Христианский мир в кризисе, ок. 1250-1493 309

Орлеан — последний оплот королевско-арманьякских сил на севере, и будущность Валуа представлялась почти безнадежной. До тех пор никто не считался с молодой крестьянкой Жанной д'Арк [ la Pucelle ] девой-рыцарем; но она, пристыдив его, заставила дофина действовать. 8 мая 1429 г. атакой конницы на мост в Орлеане Жанна прорвала осаду Орлеана. Проведя своего вялого дофина через всю англо-бургундскую территорию, Жанна доставила его на коронацию в Реймс. Ко времени ее смерти в 1431 г. (от рук англичан на костре на площади в Руане) натиск англичан уже стремительно спадал. [РЕНТА]

Затем конфликт постепенно идет на убыль и после Конгресса в Аррасе в 1435 г., когда Бургундию отняли у англичан, не представлялось уже возможным, чтобы удача вернулась к англичанам. С Ордонансом об армии (1439 г.) у французского королевства появилась наконец сильная регулярная армия кавалеристов и лучников. Подавление восстания Прагерии покончило с арманьяками и сопротивлением аристократии; последние события этой борьбы имели место в 1449-1453 гг. Когда войска графа Шрусбери были подавлены артиллерийским огнем в Кастильоне в июле 1453 г. и ворота Бордо открылись французской власти, в руках англичан оставался только Кале. В 1475 г. развертывается своего рода эпилог; английская армия высадилась во Франции, ожидая от бургундцев поддержки, но от англичан удалось откупиться назначением выплат по 50000 крон в год, 75000 крон единовременно и обещанием, что дофин женится на дочери Эдуарда IV.

Для Франции Столетняя война оказалась событием, заставившим ее посмотреть правде в глаза: население сократилось почти на 50%, и возрождение нации началось, можно сказать, с нуля. При Людовике XI (правил 1461-1483 гг.), этом «терпеливо плетущем свою сеть пауке» и великом дипломате, национальное возрождение быстро набирает темп, в особенности после того, как он покончил с бургундской угрозой.

Для Англии Столетняя война стала решающим временем формирования нации. В начале войны Англия Плантагенетов была династическим королевством, которое в культурном и политическом отношениях было всего лишь форпостом Франции. К концу войны, лишившись владений на кон-

тиненте, Англия Ланкастеров становится островным государством, которое благодаря своему географическому положению надежно защищено и уверенно смотрит в будущее, обретя национальное самосознание. В это время творчеством Джефри Чосера (ок. 1340-1400 гг.) начинается богатая история английской литературы. При Ричарде II (правил 1377-1399 гг.) и трех Ланкастерах — Генрихе IV (правил 1399-1413 гг.), Генрихе V (правил 1413-1422 гг.) и Генрихе VI (правил 1422-1461 гг.) — войны с Францией были местом приложения избыточных сил, не растраченных в жестокой борьбе монархии с баронами. Ричарда II принудили отречься от престола и позднее убили в Понтефракте. Генрих IV, сын узурпатора Джона Гонта, захватил трон с помощью фальшивой генеалогии. Генриху V не удались его попытки покорить Францию. Генрих VI, еще один несовершеннолетний король, был со временем свергнут. И если на поверхности нам видна кровавая политическая борьба, то в глубине в это время растет и крепнет чувство патриотизма и национальной гордости. Так что со стороны Вильяма Шекспира (200 лет спустя) было несомненным анахронизмом вложить лучший патриотический панегирик в уста Джона Гонта, который так много сил и времени отдал борьбе во Франции. Однако Шекспир в его речи выразил те чувства, которые родились в конфликтах этого ушедшего времени:

Подумать лишь, что царственный сей остров, Страна величия, обитель Марса,

Трон королевский, сей второй Эдем, Противу зол и ужасов войны

Самой природой сложенная крепость, Счастливейшего племени отчизна, Сей мир особый, дивный сей алмаз

В серебряной оправе океана, Который, словно замковой стеной

Иль рвом защитным ограждает остров От зависти не столь счастливых стран, Что Англия, священная земля25.

