2015-03-08
226
‑ Не говори ерунды. Это я виноват. Я просто не могу больше молчать. Я столько всего и ото всех скрывал, что все... Это был предел.
Мы стояли, обнявшись, минут пять, и не слышали, как один из автомобилей, припаркованных около двора, спешно уехал прочь.
Маша и Дима не знали, что в те минуты, когда он вдруг решил рассказать ей все о своих чувствах, и когда они стояли под козырьком подъезда, в одной из машин напротив них сидел Дэн вместе со своим близким другом Игорем, организовавшим охрану Маше. Денис чувствовал себя почти что хорошо, его организм быстро восстанавливался, удивляя врачей и его самого, правда, из больницы парня еще не выпустили ‑ дед велел до последнего держать там своего энергичного внучка. Но этим вечером Дэн все же на время умудрился сбежать из палаты. Причиной этому была его дорогая возлюбленная, которая ни с того, ни с сего написала вдруг на мобильный гневное сообщение о том, что видеть и слышать Дэна больше не желает. Когда парень читал это смс, его пальцы едва заметно стали дрожать, а и без того бледная кожа лица побледнела. Сидящая с сыном Лера заметила, что ясный взгляд ее Дэнси вдруг померк, а рука, на сгибе которой виднелись еще синяки от иголок, безвольно опустилась на постель.
‑ Денис! ‑ прокричала она, испугавшись, ‑ Денис, тебе больно?
‑ А? Больно? Нет, мама, ‑ слабо улыбнулся тот, ‑ просто я тут кое‑что забыл сделать. А сейчас вспомнил. Не волнуйся.
‑ Ты точно в порядке? Позвать врача? ‑ все равно волновалась женщина. ‑ Милый, не пугай меня так. Давай‑ка, убирай мобильник и просто полежи, хорошо?
‑ Нет, мам, прости, мне надо срочно кое с кем поговорить. ‑ И Денис тут же начал звонить Маше. Однако она заблокировала свой сотовый от нежелательных звонков и сообщений, перестала появляться в Интернете и вообще пропала. Конечно, от ее отца Денис знал, что его Чип находится дома и что она в безопасности, но легче ему от этого не стало. Он не совсем понимал, какую ложь имеет в виду Марья, и почему она его, Смерча ненавидит? Успокоив свою разгоревшуюся черным пламенем красноглазую леди, Дэнв спустя некоторое время проанализировал ситуацию и предположил, что или Бурундукова узнала правду о том, что он в больнице и обиделась, что он не сказал ей правды об этом, или что‑то неправильно поняла и приняла за ложь с его стороны. Но что конкретно ‑ до парня не доходило. О том, что он пребывал в больнице, до сих пор знали только Черри, Ланде, Игорь, родители, дед, Петр и отец Машки со своими сослуживцами. Ах, да, знал друг‑музыкант, но он точно не мог быть замешен в этой глупой истории. И все эти люди не рассказали бы светловолосой девушке правды, пока не состоялся бы захват Пристанских на благотворительном балу. Значит, Маша что‑то навыдумывала себе.
Решив это, Дэнни обманными путями сегодняшним дождливым пасмурным днем выбрался из больницы, сел в машину дожидавшегося его Игоря, и парни поехали к дому Бурундучка. Приехали аккурат к тому моменту, когда Димка заканчивал рассказывать ей о себе и Ольге. Конечно, парни в авто не слышали, что Чащин там говорил Машке и просто наблюдали за ними. С Машей Денис хотел пообщаться наедине, без Димки, и ждал, когда тот свалит. Он смотрел на девушку и улыбался. Она сама перекрасилась в нормальный цвет. И теперь выглядит еще милее обычного. Интересно, а насколько она сильно соскучилась? Он ‑ до невозможности сильно. Когда совсем скоро все это закончится, они пойдут на концерт "На краю", а потом он точно повезет ее в горы, потому что ей точно пора... взрослеть! И только с ним, естественно. Подумав об этом, Смерч почти счастливо улыбнулся: еще немного и все будет просто отлично.
