О дружбе

Сказавшему: «Тот, кто находит удовольствие в уеди-
нении, либо дикий зверь, либо бог» ' —было бы трудно
вложить в несколько слов больше и правды и неправды,
чем содержится в этих словах. Ибо совершенно спра-
ведливо, что естественная и тайная ненависть и отвра-

' Аристотель. Политика. Кн. 1, 1.

щение к обществу в любом человеке содержат нечто
от дикого животного; но совершенно несправедливо,
что в уединении вообще есть нечто божественное, за
исключением тех случаев, когда оно проистекает не
из удовольствия, которое находят в одиночестве, а из
любви и желания уединиться для более возвышенного
образа жизни....Но очень немногие понимают, что та-
кое одиночество и до чего оно доводит, ибо толпа не
есть общество и лица — всего лишь галерея картин,
а разговор — только звенящий кимвал, где нет любви.
Латинское изречение: «Magna civitas, magna solitudo» '
отчасти объясняет это состояние; ведь в большом городе
друзья разобщены, так что по большей части нет того
чувства товарищества, которое существует у соседей
в менее крупных поселениях. Но мы можем пойти еще
дальше и утверждать с полным основанием, что отсут-
ствие истинных друзей, без которых мир ста^овит-
ся пустынным, и есть печальное одиночество в его чи-
стом виде; и даже в этом смысле одиночество кого
бы то ни было, кто из-за склада своей натуры и
привязанностей не способен к дружбе, также про-
исходит от дикого животного, а не от человеческих
качеств.

Главный плод дружбы заключается в облегчении и
освобождении сердца от переполненности и надрыва,
которые вызывают и причиняют всякого рода страсти.
Мы знаем, что болезни закупорки и удушья являются
самыми опасными для тела; не иначе это и в отношении
духа. Вы можете принять сарсапарельный корень, чтобы
освободить печень, железо — чтобы освободить селе-
зенку, серный цвет — для легких, бобровую струю —
для мозга; однако ни одно средство так не облегчает
сердца, как истинный друг, с которым можно поде-
литься горем, радостью, опасениями, надеждами, по-

«Большой город, большое одиночество».

дозрениями, намерениями и всем, что лежит на сердце
и угнетает его, в своего рода гражданской исповеди
или признании...

...Изречение Пифагора «Cor ne edito» — «He грызи
сердце» — несколько темно, но по смыслу правильно.
Конечно же если выразиться резко, те, у кого нет
друзей, которым они могли бы открыться, являются
каннибалами своих собственных сердец. Но одно совер-
шенно замечательно... а именно что это раскрытие своего
Я другу производит два противоположных действия,
ибо оно удваивает радости и делит горести пополам.
Потому что нет такого человека, который, поделив-
шись своими радостями с другом, еще более не воз-
радовался бы; и нет такого человека, который, поде-
лившись своими печалями с другом, не стал бы меньше
печалиться. Итак, в том, что касается воздействия на
дух человека, дружба обладает таким же достоинством,
какое алхимики раньше приписывали своему камню в
воздействии на человеческое тело,— она производит
все противоположные действия, однако на пользу и
на благо природе. Но даже если не прибегать к помощи
алхимиков, в обычном течении природы есть явный
образец этого, ибо в телах соединение усиливает и под-
держивает любое естественное действие и, с другой
стороны, ослабляет и притупляет любое бурное впе-
чатление; так же обстоит дело и в отношении духа.

Второй плод дружбы так же целебен и превосходен
для разума, как первый — для чувств. Ведь дружба из
штормов и бурь страстей действительно делает хорошую
погоду, а разум она как бы выводит из тьмы и пута-
ницы мыслей на ясный свет. Не следует понимать, что
это справедливо только в отношении верного совета,
который человек получает от своего друга, о чем мы
будем говорить ниже; но совершенно очевидно, что
если у кого-то ум занят множеством мыслей, то его
разум и понимание действительно проясняются и рас-

крываются в беседах и рассуждениях с другим чело-
веком; он легче разбирает свои мысли; он располагает
их в более стройном порядке; он видит, как они вы-
глядят, когда превращаются в слова; наконец, он ста-
новится мудрее самого себя и за один час рассуж-
дения вслух достигает большего, чем за целый день
размышлений. Фемистокл хорошо сказал персидскому
царю: «Речь подобна аррасскому ковру, развернутому
и полностью открытому для обозрения; тем самым
образы появляются в виде конкретных фигур; в то вре-
мя как если они остаются только в мыслях, они подобны
скатанному и свернутому ковру». И этот второй плод
дружбы, заключающийся в раскрытии разума, может
быть получен не только от таких друзей, которые в
состоянии дать совет (они и есть самые лучшие друзья);
но даже без таковых человек познает себя, прояснит
свои собственные мысли и заострит свой ум как бы о
камень, который сам по себе не режет. Одним сло-
вом, человеку лучше обратиться с речью к статуе или
картине, чем позволить своим мыслям тесниться в го-
лове, не находя выхода.

