Просвещение и абсолютизм, ок. 1650-1789 443

суждениях о Франции (1796 г.), что восстание и неверие — синонимы.

Среди приоритетов Просвещения важное место занимала рациональная экономика. Общее представление этой эпохи о прогрессе нашло специальное выражение в идее экономического прогресса. На микроуровне дворяне (джентри) были заняты научным усовершенствованием ведения хозяйства, убежденные, что их владения следует не просто приводить в порядок, но превращать в цветущие предприятия. Освоение земли голландцами или по голландской модели совершенно изменило лицо нескольких низменных районов: от болот в Кембриджшире и Линкольншире на востоке Англии до дельты Вислы. Набирало теми огораживание, особенно в Англии; оно угрожало крестьянским хозяйствам, но было залогом образования более крупных аграрных единиц, подходящих уже для коммерческих целей. Систематическое выращивание племенного скота, селекция в растениеводстве, удобрение почвы, севооборот и осушение, как их практиковали «фермер Джордж» в Виндзоре в 1770-е годы или Томас Кок из Холькхэма в Норфолке, давали потрясающее увеличение урожаев (или поголовья). В тех странах, где преобладало крепостное право, просвещенные землевладельцы убеждались, что их крепостные, освободившись, будут работать эффективнее. Случаи добровольного освобождения крестьян отмечаются в разных местах от Франции до Польши.

На макроуровне долго царил меркантилизм в его автократической разновидности. Известным ero поборником был министр Людовика XIV Жан-Батист Кольбер (1619-1683). Появились государственные мануфактуры. В колониях закладывались плантации, упорядочивалось налогообложение, строились порты, дороги и каналы, развивался транспорт. У огромного Лангедокского канала (1681 г.) появились собратья в Европе: от превращенного в канал Гвадалквивира в Испании до канала Эскульстуна в Швеции, Августовского канала в Литве и сети каналов Волго-Балтийской системы в России.

Вместе с тем росло убеждение, что для решительного развития экономики ее надо освободить от искусственных ограничений. Это направление нашло свое выражение в трудах ирландского банкира Ричарда Кантиллона (ум. в 1734 г.), кото-

рого цитирует Мирабо Старший в своем исключительно популярном труде Друг людей [ L'Ami des hommes 1756 г.]. Но утвердилось оно только благодаря экономистам — физиократам, связанным с энциклопедистами: Француа Кене (1694-1774), Жану де Гурне (1712-1759) и П. Дюпону де Немур (1739-1817). Известный тезис «Бедные крестьяне — бедное королевство» был кратким изложением представлений революции: национального процветания можно достичь только через личное процветание при общей свободе. Ученик Кене Жак Тюрго (1727-1781) [министр Людовика XVI] не смог, однако, применить эти принципы на практике. Но шотландский профессор Адам Смит (1723-1790) свел близкое знакомство с кружком Кене, когда жил в Париже (1765-1766). Это стало решающим обстоятельством в формировании взглядов основателя современной экономической теории. [РЫНОК]

Рационалистическая политическая теория давно уже связывалась с поддержкой абсолютной монархии, что вполне отвечало духу классицизма — духу порядка и гармонии. На практике это означало поиск наиболее действенных средств, чтобы выбраться из путаницы местных и феодальных привилегий. Выводы Гоббса, если не его аргументация, не слишком отличались от взглядов таких французских теологов, как Жак-Бенинь Боссюэ, епископ Mo (1627-1704), главный защитник божественного права королей. Однако в XVIII в. аргументация изменилась. В двух Трактатах о правлении (1690 г.) Локк утверждал, что правительство должно подчиняться естественному праву, и возражал против принципа наследственной власти. Он утверждал необходимость определенного нейтрального авторитета для разрешения противоречий правителя с управляемыми. Но, главное, подчеркивая право собственности, он разрабатывал одновременно идею правления через общественный договор, а следовательно, принцип согласия как краеугольный камень либерализма. Он не имел специальных идей о судебной власти, но выступал за разделение властей и необходимость сдержек и противовесов между исполнительной и законодательной властями. Эти два последних принципа были четко сформулированы в труде Дух законов (1748 г.), принадлежащем Шарлю-Луи де Секонда, барону де Мои-