‑ Вот видишь вон ту темно‑синюю тачку слева? ‑ спросил Дениса Игорь. ‑ Там мои ребята из агентства. Охраняют твою подружку. А вон там, через две тачки от них ‑ менты сидят. В общем, организовали любимой твоей классную охрану, все на уровне, Дэн. Только никто на нее не зарится, все спокойно. А вот что это за хмырь к ней подкатил ‑ непонятно. Но если он что‑то ей попытается сделать, поверь, его тут же возьмут мои ребята. Хотя, если и менты не чешутся, значит, этот парнишка входит в круг лиц, с которыми девочке можно коммуницировать. Ее отец специально такой составлял.
‑ Это ее одногруппник. ‑ Спокойно отозвался Денис. Но тут де его спокойствие и горячее ожидание встречи и объяснения, которое он продумал от и до, были, как ветром сдуты. Чащин поцеловал Машу. А та и не сопротивлялась. Кажется, не сопротивлялась.
На заднем сидении автомобиля почти мгновенно появилась смеющаяся, словно над старой комедией Чаплина, элегантная, как и всегда, Ревность в новом шикарном платье и в удивительно ярком колье, свет которого ослеплял.
У Дэна, для которого на мгновение перестали существовать все звуки, включая шум навязчивого дождя, непроизвольно сжались кулаки, а по лицу заходили желваки. Где‑то в небе полупрозрачного Дениса резко отбросило от его феи прочь, так, что он долго не мог найти ее.
‑ Ого! А она точно твоя подружка? ‑ кивнул Игорь на девушку, застывшую в объятиях парня в капюшоне. ‑ Ого, да она сама верность. Да?
Смерч откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Ему было трудно смотреть на то, как его девушка целует или обнимает другого. Так трудно, что он в первый раз в жизни прокусил себе кожу на тыльной стороне запястья до крови.
"Хочешь бесплатный совет? Выйди и убей его, мальчик мой, поменяй ход своей жизни", ‑ прошептала госпожа Ревность, вдруг переместившись и оказавшись сидящей на коленях Дениса. Она нежно обняла его и прижалась к парню.
‑ Поехали, ‑ сказал он только, сдерживая одно из самых темных желаний человечества. ‑ Поехали отсюда, Игорь.
‑ В больницу? ‑ не стал тот подкалывать друга, видя его моральное состояние.
‑ Просто езжай прямо. Ненавижу дождь. Холодная мокрая скотина. ‑ Дэн подул на холодные ладони, а Игорь торопливо включил печку, хотя никогда не делал этого летом.
Наверное, когда‑нибудь потом он узнает, что заставило этих двоих целоваться.
А кровь на запястье продолжала сочиться и замарала длинный рукав его бело‑голубой кофты с капюшоном.
‑ Маша! Маша! ‑ услышала я, когда подходила к двери подъезда. Мы говорили еще не меньше часа и, кажется, оба чуть‑чуть успокоились.
Я, со все еще колотящимся от пережитого сердцем, остановилась и оглянулась на Димку, стоящего уже через дорогу от меня. Он сбросил с головы капюшон и крикнул громко, перекрикивая шум грозы:
‑ Маша! А тетрадку... тетрадку по энглишу тогда не я нашел! Ее Смерч принес, а я просто передал ее тебе! Прости, что врал!
‑ Дурак! ‑ крикнула я ему в ответ так же громко, заставляя себя улыбаться. ‑ Чащин, ты... Идиот! И не смей грустить! Я буду проверять!
Он отвернулся, напоследок махнув мне рукой, а я так и не поняла, отчего его лицо мокрое.
А дома я просто я свернула калачиком на диване рядом с мамой, подложив ладони, сложенные лодочкой, под щеку. Она смотрела телевизор и ела клубнику ‑ от нее я отказалась, потому что есть не хотелось совершенно. Да и вообще ничего делать не хотелось. Хотелось в другой мир, туда, где у Дэна не было тайн, где он не врал, где не страдал Димка, не было никакой Лазурной и Черной, а Ольга Князева была взаимно влюблена в какого‑нибудь хорошего парня.
