампы, картины, зеркала, музыкальные инструменты и др.). Ввозимые во Вьетнам товары в первую очередь показыва­лись и продавались императорскому двору и его сановникам и лишь затем прочему люду.

Н. Рондо писал о торговле Вьетнама начала XIX в.: «Король считает себя хозяином кораблей и торговцев и единолично распо­ряжается закупкой продукции в стране по дешевой цене...

Вьетнамские корабли ничем не уступают китайским и сиам­ским по своим размерам, по надежности и хорошо плывут по мо­рю. Тем не менее вьетнамский король пользуется для своей тор­говли кораблями, построенными по европейскому образцу, кото­рые вооружены как военные корабли. Эти корабли имеют тон­наж от 300 до 600 т[686], перевозят королевские товары в Сингапур, Батавию, Гуандун, Бангкок и даже в Калькутту. Существуют еже­годные рейсы в Сингапур и Батавию, около десятка судов ведут прибрежную торговлю по приказу короля. Ежегодно вьетнамцы прибывают в Батавию с 15 до 20 марта и уезжают с 15 по 20 мая»[687].

За пятилетний срок, с 1835 по 1839 г., из Вьетнама в Сингапур ежегодно прибывало пять судов грузоподъемностью 1300 т и от­сюда отбывало четыре судна грузоподъемностью 1200 т. Прибли­зительно за это время из порта Луктинь (Намки) прибыли в Син­гапур 42 судна грузоподъемностью 2980 т и отбыли 33 судна гру­зоподъемностью 2280 т.

Заходившие во вьетнамские порты иностранные суда платили пошлину. Ст. 133 свода законов Зя Лонга гласила, что «все тор­говые суда (т. е. суда иностранные.— Авт.), заходившие в порты, должны немедленно сообщить самым подробным образом о номен­клатуре доставленных товаров с целью уплаты пошлины. Не пере­численные в декларации товары или перечисленные неполно под­вергаются конфискации»[688].

В XIX в. во Вьетнаме имелось много пограничных таможен, особенно с 20-х годов. В 1831 г. только в одном Хойане имелось четыре таможенных управления, от уезда Лезыонг до Хойана— 10, от причала Бан в Шуойда до Хойана — 80, от рынка Тхилай в Зуисуене до Хойана — 60, от Суандая до Дайтыема и Дананга — 70 таможен. Всего в стране в 40-х годах было учреждено 220 та­моженных пунктов[689].

С иностранных судов, швартовавшихся во Вьетнаме, взимали пошлины за ввозимые товары. Помимо этого купцы обязаны были делать сановникам двора подношения, которые состояли из ценных товаров. Взимание таможенных пошлин приносило вьетнам­скому государству большие доходы. Так, к середине XIX в., по подсчетам миссионеров, ежегодный таможенный доход составил 3 млн. золотых франков при общей сумме бюджета в 40 млн. фр. В действительности доходы от таможенных пошлин были боль­шими, поскольку многие чиновники присваивали себе значитель­ную часть сборов.

Многие товары (корица, воск, ласточкины гнезда, черепаший панцирь, оленьи рога, слоновая кость, ценные породы древесины и т. д.) являлись монополией государства, выпадая таким образом из сферы торговли. Государство держало в своих руках также торговлю промышленным сырьем (медь, свинец, олово, никель, железо, селитра и др.).

Политика вьетнамского феодального государства в области внешней торговли, особенно в период правления Ты Дыка, бес­спорно, во многом тормозила последнюю. Налоговые сборы взи­мались чистым серебром, в некоторых таможнях налоги уплачивались наполовину деньгами и наполовину серебром. На базе изу­чения налоговых поступлений[690] из таможенных пунктов всей страны можно сделать вывод о том, что состояние торговли во Вьетнаме с 1800—1820 гг. улучшалось и в дальнейшем, до 1843 г., торговля получила определенное развитие. Свидетельством этого является признание англичанина Кроуфорда, который писал, что вопреки распространенному ложному мнению о том, что во Вьет­наме, так же как и в Японии и Китае, все порты закрыты для ев­ропейских купцов, у него сложилось впечатление, что нигде в Во­сточной Азии нет такой свободы для европейских купцов, как в Кохинхине, где начиная с 1818 г. по указу императора все ино­странные купцы пользуются одинаковыми правами[691]. Тот же Кроуфорд в письме от 28 июня 1825 г. отмечал: «Наша торговля с Кохинхиной продолжает развиваться. Однако, ввиду того что в этой стране (Вьетнаме. — Авт.) свирепствует голод, число судов, перевозивших товары в Сингапур, сократилось до 13»[692]. В 1839 г., при императоре Минь Манге, общая стоимость экспорта достигла 1888423 фр. В 1841 г., при Тхиеу Чи, эта сумма возросла до 2 906 317 фр.[693].