И теперь, чтобы сделать этот второй плод дружбы
полным, отметим ту, другую, его сторону, которая более
открыта и поддается обычному наблюдению, а именно
верный совет друга. Гераклит хорошо сказал в одной
из своих загадок: «Сухой свет всегда самый лучший».
И конечно же свет, который человек получает от совета
другого человека, суше и чище, чем тот, который про-
истекает из его собственного разума и суждения, ибо
последний всегда насыщен и пропитан его чувствами
и привычками. Так что между советом, который дает
друг, и советом, который дает человек самому себе,
существует такая же разница, как и между советом
друга и советом льстеца. Потому что нет большего
льстеца, чем тот, кто сам себе льстец, и нет более
сильного лекарства от самолюбивой лести, чем откро-

венное и свободное мнение друга. Совет бывает двух
видов: один относительно нравов, другой относительно
дела. Что касается первого, то самым лучшим сред-
ством сохранения душевного здоровья является спра-
ведливое предупреждение друга. Призвать самого себя
к ответу — это порой слишком сильнодействующее и
разрушительное лекарство. Чтение хороших книг по мо-
рали несколько скучновато и безжизненно. Замечать
свои ошибки в других не всегда подходит для нашего
случая. Самое же лучшее лекарство (по-моему, лучше
всего действующее и лучше всего воспринимаемое) —
предупреждение друга....Что касается дела, человек
может думать, если ему угодно, что два глаза видят
не больше, чем один; или что игрок всегда видит больше,
чем сторонний наблюдатель; или что человек в гневе
так же разумен, как и тот, кто спокойно пересчитает
все двадцать четыре буквы алфавита; или что из муш-
кета можно так же хорошо стрелять с руки, как и с
упора, и иметь тому подобные глупые и беспочвен-
ные фантазии, полагаться во всем только на себя. Но
когда все средства исчерпаны, помощь доброго совета
исправляет дело. И если человек думает, что он примет
совет, но сделает это по частям, спрашивая совет по
одному делу у одного, а по другому — у другого, то
это хорошо (т. е., возможно, лучше, чем если бы он
вообще никого не спрашивал). Однако он подвергается
двум опасностям. Первое, что ему дадут неверный
совет, ибо, за исключением тех случаев, когда совет
исходит от совершенно и целиком преданного друга,
редко случается так, чтобы он не был корыстен и на-
меренно направлен на достижение каких-либо целей
того человека, который дал его. Второе, что ему дадут
совет вредный и небезопасный (хотя и с добрыми наме-
рениями), который частично принесет неприятности, час-
тично же явится средством исправления дела; как если
бы вы пригласили врача, который, по общему мнению,

хорошо вылечивает ту болезнь, на которую вы жалуе-
тесь, но незнаком с вашим организмом, и поэтому он
может излечить вас от данной болезни, но расстроить
ваше здоровье в каком-либо другом отношении и тем
самым вылечить болезнь, но убить пациента. Но друг,
в совершенстве знакомый с состоянием ваших дел, будет
осторожен, исправляя данное дело так, чтобы не причи-
нить вам какую-либо другую неприятность. Поэтому не
полагайтесь на случайные советы: они, скорее, отвле-
кут и уведут вас в сторону, чем устроят ваши дела
и дадут им правильное направление.

Кроме этих двух благородных плодов дружбы (успо-
коение в чувствах и поддержка в суждениях) есть
еще последний плод, который, подобно гранату, полон
множества зерен. Я имею в виду помощь и участие во
всех делах и случаях. Здесь наилучший способ убе-
диться в разнообразной пользе дружбы в жизни со-
стоит в том, чтобы взглянуть вокруг и увидеть, сколько
есть вещей, которых сам человек сделать не может.
И тогда окажется, что изречение древних «Друг — это
второе Я» недостаточно справедливо, ибо друг гораздо
больше, чем второе Я. Люди проживают жизнь и уми-
рают с тревогой о некоторых вещах, которые особенно
принимали близко к сердцу,— устройство жизни своего
ребенка, окончание труда и тому подобное. Если у
человека есть преданный друг, он может быть почти
уверен в том, что об этом позаботятся и после его
смерти; так что у человека тогда есть как бы две
жизни для осуществления своих желаний. У человека
одно только тело, и оно занимает только одно место
в пространстве, но там, где есть дружба, все отправ-
ления жизни как бы удваиваются: они даются и самому
человеку, и его заместителю, ибо он может осуществлять
их через своего друга. Сколько есть на свете вещей,
которые человек, дорожа своей честью и добрым име-
нем, не может сам сказать или сделать? Вряд ли будет