‑ Маша, ну что такое с тобой? ‑ спросила мама обеспокоенно. ‑ Что случилось?
‑ Да нет, все хорошо. ‑ Я взяла на руки проходящего мимо важного, как и всегда, котэ Ириску и прижала к себе, словно игрушку. Животное недовольно повело носом, мявкнуло что‑то неразборчивое, но вырываться не стало.
‑ Но я же вижу, что не хорошо. Машенька, ну что, что у тебя за горе? С Денисом поссорилась?
‑ Ну так... немного. Мам, не спрашивай меня об этом, а?
Да, не спрашивай, иначе я буду психовать, а ведь я только что успокоилась.
‑ Хорошо‑хорошо, ‑ грустно улыбнулась мама, ‑ не буду спрашивать. Вы молодые, у вас все самой собой разрешится. И не переживай ты так, у всех пару бывают ссоры. Возьми клубнику. Только руки вымой.
‑ Не хочу.
‑ Возьми‑возьми, скоро отойдет уже, ешь, пока свежая.
Я вздохнула, прошлепала к раковине, вымыла руки и послушно взяла большую красно‑розовую ягоду и засунула в рот. И тут же почувствовала ее сладкий и слегка кисловатый вкус. А он заставил меня вспомнить Смерча. Глупая клубничная фея, р‑р‑р! Придумала же на свою голову! Блин, зачем Сморчку‑козлу Князева, если она Димку любит? Или Оля всего лишь та, которая помогает соединить сердца Дэна и своей близняшки Лазурной, с которой Дэн расстался. Я тут же со злости запихала в рот еще целых три ягоды. И опять клубника заставила меня вспомнить объятия Смерчинского.
‑ Мама, почему наша жизнь не такая, как клубника? ‑ вдруг спросила я.
‑ М? В смысле?
‑ Почему она не такая сладкая? И почему жизнь, как клубнику, нельзя заморозить в холодильнике, чтобы она застыла на счастливом моменте?
Да, я бы остановила свою жизнь там, где была счастлива с Дэном, и наслаждалась бы все отведенное мне время его лживыми губами и наглыми руками.
‑ Глупая же ты у меня. Ничего еще в жизни не понимаешь. Садись, я тебя расчешу, ‑ сказала мама. Когда я была маленькой, она часто расчесывала меня, чтобы я успокоилась и прекратила вертеться и бегать.
Я села маме в ноги и закрыла глаза. А она, как в детстве расчесывала мои светлые опять волосы большой деревянной старой расческой. Это, и правда, успокаивало. Как и тиканье часов, и звуки радио, и привычный шум телевизора, по которому начались новости. Мама что‑то рассказывала мне, явно желая успокоить, диктор рассказывала о главных событиях недели, а я просто поджала под себя ноги и думала, думала, думала. А еще очень скучала. По Смерчу, конечно же. А потом в новостях вновь заговорили о разбавившемся 26 числа рейсе на юг страны, около Галаза, и я, напугав маму, вдруг вскочила на ноги.
" Улечу в конце июня, у нас билеты на 26‑ое ", ‑ сказал беззаботный голос Дэна мне на ухо.
‑ Ты чего, Мария? ‑ натуральным образом обалдела она.
‑ Мама! ‑ прокричала я, ‑ мама, он чуть не погиб!!
‑ Кто? ‑ запаниковала она. ‑ Ты о чем? Маша? Маша! Тебе что, успокоительное давать уже? Совсем с ума сошла?
‑ Нет, мама, не надо! Просто он жив! ‑ не могла я сдерживать эмоций. И едва не зарыдав, обессилено упала на диван и сжала пальцами края подушки. Оля должна была ехать в Галаз 25 числа, а Денис ‑ 26. Но он уехал раньше. Непонятно по каким причинам. А если бы не уехал ‑ точно погиб бы! И он, и его родители!!
