2015-03-20
312
крепко ухватил Испанию и продержал ее в руках 40 лет. [ФАРАОН]
Победу Франко над «народом Испании», как формулируют это оппоненты, часто приписывают лучшему вооружению франкистов и иностранной помощи. Но правда не была так проста и приятна. «Народ Испании» был не на одной стороне, как и испанские
«антидемократические силы». Трудно сказать, что именно погубило Испанскую республику: ее националистские элементы или тоталитаристы в ее собственных рядах. Франко смог собрать воедино своих сторонников, а сторонники Республики не смогли организовать единой и действенной демократии.
Гражданская война преподала Испании суровый урок, явив плоды братоубийственной ненависти. Потери насчитывают от 400 ООО до миллиона55. Европа получила еще один наглядный урок, увидев, посредством каких механизмов дисциплинированное меньшинство захватывает контроль над страной, которая позволила ему появиться на свет. Кроме того, поскольку симпатии Запада были решительно на стороне побежденной Республики, чрезвычайно возрос страх перед общей угрозой фашизма. К тому же уменьшились страхи перед «красным призраком». Из-за нежелательной победы Франко общественное мнение в демократических странах Запада надолго склонилось к антифашизму (отказавшись от
|
|
|
антикоммунизма). Франко укрепил решимость Запада устоять перед Гитлером и Муссолини и одновременно понизил чувствительность Запада к режиму Сталина. После марта 1939 г. политикам на Западе стало трудно говорить, что коммунизм так же опасен, как фашизм.
Но по иронии судьбы победа Франко пришла слишком поздно, чтобы остановить ход событий. Если бы фашизм победил в Испании в 1937 г. или 1938 г., вполне можно представить себе, как Запад вовремя бы поднялся и задавил Гитлера в зародыше. Вполне возможно представить себе, что история не знала бы политики «умиротворения». Но на самом деле, пока три года тянулась гражданская война в Испании, диктаторы восходили «от силы в силу» и шанс создать систему коллективной безопасности был упущен.
«Коллективная безопасность»
«Коллективная безопасность» — это недоношенное дитя западных стран, в особенности
англичан, которые всегда были мастерами заставлять других сражаться за себя. Рассуждения на эту тему начались еще в конце 1933 г., когда Гитлер впервые вывел Германию из Лиги Наций. До тех пор Запад не очень беспокоился, поскольку Советский Союз прямо на него не покушался. Но перспектива, что нацистская Германия станет свободно хозяйничать в Центральной Европе, означала непосредственную угрозу западным странам. У Лондона и Парижа была возможность принять очевидное решение — воссоздать стратегический треугольник Великой войны и сделать Советский Союз противовесом Германии. На такое решение в особенности надеялись англичане (еще с 1917 г.). Возникала, конечно, проблема с общественным мнением (ведь западные политики долго поносили
|
|
|
коммунизм и Советы); но вполне можно было рассчитывать на изобретательность дипломатов, которые могли бы разъяснить, что теперь советский режим вступает в конструктивную фазу, что Сталин демократичнее Ленина или Троцкого. Вот так погрязший в самых страшных массовых убийствах во всей европейской истории Сталин вдруг стал респектабельным и был принят в сообщество миролюбивых наций. Представитель Гитлера вышел из Лиги 14 октября 1933 г.; представитель Сталина Максим Литвинов вошел в нее 18 сентября 1934 г.
С точки зрения Сталина, rapprochement (возобновление дружественных отношений) с Западом сулило ему определенные выгоды. Могла вырасти торговля, а с ней и импорт технологий. Улучшится имидж СССР, а нацисты будут поставлены в тупик. Преданные Москве коммунистические партии за границей получат шанс на признание и, войдя в Народный фронт, — как в Испании — смогут затем проникнуть в демократические парламенты и союзы. Здесь, правда, также возникала дипломатическая по своей природе проблема, поскольку сталинисты обычно называли демократических политиков
«буржуазными эксплуататорами» и «лакеями международного империализма»; впрочем, Сталин вовсе не собирался отказываться от тайных сношений с Берлином или даже от возможности заключения в последующем сделки с Гитлером. До поры до времени он оставлял открытыми все возможности.
Нацисты наблюдали за акробатикой Запада с плохо скрываемым презрением. Каждый их шаг