Начиная с 1848 г., при вуа Ты Дыке, началось свертывание внешней торговли[694]. Иностранным судам запрещалось заходить во вьетнамские порты, за исключением порта Дананг (Туран). Общее число судов, швартовавшихся в этом порту, было строго ограничено. На вывоз риса, соли, драгоценных металлов и ранее требовалось специальное разрешение от правительства, но теперь их старались не выдавать.

После утраты шести провинций Южного Вьетнама состояние торговли еще более ухудшилось (хотя официально она там не велась), что резко сократило поступления доходов в государствен­ную казну[695].

Проводимая государством в середине XIX в. политика «закры­тых портов» тормозила развитие национальной торговли и эко­номики, усилив тем самым позиции китайских торговцев. Китай­ские торговцы занимались сбором таможенных пошлин у город­ских застав, причалов, ведали транспортировкой товаров. В по­следние годы правления Ты Дыка китайский двор основал во Вьетнаме «торговое отделение»[696].

Однако вьетнамский рынок в силу объективных причин раз­вития все же постепенно включался в восточноазиатский и миро­вой рынок, свидетельством чего является проникновение в страну мексиканского доллара, используемого в качестве международной валюты для стран Тихоокеанского бассейна (вьетнамцы его на­зывали «монетой с головой дьявола»). Об этом же свидетельству­ет активизация торговых отношений с Китаем, Сиамом, европей­скими колониями в Малайе, Индии, на Филиппинах, в Индонезии, с Макао и некоторыми европейскими странами, такими, как Фран­ция, Англия, Португалия и Испания.

Частичное расширение торговли заставило правительство унифицировать систему мер и весов и упорядочить денежное об­ращение. На территории всей страны имела хождение медная монета — донг. Широкое распространение получило также литье золотых и серебряных монет.

Консервативные меры феодального государства в области внешней и внутренней торговли не могли полностью задержать развитие капиталистических отношений. Несмотря на искусствен­ные препоны и рогатки, ростки их все же пробивали себе дорогу, что соответствовало объективным законам развития вьетнамского общества. За развитие капитализма активно выступали отдельные передовые представители вьетнамской интеллигенции, побывавшие в странах Юго-Восточной Азии, Китае и Западной Европе. По воз­вращении на родину эти лица (Нгуен Чыонг То, Фан Тхань Зян, Динь Ван Диен, Нгуен Хюэ Те, Ле Динь и др.) выступали за проведение социально-экономических и политических реформ, до­казывали необходимость развития науки, техники, вступления страны на путь технического прогресса. Указанные лица осуждали старые, отжившие порядки и выступали за проведение в стране коренных преобразований. В 1863 г. Нгуен Чыонг То[697] предста­вил правительству проект реформ в трех томах, среди которых предусматривались меры по развитию торговли и указывалось на необходимость прекращения политики «закрытых портов»[698].

Подводя итоги развития горнорудных промыслов, ремесла и торговли, следует отметить, что наиболее важным явлением в со­циально-экономической жизни Вьетнама первой половины XIX в. было дальнейшее развитие товарно-денежных отношений и рас­ширение сферы применения наемного труда, рост торгового капи­тала. В некоторых отраслях промышленности (гончарная, тек­стильная и рисоочистительная) в недрах феодализма уже имелись элементы новых, капиталистических хозяйственных отношений (мануфактуры капиталистического типа на ранней стадии своего развития).