И пусть он даже уехал из‑за Ольги, из‑за кого угодно, пусть даже из‑за этой неведомой мне Инны, главное, что с ним ничего не случилось, он жив, сейчас он дышит, и его имени нет в черных списках погибших.
Господи, спасибо, что он не летел тем самым рейсом! Пусть я ему не нужна, и пусть он врал мне о чем угодно ‑ главное, он жив и будет еще долго жить. Спасибо! Спасибо!
Даже если ты безразличен любимому человеку до омерзения, его благополучие и его жизнь остаются для тебя величайшей драгоценностью.
Госпожа в шляпке с вуалью была полностью согласна с обессиленной Машей. Она сидела на крыше ее дома и смотрела то на горизонт, то на длинные бордовые ногти, в которых отражалось звездное августовское небо и Млечный Путь, хотя здесь небеса были затянуты дождевыми тучам. Ревность была лишь одной из ее многих ипостасей.
" Всего лишь какой‑то удар ножом вместо смерти в авиакатастрофе ‑ не это ли есть большая удача? Вы обе, как вас там он называет, Лазурная Черная, я выполнила уговор, подарила мальчишке достаточно удачи, чтобы ему не только завидовали, но и восхищались ", ‑ подумала прекрасная женщина, теперь уставившись только лишь на свой простой серебряный перстень с выгравированной буквой "С" на черном камне без бликов. Больше рядом с Дэном она не появлялась.
То ли смерть, то ли судьба, то ли незримое и неделимое единство этого.
Следующие пару дней были одними из самых прекрасных в моей жизни. Я никогда еще столько не валялась на своем диване, делая вид, что у меня болит голова, и что я сплю. Родители очень косо на меня смотрели, мама постоянно пихала какие‑то таблеточки и противную валерианку, папа, в те редкие часы, когда он находился дома, хмурился и даже сказал не вдруг, что не мешало бы позвонить Денису. Это же сказал и Федька, у которого предстоящая свадьба окончательно выела весь оставшийся мозг в черепушке. А я, правда, хотела ему позвонить. И потому что соскучилась, и потому что продолжала бояться за него ‑ вдруг со Сморчком что‑то еще случиться, а я не буду в курсе? Но позвонить ему и тем более сказать, что я счастлива до полубезумия, что он жив, я не могла. Потому что он лгал мне. Хорошо, первый раз, когда мы стали партнерами Чипом и Дэйлом, он лгал, потому что хотел помочь Ольге, да и ложь эта была незначительная. К тому же он сам вскоре сознался, что не любит Тролля, но не рассказывал о том, что это она просила его о помощи только потому, что дал ей слово все сохранить в секрете. Да и прав Дэн был ‑ если бы тогда, в тот майский день он подкатил бы ко мне и рассказал правду, я бы никогда не поверила, что Никита, моя на тот момент, идеал, ‑ преступник и отменный козел. Да я бы послала Смерчинского и, может быть даже, набралась бы смелости и пошла к Нику, чтобы рассказать о том, что Лаки Бой его оклеветал и наверняка задумал что‑то плохое. Все‑таки Смерчинский тонкий психолог, он все рассчитал верно, быстро поняв мой характер. В авантюры такие, как я, ввязываются легко, особенно если уже готов план действий. Ведь я считаю, что жизнь все же нужно прожить весело, и именно поэтому слезы ‑ это табу.
Но почему же Смерч не рассказал, что в Галазе был вместе с Князевой, и что они приехали вместе? Почему он делал вид, что все еще на Черном море? Зачем ему понадобилось это? Я что, совсем для него не значу для него?!
От этих мыслей я злилась, головастики в голове превращались в мутировавших пираний и грызлись, а по телу прокатывала холодная волна негодования, ярости и обиды. Самый эпицентр этого холода находился в солнечном сплетении, и, кажется, покрывал сердца морозными узорами.
А потом я вновь понимала, что то, что Дэн жив ‑ это главное.
