Во внешней политике вьетнамского государства первой половины XIX в. можно проследить три основных направления.
Активную политику вьетнамское феодальное государство проводило в этот период в отношении своих непосредственных соседей на Индокитайском полуострове — двух лаосских княжеств Вьентьян иЛуангпрабанг и Камбоджи, за влияние на которые Вьетнам вел непрерывную борьбу с Сиамом.
Правящая верхушка проводила линию на поддержание и укрепление связей с феодальным Китаем.
В отношении стран Запада Вьетнам осуществлял по большей части изоляционистскую политику.
Столь неодинаковый подход к различным региональным направлениям вьетнамской внешней политики этого периода имеет свое объяснение как в плане социально-экономических условий, которые сложились в стране в первой половине XIX в., так и в плане международного положения Вьетнама. Что касается последнего, то немаловажное значение при этом имели искаженные представления вьетнамских правителей о месте Вьетнама в мире, а также те традиционные, веками существовавшие стереотипы, которые характеризовали отношения стран в этой части тихоокеанской Азии.
|
|
Иллюзорное представление о месте Вьетнама в мире культивировали сами Нгуены, когда они, копируя китайский образец, также объявляли себя то Срединной империей — Чунг куок, то Поднебесной, по отношению к которой все остальные народы и государства были варварской периферией. Варварами считались и европейские страны. Достаточно упомянуть, что среди 13 стран, которые император Вьетнама Зя Лонг официально объявил своими данниками в 1815 г., помимо действительных данников — Камбоджи, Вьентьяна, Луангпрабанга, Чанниня и двух небольших княжеств Тхуиса и Хоаса — значились Бирма, Франция и Англия[707]. В 1816 г. Зя Лонг отозвался об Англии как о «маленьком варварском государстве», и даже в 1845 г., после поражения, которое нанесла Англия Китаю в «опиумной» войне 1840 — 1842 гг., что свидетельствовало о ее мощи, император Тхиеу Чи и его приближенные квалифицировали подарки английского короля как дань[708]. На практике, однако, политика Нгуенов была гораздо более прагматичной, чем следовало из подобных деклараций, и, как указывалось выше, вьетнамские власти осуществляли дифференцированный подход к разным странам, учитывая те конкретные реальности, с которыми им приходилось сталкиваться.
Например, на вьетнамско-китайские отношения первой половины XIX в. определяющим образом влияло то обстоятельство, что в Цинской империи назревал глубокий внутренний кризис, выразившийся, в частности, в усилении феодальной эксплуатации крестьян, в росте антифеодальных и антиманьчжурских движений, в разложении бюрократического аппарата и неспособности отсталой армии обеспечить безопасность государства, над которым нависла угроза вторжения капиталистических держав. В таких условиях цинский двор стремился сохранить в лице Вьетнама дружественного соседа, который мог бы сыграть роль государства-буфера. К тому же еще очень свежо в памяти цинских феодалов было то поражение, которое потерпели армии маньчжурского императора Цянь Луна, совершившие агрессию во Вьетнам против Тэй-шонов всего десятилетие назад. Поэтому позиция цинской дипломатии отличалась в этот период невмешательством как во внутренние, так и во внешние дела Вьетнама. Цинский император охотно поддерживал всякого реального обладателя власти, согласного сохранять традиционные отношения с Китаем, признавая номинально свое вассальное положение.
|
|
Правители Вьетнама, где в первые десятилетия XIX в. происходило восстановление и укрепление феодального режима, расшатанного крестьянской войной Тэйшонов, тоже были заинтересованы в поддержании мирных отношений с северным соседом.
Возросшая активность западных держав (хотя в начале века и не угрожавших Вьетнаму) побуждала вьетнамскую правящую верхушку искать защитника в лице Китая. В глазах вьетнамских феодалов цинский Китай продолжал оставаться олицетворением могущества и силы.