Однако еще рано было говорить о том, что феодализм во Вьетнаме уже полностью исчерпал все возможности своего раз­вития, он еще имел определенную историческую перспективу, пе­реходя к своей поздней стадии.

Город

В XVIII—XIX вв. наиболее значительное развитие получили главные города севера, центра, юга и особенно портовые города в южной части страны.

В Ханое к XVIII в. сложился устойчивый центр товарного производства, ремесла и торговли всего севера. Ремесло, отделив­шееся в особую отрасль производства с ярко выраженным мелко­товарным характером, сконцентрировалось в основном в столице и ее пригородах. Так, при увеличении на севере общего количе­ства специализированных ремесленных поселений — фыонгов — в 10 раз более 50% из них сосредоточилось в Ханое и прилегающем районе[699].

Важным, хотя и не таким крупным, как Ханой, экономическим центром был город Хюэ. При династии Нгуенов он стал столицей, что наложило заметный отпечаток на характер его развития. В столичном районе (Тхуанхоа) сложился ремесленный комплекс, образовался местный рынок. Цай Тинь Лань так описывает Хюэ: «Город окружен кирпичной стеною, весьма крепкою и довольно красивою... высотой более 10 футов, а в окружности 4—5 футов, имеет восемь ворот... В излучинах реки стоит множество военных и купеческих судов, также и перевозных барок под соломенными навесами. Близ города, с четырех сторон, находятся хорошо об­строенные торговые площади; на них бесчисленное множество всяких товаров; дома обывателей построены ровно, все чисты и красивы»[700].

Интересные сведения о жизни Хюэ XVIII в., его архитектуре приводит в своей книге видный ученый феодального периода Ле Куи Дон. Он писал: «Территория Фусуана обширна, около 10 за­мов[701]… в центре, на возвышенном месте, императорская резиден­ция, построенная в направлении с северо-запада на юго-восток. С основания города прошло всего 90 лет, а наверху уже построе­ны храмы для богослужений с многочисленными внутренними га­лереями, внизу — жилые дома».

В большом городе, вне стен цитадели, вдоль широкой цент­ральной улицы, по свидетельству Ле Куи Дона, располагались верфи и продовольственные склады, рынок и связанные с ним торговые кварталы. Протекавшая через столицу река служила важнейшим транспортным путем, связывающим город с сельской округой. В описании Ле Куй Дона видно заметное социальное расслоение жителей города. Дворец охраняли размещенные вокруг него сухопутные и морские войска. Влиятельные придворные выбрали для жилья лучшие места по берегам реки, где построили свои дома и разбили сады.

Портовые города играли важную экономическую роль, осо­бенно на юге. Они являлись центрами внешней торговли, а также конечными пунктами закупочной торговли, которая велась во внутренних районах. В Сайгон и другие южные порты Вьетнама приходили корабли из Китая, Японии, Малайи, Сиама, других стран Азии и из Европы. Другими развитыми портовыми городами были Дананг, Вунглям, Хоангша, Танкуан и др. Ханой, Хюэ и Сайгон также являлись городами-портами если не внешними, то внутренними.

Во Вьетнаме помещичье землевладение сложилось только к XVIII в. и при этом характеризовалось преобладанием мелкой частнофеодальной собственности. Поэтому здесь не было фигуры крупного всевластного феодала, который подчинил бы себе город и с которым шла ожесточенная борьба. Слабый вьетнамский по­мещик не мог противопоставить себя городу и повлиять на его развитие.

Уже к началу XIX в. во Вьетнаме сложились условия для раз­вития новой массовой формы городской жизни, а города стали играть все большую роль в жизни вьетнамского феодального общества. Это явилось прямым следствием сдвигов, происшедших в его социально-экономической структуре и связанных с перехо­дом на стадию позднего феодализма. Развитие частнофеодальной системы сопровождалось ускорением развития производительных сил, углублением общественного разделения труда, изменением производственных отношений. Таким образом, сам уровень социально-экономического развития общества обусловил широкое распространение городских форм жизни.