Я не знаю, что связывает его с Ольгой, ее сестренкой Инной‑Лазурной, какими‑то потерями, черноморским Галазом, построенным давным‑давно древними греками. Не могу понять, что он чувствует ко мне, знаю лишь, что я люблю его и не могу прекратить делать это. Не понимаю, зачем ему нужна была я, какая‑то там совершенно простая девчонка с глупым характером, и чувствовал ли он что‑то ко мне на самом деле, когда катал на своем байке, возил на шикарное небесное свидание и целовал, нежно шепча моя имя. Наверное, это навсегда останется для меня тайной. Потому что звонить ему я не собираюсь. Нельзя! Если бы хотел ‑ приехал бы, раз не может связаться со мной через телефон и Интернет.
Все, надо забыть его. Счастье, конечно, бывает, не бывает долгим. И время моего счастья с Дэном уже прошло. Пусть он и не стал моим парнем по‑настоящему, но он стал тем, кого я никогда не забуду. Пусть даже если он и сволочь.
Да и сама я такая же. Долгое время едва ли не проклинала Князеву, а на самом деле это она должна была ненавидеть меня. Из‑за Димки. Я ревновала Ольгу к Дэну, а на самом деле, на самом деле все было наоборот ‑ если судить объективно. Она ревновала меня к Димке, но старалась не показывать этого. Она даже решила подружиться со мной, чтобы отвлечь внимание Никиты, чтобы в его глазах измениться и оттолкнуть хотя бы таким образом. А Димка... Как она умудрилась в него влюбиться?! Она, конечно, двуличная дура и идиотка, но, кажется, правда любит Чащина. Потому что она ради него сломала свою гордость. Согласна была довольствоваться подачками его внимания и редкими встречами, только чтобы просто быть рядом с ним.
Если я люблю Дениса, то я должна делать то же самое? Я должна плюнуть на все и позвонить или приехать к нему? Сказать, что для того, чтобы быть рядом с ним, я готова на все?
Кажется, пока что я не могу. Нет, дело было не в гордости, а в смелости. У Оли хватило смелости сказать обо всем Диме и согласиться на все его условия. А я боюсь этого делать.
Чтобы не погрязнуть в пучине своих мыслей, я решила, что себя надо как‑то веселить и не давать себе возможности думать о Дэне. Я позвонила подружкам и позвала их к себе, рассказала им все, и мне сделалось как‑то легче. Марина и Лида были не то, чтобы в культурном шоке, но я смогла их очень удивить. А вот когда они решили меня пожалеть, я твердо заявила, что этого делать не нужно. Иначе я точно не выдержу. И звонить Смерчу не нужно. Если захочет ‑ сам объявиться и во всем признается.
Я не давала себе свободного времени для мыслей. Потому что все они, кается, навеки, были посвящены только Денису.
На следующий день я устроила с мамой и приехавшим к нам дедом кулинарную войну и вместе с ними готовила вкусности. На удивление родителей, устроила едва ли не генеральную уборку ‑ сначала у себя в комнате, а потом и во всей квартире. Правда, маме моя чересчур бешеная деятельность не понравилась, потому что кое‑где я кое‑что разбила, кое‑что поломала, кое‑что испачкала и попереставляла некоторые вещи так, что их долго не могли найти.
А еще я занималась физическими упражнениями или просто била грушу брата, пересмотрела кучу фильмов и прочла пару толстых книг. Спать ночью зачастую я не могла ‑ видимо из‑за стресса, и чтобы забить голову посторонними мыслями, погружалась в миры фэнтези или в миры кино. Правда, о любви смотреть фильмы я не могла, поэтому с садистским упорством скачивала триллеры, мистику и ужастики.
С Настей и ее свидетельницей объездила кучу мест ‑ подготовка к приближающейся свадьбе шла полным ходом. И эта предсвадебная суматоха заряжала меня энергией. Правда, нет‑нет, но в голове все же появлялся червячок сомнения ‑ а все ли я делаю правильно? Или... что‑то упускаю.