скромно, если человек сам будет расписывать свои за-
слуги и -тем более превозносить их; случается, он не
может вынести того, что ему приходится молить или
просить о чем-то, и еще много других подобных вещей.
Но все это вполне прилично в устах друга, хотя заста-
вило бы самого человека покраснеть, если бы их произ-
носили его уста. Кроме того, человеческая личность
связана множеством условностей, которые не могут
быть нарушены. Человек может говорить со своим сы-
ном только как отец; со своей женой — только как
муж; со своим врагом — только употребляя определен-
ные выражения. В то же время друг может говорить
так, как требует того случай, а не как это подобает
данному лицу. Можно было бы бесконечно перечис-
лять все преимущества дружбы. Я предлагаю следую-
щее правило на тот случай, когда человек не может
подобающим образом сыграть свою собственную роль:
если у него нет друга, он может покинуть сцену.

Соч.: В 2 т. M., 1972. Т. 2. С. 408—
415

Ф. де Ларошфуко
МАКСИМЫ И МОРАЛЬНЫЕ РАЗМЫШЛЕНИЯ

Величайший подвиг дружбы не в том, чтобы пока-
зать другу наши недостатки, а в том, чтобы открыть
ему глаза на его собственные.

Мы охотно прощаем нашим друзьям недостатки,
которые нас не задевают.

Женщины в большинстве своем оттого так безраз-
личны к дружбе, что она кажется им пресной в срав-
нении с любовью.

В дружбе, как и в любви, чаще доставляет счастье
то, чего мы не знаем, нежели то, что нам известно.

Как ни редко встречается настоящая любовь, настоя-
щая дружба встречается еще реже.

Возобновленная дружба требует больше забот и
внимания, чем дружба, никогда не прерывавшаяся.

Размышления и афоризмы фран-
цузских моралистов XV/— XVIII
веков. М., 1987. С. 168, 170, 171,
172, 175, 189

Дж. Локк
ОПЫТ О ЧЕЛОВЕЧЕСКОМ РАЗУМЕНИИ

Слово «друг», обозначающее человека, который
любит другого и готов делать ему добро, заключает
в себе следующие идеи: во-первых, все простые идеи,
которые обнимает собой слово «человек» или «разум-
ное существо»; во-вторых, идею любви; в-третьих, идею
готовности или расположения; в-четвертых, идею
действия, то есть всякого рода мышления или движе-
ния; в-пятых, идею добра, которая обозначает все, что
может способствовать счастью человека, и в конце кон-
цов, если рассмотреть, ограничивается отдельными
простыми идеями, каждую из которых может вообще
обозначать слово «добро»; но по совершенном устра-
нении его от всех простых идей оно решительно ничего
не обозначает.

Соч.: В 3 т. М., 1985. Т. 1. С. 413

Ж. Лабрюйер
ХАРАКТЕРЫ, ИЛИ НРАВЫ НЫНЕШНЕГО ВЕКА

Хотя между людьми разных полов может суще-
ствовать дружба, в которой нет и тени нечистых по-
мыслов, тем не менее женщина всегда будет видеть
в своем друге мужчину, точно так же как он будет
видеть в ней женщину. Такие отношения нельзя назвать
ни любовью, ни дружбой: это нечто совсем особое.

Время укрепляет дружбу, но ослабляет любовь.

Пока любовь жива, она черпает силы в самой себе,
а подчас и в том, что, казалось бы, должно ее уби-
вать: в прихотях, в суровости, в холодности, в рев-
ности. В противоположность любви, дружба требует
ухода: ей нужны заботы, доверие и снисходительность,
иначе она зачахнет.

В жизни чаще встречается беззаветная любовь, не-
жели истинная дружба.

Любовь и дружба исключают друг друга.

Любовь начинается с любви; даже самая пылкая
дружба способна породить лишь самое слабое подобие
любви.

Трудно отличить от настоящей дружбы те отноше-
ния, которые мы завязываем во имя любви.

Как ни требовательны люди в любви, все же они
прощают больше провинностей тем, кого любят, нежели
тем, с кем дружат.

Пожалуй, неприязнь скорее уж может перейти в лю-
бовь, чем в дружбу.

У друзей мы замечаем те недостатки, которые могут
повредить им, а у любимых те, от которых страдаем
мы сами.

Только из первого разочарования в любви и первой
провинности друга можем мы извлечь полезный урок.

В дружбе для всякого охлаждения и всякой раз-
молвки есть своя причина; любить же друг друга люди
перестают только потому, что прежде слишком сильно
любили.

Истинной дружбой могут быть связаны только те
люди, которые умеют прощать друг другу мелкие недо-
статки.

Размышления и афоризмы фран-
цузских моралистов XV/ — XV/II
веков. М., 1987. С. 3)4—317