Рост городов происходил в основном по двум путям. Во-пер­вых, усилился процесс концентрации ремесла и торговли в сто­лицах. В то же время усилилось и обрастание ремесленными и торговыми поселениями административных центров. Значительного развития достигли такие из них, как Фохиен (пров. Хайхынг), Хойан (пров. Куангнам), Тханьха (пров. Тхыатхиен), Зядинь (Сайгон, пров. Зядинь). В этих городах сосредоточивалось все больше ремесленников и торговцев, оживленно функционировали рынки, появлялись лавки иностранных купцов[702]. Процесс посте­пенного превращения городов — административных центров в местные экономические центры в основном шел на территории Се­верного и Центрального Вьетнама, где существовала веками сложившаяся и устоявшаяся административная структура. На юге же преобладал путь развития города из возникавших на новых местах торгово-ремесленных поселений. Здесь административная структура только образовывалась в XVIII в. в ходе освоения вьетнамцами новых земель. На новых, свободных от аграрного перенаселения территориях сформировалось более сильное, чем на севере и в центре, частное землевладение. В то же время на юге еще быстрее происходили распад деревенской общинной ор­ганизации, ослабление внутриобщинных связей, что привело к углублению лежавшего в основе развития города процесса отде­ления ремесла от сельского хозяйства.

Отсутствие в южной части страны городов, монополизировав­ших, подобно Ханою и Хюэ, ремесло и торговлю в прилегающих областях, также способствовало возникновению здесь ряда новых экономических центров. Развитие на юге городской жизни было облегчено одновременно тем, что здесь слабее проявлялось влия­ние консервативных устоев феодального общества, особенно в условиях притока на осваиваемые земли новых групп населения.

Торгово-ремесленные городские поселения возникали в южной части страны на местах рынков, промыслов, перекрещивания сухо­путных и особенно водных торговых путей, выращивания и обра­ботки технических и прочих культур, производства ремесленных товаров, вокруг рудников. Часто город вырастал в результате со­единения нескольких подобных экономических организмов. Ярким примером развития на юге города из небольшого торгово-ремесленного поселения является Сайгон, ставший в середине XIX в. вторым по значению после Ханоя экономическим центром Вьет­нама.

Прообразом Сайгона являлся торговый центр, сложившийся на берегу р. Донгнай. Уже в XVII в. он имел важное экономиче­ское значение. По реке сюда приплывали торговать вьетнамские и китайские джонки, малайские, голландские и португальские ко­рабли. Это место использовали для стоянки даже испанские воен­ные суда.

Дальнейшему развитию Сайгона способствовало расселение здесь в 1777 г. солдат крестьянской армии Тэйшонов, которые провели большие работы по перестройке Сайгонского порта и углублению каналов для облегчения водного сообщения между Сайгоном и дельтой р. Меконг. Уже в этот период Сайгон фактически стал главным городом южной части Вьетнама. В 1790 г. Нгуен Ань построил цитадель города, внутри которой располага­лись храм предков, склады, пакгаузы, оружейный завод. Крепость играла важную военную роль до 1836 г., когда Минь Манг разру­шил ее как центр восстания Ле Ван Кхоя.

Одновременно с расцветом цитадели Сайгона продолжал раз­виваться и город вокруг нее. Правда, как показывает карта 1815 г., Сайгон состоял тогда всего из одной улицы (собственно Сайгона) и большого торгового квартала (Телон)[703]. Но и в то время иностранцы, посещавшие южную часть страны, отмечали размеры Сайгона и активность экономической жизни в городе. Американец Уайт назвал Сайгон «одним из главнейших городов Кохинхины» и оценил его численность в 24 тыс. человек[704]. А вот, как описывал свои впечатления другой европейский путешествен­ник: «Улицы прямые, широкие и удобные; численность населения значительна»[705]. Расцвет торговли в Сайгоне отмечало и офи­циальное издание династии Нгуенов по географии страны, описы­вающее восемь рынков, располагавшихся на его территории[706].

«Свободное» образование городов хотя и было более харак­терно для юга в силу сложившихся там условий, но имело также место и на севере, что подтверждает наличие общего для всего Вьетнама характера процесса развития городской жизни. В конце XVIII — начале XIX в. в дельте Красной реки и в районе китай­ской границы происходил быстрый рост городских поселений в ре­зультате объединения ремесленных, горнорудных и торговых по­селений. Во всей стране в основе процесса создания новых город­ских поселений вне традиционных административных центров ле­жали такие факторы, как развитие мелкотоварного ремесленного производства и товарного хозяйства частного феодала, между ко­торыми налаживался обмен посредством рынка.

