Renatio. (watling island) теперь относят к Samana Cay на Багамах27

(Watling Island) теперь относят к Samana Cay на Багамах27. Некогда «несравненного мореплавателя» теперь называют безжалостным грабителем и «пиратом-колонизатором»

или, напротив, бескорыстным донкихотствующим евреем, плывущим в поисках потерянных племен Израиля28. Теперь даже говорят, будто он услышал о другом континенте от американских женщин, которые уже побывали в Европе29. Источников, рассказывающих о деятельности Колумба, очень мало, но мифов — предостаточно30. Действительными открывателями Америки были и те, кто шел вслед за конквистадорами, часто это были монахи, как Bernardino de Sahagún, «первый в мире антрополог», пытавшийся понять, что же происходит31.

Связи с Америкой оказали сильное влияние на европейскую культуру. Пропасть теперь разделяла те страны, которые имели легкий доступ к Новому свету, и те, которые такового не имели. «Философию породил купец. Науку родила торговля. Вот почему Европа почти что разделилась надвое. Запад занят морем. Восток занят собой»32.

Зарождавшееся современное общество мыслило себя не в терминах классов — это позднейшее изобретение, — но в терминах общественных «рядов», или «сословий» (по- латински status, по-немецки Stände, по-французски état). Эти основные общественные группы определялись своей ролью, функцией, правовыми ограничениями и привилегиями, которые способствовали осуществлению соответствующей общественной функции, а также своими корпоративными институтами. Богатство, доход имели значение лишь во вторую очередь. Наследственность — вот что было главным критерием принадлежности к определенному сословию (исключая клир).

Так, дворянство объединяло потомков средневековых рыцарских родов и определялось на основе той функции, которую они выполняли в войске, а также на основе предоставленных дворянству особых прав, касающихся землевладения и способа управлять своим имуществом. С развитием регулярных армий исключительная роль дворян в исполнении военных обязанностей постепенно уменьшалась, но положение костяка правящего класса сохранялось. Через региональ-

ные ассамблеи дворяне правили на местах, в сельской местности, причем обычно они пользовались полной юрисдикцией в отношении обитателей их земель. В большинстве стран дворяне имели некий стоявший во главе их высший слой, как пэры в Англии или гранды в Испании; или же, как в Германии, они делились на бесчисленные разряды. Бюргерское сословие, выросшее на свободах самоуправляемых городов и городских гильдий, также было стратифицировано и делилось на полноправных патрициев, свободных горожан и не имеющий собственности плебс. Обычно это сословие было защищено королевскими хартиями и имело полную юрисдикцию внутри городских стен. Крестьянство состояло из закрепощенного большинства и некоторого свободного или освобождающегося от крепостной зависимости меньшинства. Положение крестьянина зависело от того, живет

ли он на церковных, королевских или помещичьих землях.

Наличие множества фрагментарных юрисдикций было не сравнимо с государственным деспотизмом, подобным московскому царизму или оттоманскому правлению. Имелась социальная база, которая определила отличие западного абсолютизма от восточной автократии. Он возрос из реальных практик, унаследованных от прошлого; и остававшихся, несмотря на все инновации, в; основном средневековым. На Западе, как и на Востоке, общественные ограничения индивидуума по-прежнему были очень тягостными (по современным стандартам). Не только крепостной крестьянин, но всякий должен был принадлежать к какому-нибудь корпоративному объединению и жить по его правилам. И когда историки (вроде Буркхардта) прославляют индивидуализм Ренессанса, они приветствуют именно эти слабые попытки освободиться от господствующих общественных уз и связей. Например, когда для кого-нибудь делалось исключение (например, когда

Микеланджело был освобожден из гильдии ремесленников)33.

Ценовая революция, эта первая встреча Европы с инфляцией, приписывалась поначалу злокозненности ростовщиков. С 1550-х годов благодаря исследованиям университета Саламанки, ее стали связывать с притоком испанского золота и серебра. «Что делает Испанию бедной, — писал один комментатор, — так это ее богатство»34.