2015-03-20
267
ком глубоких переживаний, размышлений и, возможно повторявшегося психического расстройства. В зрелые годы он неожиданно прославился как лауреат премии Дижонской академии за Рассуждения о науках и искусствах [«Рассуждение... по вопросу, предложенному... Академией: "Способствовало ли возрождение наук и искусств очищению нравов"»] (1750 г.), а также в связи с популярностью его оперы Сельский колдун (1752 г.). Он подружился с Дидро и стал сначала звездой парижских салонов, а потом — их жертвой, так что в конце концов он снова отправляется скитаться. Одержимый страхом перед мнимым заговором против себя, он постоянно переезжал, боясь сторонников Вольтера и собственной внутренней неустроенности, — то в Женеву, то в прусский Невшатель, то на остров на озере Лак-де-Бьен, то в Англию, то в Бургуан или Монкен в Дофине. Последние годы он провел в Париже, занимаясь изданием мемуаров и Прогулок одинокого мечтателя (1782 г.). Умер в замке Эрменонвиль.
Руссо воспользовался методами Просвещения для ниспровержения достижений Просвещения. В прославивших его Рассуждениях Руссо заявил, что цивилизация портит человеческую натуру. В своем следующем труде, Рассуждение о происхождении и основаниях неравенства между людьми (1755 г.), он нарисовал идиллическую картину жизни первобытного человека и возложил на процветание всю вину за зло в политических и общественных отношениях. Против этого труда ополчились и радикалы, и консерваторы. Роман Юлия, или Новая Элоиза (1761 г.) — это история любви в родных для Руссо Альпах. Перед читателем является никогда до того не виданная панорама чувств: страсть, моральные переживания и неукротимая натура. Эмиль, или о воспитании (1762 г.) — следующий невероятный успех — рисовал, как воспитывать ребенка, чтобы уберечь ero от того искусственного разложения, которое несет с собой цивилизация. Это дитя природы должно учиться от Богом данного опыта, а не по созданным людьми книгам; чтобы быть счастливым, он должен иметь практические навыки и быть свободным.
Политический трактат Об общественном договоре (1762 г.) был поистине революционным. Уже в первой фразе Руссо сетует на несправедливости существующего порядка: «Человек рожда-
ется свободным, а между тем он всюду в оковах». Главные идеи Руссо, высказанные в этом труде (общая воля, независимость народа и сам Договор), предлагали такие решения, которые касаются не какого-то идеального правителя, но соотносятся с интересами самих управляемых. И если Вольтер обращался к просвещенной элите, то Руссо обращался к народам.
В Исповеди, опубликованной в 1782-1789 гг., Руссо с большим обаянием и искренностью анализирует исключительно непривлекательную личность автора. Он выставляет напоказ свою вину и сомнения. «Он изо всех сил бьет себя в грудь, — писал один критик, — прекрасно зная, что читатель его простит». Эта поглощенность автора своей искаженной психикой похожа на то, что появилось в литературе позднее. Руссо презирал других философов и в особенности Вольтера. Он был полон решимости сказать Высшему Судии в день Страшного суда: «Я был лучше, чем вон тот человек!»13
Образование оказалось той сферой, где были особенно приложимы идеи Просвещения. Фактически Церковь удерживала монополию в учебных планах школ и университетов. Влияние Возрождения уже давно ослабло. В католическом мире иезуитские и пиаристские [принадлежавшие Ордену... благочестивых школ — «Ordo clericorum... scholarum piarum», основанному в начале XVII века с целью создания школ для бедных] школы для мальчиков и школы урсулинок для девочек придерживались старых традиций. Во Франции педагогика закоснела после закрытия как гугенотских, так и янсенистских школ. Также и в протестантском мире, если верить воспоминаниям Гиббона об Оксфорде, царила апатия,
«Пять лет, проведенных в Колледже Магдалины, — вспоминал Гиббон, — были самыми праздными и бесплодными годами моей жизни». Гораздо лучше были школы и университеты в Шотландии и Пруссии. Воспитательные учреждения Августа Германа Франке (1664-1727) в Галле и Realschule [реальное училище] в Берлине закладывали основания и народного языка и технического обучения. Тем не менее Просвещение почти повсюду наталкивалось на укоренившуюся религиозную традицию обучения. Так, статья д'Аламбера Колледж в Энциклопедии полна негодования: «Все это означает, что молодой человек... после десяти
LUMEN