Положение Вьетнама на Индокитайском полуострове в первой половине XIX в. определялось в основном соперничеством с Сиамом за влияние на окружающие государства. Феодальная внешнеполитическая доктрина двора Нгуенов рассматривала соседние страны как буфер, как щит, прикрывающий сам Вьетнам от удара со стороны внешних сил, прежде всего Сиама. Именно поэтому феодальные власти Вьетнама с готовностью откликались, например, на призывы о помощи, идущие от враждующих между собой группировок камбоджийского двора, и поддерживали ту из них, лояльность которой в дальнейшем была гарантирована.
Что касается самих этих стран, то они, как правило, объявляли себя вассалами и Сиама и Вьетнама одновременно. Степень реального преобладающего влияния двух соперников в зависимых странах в разное время не была одинаковой. Соответственно менялся и сам характер вьетнамо-сиамских отношений: добрососедские в самом начале XIX в., они становились откровенно враждебными по мере укрепления империи Нгуенов и перерастали в конце концов в войны из-за влияния в Лаосе и Камбодже.
Вьетнамо-бирманские связи в этот период носили спорадический характер и имели место по инициативе Бирмы. Немногочисленные посольские миссии из Бирмы направлялись главным образом в затруднительные для этой страны моменты, когда она искала союзников в борьбе со своим традиционным противником — Сиамом. Именно такую цель преследовало, в частности, бирманское посольство 1823—1824 гг.[709].
Нгуены были хорошо осведомлены о ситуации в странах Юго-Восточной и Южной Азии. Вьетнамские купцы и должностные лица часто бывали в уже захваченных европейцами странах: Сингапуре, Индонезии, на Филиппинах, в Индии. Индию, где позиции европейских колонизаторов были особенно сильны, во Вьетнаме называли «Тьеу тэй» — «малый Запад». В Сингапуре проходили практику учащиеся школы переводчиков «Куан ты зить». Именно в этих странах вьетнамцы знакомились с образцами западной военной техники, к которой проявляли большой интерес, а также с тактикой морского боя Великобритании, чей приоритет в этой области во Вьетнаме признавали и чей опыт стремились использовать[710].
Что касается политики по отношению к странам Запада, то ее шо преимуществу изоляционистский характер был обусловлен рядом факторов.
|
|
Прежде всего в этой связи следует указать, что стремление оградить Вьетнам от контактов с Западом представляло собой реакцию на экспансию западных колониальных держав, которая начала заметно активизироваться с начала столетия. Захватническая политика Англии в Индии, Бирме, Сингапуре, первая «опиумная» война в Китае побуждали феодальные правящие круги Вьетнама искать способы защиты от этого натиска. Свое спасение от западной угрозы вьетнамские феодалы видели в ограничении, а в отдельные периоды в пресечении отношений с западными странами по всем линиям.
Вместе с тем первые же контакты с Западом показали, что традиционная практика международных отношений вьетнамского государства находится в резком противоречии с нормами международных отношений, которые капиталистический мир столь активно навязывал в это время таким странам Востока, как Китай, Япония или Въетнам.
Достаточно сказать, что во Вьетнаме, так же как и в Китае, не было специального внешнеполитического ведомства. Решение всех вопросов, связанных с иностранцами, было исключительной прерогативой императора. В конце 30-х годов была учреждена специальная служба экстренного оповещения императора о всех европейских судах, прибывающих во вьетнамские воды[711].
Посредниками между императором и иностранцами выступали чаще всего ведомство обрядов (бо ле) и палата тхыонг бак, наделенные самыми разнообразными функциями помимо внешнеполитических.
В 1836 г. при тайном совете (ко мат) были сформированы два бюро — Северное и Южное (Бак тьионг кинь и Нам тьионг кинь). Северное бюро отвечало за оформление документации, связанной с Китаем. В компетенцию Южного бюро входили отношения с южными соседями, а также контроль за деятельностью европейских купцов. Однако и эти органы не были внешнеторговыми в полном смысле этого слова, т. е. помимо указанной работы они выполняли многообразные функции, связанные с внутренними делами соответственно северной и южной частей страны[712].