Распространенным типом небольшого городского поселения на юге был так называемый тхуок. Имели место также комплексы из двух-трех тхуоков. Тхуок, являясь административной единицей провинциального подчинения, представлял собой объединение по­селений, незначительная часть которых была сельскохозяйст­венными, а большинство — специализированными ремесленными поселениями (фыонгами). Все они располагались на компактной территории и имели общее название. Тхуоки включали от 2 до 80 фыонгов, что зависело от степени разделения труда, уровня специализации, специфики отрасли ремесленного производства. Каждый тхуок, как правило, представлял какую-либо одну от­расль ремесленного производства и имел внутреннюю специализа­цию по фыонгам, что свидетельствует о высоком уровне отделения ремесла от сельского хозяйства. Это подтверждается и тем, что одновременно фыонги имелись и в самой сельской местности. Таким образом, подобные городские поселения занимались товар­ным производством для деревни, которая лишь частично удовле­творяла свои потребности в ремесленных товарах повседневного назначения.

Городские поселения типа тхуоков (порой они назывались дои) стали к XIX в. крупными специализированными центрами ре­месла в южных районах страны и выпускали здесь основную часть ремесленной продукции.

В Куангнаме образовалось два городских центра шелкоткаче­ства, один— кораблестроения, один — по изготовлению циновок, один — по изготовлению ламп, два — по производству масла и бла­говоний. Обычно производство продукции в тхуоках имело полный цикл. Так, в центре шелкоткачества пользовались собственным сырьем с посадок шелковицы, производили различные сорта тка­ней, окрашивали их.

В новых ремесленно-торговых объединениях углублялось иму­щественное неравенство, возникали зачатки будущей мануфакту­ры. Например, в корабельном тхуоке ремесленники, сооружавшие судно, были его совладельцами и участвовали в торговых опера­циях. В то же время здесь имелись наемные рабочие (иногда бо­лее половины жителей тхуока), которые этими правами не поль­зовались.

Ряд городских поселений на юге, как и на севере, специализи­ровался на добыче полезных ископаемых, разработке сырья и древесины, рыболовстве и овощеводстве и уже на этой базе про­изводили ремесленную продукцию и продукты питания (например, изготовление рыбного соуса на местах рыболовства, ювелирных изделий на местах добычи золота). Добыча и обработка золота, значительные запасы которого имелись на юге, получили особенно широкое развитие. Здесь сложилось пять центров, из которых три были крупными. Важное экономическое значение имел центр по разработке залежей соли, обслуживавший весь юг.

Незначительное число городских ремесленных поселений с ши­роким производственным профилем выпускало, как правило, про­дукцию, имевшую общую сырьевую базу. Так, в одном из них (в уезде Куиньон), производившем главным образом различные сор­та бумаги, изготовлялись также масло, вино и лекарства. Тот факт, что большинство тхуоков специализировалось в какой-либо одной отрасли производства и выпускало количество продукции, рассчитанное на более обширные районы,, подтверждает существо­вание нескольких местных рынков, широкое развитие торговли между городскими поселениями и сельской местностью, без чего невозможно функционирование подобного экономического меха­низма. _:

Сельские жители покупали орудия земледелия, предметы быта, соль. Население городов, промысловых районов и районов вы­ращивания технических культур приобретало на рынках продукты питания. Такие рынки часто появлялись в местах расположения городских поселений. Примером может служить Телон, «большой рынок», образовавший торговый пригород Сайгона.

В целом ремесленно-торговые городские поселения стали иг­рать в XIX в. самостоятельную роль в экономической жизни страны.