лет обучения покидает колледж с плохим знанием мертвого языка, с основами риторики и философии, которые он постарается забыть; часто с испорченным здоровьем... и еще чаще с таким поверхностным знанием религии, что он сдается в первом же богохульном разговоре...»14
В конечном счете под влиянием Просвещения религиозное обучение было отделено от общего образования; в дополнение к классическим в программы были включены современные предметы; и, как это произошло в результате долгой борьбы Бентама за Лондонский университет, высшее образование освободилось от патронажа Церкви. [COMENIUS]
Впрочем, ничто не сравнится но оказанному на молодежь влиянию с Эмилем; Руссо не подпал под влияние своих коллег-философов. «Величайшей максимой Локка, — писал он,
— было убеждать детей, и это вошло в моду;... но я больше не вижу таких глупых детей, которых бы надо было убеждать» (Эмиль, кн. II). Взамен Руссо предлагал естественное образование от рождения до зрелости, причем обучение по книгам запрещалось до отроческих лет. Руссо буквально взорвал современные ему представления о развитии ребенка. Первым руководством по воспитанию в духе Руссо стала книга Иоганна-Бернарда Базедова Elementarwerk, которая появилась в 1770-1772 гг.; два года спустя открыла свои двери первая школа этого педагога Philanthropinim в Дессау.
Однако один из самых смелых образовательных проектов того времени осуществился в Польше, где в 1772-1773 гг. благодаря сложившимся там весьма необычным обстоятельствам родилась Национальная образовательная комиссия, ставшая первым в Европе министерством государственного образования. Это нововведение совпало с политическим кризисом первого раздела Польши (что обеспечило мотивацию проекта) и с роспуском ордена иезуитов (что обеспечило основной интеллектуальный потенциал его). Несколькими годами ранее польские реформаторы в своих отчаянных попытках вырваться из тисков России обратились к идеям Руссо. В его сочувственном труде Размышления об образе правления в Польше (1769 г.) содержалась и крайне важная глава об образовании.
Руссо предлагал взамен всех существующих институтов создать единую
унифицированную систему образования. Его послушали, и последний король Польши Станислав Август Понятовский представил осуществление его советов как условие своего согласия на раздел страны. Политические перспективы Польши были не блестящими, но она еще могла выжить в культурном отношении. В течение последующих двадцати лет Образовательная комиссия создала около 200 светских школ, многие из которых пережили и самое Республику. Были подготовлены учителя нового типа. Учебники польского языка и польской литературы, а также по естественнонаучным предметам и современным языкам были написаны бывшими иезуитами. «Если спустя 200 лет, — писал король в своем дневнике, — еще останутся люди, называющие себя поляками, то я трудился не напрасно». И в самом деле, Польша как государство была разрушена (см. сс. 661-4, 719, 721-2), но ее культура не погибла. Со временем была упразднена Национальная образовательная комиссия; однако ее идеи были восприняты департаментом учебного округа того, что стало западным регионом Российской империи. И под просвещенным руководством князя Чарторыйского просуществовало до 1825 г. Воспитанное в этих условиях поколение польских патриотов и интеллигенции стало самым блестящим из всех, кто когда-либо
обращался к поэзии или трудился на государственной службе15.
Мы, таким образом, видим, что идеи Просвещения служили в разных странах разным целям. В Нидерландах и Великобритании под влиянием этих идей сформировалось либеральное крыло истэблишмента. В британском парламенте либерализм нашел свое выражение в речах Ч.-Дж. Фокса и Эдмунда Бёрка. В американских колониях к этим идеям обращались бунтари против британского правления. Во Франции и, в меньшей степени, в Испании и Италии Просвещение вдохновляло интеллектуалов, бывших в оппозиции ancien régime [старому режиму], но не имевших законных средств борьбы с ним. Во многих странах Центральной и Восточной Европы к идеям Просвещения часто обращались
«просвещенные деспоты», которые стремились улучшить порядки в своих империях, что в меньшем масштабе происходило и с отдельными дворянами, стремившимися улучшить положение в своих поместьях, где использовался труд крепостных. Фридрих II Просвещение и абсолютизм, ок. 1650-1789 449