LUMEN

РЫНОК

Доктор АДАм Смит (1723-1790) был самым рассеянным профессором. Однажды он заварил хлеб с маслом, после чего заявил, что чай очень плох. Он стал настоящей достопримечательностью Эдинбурга, где часами бродил по улицам, глубоко задумавшись, полуодетый, дергающийся всем телом, ведя с самим собой горячий спор взволнованным голосом, причем он при этом мчался во весь опор своей неподражаемой «походкой червяка». Однажды он в пылу спора с собой вступил прямо в дубильный чан. Он совершенно

не подходил для брака и прожил всю жизнь со своей матерью. Замечательно, что этот изумительно беспорядочный человек изобрел процесс разумного наведения порядка в механизмах нашей повседневной жизни.

Смит и его друг Дэвид Юм были светилами шотландского Просвещения в тот период, когда академическая жизнь Англии замерла. Он был в контакте с Джонсоном, Вольтером, Франклином, Кене, Бёрком. Когда он (уже престарелым профессором) был на приеме у королевских министров, они все встали, приветствуя ero: «Мы все стоим, мистер Смит, — сказал Уильям Питт, — потому что мы все — ваши ученики».

Смит начал свою ученую карьеру в 28 лет на кафедре моральной философии в университете Глазго, где он опубли-

ковал свою Теорию нравственных чувств (1759 г.). Это было исследование происхождения одобрения и неодобрения. Смит вступил в область экономики, когда задался вопросом приложения такого человеческого чувства, как алчность, а также тем, как частный интерес может послужить общему благу, и его Исследование о природе и причине богатства народов (объемом в 900 страниц, 1776 г.) было, по существу, пространным эссе на ту же тему. Этот труд подорвал протекционистскую философию меркантилизма, который господствовал в экономической науке к тому времени уже в течение 200 лет. Смит пришел к выводу о существовании общества, в функционировании которого участвуют все люди, а также сформулировал законы рынка. Он описал механизмы производства, конкуренции, предложения и спроса и ценообразования. Особое внимание он уделил организации труда, продемонстрировав основные положения в знаменитом описании фабрики шпилек: посредством рационализации труда и спецификации заданий рабочие могли производить 48000 шпилек в день, при том, что каждый рабочий в отдельности мог произвести только 2-3. Он особенно подчеркивал, что в природе рынка заложена способность саморегуляции, которая (если ей не мешать) благопри-

ятствует социальной гармонии. Он установил два основных закона рынка: закон накопления и закон народонаселения. «Потребность в людях, — писал он с шокирующей прямотой, — по необходимости регулирует производство людей». Он любил приговаривать:

«Оставьте рынок в покое».

Со времени Адама Смита экономическая наука непрерывно исследует поднятые им темы. Начало положили Рикардо, Мальтус и Маркс, затем Гобсон, Бастиа и Маршалл и, наконец, Веблен, Шумпетер и Кейнс. Для Смита экономическая наука была частью спекулятивной философии, и величайшие практики этой науки признавали хрупкость своих построений. В глазах профанов, однако, экономика значит гораздо больше: она заняла место, освободившееся с упадком религии и отсутствием общественного консенсуса в вопросах морали; теперь она все больше занимает политиков, представляется панацеей от всех зол, даже залогом личного удовлетворения. Из предмета специального, технического, разъяснявшего устройство общества так же, как медицина разъясняет устройство человеческого тела, она все больше превращается в самоцель, формулирует цели общества, мотивы действий, побуждения. Моралист Смит ужаснулся бы, увидев это.

тескье (1689-1755), вдохновлявшемуся отчасти греческой и римской республиканскими формами правления, а отчасти английскими конституционными установлениями 1689 г.: «В каждом государстве есть три вида власти: законодательная, исполнительная власть над теми вещами,

которые зависят от прав народа, и исполнительная власть, связанная с гражданским правом... Но ничего не получится, если один и тот же человек будет осуществлять все три власти: создание законов, исполнение общественных постановлений и власть судить за преступления»9.