Между тем западные державы предпринимали бесцеремонные попытки «открыть» страны Востока для торговли, добиться разрешения для пребывания и деятельности коммерсантов и миссионеров, учредить постоянные дипломатические представительства и создать для взаимоотношений договорную основу; последняя была призвана обеспечить стабильность отношений и закрепить привилегии, которых домогались западные партнеры. Эти попытки встречали сопротивление двора и высшего чиновничества, видевших в предотвращении контактов с Западом средство избежать вторжения чуждой и поэтому опасной системы взглядов и отношений. Основу политики изоляции составляла социально-экономическая отсталость вьетнамского общества; феодальный характер экономики и общественных отношений способствовал импульсам к самоизоляции от внешнего мира. Правители Вьетнама, представлявшие свою страну с ее богатыми естественными ресурсами как замкнутую систему, самостоятельно обеспечивавшую свои основные потребности, не видели необходимости в широких и стабильных международных контактах.
|
|
Император Минь Манг заявлял в 1835 г.: «Мы посылаем военные корабли в разные страны для того, чтобы познакомиться с морскими путями и обстановкой, а не потому, что ищем выгоды. Если говорить о выгоде, то не в товарах испытывает нехватку наша страна и мы не нуждаемся ни в чем, что надо было бы искать далеко»[713]. На самом деле Запад обладал и тем, что Нгуены при всей своей ксенофобии высоко ценили и хотели использовать. Речь идет прежде всего о западной военной технике, которую Нгуены охотно покупали. Английский порох был объявлен ими лучшим в мире. В конце 30-х годов во Вьетнаме была предпринята попытка скопировать двигатель парохода, купленного в Европе. Однако без консультаций с западными специалистами она окончилась неудачей. К 1840 г. у Нгуенов было три парохода, но все они были западного производства[714].
Было бы неправильным считать, что Нгуены вовсе отказывались торговать с Западом. Умеренная торговля в специально отведенных портовых городах, не имеющая продолжением установление дипломатических отношений, закрепленных договорами, предоставление всем западным странам равных возможностей в отношении торговли — вот те принципы, на которых строили свои отношения с Западом Нгуены в первой половине XIX в. Однако надо сказать, что при дворе Нгуенов имелась группа крупных сановников, олицетворявших ультраконсервативное направление, которые выступали за абсолютную изоляцию Вьетнама от Запада,, за политику «закрытых дверей», В торговле с Западом они усматривали «путь проникновения варваров» в страну. «Нам надо: прежде всего закрыть двери, не разрешать им приезжать, отгородиться от них наглухо, чтобы им негде было про нас выведывать...» — такую политику предлагали Минь Мангу в 1840 г. его ближайший советник Ву Дык Кхюе и др.[715].
Нежелание Нгуенов допустить во Вьетнам иностранцев может 'быть объяснено боязнью нарушить изоляцию Вьетнама, которая была первым условием сохранения старых порядков в стране. Вторжение «извне» вьетнамские феодальные власти прямо связывали с возможностью возникновения внутренних смут. В то же время, понимая неизбежность контактов с западными странами, Нгуены в 1836 г. основали специальную школу «Куан ты зить», где молодые люди приобретали специальность переводчика.
Характерно, однако, что вместе с тем были приняты меры, чтобы школа не превратилась в канал проникновения в страну чуждого образа мысли. Столь велико было внимание к этому аспекту дела, что сам император счел необходимым дать соответствующую установку: «Страна наша продолжает следовать учению Мэнцзы и Конфуция, и необходимо всемерно оберегать юношей от растленного влияния заморских учений, под которое они, зная язык, так легко теперь могут подпасть»,— подчеркивал Минь Манг. В качестве примера Минь Манг часто напоминал придворным о той «неприятной метаморфозе», которая произошла с его братом принцем Ань Зюе, побывавшим с епископом Адранским во Франции, после чего потом было трудно вытравить из него «западного человека»[716].
Таковы основные направления и характерные черты внешнеполитической деятельности династии Нгуенов во Вьетнаме в первой половине XIX в.
Теперь рассмотрим отношения вьетнамского государства с отдельными странами.