Вечером, перед девичником Насти, на который я тоже собралась идти, не смотря на то, что папа почему‑то был против того, чтобы я уходила надолго из дома, ко мне подошел Федька, загадочный, как фокусник. Без стука ввалился ко мне в комнату, выключил фильм, идущий по компьютеру и уселся рядом на диван.
‑ Эй! Ты чего? Включи немедленно! ‑ рассердилась тут же я.
‑ Подожди. Мелкий демон, ты мне вообще благодарна?
‑ В смысле?
‑ Кто тебя от матери покрывал, когда ты со своим Дэнчиком шлялась всюду по ночам в дождь?
‑ Не шлялась я негде, ‑ отозвалась я тут же. Воспоминание о Смерче ножом коснулось сердца и еще, кажется, легких ‑ дышать стало труднее.
‑ Это ты маме рассказывай, ‑ явно не поверил мне наглый брат. ‑ Короче, ты у меня в долгу. И пока не сделаешь, что я скажу, будешь моим рабом.
‑ Началось... И чего это я должна сделать? ‑ с подозрением взглянула я на Федьку. ‑ Ходить и поклоняться тебе? Орать: "Аве, Федорка! Федора идет, уступите ему дорогу! Дорогу Императору!"?
‑ Нет. ‑ Заржал он, ‑ но было бы неплохо. Ты пойдешь на девичник к Насте? Пойдешь, ‑ сам себе ответил старший брат.
‑ И что?
‑ Кое‑что там сделаешь.
‑ Да что же? Буду следить за Настей, чтобы она стриптизера не заказала? Или чтобы как Наташа Ростова с Анатолем Курагиным не сбежала от Болконского?
‑ Нет. Подложишь кое‑что. ‑ Покачал головой он.
‑ Тараканов им в коктейли? Нет. Федя, перестань. Не буду я Насте праздник портить. У нее через три дня свадьба.
‑ Ты и не будешь портить. Ты поменяешь кольца. ‑ Выдал братик.
Я, как мультяшка, покосилась сначала влево, потом вправо и, искривив губы в хихикающей усмешке, покачала головой. Мол, тебе надо, сам и меняй, а я еще с ума не сошла.
‑ Хватит рожи корчить. Машка. Вот, смотри, ‑ и брат осторожно вытащил из кармана небольшую коробочку, обитую нежно‑сапфировым бархатом. Открыл ее со внезапно появившейся улыбкой и протянул мне. В коробочке лежало, сверкая под косыми лучами солнечного света, красивое элегантное, благородное и одновременно очень нежное женское колечко. Россыпь камней искрилась всеми цветами радуги,
Я тут же его натянула к нему руку, схватила и напялила на средний палец. Камни на нем завораживали ‑ были похожи на маленькие звезды.
‑ Ух ты, какое красивое!
‑ Ой, дура ты. Оно же обручальное. Его на безымянный палец надевают. ‑ Наставительно сказал Федька. ‑ Только сама не надевай на безымянный. Это Настино кольцо, а тебе еще в невесты рано. Малышня.
Я пропустила оскорбление своего явно взрослого уже достоинства мимо ушей.
‑ Но у Насти же есть кольцо! Вы же вместе покупали, одинаковые. ‑ Удивилась я, проводя пальцем по прохладному белому золоту. Как я уже говорила, Настина сумасшедшая мама, тетя Лина, хотела справить шикарную свадьбу и против воли молодоженов, особенно моего старшего брата, оплачивала большую часть расходов. Кольца Федька, не смотря на упорные уговоры этой шебутной и крайне щедрой женщины, категорически решил покупать сам и на свои деньги.
‑ Это не то. ‑ Поморщился брат. ‑ Нам пришлось купить те кольца, а Настасья на самом деле хотела это кольцо.
‑ А почему ты сразу это не купил? ‑ не поняла я.
‑ Дорогое оно сильно было. ‑ Признался брат и назвал мне цену.
‑ Ни фига себе! ‑ воскликнула я, едва услышав ее. ‑ За что столько денег?!
