Наука и нереальное

Мне хотелось бы ненадолго обратиться к тревоге, ко­торую вызывает такой тип мышления в умах многих психологов, а возможно, и в умах многих других уче­ных. Эта тревога возникает потому, что они считают «нереальной» природу тех связей, которые в основном образуют такое мышление. Что будет с психологией, если она обратит свое внимание на такие эфемерные, расплывчатые туманности, как переживание опыта, структура «Я», становление? Что станет с солидной нау­кой, которая основывалась на изучении осязаемых сти­мулов, реакций, доступных наблюдению, зримых поло­жительных подкреплений? Тем, у кого это вызывает ощущение тревоги, я хотел бы напомнить путь развития физических наук.

Я вполне отдаю себе отчет в тех ловушках, которые таят в себе рассуждения по аналогии, и все же, дума­ется, мы можем чему-то научиться и, быть может, най­ти утешение, рассмотрев некоторые аспекты развита? физики и математики в той мере, в которой они доступны неспециалисту. Представляется вполне понятным что основная часть впечатляющих открытий последнего времени в этих науках произошла не на пути использования логического позитивизма и операционализм; хотя нельзя отрицать, что они продолжают вносить свою лепту, но благодаря фантастическому воображению опытных, способных к глубокому проникновению в сущность явлений мыслящих людей. Эти люди поднимали, казалось бы, странные вопросы, касающиеся сущности бесконечности, например, и разрабатывал странные гипотезы относительно бесконечности, которую никто не видел, не измерял и даже не понимал, что это. Эти необычные теоретические построения поз­волили разрешить давно стоявшие математические за­дачи. Или Оли разрабатывали новые странные пред­ставления о пространстве, формулировали типы прост­ранства, которого никто никогда не видел, не представ­лял себе, которое существовало лишь в математиче­ских символах. Они выдвигали гипотезы об этих новых типах неэвклидова пространства. Наиболее знаменитые среди них вынашивали революционные идеи о том, что, возможно, нет ни веса, ни силы гравитации и что время и пространство - это одно и то же, отбирая этим у нашей вселенной почти все то, на чем она, по нашим представлениям, зиждится. Подобное развитие идей зашло так далеко, что это дало одному компетентному математику возможность написать следующее:

«Мы должны, таким образом, рассматривать всякую теорию физического пространства как чисто субъектив­ное построение и не соотносить ее с объективной реаль­ностью. Человек создает геометрию, эвклидову или неэвклидову, и решает рассматривать пространство в этих терминах. Преимущество такого рассмотрения состоит в том, что, несмотря на его неуверенность в предполо­жении, что пространство обладает какими-либо харак­теристиками три структуры, которую он построил в своем внутреннем сознании, он тем не менее может размышлять о пространстве и использовать свою тео­рию в научной работе. Такой взгляд на пространство и природу, в общем, не отрицает существование объек­тивного физического мира. Такой взгляд просто приз­нает, что суждения и выводы человека о пространстве являются исключительно его собственными построе­ниями».

Тем не менее надо признать, что благодаря этим субъективным конструктам смогли появиться теории относительности, высвобождения атомной энергии, кос­мического пространства и многие другие достижения науки и техники.

Если я попытаюсь сделать отсюда вывод для сферы психологии, то он будет выглядеть примерно следую­щим образом: нет никакого особого преимущества в том, чтобы ограничить теорию наблюдаемым поведе­нием. Добавлю к этому, что нет и никаких внутренних преимуществ для того, чтобы строить теорию на основе феноменологических переменных. Этот фундаментальный вопрос поможет разрешить будущее. Какие теории 'окажутся подлинно эвристичными и приведут к открытию важных функциональных связей, возникающих в жизни человека? Имеются одинаковые основания, что бы считать, что успешными окажутся теории, основанные на экзистенциально-феноменологических построениях, равно как и теории, основанные на объективных наблюдениях за поведением. Теория, постулирующая связь между внутренними субъективными явлениями не поддающимися непосредственному измерению, подобно теориям, рассматривающим неэвклидово пространство, оказывается более ценной для успешного: раз вития наших представлений, чем теории, изучающие только наблюдаемое поведение.