На юге имелось к началу XIX в. от 30—35 до 45—50 городских поселений типа тхуоков, что, безусловно, говорит о заметном раз­витии городской жизни в этой части страны, учитывая существо­вание еще и портовых торговых центров. Население тхуока коле­балось в пределах от нескольких сот до 5 тыс. человек, часть из них занималась сельским хозяйством. В первую очередь это было население, которое не входило в фыонги и, живя земледелием, обеспечивало тхуок минимумом продуктов питания. Оно также занималось выращиванием необходимых для ремесленного произ­водства технических культур, разработкой для него источников сырья и металлов.

Подтверждением промежуточного положения жителей город­ских поселений между ремесленником и крестьянином является характер их налогообложения. Хотя основной налог с производ­ства (тхо шан) они платили ремесленной продукцией или деньга­ми, а подушные платежи (более десяти видов) — в основном деньгами, в ряде тхуоков население платило земельный налог и подушные сборы натурой (обычно рисом).

Торгово-ремесленные поселения, возникавшие во Вьетнаме в XVIII—XIX вв., таким образом, не утратили окончательно связь с сельским хозяйством. Полуаграрный характер многих городов был типичен для тогдашнего Вьетнама.

Ремесленно-торговые поселения, получившие в XVIII—XIX вв. широкое распространение на севере и особенно на юге Вьетнама, несмотря на сохранение в них сельскохозяйственного элемента, обладали всеми признаками городов. Городские поселения, как правило возникавшие стихийно, получали поддержку от государст­ва. При основании императорской инвеститурой им давалось раз­решение на существование и одновременно жаловался официаль­ный культ. Фактически города получали самоуправление и госу­дарство не занималось строгой регламентацией городской жизни, которую жители организовывали согласно своим интересам.

Структура городского управления почти полностью была ско­пирована с общинной организации. Многовековое существование во Вьетнаме общины оказало решающее влияние и на городские поселения. Последние, образуясь на основе сельских и ремеслен­ных общин, в условиях разрушения общинной производствен­ной организации заимствовали главным образом ее юридические формы.

Особенности возникновения вьетнамского города — экономиче­ского центра не способствовали развитию в нем цехового строя, подобного тому, который существовал в Европе. Деление ремес­ленников и торговцев внутри городской общины соответствовало их принадлежности к специализированным ремесленным и торго­вым поселениям (фыонг и фо), образовавшим город. Относитель­ная свобода вьетнамских городов, отсутствие в них фигуры все­властного феодала также не стимулировали создания узких кор­поративных объединений в форме цехов ремесленников и гильдий купцов для защиты общих интересов и приобретения приви­легий. Еще одним препятствием к какому-либо другому группо­вому делению населения было наличие строго регламентирован­ных государством категорий городских жителей.

Фактически деление на категории отражало социальный со­став городского населения. Высшую социальную группу, которой и принадлежала власть в городе, составляли государственные чи­новники, ростовщики и крупные купцы. Привилегированное поло­жение занимали также военные, в первую очередь офицерство. Далее следовала наиболее многочисленная, также полноправная категория ремесленников, торговцев и лиц, занимающихся сель­скохозяйственным трудом. Часто ремесленника трудно было отли­чить от мелкого торговца, так как и тот и другой занимались одно­временно изготовлением и продажей товаров. Еще ниже на со­циальной лестнице располагались группа лиц, работавших по най­му, и обширный в условиях тесной связи вьетнамских городов с речным и морским хозяйством слой матросов, лодочников, пере­возчиков и т. п. Наконец, на самом дне города, образуя своего рода люмпен-пролетариат, находился отряд бедняков (нищих), беглых, преступников. Подобное деление населения на категории свидетельствует о том, что социальное расслоение и имуществен­ная дифференциация довольно далеко зашли во вьетнамских го­родах к началу XIX в.

Сложившиеся в конце XVIII — начале XIX в. условия открыва­ли благоприятные перспективы для роста городских поселений, их эволюции к развитому городу, расширения и экономического укрепления столичных и портовых центров, развития в городах ремесла и торговли, зачатков капиталистического способа произ­водства.

В целом же вьетнамский город, хотя товарно-денежные отно­шения в стране достигли довольно высокого уровня, оставался в середине XIX в. феодальным городом. Развитие ремесла и торгов­ли в нем не пошло дальше зарождения первичных элементов ка­питализма в форме простой кооперации и мануфактуры, слоя на­емных рабочих.