‑ Лучшие друзья вообще дорого стоят. ‑ Откинулся на спинку дивана Федор.
‑ В смысле друзья?
‑ Вот сразу видно, что ты совсем еще мелкая. ‑ Почти что с любовью сказал он. ‑ Лучшие друзья девушек, разумеется. Бриллианты.
‑ Это бриллианты? ‑ пристально изучала я искрящиеся камни.
‑ Да. Ну а цена... Белое золото, россыпь брюликов. ‑ Пожал он мощными плечами. ‑ Нормальная цена для такого колечка. Настя ее тогда увидела и сказала, что ей и те кольца вполне нравятся. А я захотел сделать ей сюрприз, ‑ разоткровенничался Федор. ‑ Ты на девичнике поменяешь это кольцо на то, она потом откроет коробочку, а тем лежит то, что она хотела. Я бы и сам поменял, но меня на девичник не пустят. А завтра днем будет кое‑что важное, и я буду занят.
‑ О‑о‑о, да ты крут! А деньги где на такое дорогое кольцо взял? ‑ я перемерила красивое колечко уже на все пальцы рук.
‑ Украл. Машка, где я мог взять деньги? Заработал.
‑ Взятки что ли брал?
‑ Я тебя сейчас возьму и выброшу в окно, ‑ рассвирепел брат. ‑ Что ты несешь? Единственный раз захотел поговорить с тобой по взрослому, а ты чушь говоришь.
‑ Да ладно тебе. Поменяю я кольца. Кстати, а почему ваши кольца храниться у нее, а не у тебя?
‑ Настя сказала, что я потеряю, ‑ признался Федька, а я заржала. ‑ Или мои сумасшедшие друзья с ним что‑нибудь сделают. А это у тебя что за колечко? ‑ заприметил кольцо Смерча Федька, которое я продолжала таскать на большом пальце. Все‑таки подобрала его с пола. Мне было жаль его, валяющееся в темном углу.
‑ Просто так. ‑ Не стала я говорить, а брат не стал допрашивать меня и ушел, внимательно посмотрев в глаза и покачав головой, словно что‑то знал, но не говорил мне.
Его просьбу я выполнила. Еще бы, попробовала бы я этого не сделать! Федька напоминал мне о моей миссии до того самого счастливого момента, как я не оказалась в квартире у Насти, где, собственно, девичник и проводился. У Федьки тоже обещался состояться мальчишник с его друзьями‑психами, в каком‑то баре. А бракосочетание, которого все так ждали, должно было состояться через день.
Девичник проходил весело и громко. Гостей у Насти было немного ‑ только лишь близкие подруги и сестры. И все были одеты в белые майки с большими синими надписями типа "Я ‑ невеста", "Лучшая подруга невесты", "Кузина невесты" и т.д. Майка "Следующая в очереди на свадьбу" ждала своего часа ‑ Настя собиралась кидать букет не только на самой свадьбе, но и на девичнике. А на мне красовалась и вовсе презабавное: "Мини‑свекровь".
А еще там был злобный Эль, который, как оказалось, находился в своей комнате, с ногами сидел на диване и слушал тяжелый метал, качая длинноволосой головой в ритм ярой музыке. Сумасшедшая тетя Лина заставила его остаться в квартире, дабы тот присматривал за сестренкой и ее гостьями. Увидев Рафаэля в квартире у невесты, я расхохоталась и долго не могла успокоиться. А когда на полу я увидела смятую футболку с надписью "Младший братик невесты", я от смеха чуть не упала и попыталась натянуть ее на парня. Эль сердился, просил меня замолчать, оставить его в покое и переписывался с друзьями‑рокерами, которые сейчас находились в спорт‑баре в компании девушек и пива.