Именно во Франции англичане совершили все те подвиги, которые сцементировали их патриотические чувства. Что еще, кроме Harfleur, накануне Азенкура, могло стать декорацией того шекспировского монолога, который будет призы-

PESTIS

РЕНТА

Клиометрия — измеряющая историография, или количественные методы в истории, — заняла достойное место среди других наук благодаря компьютерам. До того историков удерживали необъятность подлежащих изучению данных и отсутствие адекватных средств исследования. Статистических выборок было мало, временные отрезки короткие, а выводы неуверенные. С появлением же исследований, перемалывавших цифровые показатели в истории, многие подобные препятствия были устранены.

Одним из пионеров новой науки была «секция 6» в École Pratique des Hautes Études (Париж), основанная в 1947 г. Одно из предпринятых там исследований было посвящено росту земельной ренты в Париже от позднего средневековья до Революции. На первом этапе исследования по 23000 комплектам официальных и частных свидетельств надо было вычислить среднюю годовую ренту в ливрах. На втором этапе для учета инфляции следовало обратить монетарные показатели в иные, представляющие реальную покупательную способность. Для этого ренты соотнесли со средними за три года ценами на пшеницу, выраженными в setiers, то есть гектолитрах пшеницы. На третьем этапе надо было сопоставить полученную кривую ренты с показаниями другого, независимого источника — в данном слу-

чае за таковой был принят Minutier, Central, или «Основной нотариальный журнал», который ведется с 1550 г. Обнаружилось близкое соответствие показателей в сопоставлении исчисленной ренты:

Средние вычисленные ренты	Рент ы	по Minutier Central
	Livres	Setiers		Livres	Setiers
1549-51	64.24	16.77		63.72	16.64
1603-5	168.39	17.81		229.00	24.23
1696-8	481.96	23.41		531.00	25.79
1732-4	835.55	55.70		818.35	54.55
1786-8	1281.04	58.63		1697.65	77.69

В кривой ренты Парижа отразились и политические события, и экономические факторы. Нижние точки падения ренты отмечаются (как тому и следовало быть) во время «Застоя Жанны д'Арк» в 1420-1423 гг., «Котловины св. Варфоломея» в 1564-1575, «Спада Осады» в 1591-1593 гг. и «Кювета Фронды» в 1650-1656 гг. Периоды восстановления оказываются гораздо более продолжительными — это «Ренессанс» 1445-1500 гг., затем десятилетия Ценовой революции после 1500 г., когда подъем «реальной ренты» намного перекрывает резкий подъем номинальной ренты, период стабилизации во время правления Людовика XIV до 1690 г. и затем непрерывный подъем ренты в середине XVIII века. Компьютерные вычисление показали, что выше всего рента поднималась в 1759-1761 гг.

(69.78 setiers) и в 1777-1782 гг. (65.26 setiers). Согласно Minutier, самая высокая рента была в 1788 г. (77.69 setiers).

Оценку полученных данных нельзя считать окончательной. Кривая ренты, очевидно, ниче-

го нам не говорит о многих важнейших факторах, определявших рынок недвижимости в Париже и уж тем более об экономике Франции в целом. Она ничего не говорит о перенаселении, размере и качестве жилищ или о строительстве новых зданий. И тем не менее она предоставляет нам скромные данные о том времени, для которого у историков нет полномасштабной статистики цен, заработков, стоимости и доходов; с этими показателями мы можем сопоставлять другие источники информации. Кроме того, наша кривая отражает надежды структуралистов в экономике, которые уповают на установление conjoncture, то есть модели основных направлений развития. По их мнению, все исторические факты должны соответствовать этой установленной conjoncture.

вать «благородных англичан» противостоять стремительному удару врага.

В островном королевстве Англии валлийцы оставались единственной неассимилированной общиной. В 1400-1414 гг., в разгар войн с Франци-

ей, они подняли опасное восстание, установив связи с другими противниками английского короля в Нортумбрии, Ирландии, Шотландии и Франции. Под руководством Owain ap Gruffуdd (Оуайн), лорда Glyndyvrdwy (Глен Дур) (ок. 1359-1416 гг.),