‑ А как же Инга? ‑ вспомнилась мне троюродная сестрица Смерча. Я уселась на стул напротив Эля и с интересом рассматривала его темную, с кучей постеров и минимумом мебели, комнату, в которой царил творческий беспорядок. На потолке слабо мерцал нарисованный фосфорирующей краской скалящийся череп, в углу гордо возвышалась зачехленная гитара, на столе находился целый склад шипованных браслетов, ремней и прочих рокерских украшений, а под диваном валялись журналы и диски. На мой закономерный вопрос, а не видела ли его мамочка содержимое этих самых журнальчиков, рокер только хмыкнул и заявил, что под кровать мать не заглядывает. Потому что свою комнату он убирает сам. Я тут же заметила, вертя в руках большого игрушечного паука с клыками, что, видимо, комнату он убирает очень редко. Раза два в году.
‑ Так что там у вас с Ингой‑то?
‑ Ингой? ‑ хищно осклабился парень, откинув со лба прядь длинных волос. ‑ Мой Ангелок неплохо.
‑ Твой?
‑ Ну да. Ты же дала мне ее телефончик. Теперь мы общаемся. Правда, она никак не соглашается сходить со мной на свиданку второй раз. ‑ Пожаловался он мне. ‑ Прямо беда какая‑то.
‑ Наверное, она тебя просто боится?
‑ А чего меня боятся? ‑ расправил Эль широкие плечи. ‑ Демоны. Может я был напористым в тот раз?
‑ В смысле?
‑ Да мы погуляли и на прощание я ее поцеловал. Только она чего‑то отбиваться стала, и пришлось ей руки слегка заломить. ‑ Признался Бритые Виски.
‑ Ну, ты и дуан, ‑ покачала я головой. ‑ Естественно, ты ее напугал!
‑ То‑то она мне врезала, ‑ засмеялся он. ‑ Но кошечке это реально нравилось, она...
‑ Рафаэльчик! ‑ влетели в комнату развеселые приятельницы Насти, которые просто балдели от ее младшего братика и все время пытались потискать или подергать за волосы. Для них он не был брутальным рокером, а так и остался младшим братцем подружки. ‑ Рафаэлочка! Пойдем с нами танцевать?
‑ Не пойду никуда, ‑ исподлобья посмотрел на них Бритые Виски. ‑ Закройте двери.
‑ Наааасть, твой братик такой сердитый! Прелесть просто! ‑ сообщили девчонки. Рафаэль с трудом их выставил, и они опять умотали в гостиную, где гремела танцевальная музыка, был накрыт стол, и находились "женские" алкогольные запасы: вино, шампанское и мартини. Девушки и невеста веселились вовсю. Сейчас, по‑моему, танцевали, а до этого громко и бурно вспоминали всю юность Насти, ее первую любовь, дружбу с каким‑то мальчиком и фееричное знакомство с Федькой.
Пока все они развлекались, я успешно выполнила задание брата. Это оказалось проще просто ‑ я всего‑то навсего прокралась в комнату Настасьи под прикрытием Рафаэля, нашла на прикроватной тумбочке заветную коробочку с обручальными кольцами и подменила Настино старое на новое, с бриллиантовой россыпью. Представляю, в каком она шоке будет, когда, к примеру, решит примерить колечко еще раз, а там будет эта сияющая красота из белого золота.
‑ Все? ‑ спросил стоящий на стреме Эль. Ему кольцо тоже понравилось, и, по‑моему, брата моего он даже больше зауважал.
‑ Ага. Сейчас только записку туда вложу, Федька просил.
‑ А что там написано? ‑ заинтересовался парень.
‑ А я откуда знаю? Читать чужие записки ‑ дело плохое. ‑ Отвечала я важно. И уже через десять секунд мы, едва не столкнувшись лбами друг о друга, читали послание Федора Насте. А, узрев содержание, в унисон поржали: брат просто написал невесте, что любит ее и готов ради их счастья на все.
Правда, посмеявшись, мы оба задумались. Уж не знаю, о чем там или о ком думал Бритые Виски, а я, как и всегда, ‑ о Смерче. Правда, как и всегда, я тут же попыталась выгнать мысли о нем, к тому же девчонки устроили гадания, и я вновь отвлеклась. Думать о Дэне мне было нельзя ‑ иначе я сошла бы с ума. Правда.
